Всю идиллию разорвал противный и настойчивый звук сигнальной сирены, сработавшей через несколько минут после боя у блокпоста. Неприятно, конечно, когда тебя засекают и начинают брать в тиски. Но время еще есть, хотя бы парочка минут до подхода тревожной группы у нас осталась.
Я вскочил, крикнул Сонате:
- Валим!
Она уже и сама поняла, что дела становятся хуже некуда, поэтому легко выпрыгнула из кузова, держа на плече и оба ствола, и рюкзак. Бросила мне «Калаш», мгновенно отпрыгивая обратно за бордюр, чтобы выйти из секторов возможного обзора военных.
- Не туда! - раздраженно крикнул я. - На станцию! Бегом!!!
И первым рванул по асфальту в сторону ворот, оглянулся; Соната уже была недалеко от меня, довольно резво догоняя. «Вот спортсменка!» - промелькнуло в мозгах...
Все мысли прервались из-за глухого звука лопастей... Этого еще не хватало!
Ми-8 шел на бреющем, покрывая все пространство вокруг мощными лучами прожектора. Пока что он не замечал нас, но это наше везение продлится еще максимум минуту.
Я мгновенно ускорил бег, бросая взгляд на часы. 00:43. Твою мать! Неужели мы так долго ехали к станции? Или эта перестрелка задержала нас? Мне уже было наплевать, ведь я знал, что через сорок минут произойдет взрыв. А может, все испытания уже свернули из-за нападения на станцию? Хотелось в это верить, но я понимал, что советские ученые не остановятся ни перед чем. И это пугало меня больше всего.
Я снова оглянулся; Соната бежала рядом, стараясь делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы усмирить сбившееся дыхание. Сначала ее силуэт в мешковатом маскхалате был темным, мрачно выглядящим на фоне ночи, но через несколько секунд я отчетливо увидел его... Ми-8 зашел нам в тыл, быстро догоняя и освещая лучом нашу траекторию спринта.
- Ложись!!! - на ходу крикнул я, бросаясь в сторону.
Я уже не видел действия Сонаты, потому что уткнулся лицом в пожухлую траву возле какого-то бетонного здания, а уши заложил рев крупнокалиберных пулеметов вертолета.
Девушка быстро подползла ко мне, схватила за плечо, прижимаясь всем телом.
- Ползком, - кивком головы я указал на реактор, находящийся всего в сотне метров от нас.
Она мгновенно откатилась в сторону, увернувшись от вонзившихся рядом в землю пуль. Тут же поползла к реактору, словно небольшая гадюка, плавно передвигая руками и ногами, прижимаясь телом к холодной земле.
Я пополз следом за ней, стараясь догнать как можно быстрее.
Вертолетчик и не думал успокаиваться, покрывая нас не прицельными, но хлесткими очередями. Так долго продолжаться не могло, это уже начинало действовать мне на нервы. А кому будет приятно, если рядом летают пули, готовые тут же лишить тебя жизни? Никому!
Перекатившись пару раз, я начал отползать в сторону по небольшой параболе, стараясь увернуться от пуль. Автомат заметно снижал мою маневренность, хотелось выбросить его, но одна важная вещь мешала сделать это – подствольный гранатомет, дающий слабую надежду на бой против вертолета.
Крики слева заставили меня отвлечься от противостояния боевой машине – тревожная группа солдат явно засекла меня, перебежками приближаясь ко мне. Неопытные солдатики, сразу видно. Бегут, почти не пригибаясь, заградительный огонь не открывают, намереваются меня живым взять. Ну, что ж, пора научить их чему-нибудь...
С такими мыслями я вскинул ствол Калашникова, выпуская в бойцов гранату из подствольника, стараясь направить ее по дуге, чтобы не зацепить военных. Взрыв гранаты озарил горизонт на небольшой промежуток времени, смешиваясь с прожекторами на часовых вышках и мощным фонарем вертолета, кружащего над нами на предельно малой высоте.
Прошлогодние опавшие листья, покрывшие бетонную площадку станции, грустно носились вихрями от потоков лопастей «вертухи».
