ГЛАВА 2

Торопливо шагая по улице, Джанис Редлин подавлял желание обернуться и лишний раз удостовериться, что за ним никто не следит. Глупое желание, продиктованное инстинктами – если за ним и был хвост, едва ли у Джаниса имелись шансы его обнаружить. Те, кто мог бы его «опекать», знали свое дело, Редлин понимал это и потому нервничал. Он старался выглядеть спокойным – просто еще один человек, идущий куда-то по ночной улице, освещенной электическими фонарями на столбах. Всего лишь молодой мужчина среднего роста, в простой, ничем не выделяющейся одежде; непривычные для ксаль-риумцев светло-каштановые волосы скрыты под серой кепкой. Самый обыкновенный житель преславной имперской столицы, явно не из богатых – рабочий или мелкий служащий, совершенно ничем не привлекающий к себе внимания. Вообще-то говоря, именно таким человеком он и был, но, шагая вперед по тротуару, Джанис Редлин не мог отделаться от ощущения, что каждый, мимо кого он проходит – такой же непримечательный работяга в похожем дешевом костюме – оборачивается вслед ему. Из каждой машины, с урчанием мотора проезжающей мимо, кто-то следил за ним пристальным, проницательным взглядом. Двое таксистов, стоявшие возле своих автомобилей и лениво обсуждавшие какую-то радиопостановку, могли быть вовсе не теми, кем кажутся. Хуже всего, Джанис понимал: это не просто плод его воспаленного воображения. За ним действительно могли следить, и он чувствовал страх. Джанис Редлин осознавал, что ввязался в очень рискованную игру, в которой был всего лишь мелкой разменной фигурой. Его используют, пока полезен, и безжалостно отправят на верную гибель, если в том возникнет потребность. Но выбора не было, он оказался на крючке, с которого уже не слезет, и это Редлин тоже понимал с леденящей ясностью. Ему уже давно дали это понять…
Не совладав с искушением и обернувшись-таки (и, разумеется, не увидев никого подозрительного; смешно – как будто за ним будут следовать по пятам мрачные типы в плащах и черных очках!) Редлин нырнул в переулок. Несколько минут, и он уже был у цели. Приземистый, обшарпанный дом с зарешеченными окошками на первом этаже чем-то напоминал полицейский участок в мелком провинциальном городке. Часто мигающие огни бросали резкие цветные отблески на вывеску, где было не слишком аккуратными буквами выведено: «Дворец Удачи». Как обычно, вид вывески заставил Редлина ухмыльнуться. Тот, кто придумал такое название для этой дыры, не был лишен чувства юмора, хотя и извращенного.
- Удача… - пробормотал Джанис и непроизвольно потянулся рукой к нагрудному карману. Пальцы ощутили под тканью аккуратно сложенный лист бумаги. Мужчина снова усмехнулся: удача порой проявляет свою милость самым неожиданным способом. Например, в виде скомканной бумажки, найденной в мусорном ведре…
С удачей у Джаниса Редлина отношения вообще не заладились. Один из многих молодых людей, перебравшихся в Ксаль-Риум с небольшого острова на северо-восточных границах Империи в расчете на благосклонность этой дамы, он был уверен, что завоевать ее сердце не составит ему труда. Джанис был здоров, полон сил, неплохо образован и недурен собой – в общем, обладал полным набором достоинств, по его мнению, необходимых для быстрого и несомненного успеха в столице. Увы, он не принял в расчет того, что таких же, как он – молодых, образованных и исполненных решимости стать избранниками Фелинии - здесь собралось многие тысячи, а дама эта придирчива и, имея такой большой выбор, одаряет своими милостями лишь немногих. Результат был предсказуем: быстро спустив те скромные средства, что у него оставались, Джанис Редлин остался без гроша за душой и вынужден был, расставшись с радужными мечтами, смириться с ролью слуги для мелких поручений, иначе говоря – мальчика на побегушках. Даже за это он должен был благодарить дальнего родственника, который замолвил за Джаниса словечко кому следует.
