Окутанные полупрозрачным облаком исцеляющей Силы руки скользят над пузырями и язвами ожогов, и краснота постепенно выцветает, кожа расправляется подобно разглаженной ткани; еще несколько минут – и спина моего пациента принимает здоровый вид. Я опускаю уставшие руки, они ещё зудят от проходившей по ним секунду назад Силы, и ощущаются как не вполне свои. Назойливый звон в ушах – то ли комары вьются вокруг, а то ли это признак подступающего обморока, если я опять зачерпнула из жизненных сил.

– Всё, ты здоров, – услышав мой усталый голос, пират заворачивает руку себе за спину и осторожно тыкает пальцем в лопатку. Не почувствовав боли, ошеломленно-недоверчиво вытягивает шею в попытке рассмотреть свою спину, на которой ещё полчаса назад чернели лохмотья обугленной кожи и вздувались волдыри от ожогов. А сейчас обновленная кожа гладка и чиста.

– Да будет Создатель благосклонен к Вам, монна Бьянка! – восклицает обрадованный мужчина, глядя на меня благоговейно, словно истово верующий – на воскресшую Андрасте. Магия для него – чудо, для меня – работа.

Ещё двое ждут исцеления, смотрят на меня вопросительно – кого я начну лечить следующим? Но я поворачиваюсь к целителю, сосредоточенно трудящемуся в паре футов от меня.

– Андерс, кажется, у меня Сила на исходе. У тебя зелье есть?

– Половина флакона, – отвечает он, продолжая водить руками над обожженным плечом пациента. – Но я его тебе не дам. Иди уже, Хоук. Этих двоих я сам вылечу.

– Хорошо. Схожу к морю освежиться, – я так устала, что даже не стала притворно спорить с ним, с фальшивой настойчивостью предлагая свою помощь. Сказал, что справится сам – значит, справится. Тех, кто был близок к смерти, мы вылечили в первую очередь, остались лишь те, кто и сам бы выздоровел, пусть и через две-три недели.

Хочется пить, и я иду к нашей стоянке. Сидящий на песке у костра пират, негромко мурлыча под нос какую-то песенку, обмазывает глиной большую рыбину, а в золе уже запекаются коренья. Скудный получается ужин, его едва ли хватит на восемнадцать человек, если, конечно, отправившиеся на охоту Варрик, Фенрис и Донал не подстрелят дичи покрупнее. Присев на бревно, беру бурдюк с водой. Тёплая, с глинистым привкусом, но альтернативой лишь горлодёр в пиратских фляжках, после которого жажда начинает мучить с удвоенной силой. Вдоволь напившись, наливаю немного на ладонь и омываю потное лицо и шею. Капли щекотно стекают по груди, впитываются в ткань платья, расплываясь на нём серыми пятнами. Налетевший с моря бриз лизнул влажную кожу прохладным языком, растрепал мои и без того взъерошенные волосы и затих, запутавшись в кронах деревьев.

Босые ноги вязнут в песке, горячем, но больше не обжигающем – солнце уже склоняется к горизонту, окрашивая редкие облака в золотистый цвет. Море вздыхает, насылая на берег шелестящие волны, постепенно смывающие следы того, что случилось здесь пятью часами ранее. И хотя песок пляжа истоптан и грязен, но я сразу же узнаю место. Именно здесь я стояла тогда...