Я на мгновение закрыл глаза, вдыхая полной грудью тяжелый, сырой воздух, представляя, что это все просто сон. Сейчас я проснусь, а рядом лежит голая Динка и обнимает меня во сне... Я подождал несколько секунд, раскрыл глаза. Картина нисколько не изменилась, разве что солдаты впереди уже поднялись с земли и бежали ко мне. На мгновение в мозгах проскочила неприятная мысль, по-моему, совершенно глупая в данный момент – черт, а Динки нет рядом!
Я даже идиотски захихикал, снова поднимая тяжелый ствол автомата, упирая оружие магазином в небольшую кочку у лица. Теперь стрелять стало удобнее, мушка и прицельная планка плавно сходились воедино, а ствол почти не трясло при стрельбе. На этот раз я решил не давать военным шансов на выживание, потому что их численность заметно возросла, а вертолет все еще не унимался, продолжая совершать надо мной смертельные петли «карусели».
Очередь... Еще одна... Плотная ответная стрельба с характерным металлическим звуком. Вояки были вооружены АКМами, а это играло мне неплохую поддержку. Как только доносился такой звук со стороны, я разворачивал ствол своего модернизированного Калашникова и отвечал острым огнем. Выпустив весь магазин и доставая из куртки новый, я бросил взгляд на Сонату; она же сидела, зажавшись, возле бетонного двухэтажного здания, пытаясь поймать на мушку кого-нибудь из солдат, помогала мне хоть как-то.
- Спасибо, девочка, - шепотом сквозь зубы произнес я, снова покрывая военных плотной стрельбой. Огненные веера ответного рокота автоматов стали ложиться куда прицельней, чем раньше, заставляя меня всерьез задуматься о смене позиции. И на это хватило секунд пяти.
Схватив Калашников, я вскочил на ноги и, пригибаясь и петляя, не давая сосредоточить на себе прицелы солдат, побежал к зданию, откуда стреляла Соната.
Вертолет снова засек меня по полной программе, как говорит страус, начиная поливать всю мою траекторию, даже с большой погрешностью, смертельным огнем пулемета.
Прикиньте, когда ты бежишь, а рядом летают красные и зеленые «пчелы» пуль. Внутри колотит противный озноб, а лицо заливает холодный пот, сердце начинает выбивать слаженную барабанную дробь, нервы натягиваются, словно гитарная струна, готовая порваться от любого малейшего касания.
Это страшное чувство, чувство жизни, когда уже совсем рядом с тобой наперегонки скачет всадник смерти в черном кожаном плаще, широкополой шляпе и на черном вороном коне. Смешно, хотя мне в тот момент так и казалось, когда я бросал резкий взгляд в сторону. В это время на стене мелькала его тень, этого всадника, хотя я прекрасно понимал, что это уже мои глюки, вызванные напряженной ситуацией и ужасным свистом пуль, носящихся в бешеном танце над головой. Сегодня предстоит сыграть в рулетку со смертью, а на кону – моя жизнь, а, следовательно, и жизнь Сонаты.
Не хотелось, чтобы девочка погибла из-за меня, ведь все же я ее впутал в это дело, поэтому и должен вытащить отсюда. Черт, что за бред летает в моей голове? Какие чувства долга, какие, возможно, любовные чувства, какая жизнь? Сзади догоняет вертолет, а слева надвигается плотная цепь военных, готовых уже порвать нас даже без трибунала. Плюнь на жизнь, Хемуль, и заткнись!
Оркестр пулеметных и автоматных очередей гремит в барабанных перепонках, ноги бегут как на автопилоте, не замечая препятствий, усталости, боли, затяжной вой тревожной сирены вибрирует внутренними органами, заставляя их бешено колотиться, как и сердце.
Но весь этот оркестр разорвал один хлесткий выстрел из снайперской винтовки, который я сразу смог услышать и выделить среди этого шума. Тут же проскочила мысль: «В сторону, Хемуль!»
По ходу, я человек, который сначала делает, а потом думает. Просто когда я подумал об этом, то уже лежал на бетоне в метре от линии своей траектории, а руку скручивала жуткая боль. Как будто все нервы моей конечности собрали в пучок и проткнули накаленной иглой. Голова сразу закружилась, я стиснул зубы до боли, стараясь сдержать крик, по-моему, даже из глаз покатились слезы. Ну, снайпер, сука, такой подставы я от тебя не ожидал! Мне осталось-то всего метров тридцать, а ты!..