Конечно, стать одним из слуг не где-нибудь, а в самом Палатиане – знаменитой резиденции ксаль-риумских Императоров – это, должно быть, очень почетно; жаль, что во дворце платили им немногим больше, чем где-либо еще. Для амбиций Джаниса Редлина пятнадцати марок в дециму было слишком мало, и он продолжал искать благосклонности удачи, но теперь уже в игорных домах. Увы, капризная дамочка по-прежнему заглядывалась на кого угодно, кроме него, и вскоре с головой увязший в долгах Редлин оказался поставлен перед выбором: однажды утром быть найденным в канаве с проломленной головой или же вернуть долг… несколько неожиданным образом. Решение казалось очевидным, и так он начал новую карьеру, о которой никогда не мечтал. Увы, это оказалась не та дорожка, с которой можно так просто свернуть.
Вздохнув и еще раз убедившись в том, что бумага в нагрудном кармане в целости, Джанис сделал последние несколько шагов, оказавшись перед массивной железной дверью. После нескольких ударов по металлу костяшками пальцев окошко в двери приоткрылось, и на Джаниса уставилась мрачная небритая рожа с переломанным носом и шрамом на правой щеке.
- Ну? – нелюбезно промычал обладатель впечатляющего облика.
«Творец и все десять пророков его, мучеников… - подумал Редлин с внезапно накатившим презрением, - Они что, до сих пор не запомнили меня в лицо?»
- Я к вашему хозяину, - сказал он уныло. – У меня для него письмо с родины.
Дверь скрежетнула, открываясь. Громила посторонился, давая Джанису пройти.
- Хозяин давно ждет его, - буркнул он. – Наверх по лестнице, вторая дверь направо.
- Я помню, - ответил Джанис и, миновав общий зал, где собралось довольно много народу, быстро поднялся по лестнице.
Постучав в указанную дверь и получив разрешение войти, он перешагнул порог и оказался в кабинете, тускло освещенном парой лампочек. Вся обстановка сводилась к железному несгораемому шкафу, паре стульев и обшарпанному столу. Человек, сидевший за столом, вполне ей соответствовал: толстяк с плохо выбритой физиономией, редкими волосами и маленькими глазками неопределенного цвета. Одетый в потертую жилетку поверх серой рубашки, он не производил впечатления богача, но в действительности был, вероятно, одним из самых богатых людей в столице, тайно или явно владея двумя десятками заведений – от элитных ночных клубов, где проводили время сливки общества, до дешевых игорных притонов вроде «Дворца Удачи».
- А-а… - при появлении Джаниса протянул он. – Редлин! Давненько от тебя не было вестей. Я уж начал думать, что ты позабыл про дядюшку Юргена.
Его небритая рожа приобрела укоризненное выражение, фальшивое, как золотая имперская гинета с портретом анадриэльской королевы. Дядюшка Юрген – таково было его прозвище, а другое – Барон. Возможно, Юрген нар Кааринт и был бароном у себя на родине, в Каннивене. А возможно, он сам придумал себе титул «для солидности». Джанис понятия не имел, по доброй воле он перебрался в Ксаль-Риумскую Империю, или его турнули с родины за какие-то неблаговидные дела. Пожалуй, Джанис поставил бы на второе, но Барон и здесь неплохо устроился. Ему-то Фелиния определенно благоволила, из чего следовал вывод, что своих кавалеров она выбирает по чему угодно, но только не по внешней привлекательности.
- Не было ничего интересного, - сказал Джанис.
Барон нахмурился и потянулся за портсигаром.
- Что интересно, а что нет, решаю я, - с угрозой процедил он и, сунув в губы сигарету, закурил и выдохнул облачко вонючего дыма. – Ладно. Коль скоро сегодня ты здесь, нечто «интересное» появилось. Что у тебя, Редлин?