…Фенрис и Андерс почти достигли берега, когда небо заплакало тяжелыми огненными слезами тотчас же подпалившими плывущую к кораблю лодку, а мгновением позже – вторую. Я тут же бросилась за ближайший валун, скорчилась за ним, и накинула на себя «щит», опасаясь новой волны заклинаний. Но на суше всё было спокойно. В отличие от моря – я слышала протяжное шипение воды, треск пламени и пронзительные вопли заживо сгорающих людей. Осторожно высунувшись из-за камня, я среди дыма и чада разглядела, как живые факелы прыгают за борт... Где Фенрис? Андерс? И Варрик? С Изабеллой вроде бы всё в порядке – её лодка не попала под «огненную бурю», и теперь плывёт сюда. Но вот остальные… Презрев опасность, я кинулась к морю. Напустить на них «вьюгу»?.. И заморозить людей насмерть. В воде у них хотя бы есть шанс спастись от огня, но если вода покроется льдом… Вздохнув, я скинула «щит» и прицельно выпустила несколько ледяных зарядов по горящим лодкам, потушив хотя бы их, но для спасения людей ничего сделать не смогла. Заклинание «бури» иссякло, дым понемногу начал развеиваться, и я разглядела, как Андерс и Фенрис помогают выйти на берег тем несчастным, кому хватило сил доплыть до суши. Увидев, как какой-то пират чуть ли не на руках выносит Варрика, я кинулась к ним и поддержала готового упасть гнома, наскоро осмотрев его. Вот ведь везунчик – даже бровей не опалил! А раз у него хватает сил поминать нажью мать, значит, он более-менее в порядке. Пират и Варрик пошли дальше, вглубь пляжа, а я огляделась в поисках Андерса или Фенриса. Взгляд мой зацепился за всё ещё сидящую в лодке Изабеллу, и я подошла к ней – вдруг она тоже ранена и не может сама выбраться? Пиратка сидела неподвижно, вцепившись в борт и уставившись куда-то вдаль. Я проследила её взгляд. Далеко в море, у оконечности правого мыса полыхал ещё один костёр, а в сторону Киркволла поспешно плыл какой-то корабль. Приглядевшись, я по парусам опознала «Дракона»… Значит, горит «Сирена». Услышав мой вздох, Белла обернулась.

– Хоук! – её хриплый голос звучал требовательно, но карие глаза смотрели умоляюще.

– Нет, Белла, так далеко я «вьюгой» не достану.

Тяжело вздохнув, она повернулась к морю, и, замерев, смотрела на догорающий корабль. Я стояла рядом с ней, не пытаясь даже утешить. Не касаясь. Молча. Просто рядом. Вместе с ней переживая утрату дома. Только перед моими глазами стоял горящий Лотеринг.

Даже «негорючка» не спасла «Сирену». Он оказался силён – неведомый маг, уплывший на «Драконе». Проводив взглядом скрывшийся за мысом корабль, Изабелла прошипела какое-то ругательство – должно быть, по-ривейнски, потому что я не поняла ни слова. Выбравшись из лодки, она деревянной походкой направилась в сторону моего костра, вокруг которого спасшиеся пираты устроили лагерь. Я шла позади неё, озираясь по сторонам и постепенно отставая от пиратки. Где же Фенрис? Или хотя бы Андерс и Варрик? Наконец среди пёстрого хаоса я заметила знакомую фигуру в чёрном, и пошла туда. Выжившие пираты шарахались от меня, как от одержимой, смотрели испуганно-брезгливо, а кое-кто даже за оружие схватился. Что такое? Они что, подумали, что это я их сжечь пыталась? Ситуацию прояснил внезапно возникший передо мной Андерс.

– Она живой человек, не демон, не труп ходячий! – бросил он пиратам, сграбастывая меня в мокрые, пахнущие гарью объятья. И платье моё, и лишь недавно окончательно высохшая меховая куртка тотчас же намокли снова, и я уперлась ладонями в его плечи в попытке оттолкнуть. А он взял и закрутил меня вокруг себя, как селянку на деревенском празднике. Почувствовав, как мои ноги оторвались от земли, я взвизгнула и крепче вцепилась в его плечи. Через несколько кругов он остановился и поставил меня на землю. И опять обнял.

– Андерс! Отпусти меня! – процедила я сквозь зубы, извиваясь в его объятьях. Маг отстранился, но рук не разжал.

– Хоук, это чудо, что ты жива! – произнёс он, широко улыбаясь. – Когда я увидел тебя на берегу, то подумал, что у меня видения начались. Но остальные тебя тоже увидели, а значит, это была ты, живая и настоящая. Но потом ты опять вдруг куда-то исчезла, и я почти уверился в том, что грезил наяву. Но ты живая…

– Вот именно, живая! И потому мне больно, когда мои рёбра пытаются сломать, – объяснила я уже более спокойным тоном. Приятно, когда тебе так рады. Но ещё приятней было бы, если б на месте Андерса оказался Фенрис.

