ГЛАВА 6

К востоку от острова Анлакар.
29 Весны. 05:35 по времени Ксаль-Риума.

Дэвиан поднес к губам металлическую кружку и глотнул обжигающий, крепкий игни с пряностями. Он почти не почувствовал острого вкуса напитка. Внутри застыл ледяной ком, который никакой игни не мог растопить. Сегодня по его приказу люди будут убивать и погибать, и Дэвиан ощущал себя как на иголках. Он пытался гнать от себя это чувство – безрезультатно. Но, проклятье, кто-то же должен был действовать, пока еще не поздно!
«Уже начинается, - не в первый раз сказал он сам себе, бросив взгляд на часы. - Через несколько часов все решится…»
Над морем еще царила ночь, хотя на востоке небо уже слегка посветлело – близился рассвет. Ксаль-риумская эскадра малым ходом продолжала движение по направлению к Анлакару. До острова оставалось около восьмидесяти миль. Два линейных крейсера – «Мегара» и «Тарсис» - отделились от основных сил почти пять часов назад и двинулись к острову полным ходом. Сейчас они уже должны обогнуть Анлакар с юга. Если удача на стороне Дэвиана Каррела и Западной эскадры, а ивирцы под руководством капудан-паши Раннука ай-Таллакара традиционно беспечны, «Мегаре» и «Тарсис» удалось незамеченными приблизиться к южному побережью острова. Туда, где расположен столь ценный для повстанцев и их друзей-ивирцев аэродром, который капудан-паша неосмотрительно оставил незащищенным с моря, демонстративно выставив свои линейные корабли возле входа в порт Атрии. Там они и красовались, все пять, нацелив на город многочисленные стволы тяжелых орудий. Об этом Дэвиан Каррел знал из радиосообщений субпрефекта Тиона, возглавлявшего оборону Атрии. Очевидно, глава ивирского флота не допускал мысли о том, что имперцы могут атаковать где-то, кроме порта. Дэвиан собирался его разочаровать.
Префект прикончил игни и теперь просто стоял и ждал, молча и неподвижно, сдерживая желание нервно прикусить губу. Молчал и капитан Илевер Танн, временно назначенный на должность начальника штаба. Молчали все остальные офицеры и вахтенные матросы на мостике могучего «Атарена». На круглом циферблате часов на стене тонкая стрелка перепрыгивала с риски на риску, отмеряя секунды. Ее движение казалось издевательски медленным. Дэвиан боролся с искушением посмотреть на собственный карманный хронометр. Время, время… уже должно начаться! Почему, проклятье на голову Творца и всех десятерых пророков его, нет никаких вестей? Что-то пошло не так?
«Куда до этого полетам на «Сейкерах» и «Альтакарах»! – неожиданно подумалось Дэвиану, - Вот сейчас мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО страшно!» - адреналин в крови перехлестывал через край, и казалось, что стук сердца мог бы заглушить все звуки мира.
«Ну же, проклятье, в чем дело?! Об ЭТОМ отец никогда не рассказывал. Неужели он чувствовал себя так же во время Тиваринского Сражения? Все время, все эти долгие часы? От такого можно сойти с ума! Или хладнокровие приходит с практикой?»
- Господин префект! – от голоса молодого мичмана-вестового Дэвиан едва не дернулся.
- Да, в чем дело? – пришлось сделать усилие над собой, чтобы голос не дрогнул.
- Получено сообщение от диверсионного отряда. Сигнал: «Молния».
Дэвиан позволил себе выпустить из легких воздух.
- Прекрасно, благодарю вас.
«Все-таки – «Молния»! Значит, дела у них идут успешно!»