Тот вытянул из кармана заветный лист бумаги и аккуратно положил на стол. Барон так же бережно поднял его и расправил. Свет настольной лампы упал на эмблему в виде вената [1], застывшего в охотничьей стойке – символа имперской службы разведки. Ниже шел машинописный текст – строк пятнадцать – и подпись синими чернилами.
- Где ты нашел это? – спросил толстяк.
- В мусорной корзине прайм-канселиора [2], - пояснил Джанис.
«Да уж, такие вещи неразумно выбрасывать в мусорку, как письмо от выжившей из ума троюродной тетушки из провинции, - подумал он, - Что поделаешь, и самые важные персоны порой бывают небрежны…»
Конечно, так везло редко. Секретная служба следила за тем, чтобы подобные бумаги не могли попасть в руки посторонних, но и они не были застрахованы ни от ошибок, ни от небрежности. Прайм-канселиор Темплен выбросил ненужный документ вместо того, чтобы уничтожить, как полагалось, а кто-то из агентов побрезговал рыться в мусорной корзине, и этого человека можно было понять: для чего же тогда нужны слуги вроде Джаниса?
Барон быстро пробежал текст глазами, вновь аккуратно сложил бумагу и спрятал в одном из ящиков стола. Тщательно раздавил окурок в пепельнице, и только после этого соизволил поднять взгляд на Редлина.
- Ну, ладно, - проговорил он без выражения, - ступай. Если хочешь, сыграй в общем зале. Четвертый столик для тебя будет свободен, и знаешь, у меня такое чувство, что тебе сегодня повезет, если поставишь, скажем, на три-четыре-шесть-один.
- Благодарю за совет, господин нар Кааринт, - отозвался Джанис, отступив к двери.
Тот отмахнулся и полез за очередной сигаретой.
- Пустое, Джанис. Просто не забывай нас больше так надолго, хорошо? А то я могу заскучать…
Расставшись с Бароном, Джанис спустился в общий зал и подошел к четвертому столику, где десяток человек шумно обсуждали очередной бросок. Здесь играли в «Гайонский счет» [3], крупье только что накрыл стаканчиком четверку разноцветных костей.
Джанис бросил на стол пару бумажек по пять имперских марок, и крупье выжидательно посмотрел на него.
- На что желаете поставить?
- Три-четыре-шесть-один, - не раздумывая, ответил Редлин. Следом за ним начали ставить и другие: кто на общий счет, кто на каждую кость в отдельности, что, при везении, давало больший выигрыш. Дождавшись, пока все ставки будут сделаны, крупье долго и усердно тряс стаканчик, затем метнул кости.
Джанис Редлин почти не следил за тем, как они, подскакивая, катились по столу. Когда-то от этого зрелища у него замирало сердце; молодой провинциал искренне верил, что тут все зависит от везения, и ему непременно тоже повезет однажды. Но сейчас он просто дождался, пока четыре кубика остановились. Ну, разумеется. Разноцветные кости замерли на гладком столе: белая показывала три, черная – четыре, серая – шесть, и красная – единицу. Прочие игроки застыли на мгновение, затем зашумели: угадать все четыре кости было редким везением, приносящим самый большой возможный выигрыш. Кто-то одобрительно присвистнул, другой хлопнул Джаниса по плечу.
- Вам повезло, сударь, - заметил крупье. – Не желаете продолжить?
Редлин мотнул головой. Разумеется, соседи тут же начали спорить, призывая его хватать удачу, пока она рядом.
- Ну, нет, - усмехнулся он. – Моя удача слишком непостоянна.
