На следующее утро за завтраком Хэйдан старался об этом не думать. Ему далеко не так просто, как он думал, далась исповедь в шесть утра. Фраза: «Меня часто посещают похотливые мысли. У меня их довольно много, я должен о них сожалеть» – прозвучала не насмешливо, как задумывалось, а еле-еле. Чуть слышно, откровенно и сдавленно.
Он вышел только через десять минут, что послужило еще одним поводом для смеха в других командах. Ромуальд же вышел буквально через пять секунд после того, как вошел, потому что ему нужно было только признаться в том, что он сожалеет о драке в столовой. И все.
На уроках Габриэль с Хэйданом сидели вместе, потому что самые старшие занимались отдельно. Восемь незнакомых парней, капитаны Венеры, Марса и Нептуна и Хэйдан. Блондин сидел один возле окна, он смотрел только на учительницу, сложив руки на столе, а ноги под этим самым столом держа ровно, сдвинутыми. Никакого пренебрежения позволено быть не должно.
Хэйдан же скоро заскучал, репетиторы проходили с ним эти темы еще в прошлом полугодии, так что учительницы вскоре перестали мучить новичка. Он лежал, вытянув одну руку и положив на нее голову, смотрел на своего капитана и часто отвлекал его, чтобы поговорить о каких-нибудь глупостях.
На черчении ему стало совсем тоскливо, так что он чуть не взвыл от радости, когда капитан Нептунов уронил карандаш, и тот подкатился к их парте. Он быстро наклонился и взял этот карандаш, обернулся к блондину и протянул с фальшивой услужливостью. Но в последний момент вместо того, чтобы отдать, отдернул руку. Повторил раза три, потом Ромуальд не выдержал.
- Отдай, - потребовал уже зло.
- Перебьешься, - ответил Хэйдан и, сломав карандаш пальцами пополам, кинул его в свою парту, открыв ее.
Просить другой карандаш у учительницы прямо на уроке Ромуальд не стал, это было все равно, что зарекомендовать себя как растеряху. После урока – можно, сославшись на то, что потерял, а не забыл. Но в конце черчения учительница погрозила ему пальцем за то, что не все сделал.
На чистописании он отомстил грязнокровному Грэхэму, пройдя с готовым текстом, списанным с доски, к учительскому столу. И, пока учительница читала, проверяя на ошибки, он прошел на место, толкнув чернильницу Хэйдана, которая вместо карандашей была на чистописании обязательна.
Грэхэм отшатнулся, чтобы чернила не пролились на брюки, но бумага была подло испачкана, пропитана насквозь. Он обернулся и уставился на Ромуальда, а тот поднял брови, мол: «Что такое?»
Теперь выговор был уже новичку.
На истории случилась кульминация тихой войны: Хэйдан обернулся, пока учительница не смотрела, и кинул в ненавистного выродка комок бумаги. Попал в плечо, и блондин возмущенно схватил этот комок. Подождал, пока историчка снова отвернется, бросил его обратно – Грэхэму в затылок, но именно в этот момент учительница неудачно уронила мел и наклонилась за ним, заметила нарушение.
- Мистер Бликери, последнее предупреждение уже было.
- Но я не слышал, - удивился парень.
Женщина молча указала ему на угол перед всем классом. Не тот, в котором стоял ее стол, а другой, возле шкафа.
Парень, сгорая от стыда, встал и прошел к углу, отвернувшись ото всех, убрав руки за спину и взявшись одной за запястье другой.
- Давай-давай, - фыркнул Хэйдан на ухо Габриэлю, тот усмехнулся.
А Ромуальд решил, что вот теперь точно нажалуется Арнольдо и Эдвину. И Даррену, особенно ему, очкарик всегда был горазд на месть. А этому грязнокровке обязательно нужно отомстить.
За обедом он не выдержал и шепнул своим подопечным.
- С ними надо что-то делать. Даррен, как думаешь, что?
- Думаю, что-нибудь ужасное, - усмехнулся очкарик.
- Например?
- Пытка?
- Нельзя, - Ромуальд чуть не заныл от разочарования.
- Можно испортить их спальню, - предложил Эдвин с потрясающим равнодушием.
- Каким образом? – вот это капитана уже заинтересовало. И тут же он сам предложил. – Сжечь. Да, сжечь, - его губы растянулись в непривычной для них улыбке.