Сердцебиение несколько унялось. Дэвиан представил себе, что творится сейчас у северного побережья Анлакара. Мятежники и ивирцы мирно спят. Они ничего не боятся – верные Империи силы надежно заперты в Атрии, Западная Эскадра бездействует у Кадара, а Император оробел и не дает своим войскам приказа к решительному контрнаступлению. Все спокойно, Всевластный на их стороне, близок час окончательной победы. Как вдруг…
Вспышки далеко на горизонте. Яростный вой. Зарево в небе – рвутся осветительные заряды, озаряя беззащитный аэродром зеленовато-белым огнем. И тут же первая дюжина огромных снарядов обрушивается с небес, поднимая в воздух колонны огня, дыма и стальных осколков. Залп следует за залпом, и восьмисоткилограммовые фугасы приводят в негодность взлетные полосы, разрушают постройки, поджигают топливные резервуары, превращают самолеты в груды обломков. Имперцы ведут беглый огонь, не щадя собственного аэродрома, и на острове воцаряется паника. Что? Как? Откуда? Никто не может понять…
За эффективность стрельбы своих подчиненных Дэвиан не беспокоился – не напрасно он потратил минувшие полтора года, обучая команды в том числе искусству стрелять ночью. Он многому научился от отца, да и после его смерти проводил много времени на севере, среди старых друзей Навэля Каррела, префектов и Магистров Великого Северного Флота. Но впервые Дэвиану пришлось применить полученные от них знания на практике. Кажется, успешно, хотя все еще только начинается.
Сообщение о расстреле аэродрома приходит на ивирскую эскадру. Срочно поднятый с постели капудан-паша Раннук ай-Таллакар, дядя султана Ажади Солнцеподобного, в бешенстве. Как посмели?! Негодяи! Подлые ничтожества! Достаточно неплохо зная характер ивирского командующего – еще один принцип, которому он научился от отца – Дэвиан предполагал, что сейчас на флагманском линкоре «Фелимид» очень шумно. Шумно и бестолково. Корабли срочно снимаются с якоря и идут в обход острова, но пока еще они поднимут полные пары, пока обогнут длинную береговую линию Анлакара, пройдет не меньше двух часов. Линейные крейсеры субпрефекта Вейкара за это время спокойно и методично приводят аэродром в полную негодность. Воздушной поддержки у ивирского флота теперь точно не будет, но главное – разъяренный капудан-паша без размышлений бросает все свои корабли в погоню за наглецами.
Время тянулось, но напряжение на мостике чуть спало. Дело наконец-то началось, и все почувствовали облегчение. Нервное ожидание сменилось деловитым оживлением. Кое-кто из офицеров начал негромко переговариваться между собой, обсуждая варианты дальнейшего развития событий, Дэвиан тоже время от времени вставлял замечания. Главное еще только предстояло сделать. Капудан-паша должен получить свою охоту – такую, которая навсегда отобьет у него тягу залезать в поисках добычи в чужие владения.
На небе уже разгорался рассвет, окрасив восток золотом и багрянцем, когда поступил новый доклад от диверсионной группы субпрефекта Вейкара.
- Префект Каррел, сигнал – «Град»!
- Превосходно… - процедил Дэвиан, чувствуя, как губы сами сложились в злую улыбку. - Что ж, господа, все знают, что делать. Полный ход, курс прежний. Общий сигнал - «к бою»!
Шум турбин усилился, и вибрация пронизала палубу под ногами – «Атарен» выходил на предельные двадцать два узла. В кильватере флагмана держался второй линкор – однотипный «Карвис». Крейсеры шли отдельной колонной, как и эсминцы, «Красотка Тар» отстала, вскоре скрывшись за горизонтом. Ей вступать в артиллерийскую дуэль с противником было противопоказано, пушки дредноутов пустили бы ее на дно за считанные минуты. Но именно на свой единственный авианосец Дэвиан Каррел возлагал главные надежды.
- Если все пройдет по плану, мы встретимся с ивирцами часа через полтора, - прикинул капитан Илевер.
- Да, примерно так, - согласился Дэвиан.