Не слушая уговоров, он принял от крупье бумажку с суммой выигрыша и подошел к отдельному столику в углу, где ему отсчитали деньги. Тридцать две одинаковые замусоленные ассигнации с черно-золотым тиснением по краям и бородатым ликом Нериона Второго на фоне имперского герба. Шестьсот сорок марок – больше чем его жалование за целый год. Видимо, Барон сегодня был в хорошем настроении, и то, что он прочел в принесенной Джанисом бумаге, показалось ему по-настоящему ценным. Куда этот документ отправится дальше, Джанис Редлин даже не пытался задумываться: какая разница? Меньше знаешь – крепче спишь, а главное, дольше проживешь. Теперь он может заплатить долг хозяину квартиры, который уже дважды за последнюю дециму «ненавязчиво» заводил речь о выселении, и еще немало останется. Можно сводить Ретту в приличный ресторан, купить ей что-нибудь в подарок – она давно намекает, что хочет новое шелковое платье. А бумага… пусть Барон распоряжается ей как хочет. В конце концов, кому принесут вред несколько строчек? Разве что важным шишкам из Палатиана, но такая возможность Редлина нисколько не волновала. В другой раз будут лучше следить за документами, которые попадают к ним в руки.
Спрятав помятые банкноты в потайной карман, Джанис Редлин вышел в ночь.

Остров Кадар. База Западной Эскадры Империи Ксаль-Риум.

- Префект, ваши распоряжения выполнены.
Дэвиан Каррел, префект Западной Эскадры, оторвал взгляд от кораблей в порту и повернулся в сторону говорившего. Высокий мужчина лет тридцати пяти, черноволосый, с жесткими усами, остановился в паре шагов от префекта. Его черный мундир, отмеченный знаками отличия прайм-капитана [4], был застегнут на все пуговицы, и Дэвиан невольно устыдился собственного, наполовину расстегнутого. Конечно, солнце, хоть и клонилось к закату, все еще изрядно припекало, но это не может быть оправданием. Командир должен подавать пример своим подчиненным.
- Благодарю вас, Илевер, - сказал он. – Как скоро корабли будут готовы?
- К утру мы закончим все приготовления, - ответил капитан Илевер Танн.
- Хорошо.
Дэвиан снова повернулся в сторону порта. Мрачные громады боевых кораблей Западной Эскадры казались почти черными в багряно-оранжевом закатном свете. Четыре линкора, авианосец и пять крейсеров ждали приказа выйти в море.
- Думаете, нас направят к Анлакару, префект Каррел? – с сомнением спросил Илевер.
- Я думаю, это следовало сделать раньше, - бесстрастно ответил Дэвиан.
- Вряд ли там может быть работа для нас, префект, - капитан презрительно усмехнулся. – Это всего лишь мятежники. Я здесь почти десять лет, на Анлакаре и раньше шумели. Ничего такого, как сегодня, конечно, но там три четверти населения – ивирцы, а от них всегда были одни неприятности.
- Да, похоже на то, что их вдруг охватила ностальгия по старым добрым временам, - согласился Дэвиан.
- По-вашему, здесь что-то большее, чем простой мятеж? – Илевер нахмурился, уловив скрытую иронию в словах префекта.
- Для стихийного мятежа все началось слишком внезапно, - ответил тот, - и слишком быстро развивается. Так что – да, Илевер, я думаю, что анлакарцы нас еще удивят.
- Надеюсь, вы ошибаетесь, Ваше Высочество, - заметив кислый взгляд Дэвиана, Илевер поправился, - господин префект.
Дэвиан только отмахнулся. Господин префект Западной Эскадры действительно имел честь являться принцем, племянником правящего Императора Велизара III. Правда, нельзя сказать, что их с дядюшкой отношения были теплыми и доверительными. Как внук прошлого императора и единственный наследник его старшего сына, Дэвиан мог бы оспорить право на трон у сына самого Велизара, поэтому тот всегда смотрел на племянника с подозрением, и, в конце концов, просто отослал куда подальше, сделав префектом на западных границах, где давно уже ничего не происходит. Хотя, казалось бы, в тридцать лет став командующим достаточно крупным флотским соединением, Дэвиан был вправе гордиться собой, он вовсе не ощущал гордости. По сути, назначив его на эту должность, Император просто отправил племянника в завуалированную ссылку подальше от столицы, со всеми ее удручающими новыми веяниями, оппозиционными движениями, соперничающими политическими кликами и прочими соблазнами для молодого, амбициозного принца.