- А если весь интернат? – покосился на него Гарольд.
- Нет, не весь. Он же из камня. А мы просто хотим испортить им спальню. И ты нам в этом поможешь, - Ромуальд уставился на мальчишку.
- Я?! – он обомлел.
- Конечно. Ты хочешь нам помочь? Ты же с нами? – блондин и все остальные уставились на него.
- Я… Конечно, я с вами. Что нужно делать?
- Пока они будут делать уроки в общем зале, вы с Дарреном отпроситесь куда-нибудь, придумайте сами. И с улицы можно просто забросить к ним в окно что-то горящее.
- А окно открыто? – очкарик уточнил чисто для уверенности, он любил четкие планы, а не расплывчатые.
- У них оно всегда открыто, - махнул рукой Арнольдо. – По-моему, лучше взять твой лук, Гарри. Ты же сможешь выстрелить разик? – он глянул на его пальцы. Они уже начали подживать, ведь сожжены были не серьезно.
- Один раз смогу, - пожал плечами мальчишка неуверенно. – Но чем стрелять?
- Не знаю, - блондин пожал плечами. – Можно просто насадить на стрелу пару зажженных листков и выстрелить в окно. Ну, подумаешь, пара кроватей сгорит. Зато они поймут, что с нами лучше не связываться. Гарольд. Все понятно? – он внимательно глянул на мальчишку, тот кивнул с готовностью:
- Разумеется.
* * *
Мисс Бишоп рассматривала письма на листках с красивым орнаментом по краям. Ее аккуратный почерк со множеством петелек смотрелся на этой бумаге просто прекрасно. Всего листков было одиннадцать, директриса взяла последний и посмотрела на него, полюбовалась. Стояла дата: первое июля тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Обращение к господину Грэхэму, которого мисс Бишоп, директриса школы-интерната Стрэтхоллан, уважала просто безумно, о чем заверяла в письме. Она также сожалела о случившейся трагедии, о которой никто и подумать не мог, поэтому школа не несет никакой ответственности за то, что случилось уже за ее пределами. Паром с выпускниками этого года затонул по причине неисправности мотора, спасти никого не удалось, полиция должна была сообщить об этом родителям и опекунам воспитанников Стрэтхоллана, но она, как директриса и почти вторая мать для погибших мальчиков, обязана выразить свои соболезнования…
Она сложила стопку писем, написанных задолго до отправления, и положила ее на край стола. Только потом она изволила позвать свою помощницу.
- Мисс Лаенс.
Женщина-шар с удивительно скорбным и непривычным для нее выражением лица вкатилась в кабинет директрисы и пропустила троих учеников. Капитанов Нептуна и Марса, а так же новенького – Хэйдана Грэхэма.
- Что случилось? – мисс Бишоп подняла брови и сцепила пальцы в замок, взглянула на всех по очереди. Ромуальд был изрядно потрепан, Грэхэм тоже, Габриэль только немного помят.
- Этот выродок… - начал было Хэйдан, но его прервал хлопок ладони директрисы по столу.
- Не сметь выражаться в моем присутствии. Тем более – оскорблять моих учеников.
- Ромуальд, - взяв себя в руки, выдохнул Хэйдан. – Виноват в том, что нашу спальню сожгли.
- Сожгли? – сделала вид, что сильно удивилась, мисс Бишоп. Женщина-шар у двери покачала головой и пояснила.
- Каким-то ветром занесло в окно спальни команды Марс горящий листок, все кровати в плачевном состоянии, шкафы почти сгорели, но одежда, которая была в них, вроде бы цела. Вся спальня черна, как ночь, я сама в ужасе была, - она приложила пухлую ладошку к пышной груди.
- И как это случилось, Габриэль? – как к сыну, обратилась к капитану Марсов директриса.
- Мы вернулись из главного зала, где выполняли задания, и увидели, что все кровати в огне, но больше ничего не было, сгорело только постельное белье.
- Потушили? – не особо заинтересованно и уже зная ответ, уточнила мисс Бишоп.
- Конечно, - кивнул капитан.
- Это плохо. Очень и очень плохо, - она поджала губы. – Вы хоть понимаете, что это значит?
Все трое взглянули на нее виновато. Хэйдан решил переспросить.