- И все же – пять дредноутов против двух наших линкоров и двух линейных крейсеров, - сказал капитан.
- Я помню, - ответил префект. - Но я рассчитываю на военный гений капудан-паши Раннука.
Илевер неожиданно ухмыльнулся.
- О, да, префект Каррел, это оправданная надежда. Капудан-паша… гениален. Его талант флотоводца позволил бы одержать победу и при более неблагоприятном раскладе.
- Но мы еще не победили, - заметил Дэвиан и вернулся к ожиданию. Эскадра, удерживая строй, шла курсом на запад.
Прошло чуть больше часа, когда сигнальщик прокричал:
- Дым на горизонте!
Дэвиан быстро поднес к глазам бинокль, и верно – на западе был уже четко различим столб темно-сизого дыма.
- Скоро мы встретимся, - констатировал он. Сердце снова сделало попытку взбунтоваться, но на этот раз Дэвиан Каррел подавил порыв без особенных усилий. Волнение сменилось решимостью.
Вскоре корабли сблизились достаточно, чтобы их можно было рассмотреть и опознать. Это были «Мегара» и «Тарсис» - линейные крейсеры субпрефекта Вейкара. «Тарсис» выглядела невредимой, а вот «Мегару» от носа до кормы окутывало облако темного, густого дыма, сквозь который время от времени прорывались языки пламени. Иллюзия была настолько убедительной, что в какой-то момент Дэвиан даже ощутил укол беспокойства – не могло ли случиться так, что в корабль на самом деле попали?
Было видно, что «Мегара» слегка осела кормой – несколько кормовых отсеков были затоплены. Корабль выглядел тяжело пострадавшим и вместо максимальных тридцати узлов выдавал только двадцать. Невредимая «Императрица Тарсис» держалась вровень с раненой сестрой. А позади них, пока еще далеко, маячила погоня – все пять линкоров и четыре крейсера ивирского флота.
Сейчас Дэвиан Каррел очень хорошо представлял себе, о чем думает капудан-паша Раннук ай-Таллакар. Охваченная огнем «Императрица Мегара» казалась уязвимой и не могла идти на полной скорости – упустить такую легкую добычу было бы позором. Вдобавок, линейные крейсеры Западной эскадры представляли собой очень серьезную угрозу для ивирцев и их союзников на Анлакаре. Способные с легкостью пустить на дно все, что могло их догнать, и с не меньшей легкостью уйти от любого корабля, превосходящего их вооружением, они, пиратствуя на морском пути между Анлакаром и Ивиром, могли превратиться в настоящее бедствие. Уничтожить если не оба сразу, то хотя бы один из двух стало бы для ивирцев большим достижением.
И вот, капудан-паша очертя голову бросился в погоню за жертвой, с тем же пылом, с каким в родовых владениях бросался за удирающим раненым дограном. Масштаб предстоящей охоты распалил его настолько, что вытеснил из головы все прочие мысли. Весь флот, оставив в покое осажденную Атрию, устремился за охваченной огнем «Мегарой». После длительной погони корабли вытянулись вереницей, растеряв всякое подобие строя. Более быстроходные линкоры агинаррийской постройки вырвались вперед, шлассенские, надрывая свои старые машины и нещадно дымя трубами, все равно далеко далеко отстали. Эскадра из четырех ивирских крейсеров держалась в стороне. Эти корабли легко могли настигнуть «Мегару» и «Тарсис», идущих не быстрее двадцати узлов. Судя по разрушениям на одном из них, они и попытались, но, попав под обстрел тяжелой артиллерии линейных крейсеров, предпочли больше не искушать судьбу. Эсминцев не было вовсе – скорее всего, Раннук ай-Таллакар просто не пожелал брать их с собой, намереваясь прикончить добычу лично в артиллерийской дуэли. Если, конечно, можно назвать дуэлью бой пяти кораблей против двух.