– Прости, – маг неохотно разжал руки и отступил на пару шагов. Сняв подмокшую куртку я вернула её целителю. Смятенно комкая её в руках, он отошёл к лежащему на песке Варрику. Неужели гному стало хуже? Я подошла и присела рядом с ним. И кожа, и одежда его были целы – значит, успел выпрыгнуть за борт до того, как в их лодку попал огненный заряд. Но ведь он, как и я, не умеет плавать, и значит, скорее всего, он просто наглотался горько-солёной морской воды и его сейчас мутит – кожа бледная, рот страдальчески изогнут, и рукой за живот держится. Но Варрик не был бы Варриком, если бы даже в таком состоянии не пытался шутить:

– Я тоже хочу обнять прекрасную монну Бьянку, чудом спасшуюся от смерти! И ещё я хочу знать все подробности этого чуда! – и Варрик многозначительно посмотрел на меня. Воистину, он неисправим! Андерс приступил к лечению, и лицо гнома буквально на глазах начало розоветь.

– Будут вам подробности, – улыбнувшись, пообещала я. – Вечером, у костра.

– Нет уж, монна Бьянка! – недалеко от нас с земли поднялся какой-то пират. Ну, конечно же, мой ярый «поклонник» О’Брайен! Без красной рубахи, но с окровавленной повязкой на голове и большим пятном ожога на боку и животе. Пошатнувшись, он опёрся рукой о плечо сидящего рядом пирата, и продолжил: – Вы должны объясниться сейчас же! Мало ли, что маг сказал – сами докажите, что Вы не ходячий труп с демоном внутри!

Словно камень бросил в пруд – по толпе пошла волна возгласов: «Труп!», «Демон!», «Живая!», «Пусть доказывает!». Солнечные блики запрыгали на лезвиях направленных на меня кинжалов и топориков.

Поднявшись на ноги, я оглядела враждебно настроенных пиратов. Они боялись. Они до коленной дрожи боялись того, что я могу сейчас превратиться в чудовище и накинуться на них. Но их было много, и потому они надеялись меня одолеть. Отбросить их магией и наслать на них вьюгу, чтобы охладить слишком горячие головы? Но, боюсь, лишь стоит мне шевельнуть пальцем, как их ножи полетят в меня. Даже «щит» не успею поставить… Но тут справа от меня встал Андерс, слева – Фенрис, и Варрик сел на песке, пытаясь слабыми ещё пальцами удержать Бьянку. И Белла откуда-то вынырнула, встала, картинно уперев руки в бока, будто скандальная торговка на рынке, и принялась урезонивать своего зарвавшегося квартмейстера:

– Задница Андрасте! Донал, тебе что, заняться больше нечем? Так пошли, я тебе найду работу! У нас тут люди, между прочим, умирают, а ты целителя отвлекаешь.

– Так пускай идёт и лечит!

– Я не уйду, пока не удостоверюсь в том, что ей ничего не грозит!

– Донал! Я…

– Пусть она…

– Довольно! – рявкнула я. – Хотите доказательств – получайте! Изабелла, мне нужен твой кинжал! – Помедлив, Белла протянула мне «Сердцееда». Я взяла его за рукоять правой рукой, и провела лезвием по раскрытой ладони левой. Секундная острая боль, потом руке стало горячо, а порез набух кровью. Я вернула кинжал его хозяйке, и, повернув ладонь боком, подняла руку вверх. Алые капли щекотно стекали по руке, падали и тут же впитывались в песок.

– Сами знаете – у мертвецов из порезов не идёт кровь, – крикнула я, опуская окровавленную руку. Ответом мне была задумчиво-напряженная тишина, и я попробовала воззвать к их рассудку: – Если бы я была демоном, то напала бы на всех вас раньше, когда вы из моря выходили поодиночке!

Этот довод окончательно убедил их, и толпа забурчала: «Верно!», «Точно!», «Она права!», «Не демон?», ножи и топорики исчезли из виду, и люди мало-помалу начали расходиться. Четверых Изабелла сразу же отправила на поиски родника, и пока Андерс исцелял мою ладонь, стояла рядом, в нетерпении притоптывая ногой. Но вот порез затянулся, даже шрама не оставив, и Белла тотчас же потащила Андерса лечить тех, кто даже ходить уже не мог от боли, причиняемой ожогами. На прощание она приказала Фенрису дождаться, пока я исцелю раны Донала, и вместе с ним и Варриком идти на охоту.

– А вы умеете убеждать, монна Бьянка, – обернувшись на голос, я встретилась взглядом с пристально глядящим на меня квартмейстером. – Прошу Вас простить меня, я был неправ.

