– Атенриль?.. – донеслось от соседнего столика, где сидели двое портовых рабочих, расслаблявшихся после трудового дня, и Атенриль замерла над кружкой вина, обратившись в слух. – Да я лучше днём по Нижнему городу голышом пройдусь, чем свяжусь с ней! Она ж, чуть что не по ней – сразу с ножом на тебя кидается. Не девка, а волчица моровая, бешеная притом!..

Сравнение не польстило. Атенриль была согласна c «волчицей», но «моровая» и «бешеная»?.. Запомнив лица болтунов, чтобы позже потолковать с ними где-нибудь в уютном тупичке – Корф не любил, когда в его таверне дрались, а вышибалы у него – ого-го какие громилы, – Атенриль задумчиво встряхнула бутылку и, не озаботившись налить вино в кружку, хлебнула прямо из горлышка. Обиженно шмыгнула носом. Подслушанный шемленский трёп внезапно уязвил её. Разве она всё время злая? Она ведь бывает и доброй! Вот, к примеру… нет, это не то… э-э-э… ну было же однажды... О!.. Вот – три недели назад она приказала дать всего пять плетей вместо семи продавцу «травки», который, со слов её правой руки, утаил часть дохода. Правда, тот парень почему-то не оценил её доброту и назвал тупой эльфийской сукой, лижущей зад всяким брехливым козлам. Пришлось его убить, чтоб не потерять лицо перед подручными… Кхм. Да уж, это не совсем тот пример…

Её размышления прервала вошедшая в таверну служительница Андрасте, немолодая женщина с простоватым лицом. Она затянула заунывную проповедь о том, что все люди должны помогать друг другу и быть добры по отношению к ближним своим, чтобы ускорить приход Создателя и устроить себе Золотой город наяву, а потому – не пожертвуют ли добрые люди денег Церкви на добрые дела?.. Поначалу затихшая было, таверна вновь зашумела, но один благодарный слушатель у жрицы всё же нашёлся. Обычно пропускавшая проповеди мимо ушей, сейчас Атенриль жадно внимала им и напряжённо думала. Город всеобщей доброты, где не придётся бороться за жизнь, где можно будет делать то, что хочется, и где её назовут не бешеной волчицей, а, например, э-э-э… грациозной и легконогой, как галла, вот!.. Но попасть в этот город, со слов жрицы, смогут лишь те, кто творил добро. «Моровая бешеная волчица» – с такой подмоченной репутацией Атенриль в Золотой город уж точно хода нет. Надо как-то исправлять положение. Становиться из волчицы галлой. К тому же, у галл такие красивые томные глаза, что поэтически настроенные мужчины частенько сравнивают с ними глаза своих возлюбленных. А волчица что – зубы да хвост. На сравнение с волчицей иная женщина и обидеться может. Вот, как она сейчас… Нет уж, она хочет быть как галла – и точка!..

Поднявшись, Атенриль решительно, хоть и слегка пошатываясь, направилась к жрице.

– Эй, преподобная!.. Чего я должна сделать, чтобы этот твой Создатель пустил меня в свой город?..

После долгого напряжённого разговора выяснилось, что для этого нужно очиститься душой и телом: быть вежливой абсолютно со всеми людьми (и с эльфами, и даже с гномами из Хартии); не хвататься сразу за кинжалы, если что-то не понравилось, а сначала поговорить; оказывать помощь всем, кто в ней нуждается; мыть ноги перед сном и не сплёвывать на пол во время разговора.

Последние два условия показались Атенриль самыми трудновыполнимыми. Но ради Золотого города, ради галлы…

«Главное – начать, а там втянусь», – решила Атенриль, еле удержавшись от того, чтобы не сплюнуть на пол, и вышла на улицу с твёрдым намерением причинить кому-нибудь добро вот прямо сейчас.

Начать она решила с сородичей.

Но в эльфинаже, на первый взгляд, никто не нуждался в помощи. И на второй взгляд тоже. При её приближении все обыватели почему-то старались убраться подальше и ни о чём не просили. Атенриль остановилась у венадаля, задумчиво почесала макушку – где ж ей найти страждущих помощи?.. И тут взгляд её упал на молящуюся у лампады девицу. Вот оно! Вот кто ей поможет – эльфийские боги! Нужно попросить их направить к ней тех, для кого она может сделать доброе дело.