Внезапно две носовые башни флагманского «Фелимида» окутались огнем и дымом, но дистанция была еще слишком велика для прицельной стрельбы, да и ивирские артиллеристы явно не блистали выучкой. Снаряды упали в воду далеко в стороне от «Императрицы Мегары», подняв внушительные фонтаны.
- Впечатляющее зрелище… - с истинным наслаждением протянул капитан Илевер, любуясь ивирским флотом, идущим в классическом боевом порядке «куча-мала». - Кажется, мой префект, все это будет проще, чем мы предполагали…
Дэвиан промолчал, изучая вражеский флот в массивный бинокуляр. Зрелище было действительно впечатляющим. Он узнавал эти корабли – одинаковые, как близнецы, длинные, с высокими надстройками и шестью орудийными башнями, тремя парами размещенными вдоль корпуса: две в носу, две в корме, две посередине. Узнавал, хотя вживую никогда еще не видел.
- У истории странное чувство юмора, не правда ли, Илевер? – философски произнес он.
- Вы о чем, префект? – удивился тот.
- Об этих трех кораблях агинаррийской постройки. Все они участвовали в сражении у Тиварны, как и все четыре наших. Прошло двадцать лет, и вот они встретились снова, только в другом море. Разве это не удивительно?
Воспоминания о рассказах отца, о бесчисленных прочитанных рапортах и отчетах – подлинных, не подправленных официальной прессой и цензурой – всплывали в голове у Дэвиана. Впереди всего султанского флота мчался на пределе возможностей турбин флагманский «Фелимид». В прошлом он назывался «Сэтсу». В сражении у Тиварны 62 дня Осени 1913 года его бортовой залп поразил ксаль-риумский линейный крейсер «Императрица Лютара», с командой численностью свыше тысячи матросов и офицеров. Попадание 34,2-сантиметрового снаряда в пороховой погреб вызвало детонацию запасов кордита, и «Лютара», переломившись пополам, затонула в течение трех минут. Спаслось семнадцать человек.
«Намидие» - в прошлом «Хатори». У Тиварны вступил в дуэль с анадриэльским флагманским линкором «Реа Сеталия» и за двадцать минут полностью вывел его из строя. Погиб адмирал Матео Камиони и почти триста членов экипажа. «Реа Сеталия» затонула при попытке отбуксировать ее в ближайший имперский порт.
Наконец, «Ханади» - «Миоя». Из трех кораблей, доставшихся султану, этот, безусловно, самый знаменитый. Уже в конце сражения, пострадавший от вражеских снарядов, он в тумане оторвался от отступающих основных сил северян и наткнулся на два свежих имперских линкора. Отказавшись сдаться, «Миоя» вступила в бой. Первый же ксаль-риумский снаряд, попавший в боевую рубку, убил осколками капитана Хагуро и большую часть офицеров. В живых остался один, точнее, одна – двадцатитрехлетняя лейтенант Ниора Сетано. Раненая в лицо, она приняла на себя командование кораблем и до конца боя не покидала пост. «Миоя» получила около тридцати прямых попаданий, была изуродована почти до полной небоеспособности, но сумела нанести обоим противникам такие повреждения, что им пришлось отказаться от дальнейшего преследования. Избитая «Миоя» через шесть дней доползла-таки до ближайшей агинаррийской базы. Позднее лейтенант Ниора Сетано получила из рук самого Сегуна золотую саблю, орден Священного Духа и была повышена до капитана. А шрам от того осколка остался на лице Сетано навсегда – вечным напоминанием о дне, с которого началось ее возвышение.
Дэвиан опустил бинокль.
«Интересно, почему Раннук ай-Таллакар не поднял свой флаг на бывшей «Миое»? – задумался он, - Уж не испугался ли, что в таком случае все будут сравнивать его с Сетано-тэн? Каким бы крикливым кретином он ни был, в глубине души он не может не понимать, что на фоне тайрё он меньше, чем никто…»
- Знаете, Илевер, когда я еще был ребенком, я однажды спросил у отца: «а как вы победили Агинарру»? – произнес Дэвиан, глядя на приближающиеся корабли. - Никогда не забуду, что он мне ответил.