– Вы прощены, господин О’Брайен, – сухо ответила я, опускаясь на песок рядом с ним. – А теперь позвольте мне исцелить Ваш бок, и посмотреть, что у Вас с головой… – и я приступила к лечению.

Перед тем, как идти на охоту, Фенрис отозвал меня в сторонку и сказал негромко:

– Хоук, будь осторожна – он тебя боится. Я наблюдал за ним – пока ты его лечила, он был напряжен так, словно ждал, что ты попытаешься его убить, и готовился отразить удар. Он даже руку держал всё время рядом с кинжалом.

– Спасибо, учту. Фенрис, а как ты сам, не ранен?

– Нет, я здоров, – помолчав некоторое время, он добавил, глядя мне в глаза: – Знаешь, Хоук, я никогда не думал, что скажу эти слова магу – но я рад тому, что ты жива. – И отвернувшись, он быстрым шагом направился к ожидавшим его Варрику и Доналу. А я смотрела ему вслед, и гадала, было ли это ещё одним признанием того, что я ему небезразлична, или просто вежливостью.

Раздавшиеся сзади радостные возгласы вырвали меня из воспоминаний. Я обернулась – у костра толпились пираты, среди их пёстрых косынок виднелась серебристая шевелюра Фенриса. Рыжая рубаха гнома тоже то и дело мелькала среди обнаженных мужских торсов. Вернулись, охотнички… На костре уже что-то жарилось – налетевший с берега ветерок принёс остро-сладковатый запах жареного мяса, от которого у меня во рту стало кисло, горло перехватило, а желудок скрутило в узел.

…Сражаясь, я не люблю пользоваться огненными заклинаниями именно по этой причине – поджаренная человечина по запаху неотличима от зажаренного оленя или кабана, и какое-то время после этого я не могу есть приготовленное на огне мясо. Сегодня я вдоволь надышалась сладковатой вонью горелой человеческой плоти. Море то и дело выносило на берег полубогорелые трупы тех, кто не смог доплыть до берега, и пираты по приказу Изабеллы относили их подальше от воды – вечером мы устроим погребальный костёр, раз уж похоронить тела по морскому обычаю – в море, с привязанным к ногам камнем – нет ни сил, ни времени.

Не желая вдыхать вонь готовящегося ужина, я, подобрав подол платья, пошла вдоль берега по мелководью. Тёплая вода приятно ласкала натруженные ноги. Голоса отдалились и затихли, я наслаждалась тишиной и одиночеством, пока их не нарушил прозвучавший откуда-то сверху голос Изабеллы:

– Эй, Хоук! Давай ко мне!

Вздрогнув, я подняла голову вверх – Белла сидела, свесив босые ноги, на самой вершине невысокой скалы, основанием уходящей в море, и призывно махала мне рукой. А почему бы и нет? – подумала я и полезла к пиратке. Села рядом, ожидая, пока она отдаст должное содержимому своей фляжки. Нагревшийся за день камень был тёплым, прибой у его основания вскипал белой пеной, забрасывая наши ноги водяными брызгами.

– Хоук, надо решить, кто плывет, а кто идёт в Киркволл своим ходом, – заявила Белла, оторвавшись от выпивки. – Восемнадцать человек в лодку не влезут. Даже если бы Фенрис выполнил задуманное и ушёл, все равно – семнадцати оставшимся там не поместиться. Но Фенрис, похоже, передумал, а иначе давно бы уже ухватил свои пожитки и скрылся в лесу. Хотя хорошо, что он остался – я опасаюсь, как бы Донал бунт не устроил, ведь я ему обещала «Дракона» за то, что он меня поддержит. А «Дракон» тю-тю. А половина выживших – из его абордажной команды. Так что, сама понимаешь. – И Белла опять приникла к фляжке.

– А чего тут решать? Я каким угодно способом должна попасть в Киркволл к послезавтрашнему вечеру. Мередит лучше не злить. Тебя и остальных наших я тоже не хотела бы оставлять, а среди твоей команды можно бросить жребий. А если заартачатся, то напомни им, что без тебя, меня и спасенного эльфа они от Защитницы и гнутого медяка не получат. И посмотрим тогда, много ли твой квартмейстер набунтует в полном одиночестве!