- Что?
- Что в Стрэтхоллане лишних спален нет. У меня только один вопрос – с чего вы, мистер Грэхэм, взяли, что виноват в этом маленьком, но безумно разрушительном для вас пожаре именно Ромуальд?
- Это его щ… - «енки» собирался сказать Хэйдан, но сдержался. – Это ученики из его команды. Мы их видели, а они не отрицали, когда мы спросили.
- Причем здесь я? – блондин разозлился, его успели встряхнуть, как следует. – Я был в зале, делал уроки.
- Не мне напоминать тебе, что команда подчиняется капитану! – рявкнул Хэйдан.
- Это правда, Ромуальд? – мисс Бишоп вздохнула.
Как же она хотела, чтобы в этот момент парень заорал на нее: «Да нет, вашу мать, это не я!!!»
Как она хотела, чтобы он соврал в свою защиту.
Но он ответил правду, как она его и учила всегда.
- Да, это правда. Я попросил Даррена и Гарольда устроить пожар. Но мы знали, что в спальне Марса никого не будет, так что не собирались причинять никому вред.
- Но причинили. И даже не представляешь, насколько большой. И даже не представляешь кому, - сообщила ему директриса, разочаровавшись.
Хэйдан же смотрел по сторонам, поняв, что виноватого, наконец, накажут. А еще радуясь, что одежда уцелела, правда, спальня теперь похожа на уголек, обрывки обоев на стене выглядят ужасно, кровати – жуткие комья чего-то бело-черного. Слава богу, огонь не добрался даже до двери, все удалось купировать несколькими ведрами воды.
Взгляд Хэйдана упал на стопку листков на краю стола директрисы. Он незаметно наклонил голову, пытаясь прочесть перевернутый вверх ногами текст. И очень удивился, когда увидел фамилию «Грэхэм». Да еще и крупно написанная дата его смутила. Всего лишь февраль, а на письме уже июль.
Он отвернулся, пока мисс Бишоп не заметила. А директриса прислонилась задом, обтянутым бежевой юбкой, к краю стола и уставилась на Ромуальда.
- Теперь, благодаря мистеру Бликери, столь неудачно и в столь глупой форме показавшему свой характер, я распускаю команду Марс.
- Что?! – Габриэль онемел после этого возгласа. У Хэйдана челюсть отвалилась.
- И команду Нептун тоже.
Ромуальд зажмурился и опустил голову, так что волосы завесили его лицо. И хорошо, потому что так он не видел, как на него смотрят Марсы.
- Вы спросите: «Почему?» Потому что у нас больше действительно нет спален, а жить в спальне Марс невозможно. И поэтому вам, мальчики, - она взглянула на Хэйдана и Габриэля. – И вашей команде придется жить в спальне Нептун. Благо, места там хватает, а вот кровати придется сначала делить на двоих, пока мы не закажем новые. И так до конца года, потому что на ремонт денег у школы нет, да и ждать конца этого ремонта придется долго. Скажите огромное «спасибо» Ромуальду.
- Спасибо тебе ОГРОМНОЕ, - хором прошипели оба Марса.
- Итак, я вычеркиваю ваши команды из списка, - она действительно достала из стола список и вычеркнула два названия.
- И… И что теперь?! – возмутился Габриэль. – Мы не будем нигде участвовать?!
«Будто вы раньше участвовали», - подумал Хэйдан скептически.
- Будете. Но все вместе. Придумывайте новое общее название, какое хотите. И решайте, кто будет капитаном.
- Но у нас их два! – Ромуальд просто задыхался от ужаса.
- Теперь будет один, - строго взглянула на него директриса. – Я была уверена, что вы – лучшие, Ромуальд. И что ты – лучший капитан, но ты не способен вести себя так, чтобы не причинять другим неприятности, как я могу доверить тебе целую команду? Так что теперь твоя судьба в руках твоей команды и бывшей команды Марс. Проголосуйте и решите, кто будет капитаном.
- Великолепно, - с сарказмом протянул Габриэль. – Нам можно идти, мисс Бишоп? Нам еще нужно перенести вещи.
- Да, идите, пожалуйста. Ах да. В спальне Нептун пять кроватей… А вас шестеро.
Она задумалась, кусая губу.
