Реагировать на пустую смску полагалось либо сразу, либо ждать, пока не придет новая, чтобы ещё больше не подставить попавшего в беду коллегу по цеху. Второе сообщение от Кита появилось утром, когда Свен уже умотал по своим делам и оставил меня наконец-то одного в номере.

«Где ты?» — быстро наваял ответ я.

«ж/д Васкелво. С двухдня до трехнаэлектричке, нетачк. СбщиАбрмке. Незвони по но...» — дальше смска, как будто набранная второпях и наощупь, обрывалась, только подтверждая, что старший админ умудрился подписаться на какое-то редкостное говнище, ещё похлеще Рая. А, быть может, продолжал добровольно расплачиваться за долги стриптизёра. Чем — я примерно въехал и очень хотел, чтобы мои предположения не подтвердились.

О существовании притонов, где за деньги клиентам позволялось все, а «золотой дождь» и прижигание сигарет о лицо были самой невинной забавой, к тому времени я уже знал. Равно, как и то, что увольняются из таких заведений лишь в одном варианте — в мешке вперед ногами. Вот только как стреляный воробей Кит мог дать провести себя на мякине и опуститься до такого, представить было трудно.

Выслушав мой рассказ, Абрамка долго мрачно цыкал зубом, а потом выдал в адрес эстонца такую матерно-блатную трель, что даже у меня уши свернулись трубочкой. А эти самые худшие предположения нашли косвенное подтверждение.

— Ладно, короче, сгоняй по адресу. Но только держись все время на людях, не отключай мобилу, и, мать твою, никуда не суйся со станции. Ни полшага за её пределы, все стрелки на меня тут же переводишь, понял? И если что сразу после трёх в электричку на обратку, — рявкнул под конец хозяин. — Это еще... оденься попроще, ближе к народу, прихвати-ка с собой пару чекушек и, в крайнем случае, коси под ужравшегося... подумаю, как тебя подстраховать.

Кита на станции я не увидел. Зато в самом конце перрона, где никого из народа уже не было, тусовались двое бомжей, на одном из которых была... любимая бейсболка старшего админа. Наплевав на запрет Абрамки, я двинул к ним, хотя и видел, что они вот-вот собираются отчаливать куда-то вглубь от станции.

— Мужики, сообразим на троих? У меня чекушка есть, а вот не с кем.

— А ты че такой щедрый? — покосился на меня один из бомжей, хотя я и видел, что глаз на спиртное у него загорелся. — Из этих, что ли? Что к Хакиму приезжают? Забыл, как пи*вать до вашего бл*ника? Тогда просто бутылку гони, а мы покажем...

— Слышь, те на тачках обычно... а этот мудила на электричке приперся. Не то что-то, — пьяно пробормотал второй. — Ну его на х*й, пусть сам конём е..ся. Не лезь, Санек, жить надоело?

— Че — не лезь, Борь? Самый богатый сегодня? Кто мне ещё полтинник должен? Ну ты, Буратино, деньжат подкинешь, кроме выпивки? — теперь первый бомж обращался уже ко мне.

— Нее, ребят, я ни к Хакиму, я к маме... Дачный сезон завершать. Ну, врезал после ночной смены, отрубился в электричке. А мне к матери. Я ж — говорю, заснул, проехал остановку... Ну, раз уж такое дело... — вдохновенно погнал я, вживаясь в образ «пьяненького», который по подсказке Абрамки, ещё ой как нам помог с Китом. — Отец, а откуда у тебя кепка такая зачетная? Хошь, за неё денег дам? Полтаву*, устроит?

— Эта то? Пидарок один дал, что у Хакима пашет. Забавный такой. На тебя чем-то похож. Его часто в автолавку за водкой гоняют. Вот и сегодня должен был прийти, а че-то пока нету. Короче, забудь про Хакима... случайно с языка сп*нулось, — ухмыльнулся Санек, пряча купюры, деловито разливая спиртное по посудинам себе, корешу и протягивая мне оставшуюся треть в бутылке, — да не ссы ты, Борь, видишь, человек нормальный. Такой же, как мы, после работы устал, расслабился, ну, с кем не бывает? Давай, за знакомство.

— Лавка? — оживился я. — Далеко? Может, сгоняем по-быстрому? И покупку мою тоже обмоем? А то нечем скоро будет.

— Нет, минуты три ходьбы отседова. По прямой дороге. Только ты платишь, раз приглашаешь.

— Да говно вопрос. Хорошо пошло. Гульнем на последние.