– Сукин сын! – неожиданно прошипела Белла, с ненавистью глядя в сторону костра. – Я ведь приказывала ему хорошенько осмотреть «Дракона» – подозревала же, что у Одноглазого может быть потайное укрытие! А он отложил это на потом! Вот ему и «потом», дери его демоны! Было там укрытие! А может, даже и не одно! Должно быть, там не только Одноглазый спрятался, но и этот ваш магистр-извращенец! Огонь – наверняка его пакостных ручонок дело!

– Похоже на то. Если только кто-нибудь из твоей команды не является магом.

– Нет среди моих пиратов магов, – ворчливо отозвалась Белла, – маги получают большую долю при дележе добычи, и потому никто из них, – она кивнула в сторону костра, – не станет скрывать свои способности. Скорее уж наоборот – соврут, что умеют колдовать, чтоб урвать побольше.

– Ну вот, теперь и у тебя, и у меня появились к Данариусу и Одноглазому личные счёты – на «Сирене» была половина запасов моих лириумных зелий, стоимостью чуть ли не в твой сгоревший корабль.

– Хочешь сказать, ты мне поможешь шлёпнуть Одноглазого и забрать «Дракона»?

– Ну надо же мне на что-то покупать зелья? Их мало того, что трудно достать, так и цену такую заламывают…

– По рукам! – усмехнулась Белла, даже не скрывая довольной улыбки. – Пойдём ужинать? Там, вроде бы, всё готово.

Я взглянула в сторону лагеря. Костра не было видно из-за толпящихся вокруг него людей. Должно быть, уже едят. Я представила, как они ножами срезают верхний поджаристый пласт мяса с оленьей туши, выпуская в воздух сладковатый запах, и меня замутило.

– Нет, я пока не хочу. Лучше я подойду попозже, и ограничусь рыбой и кореньями.

Впрочем, не все были у костра – недалеко от нас собирал на берегу выброшенный морем топляк один из пиратов – длинный тощий парень в серых штанах и с неожиданно яркой синей повязкой на голове. Делал он это неторопливо, с ленцой. Но никто не подгонял его – остальные были заняты едой, да и у костра уже высилась куча топлива, так что никто не обращал внимания на то, что он не столько собирает дрова, сколько просто прогуливается по берегу, любуясь закатом и время от времени бросая в воду камни.

– Хоук, а как ты на самом деле добралась до берега? – обернувшись, я наткнулась на пристальный взгляд Беллы. – И я, и Варрик, и эльф с Блондинчиком знаем, что ты не умеешь плавать, так что придумай что-нибудь поправдоподобней, а ещё лучше – просто скажи правду.

Ну, Белла! Любопытство тебя погубит. Может, даже прямо сейчас – неизвестно, как обернётся наш разговор… Правду тебе сказать? Ладно, подставляй уши, будет тебе правда.

– Меня рыбка подвезла, – сказала я, с удовлетворением наблюдая за тем, как лицо пиратки приобретает серьёзное выражение вместо обычного лукаво-дурашливого. – Очень страшная и очень болтливая.

– Надеюсь, ты её убила? – взволнованно воскликнула Белла, до боли стискивая мою руку.

– Не успела. Она ещё и очень шустрой оказалась.

Белла застонала, подтягивая к себе ноги и утыкаясь лбом в согнутые колени.

– Хоук! Ну что тебе стоило сделать это, а?! Теперь она сменит место обитания – у неё полно гротов по обеим берегам моря, и её будет уже не так просто найти!

Я перевела дух, расслабляя напряженные для «ментального удара» пальцы. Хорошо, что Белла сама хочет избавиться от чар – не представляю, как бы я делала это против её воли. Разве что связав и заткнув рот кляпом.

– А зачем нам её искать? Кроме её убийства, есть ещё один способ: магия этой твари сродни магии крови, и Мерриль может что-нибудь знать о том, как освободить тебя от чар сирены. Но зачем ты…

– Сила. И новые возможности, – перебила меня Белла, поднимая голову от колен, – поначалу мне казалось, что с нею я смогу добиться большего. Стать кем-то значимым. Королевой пиратов Армады! Но потом оказалось, что за это придется платить своей несвободой и чужими жизнями. И выяснилось, что ей нечего предложить мне кроме того, что мне и так доступно. Как будто я и раньше не могла получить любого мужчину по своему выбору! Да даже… – запнувшись на полуслове, Белла моргнула, помолчала некоторое время и продолжила: – Даже то, что мне раньше отказывали, было благом – это был вызов мне, я его принимала, и выигрывала рано или поздно. А с ней… С ней стало уже не так – какой интерес флиртовать с мужчиной, если ты знаешь, что можешь получить и его и вообще кого угодно и когда угодно, и он будет смотреть на тебя, как на воскресшую Андрасте, но шептать при этом чужое имя…

«Кого угодно» – эти слова больно резанули мой слух. Кого она зачаровала? Неужели...