- Мисс Лаенс? На чердаке осталась еще одна кровать из спальни Нептун?
«Интересно, почему ее туда унесли? Вроде как, кандидатов на Нептун больше не было, пока я не появился?»
- Да, мисс Бишоп, - кивнула женщина-шар.
- Попроси Патрика ее перенести в спальню, пожалуйста. И горничных попроси перестелить постели. А вам, мальчики, я могу пожелать только удачи и побольше терпения в общении друг с другом. Вы теперь одна команда, и я не потерплю скандалов и ссор, особенно драк, как вчера. Ромуальд, ты вообще испортился в последнее время, я надеюсь, дальше это не пойдет.
«Я надеюсь, ты испортишься окончательно», - думала она на самом деле.
Кстати говоря, Патрик был единственным мужчиной в школе Стрэтхоллан, но только потому, что тяжелой работой женщины заниматься просто не могли. Такой, как ремонт столов, стульев, рубка дров для каминов. Но Патрика не видел почти никто, он был будто невидим: дрова и целые столы, стулья появлялись, как по волшебству.
- Да, мисс Бишоп, - беспрекословно отозвался блондин.
- Идите, мальчики, я еще хочу поговорить с капитаном бывших Нептунов, - выразительно попросила директриса, и Хэйдан с Габриэлем мрачно удалились сообщать Нептунам «радостную новость».
Мисс Лаенс вышла вместе с ними и закрыла дверь, пошла с Габриэлем в сгоревшую спальню. А Хэйдан отстал по пути и склонился перед дверью директорского кабинета, заглянул в замочную скважину.
- Садись, Ромуальд, - женщина тронула блондина за плечо, и он сел в кресло, скромнее некуда сел, надо сказать. – Я хотела спросить у тебя: что случилось? Ты раньше не был таким. Знаешь, эти твои игры с огнем, они опасны, как бы двусмысленно это ни звучало. Играя с огнем, ты действительно играешь с огнем. Отдай мне спички, - попросила она, протянув руку. Парень помолчал, отвернувшись.
- Быстрее, - повторила директриса, а Хэйдан сжал кулаки. Он бы ни за что не отдал. А вот Ромуальд достал из кармана жилета черный коробок и положил на протянутую к нему ладонь.
- Отлично. Просто пойми, я не хочу, чтобы сгорел весь интернат. Пока я не буду уверена, что ты достаточно повзрослел, чтобы вести себя как полагается, я тебе их не верну.
- Как скажете, мисс Бишоп, - отозвался Ромуальд.
«Великолепное безразличие», - подумала женщина. Как же этот парень не понимает, чего она добивается на самом деле? Англия. Страна, где никто и ничего не говорит откровенно, где никто не скажет прямо: «Я в тебя влюблен». Максимум, лишь намек. «Мне кажется, что когда вы рядом, мое настроение куда лучше, чем когда вы далеко», не более.
Мисс Бишоп добивалась от него послушания только до десяти лет. После этих десяти долгих и мучительных, полных взаимной боли и взаимных обид лет, она стала отступать назад. Парень, растущий в женском окружении имеет огромные шансы вырасти слабовольным, поэтому она нарочно пинала его и издевалась, чтобы вырастить мужчину. Сильного и самодостаточного, гордого и непокорного.
Непослушного, вот что было главным.
А Ромуальд просто напрочь отказывался ей противиться, он явно решил, что проще подчиниться. Как он слаб. Он слишком слаб по сравнению с теми выпускниками, что покинули Стрэтхоллан в прошлом году, позапрошлом, несколько лет назад. У всех них были проблемы в семье или семьи не было вовсе, иные в Стрэтхоллан и не попадают. Но все они были дерзкими и непослушными, они хотели избавиться от прошлого, от рамок, сдерживавших их целых восемнадцать лет. И она делала так, чтобы они стали свободны. Она врала в письмах их родителям, она договаривалась с паромщиками, платила им. Выпускники просто исчезали, их опекуны и родители были уверены, что мальчишки погибли. А сами парни начинали жизнь с нового листа. И мало кто, насколько знала мисс Бишоп, был недоволен своей новой жизнью.
Ромуальд всю жизнь рос в этом интернате, чего не было еще ни с одним учеником. Мисс Бишоп воспитывала его изо всех сил именно так, как воспитывала бы своего сына. Надо же. Десять лет она всего лишь вбивала в него мысль: «Грешить и нарушать правила нельзя».