- А что он ответил? – заинтересовался капитан.
Дэвиан мрачно улыбнулся.
- Он сказал: «нас было вдвое больше».
Илевер склонил голову.
- Мой отец тоже сражался при Тиварне. Он был артиллерийским офицером на крейсере «Принцесса Даная».
Давиан чуть было не спросил: «и что он вам рассказывал?» Но вовремя пришло воспоминание: на исходе второго часа сражения, в результате ошибочного маневра, эскадра ксаль-риумских тяжелых крейсеров в тумане ворвалась прямо в строй третьего линейного дивизиона Объединенного Флота. «Морской всадник», «Гайон» и «Принцесса Даная» были расстреляны в упор и пошли на дно. Спасшихся не было.
- Да, сегодня здесь те же корабли, - сказал Илевер после недолгой паузы, - Но сражаются не корабли, а люди.
- Вы правы, капитан, - хмыкнул Дэвиан, - Кстати, уже начинается.
Похоже, ивирцы только сейчас обнаружили, что на всех парах летят прямо на Западную Эскадру в полном составе. Дэвиан не взялся бы судить – понял ли его соперник в этой битве, капудан-паша ай-Таллакар, что, преследуя «беззащитную» жертву, сам выступил в роли утки, летящей на звук манка. Идущий под желто-красными ивирскими флагами «Фелимид» начал доворачивать севернее, подняв на мачте какой-то сигнал. В принципе, это было верное решение – командир султанского флота явно намеревался выйти на параллельный с кораблями имперцев курс и начать артиллерийскую дуэль по всем правилам линейного сражения. У него было пять больших кораблей против четырех ксаль-риумских, из которых два линейных крейсера несли слишком тонкую броню, что делало их мало пригодными для «правильного» боя в линии, а после обстрела аэродрома наверняка испытывали нехватку боеприпасов.
Да, решение ивирского командующего было оправданным, но, к несчастью для ивирцев, его подчиненные, распаленные погоней и растерянные столь внезапным изменением ситуации, оказались не способны выполнить перестроение. Второй корабль, «Намидие», последовал за флагманом, но с явной задержкой, тогда как бывшая «Миоя» и вовсе промчалась вперед, покинув строй, и только затем довернула, пытаясь исправить ошибку и вернуться в линию. Что касается двух дредноутов шлассенской постройки, то они и вовсе оставались милях в шести в стороне и даже не пытались сманеврировать. Судя по всему, на них так и не разобрались в том, что происходит. И только четверка ивирских крейсеров среагировала разумно и своевременно – отвернув, разошлась контркурсами с корявой линией, которую пытались выстроить три султанских линкора. Тем самым, крейсеры вышли из-под огня имперских тяжелых орудий и вместе с тем дали собственным большим кораблям свободу для стрельбы и маневра.
- А тот, кто командует отрядом крейсеров, не глуп, - заметил Дэвиан. - Даже как-то странно для султанского флота.
Но действия крейсеров мало меняли общую картину – флот капудан-паши, пытаясь перестроиться, сгрудился в безобразную кучу, корабли рыскали, как пьяные, угрожая протаранить друг друга. «Агинаррийцы» после долгих метаний из стороны в сторону все же выстроили некое подобие линии, тогда как «шлассенцы» выписывали замысловатые петли и зигзаги в стороне. Все отряды ивирцев смешались. Корпусами кораблей и дымом из труб они закрывали друг от друга имперскую эскадру, затрудняя стрельбу.
Пушки пока молчали – для прицельной стрельбы дистанция была еще слишком велика - но у префекта Каррела оставался в рукаве еще один козырь. Вернее, не в рукаве, а в воздухе. И пришла пора пустить его в игру.