Я был готов порвать его прямо сейчас, но он-то на вышке, спрятавшись за стальным бортиком, выцеливает мою жалкую фигуру в перекрестье «драгунки», а я валяюсь на холодном бетоне, испачкавшись в собственной крови, пытаюсь подняться на ноги, уже отбросив в сторону автомат.
Сквозь боль и шум стрельбы я услышал знакомый голос, ставший таким приятным и мелодичным в этот момент:
- Хемуль!!!
Я слегка потряс головой, разгоняя темных мушек, налетевших целой стаей перед глазами, пробуждая свое сознание, и повернул голову. Соната уже сидела рядом, стараясь поднять мою руку, чтобы просунуть под нее белоснежную ленту бинта.
- Ты тупая что ли? - заплетающимся языком произнес я, уже не отдавая отчет своим словам. - Не сейчас, твою мать!
И, на мое удивление, довольно легко отпихнув девушку, поднялся с земли, схватил автомат в одну руку, Сонату за локоть другой, дернул ее в сторону, приказывая бежать к реактору.
Она, видимо, понимала, почему я стал таким в одно мгновение, скорее всего, даже простила за грубость и неэтичность, уже поддерживая мой темп бега.
Мы пробежали около пятидесяти метров, я оглянулся, видя, что военных сзади нет, и вертолет потерял нас из вида в лабиринте корпусов.
Я слегка облегченно вздохнул, толкая Сонату к стене, сам присел рядом, бросая взгляд на часы. 1:17.
Немного закашлявшись, я выпустил из рук автомат и весело посмотрел на Сонату. Она же недоуменно уставилась на меня:
- Ты чего?
Я хихикнул, демонстрируя ей циферблат офицерских часов, прокомментировав:
- У нас шесть минут, девочка...
Она испуганно сглотнула, стряхивая с рукава куртки пыль и грязь, а затем храбрым и уверенным голосом выдала:
- Пошли! Успеем!..
Я оборвал ее своим истерическим смехом.
А она уже рванула к реактору быстрым бегом, держа возле бедра свой «Винторез».
Я, тут же вскочив, догнал ее, схватил за плечо, разворачивая к себе лицом:
- Успокойся! Мы уже не успеем! - даже слегка потряс ее, чтобы вывести из шока. Но она, бросив на бетон винтовку, уперлась руками мне в плечи, пытаясь вырваться, добавляя резким криком:
- Успеем, кретин чертов!..
- Нет! Уже нет!!! Ты хочешь сдохнуть чуть раньше от пуль охраны?!..
Похоже, что мои последние слова вывели ее из морального ступора, как бы давая небольшую надежду на жизнь. Она крепко вцепилась мне в предплечья, прижимаясь ко мне всем телом, положила голову на плечо. Я даже и не знал, что сказать или сделать, просто обнял ее, одной рукой погладив по голове, добавляя тихим шепотом:
- Все будет нормально. Не бойся...
Я поднял голову вверх, наблюдая весь реактор и большую мрачную трубу, затянутую решетчатым защитным такелажем. Неприятная картина, а мы стоим прямо у самого реактора, на фоне всей этой «красоты»...
По моим ладоням пробежала легкая дрожь ее тела, и я еще сильнее прижал Сонату к себе, бросая взгляд на часы: 1: 19.
Соната слегка подняла голову, глядя мне в глаза грустным, даже немного слезливым взглядом, закусив губу. Она, молча, смотрела на меня, не решаясь что-то сказать. Спустя несколько секунд, девушка закрыла глаза, произнося шепотом:
- Поцелуй меня... Пожалуйста.
Я не ожидал от нее такого, но и обсуждать уже не хотел, лишь приблизившись к ее лицу и осторожно коснувшись ее теплых губ своими. Соната слегка задрожала, ощутив мой поцелуй, даже немного растерялась, но потом ответила...
Она плавно обняла меня за шею, скидывая с моей головы колпак, и нежно целовала, прижимаясь все крепче и крепче.