Но, видимо, переборщила, он и правда был настолько чист и безгрешен, что неспособен стал на ошибки. Семь лет она пугала его, оскорбляла, мучила. Но с него, как с гуся вода, ему будто все равно.
Она боялась, что, выйдя из Стрэтхоллана, Ромуальд Бликери просто не сможет жить в том мире, что за островом, за интернатом. Как же быть, если он не способен сражаться? Как же сделать так, чтобы он стал злее?!
С появлением Хэйдана мисс Бишоп стала надеяться, что ее «сын» станет хуже. Это для него было бы только лучше, как бы смешно это ни звучало. Вчера подрались, сегодня он устроил пожар. Да если бы она не обязана была держать имидж и статус директрисы, она бы в ноги ему поклонилась за это!
Он выходит из-под контроля, но хвалить она его не может, это непедагогично. Поэтому она начинает его ругать, как сейчас. А он сжимается, прячется в себе и затихает.
Да что за замкнутый круг?! Что за послушный мальчишка?!
- Эх, Ромуальд, - вздохнула она и обошла его кресло, остановилась у парня за спиной. Тронула его длинные волосы, выправила, чтобы он не прижимал их спиной к спинке кресла, погладила. – Как ты можешь так меня разочаровывать? – это была честная фраза. – Ведь я так старалась и билась эти семнадцать лет, чтобы ты не был, как эти грязные, непослушные мальчишки. Я так надеялась, что ты не такой. Ты же чист, как ангел. Не будь таким, ведь каждого ждет кара за грехи. Ты же не грешен, правда? – это был полнейший абсурд. Если бы только Ромуальду хватило ума вывернуть ее слова наизнанку, он бы понял, что она на самом деле имеет в виду. Она всего лишь пытается вызвать в нем бунт и возмущение, сопротивление ее контролю и давлению. Заставить его быть личностью с собственным мнением.
Но нет, он только замирает, покорно слушая.
- Нет, мисс Бишоп, - отвечает все так же равнодушно.
Хэйдан за дверью едва не бьет кулаком в стену. Как этот слизняк может быть таким послушным с ней?! Как он может ей подчиняться, ведь он не такой! Хэйдан видел, какой он. Ему казалось, что видел. И тогда, в столовой, и на скачках. Глаза этого отмороженного выродка загорались настоящим огнем, когда задевали его гордость и самолюбие. Ведь он такой… Такой самоуверенный!
И куда все это делось в кабинете директрисы? Хэйдану хотелось крикнуть: «Да покажи ты этой дуре целомудренной, какой ты на самом деле!»
Но он не кричал. А Ромуальд не показывал, крепко заперев в клетку свое внутреннее пламя, которое из костра превращалось в спичку при директрисе.
А мисс Бишоп страдала, не находя этого пламени в нем, видя только спичку.
- Как я люблю твои волосы. Ты мне как сын, Ромуальд. Я растила тебя, видела, как ты рос все эти семнадцать лет. Скоро мы расстанемся, после выпускного больше не увидимся, - грустно сообщила она, а парень обледенел. Он однажды видел одно из писем.
Чертова Бишоп убивала или подстраивала смерть выпускников. Он в этом был уверен. Он даже видел в ее кабинете плачущих родителей этих парней. Это было ужасно.
- Знаешь, в чем особенность твоих волос? – улыбнулась она искренне, рассматривая одну светлую прядь, держа ее в руке.
- В чем, мисс Бишоп? – еле слышно переспросил он.
- Ты не давал стричь их. Никогда. Точнее, с пяти лет, ты просто отказывался сидеть спокойно на стуле, пока стригли остальных. Ты был таким непослушным, ужас. Но сейчас ведь ты не такой? – голос звучал с надеждой, но на самом деле, в мыслях эта надежда звучала иначе: «Ты же остался таким?!»
- Нет, мисс Бишоп.
- Тогда, может… Стоит наконец решиться и отрезать их? Зачем вспоминать о том, каким ты был вредным? – она усмехнулась и вытащила из деревянного стакана на столе ножницы, осторожно взяла его волосы в руки и скрутила в тугой, толстый жгут. Приставила лезвия ножниц и примерилась.