Бомжей я не боялся, потому что те были уже слишком хорошо датые и с трудом держались на ногах. Борю шатало из стороны в сторону, и они с Саньком еле добрели до автолавки домиком. А три минуты ходьбы означало, что я при подозрительном раскладе могу тут же дать деру.

Около автолавки я наконец-то через полчаса и встретил... Кита. Когда время как раз было около трёх, и вот-вот от станции должна была отправиться электричка на Питер.

Старший админ выглядел просто чудовищно. Привычная одежда, казалась, стала ему на два размера больше, а грязные джинсы на левом бёдре, похоже, были замазаны кровью. Кит скользнул по мне мутным равнодушным взглядом, подошёл к окошку, чтобы сделать заказ. Закашлялся и болезненно скривился, прикуривая сигарету, словно внутри у него что-то серьезно болело.


В театральной самодеятельности я участвовал последний раз в девятом классе, но все-таки участвовал. И отчётливо понимал, что надо что-то срочно делать. Тем более что продавец в автолавке как-то подозрительно напрягся и теперь давил откровенного косяка и на меня, и на Кая.

— Эй ты... — имитируя походку и манеру разговаривать нетрезвого, метнулся я к Киту, заваливаясь на него. — А где здесь поссать можно?

— Тебе кустов мало, пьянь? — прикрикнул на меня, высовываясь в окошке продавец. — Отстань от него и вали уже, откуда пришёл, пока неприятностей все не огребли.

«Через пять минут. На станции», — быстро прошептал мне на ухо Кит.

Мы влетели вдвоём в закрывающиеся двери электрички как раз, когда на дороге идущей, видимо, от жилых массивов к лавке, замаячили два смурного вида бойца.

— За тобой? — спросил я одними губами Кита, обвалившегося на пол в тамбуре.

— Да...Ты сказал Абрамке? Иначе нам обоим п*зда... на следующих станциях. Ссаживают, — с трудом выдавил старший админ, распахивая куртку, под которой не оказалось ни свитера, ни даже элементарной футболки. Все его тело равномерно покрывали синяки, ожоги от сигарет и раны, очень похожие на ножевые.

— Твою мать, Кит, — не сдержался я.

— Давай... без нотаций. Лучше... наколдуй нам пруху... Шаман.

Как только появилась связь, я увидел с десяток пропущенных вызовов от Абрамки и тут же перезвонил ему, сообщив, что мы, без всяких кажется и креститься надо, подцепили знатный «хвост». Этих аж четверых из ларца, одинаковых качков с лица, зашедших в конец электрички я приметил в Капитолово.

— Так. Рысью в начало электрички, — скомандовал Абрамка.

А я принялся будить задремавшего у меня на коленях старшего админа.

— Кит, пойдём, надо двигать в начало. Там больше народу... и машинисты. Пожалуйста, пойдём...

Кай спросонья ничего не понимал, а потом у него что-то случилось с ногами, и пришлось его переть буквально на себе, параллельно наяривая хозяину, теперь уже с формулировкой, что мы точно и окончательно влипли. Сигнал связи между станциями был, но очень слабый, и оставалось надеяться действительно только на пруху, а заодно держать мобилу на вытянутой вверх руке и орать в динамик. И как всегда это и бывает, все остальные пассажиры старательно делали вид, что спят, или нехотя отворачивались в окно.

Четвёрка качков зашла в первый вагон, до которого мы еле доползли, почти на подъезде к Девяткино. Я, волоча уже за шкварник Кита, рванул к кабине машинистов, принялся дубасить изо всей силы в дверь и орать идиотское «Помогите!» и «Грабят!» Последнее само всплыло в памяти из ещё вузовского курса психологии, где нам объясняли, что из всех призывов о помощи — этот наиболее действенный, и уж ни в коем случае в экстренных ситуациях нельзя кричать «Убивают!»

Двери электрички на станции раскрылись... и в них шагнули менты, четвёрка, уже бодро трусившая к нам, напряглась и ретировалось в конец вагона. Это явно означало, что качки и «органы» не пашут в связке.

— Ну, что выпиваем, молодые люди, дебоши пьяные в общественном месте устраиваем? — с ухмылкой выдавил один из милиционеров. — А население нам потом сигнализирует.

— Да, — почти радостно согласился я.

— Тогда на выход шагай с приятелем, — коротко скомандовал ещё один, беря меня и Кита под локти. И добавил чуть тише, — привет от Абрама. Ну вы, блин... На пузе проползли, тютелька в тютельку...

— Ага. Тр*хаются гномики, — истерично заржал Кит, переходя на всхлипы.