- Сигнал на «Красотку», - не оборачиваясь, бросил Дэвиан. - Их выход первый.
Авианосец, державшийся в сорока пяти милях восточнее эскадры Каррела, уже поднял в воздух свою ударную группу – все шестьдесят восемь машин. Двадцать восемь новейших ударных «Альтакаров», несущих под брюхом восьмисоткилограммовые авиационные торпеды, двадцать более старых пикирующих бомбардировщиков «Мерна», двадцать истребителей «Сейкер-марин». И авиация первой вступила в бой, красиво пройдя в небе высоко над мачтами линкоров и крейсеров Дэвиана.
- Ну! – почти выкрикнул Илевер, когда самолеты начали снижаться для атаки.
Дэвиан Каррел сдерживал эмоции, хотя и у него в этот момент кипела кровь.
- О… - холодным тоном произнес он. - Посмотрите на это, Илевер. Он, правда, не дурак, этот командир. И не трус к тому же.
Четверка ивирских крейсеров, вовремя заметив и оценив по достоинству новую угрозу, снова свернула, выстроив параллельную с линкорами линию – импровизированный «щит» из зенитных орудий и пулеметов, встретивший атакующую авиацию на пути к главным вражеским силам.
Почти сразу на пути атаки авиагруппы распустились в воздухе клубами дыма первые разрывы зенитных снарядов. Рассекли воздух трассеры скорострельных мелкокалиберных пушек и пулеметов. Кувыркнулся в воздухе лишившийся крыла «Альтакар». Рухнул в воду истребитель с развороченной хвостовой частью. Флот доказывал, что он все еще не собирается становиться беспомощной добычей для летунов. Ивирцы стреляли довольно метко, Дэвиан видел, как рухнули, пылая и дымя, несколько машин с «Тамарии». Но остальные просто обошли крейсерский отряд, быстро сближаясь с дредноутами. Пикировщики заходили эскадре капудан-паши в корму, торпедоносцы атаковали со стороны правого борта.
Только теперь на ивирских линкорах поняли, что что-то идет не так. Ударили зенитки и с них, но эти устаревшие корабли несли слишком мало противовоздушной артиллерии – всего по несколько мелких пушек и по десятку счетверенных пулеметов. Их стрельба оказалась бесполезной.
Дальнейшее заняло считанные минуты. Атака ударной группы была направлена на два ведущих корабля – «Фелимид» и «Намидие». Массивные «Альтакары» пускали торпеды, проносясь на бреющем полете почти вплотную к гребням волн, чтобы в последний момент резко взмыть вверх и уйти в небо, промчавшись над палубой корабля-цели. Более подвижные «Мерны» пикировали почти отвесно и сбрасывали бомбы с высоты в четыре-пять сотен метров. Истребители кружили над кораблями, поливая свинцом их палубы, что, конечно, не могло угрожать огромным линкорам, но подстегивало панику и замешательство их неопытных команд. Очереди крупнокалиберных пулеметов выбивали стрелков зенитных батарей, поражали не прикрытые броней сигнальные и боевые посты в надстройках, убивая людей и выводя из строя оборудование.
Многочисленные разрывы закрыли от взоров оба атакованных корабля, и вскоре пламя взвилось над двумя кормовыми башнями «Намидие» выше труб и надстроек – очередной бомбардировщик добился прямого попадания, которое оказалось роковым. Оглушительный гром раскатился над морем, когда взрыв погребов боеприпаса поднял в воздух тучу металлических обломков. Довершая картину разгрома, торпеда врезалась в борт линкора, и бронированный гигант начал быстро заваливаться на борт.