«Господи, да закричи ты на меня в кои-то веки! Скажи, что не позволишь!!!» - взмолилась она мысленно. Она просто уже не знала, что сделать, чтобы он взорвался.
А Ромуальд закрыл глаза и чуть не заплакал, глаза под веками обожгло. Нет, только не волосы, это же… Можно сказать, единственное, что он в себе любил, что принадлежало ему безраздельно и отличало от остальных.
Хэйдан за дверью обмер. Нет, это сумасшедший дом. Эта директриса – психопатка. Ее нужно изолировать от учеников. А слизняк?! Чего он сидит, почему не возмущается?! Он готов был ворваться и вырвать из руки сумасшедшей бабы ножницы, но Ромуальд, наконец, нашел, что сказать.
- Я думаю… М-м-м… Мне кажется, мисс Бишоп, мои волосы – не только напоминание о том, каким я был плохим в детстве. Это еще и подтверждение того, что я больше не такой. Я не делаю ничего плохого, я даже не думаю о недолжном, вы же знаете, - выдохнул он, еле решившись.
Просто где-то читал, что еще в девятнадцатом веке считалось, что длинные волосы у женщин – признак чистоты и невинности. Если же на улице встретилась коротко стриженая женщина – она либо рабыня, либо подверглась изнасилованию.
Но то было у женщин, сейчас Ромуальд надеялся, что сумасшедшая, помешанная (по его мнению) директриса послушает его и решит, что он прав.
Мисс Бишоп вздохнула, уставившись на гобелен за своим стулом.
«Не то, что я ждала, но уже что-то. Не крик: «Да убирайся к черту!» – но и не покорное согласие. Ладно. Это прогресс», - решила она и убрала ножницы.
Она так искренне жалела, что забила ему голову этими глупостями, что теперь не знала, что делать. Он даже выворачиваться из неприятных ситуаций умудрялся под предлогом безгрешности. Она сотворила чудовище, настоящего ангела.
Вот только как ангелу внушить, что раз он пока не на небе, можно и нарушить правила? Хоть разок?
Ромуальд облегченно вздохнул, когда ножницы вернулись в деревянный стакан, а его волосы отпустили.
- Я могу идти? – тихо уточнил он.
- Да, иди. Но постарайся больше не устраивать инцидентов с Марсами. Теперь вы – одна команда, не забывай, - она обошла стол и села за него.
- Да, мисс Бишоп, - он кивнул, встал и пошел к двери, машинально заправив волосы за уши. Хэйдан в два скачка достиг узкой лестницы и прислонился к стене.
Блондин же вышел из кабинета директрисы и, закрыв за собой дверь, прижался к ней спиной. Посмотрел на собственные ноги и вздохнул. Он сойдет с ума. А если она убьет еще и этих выпускников вместе с ним, жизнь, в самом деле, ничего не стоит.
* * *
Оба капитана стояли посреди спальни с шестью кроватями и смотрели на парней.
- Кто за то, чтобы капитаном был Ромуальд? – уточнил Хэйдан, сидя на одной из кроватей, той самой, что принесли с чердака. Он и Габриэль решили, что спать на ней будет именно Грэхэм, потому что он аристократ. Остальные перебьются одной кроватью на двоих.
В ответ на вопрос подняли руки Гарольд, Даррен, Арнольдо и Эдвин.
- Кто за то, чтобы капитаном был Габриэль? – хмыкнул Хэйдан, осмотрев всех и зевнув демонстративно. Руки подняли Лео, Дил, Фил, Робин и он сам.
- Так нечестно, - мрачно сообщил Даррен.
- Все честно. Кто-то из вас вполне мог перейти на нашу сторону, или наоборот, кому-то из нас больше понравился бы ваш капитан, - пожал плечами Хэйдан. – Так что капитаном становится Габриэль. А Ромуальд, так уж и быть, будет его заместителем.
- В смысле? – не понял Гарольд.
- В смысле, если Габриэлю будет лень, командовать станет ваш слизняк.
- А ну повтори, что ты сказал?! – Арнольдо схватил его за шиворот. Ромуальд сел на кровать и опустил голову.
- Да заткнитесь вы. Я и не согласился бы быть капитаном вашего зверинца. На кой черт мне сдались Райзен, два кретина, Робин и особенно ты, Грэхэм? – фыркнул он мрачно.