Сам Дэвиан не имел ничего против того, чтобы оказаться в стороне от преславной имперской столицы, но рассчитывал на должность в Северном Флоте. Там, на севере, лежат острова Агинарры, алчной и сильной державы, давно поглядывающей на островные владения Империи Ксаль-Риум и государств Восточной Коалиции. И взглядами дело не ограничивалось – двадцать пять лет назад островитяне уже совершили попытку прорваться на юг, что привело к одной из самых жестоких войн в истории Дагериона. Тогда войска Сегуната обрушились на соседей, как лавина, сметая все на своем пути, и за год овладели огромными территориями. Под угрозой оказались даже южные государства и сам Ксаль-Риум.
Только прямое вмешательство Империи помогло переломить ход войны. В решающем сражении у Тиварны, случившемся в 1913 году – величайшей морской битве в истории Дагериона – их флот потерпел поражение, что вынудило Агинарру прервать экспансию и подписать мирный договор, отказавшись от большей части захваченных земель. Однако, несмотря на формальное поражение в войне, почти весь север и часть северо-востока осталась за Сегунатом, и, по донесениям разведки, северяне накапливали силы и наращивали численность флота. Это не могло не настраивать на тревожный лад. Едва ли агинаррийцы делали это просто для того, чтобы демонстрировать новые корабли своему Сегуну на парадах.
Пока что они соблюдали условия договора (по крайней мере, не нарушали их открыто) и не посягали на моря и земли, подконтрольные Югу. Но при этом продолжали заглатывать мелкие островные государства на севере и востоке, постепенно приближаясь к границам Империи и ее союзников. Разведка доносила о создании новых военных баз, о радикальной модернизации Объединенного Флота агинаррийцев. В общем, Дэвиан Каррел не сомневался, что новая война с Севером неизбежна. Вопрос был не в том, начнется ли война, вопрос был – когда она начнется? Как скоро северяне наберутся наглости и снова рискнут попробовать на прочность своих южных соседей?
Здесь же, на юго-западе, у Империи не было соперников, не считая Ивирского Султаната – островного государства, в прошлом могущественного и опасного врага сначала Гайона, а затем и Ксаль-Риума. Но те времена канули в прошлое, сегодняшний Ивир разорен и ободран до нитки собственной развращенной и ненасытной знатью и давно превратился в жалкую тень прежней грозной державы, веками соперничавшей с имперским континентом за власть над западными морями. После сокрушительного разгрома в последней войне с Империей Ивир окончательно замкнулся в себе и теперь медленно варился в собственном соку – печальный образчик выродившейся нации, живущей воспоминаниями об ушедшей эпохе величия. Соответственно, Западная Эскадра была в имперском флоте наименьшей по численности и состояла из устаревших кораблей. Со стороны Велизара III было умным ходом направить сюда неугодного племянника – командуя Западной Эскадрой, Дэвиан имел все шансы оказаться в забвении.
Не то, чтобы Дэвиан Каррел жаловался на судьбу. Служба на флоте всегда считалась почетной. Одна Империя могла сменить другую, но эта традиция неизменно сохранялась. Что и неудивительно: поскольку земли Дагериона были разбиты на множество островов и архипелагов, господство над миром всецело зависело от господства над его морями. Некоторые шутили, что, впервые появившись в этом мире, люди прежде начали строить корабли, а уж потом дома, и в этой шутке, вероятно, было больше истины, чем думал сам ее автор.