Я же обхватил ее за талию, одной рукой расстегивая лямки рюкзака за спиной девушки и отбрасывая его на землю. Она осторожно и немного смущенно посмотрела мне в глаза... И от этого взгляда через все тело как будто прошел электрический ток, заставляя мое сердце биться слегка чаще. И в душе, словно что-то перемкнуло, что-то заставило смириться со смертью и наслаждаться последними мгновениями жизни. Никогда и не думал, что встречу смерть именно так... Мечта любого сталкера умереть с болтом в руках, какая смерть может быть лучше? Но никто и никогда не думал, что сталкер может умереть в объятиях прекрасной девушки, такого же сталкера, в последний миг жизни слившихся в страстном поцелуе...
Соната снова закрыла глаза, одной рукой плавно снимая с моего плеча тяжелый автомат и бросая его на бетон. Она, все также, прижимаясь ко мне, нежно погладила меня по щеке, потом снова обнимая за шею.
И тут я понял, что перемкнуло во мне... Я осторожно прервался, беря в ладони ее лицо, и, внимательно глядя в глаза, тихим шепотом произнес:
- Я люблю тебя, котенок...
Ее взгляд слегка изменился, в глазах промелькнули заметные нотки счастья. Она снова погладила меня по щеке и, улыбнувшись, таким же шепотом ответила:
- Я давно хотела тебе это сказать... Я тоже тебя люблю.
И мы, уже не медля ни секунды, снова сошлись в страстном поцелуе, продолжая крепко сжимать друг друга в объятиях.
Соната медленно запустила свою руку мне в волосы, не отрываясь от поцелуя, влюблено посмотрела мне в глаза. Ответом был точно такой же взгляд...
Я осторожно погладил ее по ноге возле бедра, второй рукой обнимая за талию; она же чуть слышно мурлыкнула от удовольствия, продолжая нежно целовать меня. Я ощущал ее теплое, слегка неровное и прерывистое дыхание, наполненное горячим паром холодной весенней ночи, ее полные, чуть влажные губы, ее нежные прикосновения... Все мои мысли были только о ней, о ее любви, ведь со мной впервые такое, когда совсем рядом гуляет смерть. Всадник, подожди, пожалуйста, еще минут пять, я не хочу, чтобы мы расставались. От этих мыслей я еще сильнее обнял Сонату, гладя по спине, не хотел ее отпускать.
Слегка учащенный стук ее сердца чувствовался даже через грубый материал военных курток, а, может, от любви просто обострились все ощущения... Плевать, она со мной еще на пару минут. Хотя бы пара минут...
Под ногами чуть ощутимо задрожала земля, а тревожная сирена завыла еще более жалобно и испуганно, с удвоенной силой.
Соната открыла глаза, глядя на меня слегка расфокусированным взглядом, начиная целовать все более страстно, по-французски.
Я увидел в этих глазах и печаль, и страх, и счастье, и любовь... И даже сама смерть уже не могла напугать, стало обыденным и скучным абсолютно все, кроме нее...
Я ощущал ее теплый влажный язык у себя во рту, это сильно заводило меня, я был готов сорваться с цепи, словно бешеный пес, но понимал, что мы уже не успеем...
Со стороны послышались приглушенные крики военных: «Вот идиоты! Бежим! Бежим, мать вашу!»
А мы стояли, нежно обнявшись, продолжали со всей страстью целовать друг друга, давая смерти понять, что любовь невозможно убить, она не погибает даже от ядерного взрыва, зато может легко рухнуть из-за одного неверно сказанного слова...
Почему-то в это время в моей голове работал невидимый таймер, отсчитывающий секунды до взрыва в обратном порядке. Я влюблено смотрел в глаза Сонаты, хотя перед зрачками мелькали ярко-красные цифры счетчика, порожденные моей большой фантазией. Это начинало действовать на нервы, эти маленькие циферки, стоящий в ушах противный писк таймера, исчисляющего последние мгновения нашей жизни...
Я снова закрыл глаза, пытаясь выбросить все это из подсознания, чуть сильнее прижав Сонату к себе. По ходу, я даже не рассчитал своей силы, крепче обнимая девушку – она сдавленно выдала тихий приглушенный стон, продолжая целовать меня и гладить по щекам.
Я слегка улыбнулся, ощущая на своем лице ее нежные немного холодные ладони, осторожно гладившие меня по двухдневной щетине, моя рука почти произвольно скользнула чуть ниже ее талии, осторожно залезая под куртку на спине...