«Где ж твоя гордость пряталась, пока тебе волосы резать собирались, деточка?» - подумал «особенно Грэхэм» и тоже сел на кровать. Арнольдо его отпустил.
- Вы забыли самую важную проблему, - вздохнул Эдвин, растянувшись на кровати и не спинывая с нее Робина. Это было великодушно с его стороны.
Все молча уставились на него, не понимая, о чем речь.
- Как будет называться команда? – вздохнул он.
- Эм… Нептун на Марсе? – предложил Гарольд.
- Это который на котором? – осклабился Лео, близнецы фыркнули хором, а Хэйдан усмехнулся, глянув на Ромуальда, который зажал уши руками, всем видом показывая, как ему противны подобные шуточки.
- Придумай сам, - обиделся мальчишка.
- Ладно, - Леонард сделал умное лицо, но в голову ничего нормального не лезло. Он выдал. – Марсы на Нептуне?
- Это все на котором? – передразнил Арнольдо.
- Еще хлеще, - вздохнул Хэйдан, примерно представив, на котором Нептуне, а Ромуальд все равно все слышал, он просто умереть был готов, как это было отвратительно.
«А вот интересно, начни мы вшестером склонять слизняка поиграть в шахматы, его щенки присоединились бы или бросились ему на выручку?» - подумал Грэхэм.
- В общем, так. Мы зовемся либо Солнце, либо Луна, решайте.
- Солнце, - поднял руку Лео, но Ромуальд его перебил.
- Луна.
- Опять голосуем? – предложил Гарольд.
- Да пошли вы, - блондин обиделся и отвернулся. Понятное дело, он опять проиграет. Габриэль решил быть снисходительнее, он вздохнул.
- Ладно, раз уж я капитан, то я и буду выбирать название. Мне нравится Луна, - выдал он, а Ромуальд сделал вид, что не удивился. Хэйдан усмехнулся – как великодушно со стороны Габриэля.
- И кем мы будем? – фыркнул Фил.
- Лунянами? – уточнил Дил.
- Лунатиками, - поправил Робин.
- Глупость какая, - фыркнул Лео.
Блондин помрачнел.
- Придумай еще что-нибудь, - предложил ему Габриэль, сев рядом с ним на кровать.
Вместо него ответил Лео.
- Звезды?
- О да, - развеселился Ромуальд с сарказмом. – Тебе за эти «Звезды» каждый капитан будет обязан навалять. Нашлись, тоже мне, звезды…
- Тогда что? – буркнул рыжий.
- Ночь, - выпалил блондин чисто наугад.
Все помолчали.
«Мне нравится», - неожиданно подумал Хэйдан и высказался вслух.
- Я за.
- И кем мы будем? – опять пристал Фил.
- Ночами? – уточнил Дил.
- Ну и что. Ночи. Один ночь. Все – ночи, - пожал плечами Даррен.
- Я тоже за, - кивнул Габриэль, а Ромуальд почувствовал себя так, будто ему сделали одолжение.
- А кто с кем будет спать? – спросил он наконец.
Даррен сразу брыкнулся, что стало неожиданностью.
- Я буду с Эдвином.
- Почему это? – выгнул бровь Габриэль.
- Он самый худой, - пожал плечами парень. Все усмехнулись. Да уж, отличный выбор.
Новый капитан решил сделать по-умному.
- Ладно. Учитывая рост и комплекции… Робин будет спать с Гарольдом. Близнецы вместе, надеюсь, не надо пояснять почему.
«Братья, потому и вместе», - понял Хэйдан.
- Даррен с Эдвином, Арнольд с Лео.
- Я Арнольдо, - поправил рыжий.
- Я не буду с ним спать! – воскликнул второй рыжий. – И вообще, почему?!
- Потому что ты худой, а у Арнольда вон какие плечи широкие, - пояснил Габриэль.
- Я Арнольдо, - снова поправил пловец.
- И вы оба рыжие, - добавил Хэйдан вдруг. Парни смирились.
- А почему бы вашей команде не спать друг с другом и нашей тоже? – удивился блондин лениво.
- Потому что мы теперь одна команда, и это нужно, чтобы мы хоть как-то сблизились, - неожиданно мудро ответил Габриэль, так что Грэхэм решил, что это справедливо.