– Кого ты ей скормила, Белла? – моя тревога возросла, когда пиратка отвела взгляд.

– Кастильона, – вздохнула она. – Я лишь хотела, чтобы он отстал от меня. Слишком уж он возмущался тем, что я корабль у него увела. Я хотела, чтобы она его всего лишь отвлекла, но она залюбила его до смерти. Я не хотела для него такого, Хоук. Я не знала, какова она на самом деле, понимаешь? Я ведь выросла в портовом городе и с детства слышала байки о сирене – прекрасной деве с чарующим голосом, я так мечтала её увидеть! Я даже корабль свой так назвала. А она… Тварь лупоглазая, – Белла сплюнула. – Говорит, что их род хочет когда-нибудь выйти на берег, что они с каждым поколением всё больше и больше на людей походят. На демонов они походят! Нет в них человеческого! И я не знаю теперь, как мне от этого избавиться. Придется, видимо, брать в любовники одних магов. С Блондинчика, что ли, начать? – усмехнулась она. – Глядишь, наши демоны убьют друг дружку, и мы станем свободными людьми.

– Скорее уж вы с Андерсом друг дружку раньше убьёте. Лучше всего будет у Мерриль спросить про освобождение от чар подчинения. А ещё у неё есть…

– Монна Бьянка, монна капитан – прошу к костру! – у подножия скалы стоял Варрик. Даже руку мне подал, помогая спуститься. Белла спрыгнула сама.

Запеченные коренья оказались мучнистыми на вкус, не хлеб, конечно, но с сыром и вином, нашедшимися у Фенриса – в самый раз. Я прихлебывала вино маленькими глотками, растягивая удовольствие – завтра придется пить только родниковую воду. Странно, но людей у костра как-то вдруг поуменьшилось. Да и «поклонник» мой давненько уже взгляд мне не мозолил. И Белла какая-то мрачная сидит.

– Варрик, – толкнула я в бок всезнающего гнома, пересчитав предварительно тех, кто ужинал, – а где ещё семеро?

– Похоже, четверо водоносов решили начать новую жизнь подальше от старых приятелей. Сбежали, в общем. Белла за водой двух других отправила, в компании с Доналом. Да вон они, уже возвращаются.

Послышались приветственные возгласы, я обернулась – у костра стояли вернувшиеся из леса пираты. Пошли по рукам фляжки с водой – у многих выпивка уже кончилась, и, отпив, они вслух сожалели, что заклинаниями нельзя превратить воду в вино. Фенрис сидел в стороне от всех, и осматривал свой Летендралис. Я изредка поглядывала в его сторону, раздумывая – а не составить ли ему компанию, пока Андерса удачно отвлекли его благодарные пациенты. Целитель пил с ними горлодёр и оживлённо делился байками из жизни беглых магов – видимо, Справедливость всё ещё отсутствовал, раз до сих пор не пресёк это веселье. Тяжело же духу далось моё возвращение! Или его тоже тоска по родному дому одолела? Как меня сейчас – невзирая на всю мою нелюбовь к особняку Амеллов, в этот миг мне хотелось запереться в своей уютной, одинокой спальне и никого не видеть. Слишком уж много чужих вокруг. Создаваемый ими шум выводит меня из себя. Я не люблю общество. Одиночество тоже не люблю, но я к нему привыкла, и научилась ценить его достоинства – когда никто ничего от тебя не требует, когда ты можешь заниматься всем, чего душа просит. Сейчас моя душа хотела одного – чтобы никого вокруг не было. Даже Фенриса. Всё. Дело сделано. Он теперь свободен, и волен и дальше злиться на магов, один или вместе с Беллой. Демоны с ним – насильно мил не будешь… Ай! – кто-то укусил меня в шею, я отмахнулась, но мою руку грубо перехватила чья-то рука, а вторая подцепила локтем под горло, заставляя подняться на ноги и попятиться.