Вообще-то, достоверных сведений о том раннем периоде не сохранилось, первые хроники начали писать несколько позднее, когда люди освоились на новом месте достаточно, чтобы думать о чем-то помимо выживания. Считалось, что на новой родине они вступили в войну за выживание с прежними ее обитателями, от которых сохранилось только имя – Народ Моря. Люди одержали верх в этой борьбе и основали собственную Империю. Разумеется, великую, прекрасную и светлую, а то, что Императоры имели привычку мятежников, неугодных и просто наскучивших прибивать гвоздями к деревянным перекладинам и сушить на солнышке, а народ развлекался, любуясь тем, как режут друг друга на аренах специально обученные рабы – так это, право же, сущие мелочи. Как говорится, неизбежные издержки прогресса…
Шли годы и века, и власть Первой Империи, так долго казавшаяся незыблемой, вдруг пошатнулась. Хронисты той эпохи опять-таки винили во всем этом темную магию, проклятье, якобы наложенное сгинувшими в безвестность прежними хозяевами Дагериона. Но более вероятно, все и всяческие проклятья и колдуны были ни при чем, а древняя Империя просто сгнила от времени и рухнула под собственной тяжестью, развалившись на десятки враждующих провинций. После полутора веков хаоса и междоусобиц ее сменила новая держава - континентальный Гайон, объединивший большую часть южных земель и назвавший себя Второй Империей. На юго-западных островах образовался сильный в ту пору Ивир, на юго-востоке – не менее сильный и вдвое более надменный Анадриэйл. И только север как был, так и остался раздроблен на множество мелких островных государств и враждующих кланов, которые век от века предавались одному и тому же, никак не приедающемуся развлечению – кровавым междоусобицам.
Затем пришла очередь и Гайона. О гибели Второй Империи сохранилось больше достоверных сведений, чем о Первой. Началось все с жестокой междоусобной войны, приведшей державу к упадку, а последовавшее вторжение островных держав – тех же Ивира и Анадриэйла – стало для Гайона смертным приговором. Следующие полвека на землях континента хозяйничали и сводили собственные счеты островитяне востока и запада, пока восстание, поднятое в бывшей гайонской провинции Ксаль-Риум военачальником Амелием Каррелом, не привело к их поражению и изгнанию.
Разбив Ивир и Анадриэйл, Амелий принял титул Императора и основал новую династию. И вот, после очередной сотни лет разрухи, хаоса и междоусобиц, над южными землями вновь восстала Империя. Та, в которой былая провинция стала столицей, а прежняя столица превратилась в одну из провинций.
Государства возвышались и исчезали, но флот всегда оставался залогом их существования. Флот с самого начала вершил судьбы народов и держав, хотя за минувшие сто лет он изменился больше, чем за за предшествующие два тысячелетия. Но то же можно было сказать и обо всех сторонах жизни: порой казалось, что люди не успевают угнаться за собственным стремительным прогрессом. Но кое-что оставалось неизменным и сегодня - наибольшей силой и властью обладал тот, кому принадлежал континент; его так и называли «имперским», а официальное наименование – Магнос – было почти забыто. Сегодня континентом владел Ксаль-Риум, с успехом противостоявший всем соперникам-островитянам больше четырех веков. Но, как выяснилось, еще остались те, кто достаточно безрассуден, чтобы бросить вызов могущественной Империи.
Мятеж стал для Ксаль-Риума полной неожиданностью, и Дэвиан Каррел тоже был захвачен врасплох. Впрочем, пока что его корабли все равно бездействовали, приказа выступить на поддержку имперских гарнизонов на острове не поступало. Это раздражало Дэвиана – дальнобойные пушки его кораблей могли простреливать Анлакар от берега до берега, а высадив на остров подразделения морской пехоты, можно было быстро рассеять повстанцев. Но Император и прайм-канселиор не хотели прибегать к силе, опасаясь, что в таком случае недовольство может перекинуться и на соседние острова. Они предпочли выжидать, в расчете на то, что мятеж выдохнется и заглохнет сам собой, но, судя по тому, как развиваются события, это решение привело к противоположному результату.