- Выходит, вы вдвоем будете спать? – уточнил он. Ромуальд посмотрел на нового капитана, тот покосился на своего заместителя.
- Выходит, что так. И потом, мы роста примерно одинакового, у него плечи уже, - Габриэль окинул блондина взглядом, будто курицу на рынке оценил.
- Ну спасибо, - буркнул Ромуальд.
- Это даже красивее, - выдал Арнольдо, Ромео на него зыркнул, и рыжий притих.
- То есть, ты согласен? – капитан поднял брови.
- Мне все равно, - отрешенно отозвался блондин и отвернулся. – Подожди, - снова обернулся. – А в столовой мы тоже будем сидеть за одним столом?
- Естественно, - с нажимом подтвердил Габриэль.
- Но за чьим столом? – напомнил Ромуальд.
- За вашим. Он отдельный, а за нашим больше места нет, - решил капитан.
- Как скажешь, - ехидно бросил его заместитель.
А Хэйдан подумал, что аристократическое происхождение – далеко не всегда так прекрасно, как кажется. Если бы он не был аристократом, возможно, ему и не дали бы спать на отдельной кровати одному.
Потом он одернул себя и подумал: «Неужели я завидую Габриэлю? Нет, ни капли», - фыркнул он мысленно. И поймал блондина, как только все ушли на ужин.
- Чего тебе? – Ромуальд не собирался задерживаться.
- Ты мне еще должен. Ты всем нам должен за то, что устроил пожар.
- Я уже расплатился сполна, по-моему, - Ромуальд обвел взглядом всю спальню, бардак, который в ней теперь царил из-за обилия новых вещей.
- Нет, я решу, когда будет сполна, - оборвал его Хэйдан. – На столе грымзы я видел какие-то письма. Сверху лежало письмо моему дяде, мне оно нужно.
- На чьем столе? – не понял Ромуальд.
- Директрисы, - терпеливо пояснил парень. – Мне позарез это письмо нужно. Хотя бы просто прочесть, а потом вернуть. Так что достань мне его, ты же на коротком поводке с грымзой.
- Ты с ума сошел?! – блондин возмутился. – Да она меня сегодня чуть не убила! Ни за что!
- Если ты этого не сделаешь, уже не она, а я тебя убью. И не морально, а вполне физически, обещаю. А тело скину в старый колодец возле леса, Габриэль говорил, что им не пользуются, и никто туда не заглядывает. Понял?
Ромуальд помолчал.
- Плевать я хотел на твои угрозы, грязнокровка. Но ладно, так уж и быть, я тебе его достану. Но с двумя условиями.
- Какими еще условиями? – прищурился Хэйдан.
- Ты пойдешь со мной и будешь стоять на стреме. А еще – ты отстанешь от меня и больше никогда не назовешь меня выродком, понятно?
- А чего ты обижаешься, если это правда?
- А ты чего обижаешься, когда я говорю, что ты грязнокровка? Это же тоже правда? – ухмыльнулся блондин.
Грэхэм помрачнел.
- Ну ладно. Больше никаких оскорблений. Но зачем тебе я на стреме? Ну, увидит она тебя, ну и что?
Ромуальд подумал-подумал и решился «признаться», не зная о том, что Хэйдан уже в курсе.
- Она хотела отрезать мне волосы за пожар. И если увидит меня, ворующим ее письма, она мне их точно отрежет. А так ты хотя бы отвлечешь ее, если что.
- И чего ты так волнуешься за свои волосы? – фыркнул Хэйдан, все же понимая его. Нехотя, но понимая. – Они тебе так дороги? Или ты без них просто страшный будешь? Хотя куда уж страшнее…
- Тебе нужно письмо или нет? – поднял брови Ромуальд.
- Ладно, молчу, - вздохнул Хэйдан. – Тогда завтра после уроков пойдем.
- После того, как задания сделаем, - осклабился Ромуальд.
- Да сдались тебе эти задания… - закатил глаза Грэхэм.
- Сдались, в отличие от тебя.
- Ты такой правильный, - вздохнул Хэйдан, провожая его взглядом и выходя из спальни следом. Направляясь в столовую.
- Этим я выгодно от тебя отличаюсь, - пояснил Ромуальд с показушной добротой.