– Всем сидеть на месте! – раздался напряженный голос квартмейстера над моей головой. – Если кто-нибудь дёрнется, я перережу горло и ей, и вам!

Отступив на несколько шагов, волоча при этом меня за собой, он прошептал мне на ухо:

– Если вздумаешь колдовать, я тебя убью. Так что молчи. Поняла? Ну, давай, кивни, если поняла! – и он немного ослабил хватку на моём горле. Я осторожно кивнула, взглядом выискивая остальных. Все они сидели на прежних местах, но находились в таком же положении, что и я – над каждым стояло по пирату, держащему нож у их горла.

– Эта женщина – не та, за кого себя выдаёт! – крикнул О’Брайен в ответ на недоумённые возгласы остальных пиратов. – Это сирена! Она хитростью проникла на наш корабль и подстроила так, чтобы мы все попали в её логово. А ночью, когда мы заснём, она нас всех зачарует и мы не сможем отсюда выбраться.

Я опешила – всякое бывало, но за сирену меня ещё не принимали! Интересно, чего он хочет добиться подобным способом «раскрывая» мою «тайну»?

– Она не сирена, Донал, – возразил Варрик. – Хотя, вообще-то, да - если она поманит пальчиком, то любой мужчина в Киркволле бросит всё, и пойдёт за нею. Но это заклинание называется «Слава, деньги и титул» и отношения к сиренам не имеет.

– Да? – запальчиво воскликнул квартмейстер. – А почему эти двое так и увиваются вокруг неё, ревнуя один к другому, почему вы четверо всё время слушаетесь её приказов? Даже капитан? И почему тогда я сам… – и он внезапно замолчал.

– До-о-онал, – протянула насмешливо Изабелла, приподнимая брови в удивлении. – Да ты, никак, влюбиться изволил?

– Она сирена, и зачаровала меня! – голос квартмейстера звучит зло и напряжённо, рука сильнее сжимает моё горло – эдак я скоро задохнусь, но он не замечает этого, поглощенный своей речью: – И вас тоже зачаровала! Она должна умереть, и тогда чары спадут, и вы все увидите, что я прав!

– Она ведь лечила всех вас! Зачем сирене это делать? – Фенрис попытался воззвать к их разуму, но тщетно.

– Должно быть, для того, чтобы мужики раньше времени не кончились! – крикнул кто-то из пиратов, и они заржали.

– Не делай этого, О'Брайен! Она – маг, и если ты убьешь её, то в её тело тотчас же вселится демон, и убьёт нас всех! – торопливо проговорил Андерс.

…И сразу после этих слов я услышала хихиканье, вызвавшее озноб по коже. «Прими мою помощь, – прошептал вкрадчивый голос в моей голове. – Прими, и я помогу тебе избавиться от этого мужчины, а после ты получишь своего эльфа в полное владение… Прими меня…». Демоница. Легка на помине. «Пошла вон, тварь рогатая!» – мысленно шикнула я на неё. Без тебя справлюсь. Лишь бы никто не проговорился, что я - Защитница. Вот будет позор, когда все узнают, что какой-то пират одолел Защитницу Киркволла...

– Тогда я вырежу ей язык, чтобы она не смогла своим пением ещё больше зачаровать нас, а после привяжу к ногам камень и утоплю в море! – заявил О’Брайен, приставляя лезвие ножа к моему рту. Порезал мне нижнюю губу. Слизнув кровь, я вслушалась в шёпот демона:

«Он может убить тебя, неужели ты хочешь умереть так глупо? Давай, впусти меня, и я помогу тебе одолеть его…» – её слова заставили меня задуматься. А что, если этот придурок и вправду начнёт меня на части кромсать с перепуга? А если я начну сопротивляться, он прикажет убить остальных. Я не могу купить свою жизнь ценой их жизней. Уж лучше умереть самой. Но такая нелепая смерть… «Впусти», – умоляет демон, и мне впервые не хочется сходу отвергать её предложение. И я решаюсь.

Напоследок я обвожу взглядом их всех: Андерс, Варрик, Изабелла, Фенрис – они напряженно смотрят на меня, не зная, что предпринять. Зато знаю я. И знаю, что они не простят мне того, что я сейчас сделаю, и я хочу, чтобы в моей памяти они остались такими – не испытывающими ненависти ко мне. Кровь из порезанной губы стекает по подбородку, капает на грудь... Закрыв глаза, я призываю Силу.