Сведения, приходящие с Анлакара, были обрывочны и противоречивы. Дэвиан знал, что большая часть переселенцев собралась близ восточного побережья, и там же расположен единственный на острове большой порт – Атрия. Восставшие ивирцы заняли запад и север, и пока что никаких признаков того, что мятеж идет на убыль, не наблюдалось. Все попытки анлакарского наместника и гайонского легата вступить в переговоры с повстанцами провалились, но приказа покончить с мятежом силой по-прежнему не было. Да и в прессе происходящие события освещались довольно скупо – газеты упомянули о «продолжающихся беспорядках на острове Анлакар», но лишь как о малозначительном инциденте.
- В Палатиане не воспринимают ситуацию всерьез, - констатировал Дэвиан. – Но я не верю, что мятеж заглохнет сам по себе. Анлакарцы не сами его затеяли.
- Префект? – произнес его собеседник.
- Они слишком успешно действуют, Илевер. И слишком упорны. Вы же не думаете, что все это – из-за какого-то пьяницы, случайно зарезанного в трактире? Мятеж планировали долго и тщательно.
- В Ивире?
- Вероятно, - Дэвиан кивнул. – Это самое очевидное объяснение. Но я не думаю, что все настолько просто.
- Но, префект Каррел, если не Ажади, то кто? – удивился капитан.
- Подозреваю, тут не обошлось без Агинарры. Вы же знаете, Илевер, что при дворе султана состоят советники-северяне. Да и, скажем откровенно, для ивирцев восстание организовано слишком, хм… тщательно. Скрупулезное планирование никогда не было их сильной стороной.
Тут Дэвиан замолчал и повернул голову направо. Проследив за его взглядом, и капитан Илевер увидел тучного мужчину в мундире, спешащего к ним.
- Проклятье… - тихо проворчал префект. – Тейран пожаловал.
Илевер усмехнулся.
- Впервые вижу, чтобы он так торопился. Должно быть, пришли важные вести. Любопытно, что еще произошло?
- Скорее всего, снова что-то с Анлакара, - предположил Дэвиан. – Субпрефект?
Офицер остановился, переводя дух. У него было круглое лицо и редеющие темные волосы. Ростом он уступал высокому Дэвиану на полголовы.
- Господин префект, - проговорил он с трудом. – Срочные новости с Анлакара.
Дэвиан сдержал усмешку. Он оказался пророком, правда, будем откровенны - это далеко не самое великое озарение в истории.
- Очередные неприятности, разумеется, - констатировал он.
- Боюсь, что так, - подтвердил субпрефект Тейран. – Только что пришла радиограмма из Гайона. Мятежники начали полномасштабное наступление на южную часть Анлакара, точнее, на наш аэродром. В настоящий момент он либо уже захвачен, либо будет захвачен в ближайшие часы. Господин префект, легат Гардейн просит вас как можно скорее вылететь в Гайон для обсуждения сложившейся ситуации.
Дэвиан почувствовал, как руки сжались в кулаки. Проклятье! Снова он угадал очевидное – захват аэродрома был худшим, что только могло произойти. Там базировалось больше сотни самолетов, в том числе новые дальние бомбардировщики «Адана». Тяжелые четырехмоторные машины несли достаточно горючего, чтобы долететь до ивирских островов, и достаточно бомб, чтобы стереть на них в порошок все живое. Неудивительно, что аэродром стал занозой в пятке Ажади Солнцеподобного – пока у Империи оставался Анлакар, султану приходилось вздрагивать, глядя в небо.
«Еще одна прекрасная возможность раздавить мятежников, - зло подумал префект. – Упущена, стараниями нашей пресветлой столицы. Они, как обычно, «обсуждают сложившуюся ситуацию». Когда нужно действовать!»
- Тейран, объявить по всей базе мой приказ: мы переходим в режим воздушной угрозы, - сказал он. – Огни ночью не зажигать, воздушное патрулирование усилить. Как только корабли примут топливо, вывести их в открытое море.
- Как прикажете, префект… - Тейран не скрывал скептицизма. – Но я не думаю, что все настолько серьезно.