Атенриль вспомнила, что молиться перед лампадой нужно в одиночестве – конечно, а как ещё боги поймут, чьи просьбы достигли их ушей? И она принялась ждать, когда девица изложит своё дело и освободит божьи уши для других просителей: прерывать чужую беседу с богами было страшновато – а ну, как они рассердятся и потом не дадут Атенриль просимого? Знатные господа всегда злятся, когда мешаешь их разговору – это она уяснила ещё со времён трущобного детства.

Но молча ждать оказалось сложно, и с непривычки Атенриль заскучала уже через пару минут. Она трижды обошла венадаль, разглядывая узоры на его коре, а девица всё молилась. Грешила много, наверное. Солнце начало клониться к закату, и Атенриль всполошилась: демоны их знают, этих богов – вдруг у них приёмное время оканчивается после обеда и её просьбу они уже не успеют выполнить? В тюрьме, например, такое сплошь и рядом. Собравшись с духом, она подошла к молящейся, на ходу напоминая себе, что надо быть вежливой.

– Эй, ты, давай быстрее! У меня тут дело серьёзное, до зарезу нужно с богами перетолковать! – проявила Атенриль весь доступный ей такт.

– Простите, госпожа, я сейчас, ещё минуточку…

– Да что там у тебя такое?..

– Беда у нас, добрая госпожа – отец слёг с лихорадкой, мать носит ребёночка и не может работать, а денег в доме нет…

Размякнув от слов девицы – её уже назвали доброй, начало положено, – Атенриль сунула руку в кошель и зачерпнула, сколько вошло в горсть.

– На, и дуй отсюда, потом домолишься!

Ошеломлённая эльфийка цапнула деньги и тут же растворилась в эльфинажных закоулках, пока ненормальная богачка, вручившая ей целых три золотых, не опомнилась и не отобрала их. Но Атенриль уже и думать забыла о ней. Она встала у лампады, сложила должным образом руки и принялась молиться.

Занятие это оказалось само по себе нелёгким – в разговоре с богами Атенриль по привычке то и дело срывалась на угрозы, потом спохватывалась и принималась просить прощения, потом опять ловила себя на том, что угрожала, – а тут ещё с той стороны венадаля какие-то демоны принялись что-то делить. Крики и вой, которые они издавали, сильно мешали вежливому общению с богами. Скрипнув зубами, Атенриль напомнила себе о том, что она с сегодняшнего дня добрая, разжала ладонь, стиснувшую рукоять кинжала, и пошла выяснять причину шума.

Демоны оказались шайкой чумазых босых ребятишек ростом ей до локтя, одетых в застиранные обноски. Ну точь-в-точь она лет десять назад… Прислушавшись, Атенриль поняла, что дети выясняли, кто полезет за кошкой, которая залезла на дерево и теперь боится спускаться. Она подняла голову вверх – кошка наличествовала в виде свисающего рыжего хвоста, остальное тело скрывалось за толстой веткой. Ветка была далеко от земли, мелким до неё не долезть, нужна помощь… Её помощь!.. Атенриль восхитилась – не успела помолиться, как боги послали ей доброе дело.

– Эй, малышня! Вам что, кошку надо снять?

– Ну, надо, – настороженно отозвалась одна девчонка лет десяти, цветом волос не уступающая той кошке и ростом на голову выше остальных детей. Главарь их шайки, должно быть.

Атенриль достала кинжалы.

– Убьёт… – раздались шепотки.

– Не надо! – крикнула рыжая девчонка, выступая вперёд и сжимая кулаки.

– Чего не надо? – удивилась Атенриль, всего лишь собравшаяся перед спасательной операцией перевесить оружие за плечи, чтобы сподручней было лезть.

А тут и кошка заявила о себе – с басовитым мявом спустилась по дереву хвостом вниз и пошустрила куда-то вглубь эльфинажа.

– Хватай её! – и дети с гиканьем и свистом помчались за кошкой.

Хмуро глядя вслед исчезнувшей в переулках шайке, Атенриль огорченно шмыгнула носом – солнце уже садилось, а она почти ничего доброго не сделала… Но тут же повеселела – у неё ещё оставался шанс вымыть ноги перед сном.