Рука Сонаты плавно взяла карабин на молнии моей куртки, медленно оттягивая его вниз. Я остановил ее ладонь, чуть прервался, глядя в глаза и произнося еле слышным шепотом:
- Любимая, мы не успеем.
- Плевать, - таким же уверенным шепотом ответила девушка, снова страстно целуя меня, распахивая куртку и гладя по груди одной рукой.
И тут я понял, почему ее ладони такие холодные, осторожно хватая одну, слегка сжал, ощущая, как между наших пальцев струится немного липкая, прохладная жидкость.
Кровь из моего пробитого пулей плеча текла медленным ровным потоком, пачкая и меня, и Сонату. Наверняка, теперь и мои щеки измазаны ею, и щека девушки, только я этого не замечаю в темноте, лишь при нервном мигании охранных прожекторов.
Вместе с кровью из меня утекали силы, утекала жизнь... но слабое, немного горячее дыхание Сонаты, словно реанимировало, досылая в легкие очередной глоток сырого воздуха...
И тут земля, покрытая слоем бетона, снова испуганно завибрировала, давая понять, что смерть уже пришла... Перед глазами вспыхнули яркие огни, озарившие весь ночной небосклон. Представляю эту картину: два влюбленных человека стоят, обнявшись, а рядом начинает подниматься в небо огромный столб огня и радиации, вышедший из-под контроля, готовый поглотить практически весь мир... Асфальт под ногами уже заметно затрясло, покачивая наши тела, объединившиеся в одно целое, из стороны в сторону.
Фонари и прожекторы на станции учащенно замигали, лишаясь последних глотков электроэнергии, умирая, начали плавно затухать, погружая наши тела во тьму, но все еще горели на автономном режиме, позволяя мне увидеть лицо моей любимой девочки, а ей – мое.
Я почувствовал, как ее нежная рука что-то осторожно и медленно кладет во внутренний карман моей куртки, тихо прервался, шепотом:
- Что это?
Соната смущенно улыбнулась, отвечая:
- Фотография... Возьми, просто так...
Я влюблено посмотрел ей в глаза, слегка виновато улыбнулся, отвечая:
- Спасибо, котенок... Извини, но мне нечего тебе подарить...
- Мне ничего и не надо кроме тебя!
И тут из ее карих глаз покатились слезы, заставившие меня внутренне содрогнуться, даже заплакать нервами вместе с ней. И стало так плохо, видя, как она плачет, испуганно глядя на меня.
- Не надо, - шепотом произнес я, вытирая ладонью капли слез с ее щеки и оставляя на ней следы от своей крови. - Я люблю тебя!
Соната грустно улыбнулась, счастливо глядя на меня сквозь слезы:
- И я тебя...
И снова мы слились в страстном поцелуе, нежно лаская друг друга и не желая отпускать.
А бетон под нами уже ходил ходуном, местами начал трескаться, оставляя на швах черные глубокие щели. Тревожная сирена на мгновение закатилась в длинном стоне, а затем резко затихла, иногда посылая в темноту и туман редкие и прерывистые гудки.
Все на несколько секунд прекратилось, окутав пространство смертельной тишиной, словно позволяя нам насладиться друг другом еще пару мгновений, продлить наши жизни для того, чтобы почувствовать теплые и нежные губы, слегка неровное дыхание, увидеть влюбленный взгляд...
...А затем из жерла реактора вырвался мощный поток обжигающего огня, озаривший все вокруг, покрывая ночную гладь ярким, но таким безжизненным светом. Страшный гул... Разлетающийся из внутренностей реактора радиоактивный мусор, обломки бетонных плит, осколки металлических балок и свай.
Я уже почувствовал в себе ледяное дыхание радиации, но продолжал крепко обнимать Сонату. Сильно учащенный стук ее сердца заставлял успокоиться, согревая мои нервы и тело.
Шум палящего огня... Заливающий пространство яркий свет... Ужасный грохот, гул... Растекающаяся вокруг, словно ядовитая жидкость, радиация...
Я ощутил, как нас накрывает волна смертельного и жуткого огня, лавина смерти, медленно и безжалостно забирающая наши жизни, пожирающая нашу сильную любовь... На мгновение посмотрел на Сонату, не отрываясь от поцелуя, а потом... Закрыл глаза...