- Возможно, мятежники уже заняли аэродром, а тогда в их руках и самолеты. Будь я ивирцем и замышляй восстание, я позаботился бы о том, чтобы среди мятежников «случайно» оказалось достаточно опытных пилотов, которые нанесли бы визит вежливости на Кадар, - Дэвиан указал на корабли в гавани. – Здесь Западная Эскадра как в западне. Я не хочу, чтобы наши корабли бомбили нашими же бомбами.
- Я думаю, вы переоцениваете угрозу, префект Каррел, - заметил Тейран.
- Я не хочу ее недооценить, субпрефект Тейран. Так что оставьте свое мнение при себе и будьте любезны исполнить мой приказ.
- Так точно, господин префект.
В глазах Тейрана промелькнула скрываемая злость. Он был начальником штаба Западной Эскадры, и их отношения с Дэвианом не заладились с самого начала. Дэвиан догадывался, что Тейран, который приходился родичем гайонскому легату, сам метил на место префекта, но Император предпочел отправить на Западную Эскадру принца. Это не добавило Тейрану симпатий к Дэвиану, но, к счастью, тот никогда не позволял себе забыть, что зять гайонского легата – это все же меньше, чем племянник ксаль-риумского Императора.
- Да, и распорядитесь насчет самолета, - добавил Дэвиан. – Как только закончим здесь, мы с вами немедленно вылетаем в Гайон. Навестим вашего тестя.
- Господина легата, вы хотели сказать, префект Каррел? – холодно уточнил Тейран.
- А разве у вас есть еще один тесть? – Дэвиан придал лицу нарочито удивленное выражение. – Не ожидал от вас такого, честное слово. Легат вызывает нас обсудить сложившуюся ситуацию, - добавил он уже серьезно, - и я хочу знать, что же, наконец, решили в столице.
- Да, господин префект, - Тейран поджал губы. – В таком случае, я оставляю вас, чтобы выполнить ваши распоряжения.
- Не смею вас задерживать, Лагрин.
Субпрефект исчез. Илевер проводил его взглядом.
- Откровенно говоря, жаль, что его не списали на берег вместе с префектом Катонисом, - проворчал капитан.
Дэвиан предпочел оставить эту реплику без ответа. Он уже пытался избавиться от Тейрана, но гайонский легат вступился за зятя, и Император Велизар, ценивший Гардейна, принял его сторону. Досадная неудача, что и говорить.
Тут внимание Дэвиана привлек еще один человек – на этот раз юноша в форме мичмана. Как и недавно Тейран, он явно спешил. Дэвиан улыбнулся уголками губ.
- Хм. Кажется, еще один гонец с плохими вестями.
Посыльный замер в двух шагах от префекта и капитана и вытянулся по стойке «Смирно», отсалютовав.
- Господин префект! Срочная радиограмма.
- Вольно, лейтенант. Благодарю вас, - Дэвиан принял из рук юноши-посыльного небольшой листок бумаги и вчитался в неровные, явно в спешке начертанные строки. Сообщение было весьма лаконичным. Префект криво улыбнулся и протянул бумагу капитану.
- Прочтите, Илевер, это любопытно. Ситуация только что сделалась еще более, хм, щекотливой.

[1] Венат - небольшой стайный хищник, отличающийся необыкновенный чутьем.
[2] Прайм-канселиор - глава правительства Империи.
[3] "Гайонский Счет" - примитивная игра с четырьмя костями. Игроки должны угадывать либо общее число очков, либо очки, которые выпадут на каждой кости по отдельности.
[4] После реформ Императора Тревелана (правил в 1840-1842 гг.), флотские офицерские ранги были переименованы (по возрастающей): терц-лейтенант, секунд-лейтенант, прайм-лейтенант и, аналогично, терц-капитан, секунд-капитан, прайм-капитан. Далее следуют: субпрефект, префект, Магистр Флота и Магистр Моря.