Почти одновременно «Фелимид», получивший несколько попаданий в корму, выкатился из строя влево. На юте пылал пожар, дым окутал и высокую надстройку, и это горел вовсе не мазут и не дымовые шашки. «Фелимид» еще не тонул, но полностью утратил управление, и его кильватерная струя рисовала широкий круг на воде. Только теперь растратившие боезапас аэропланы прекратили атаку. Разбившись на несколько групп, они набрали высоту и взяли курс на восток, возвращаясь на авианосец. Не более чем за четверть часа под ударами с воздуха ивирцы лишились двух лучших линкоров и одного крейсера, который, пылая, кормой кверху медленно тонул в стороне.
Дэвиан обменялся взглядами с Илевером.
- И вот их уже три против четырех. Что-то подсказывает мне, капитан, что времена линейных флотов уходят в прошлое, - произнес он и усмехнулся. - Однако, теперь наш выход. Мы уже достаточно близко, чтобы начинать. «Атарен» и «Карвис» атакуют «Ханади». «Мегаре», «Тарсис» и миноносному дивизиону сосредоточить атаку на «шлассенцах». Крейсерам субпрефекта Веллена – перехватить и уничтожить вражеский крейсерский отряд. Начинаем, господа, и давайте покончим со всем поскорее.
Корабли разделяла дистанция не более двенадцати миль, вполне досягаемая для тяжелой артиллерии, но у ксаль-риумской эскадры было преимущество: она атаковала с востока, и яркое утреннее солнце слепило ивирских комендоров. Дэвиан намеревался как можно скорее покончить с «Ханади», обрушив на него огонь обоих своих линейных кораблей, пока «Мегара», «Тарсис» и легкие силы связали боем дредноуты шлассенской постройки. Когда «Ханади» будет выведен из строя, «Атарен» и «Карвис» займутся «шлассенцами».
Прозвучали команды. Коротко взвыла сирена. Башни «Императора Атарена» уже были развернуты в сторону противника, орудия высоко задраны вверх. И в следующий миг – оглушительный грохот, вспышка залпа, клубы темно-серого дыма, рванувшиеся из орудийных стволов. По одной пушке во всех четырех башнях сделало выстрел одновременно. Отстрелявшиеся стволы быстро поползли вниз, становясь на угол заряжания.
В мощный бинокуляр Дэвиан видел, как вокруг «Ханади» поднялись и пропали столбы воды и черного дыма. Достаточно близко – артиллеристы Западной Эскадры были хорошо натренированы в стрельбе по движущейся цели. Почти сразу – как только корректировщики внесли необходимые поправки в установки прицела - грянул второй полузалп. Вторая четверка снарядов легла еще ближе.
- Право на борт тридцать градусов, - распорядился Дэвиан. – Выдерживаем дистанцию.
«Атарен» и «Карвис» сошлись с ириским кораблем на десять миль – достаточно близко, чтобы стрелять прицельно – и, довернув, легли на параллельный курс, ни на минуту не прекращая огня. Подходить еще ближе Дэвиан не хотел, опасаясь, что на меньшей дистанции даже неопытные ивирские артиллеристы имели шанс пристреляться по его кораблям. Только теперь ивирцы ответили – всем бортом сразу, шесть двойных вспышек озарили длинный корпус. Дэвиан снова усмехнулся, покачав головой. История действительно повторялась – по бывшему агинаррийскому линкору «Миоя» вновь вели огонь два ксаль-риумских корабля. Двадцать пять лет назад бой не прибавил славы императорскому флоту: «Даймен», получив два снаряда в рулевое отделение, лишился управления, и до порта его пришлось тащить на буксире, а «Натален», с разбитыми носовыми башнями главного калибра, чудом избежал взрыва боеприпасов. Но сегодня на капитанском мостике не было Ниоры Сетано, а у орудий стояли ивирские моряки, возможно, стрелявшие из них впервые в жизни. Снаряды первого залпа прошли с чудовищным перелетом и подняли всплески не меньше чем в пятнадцати кабельтовых за имперскими кораблями.
В отличие от ивирцев, ксаль-риумские наводчики уже успели пристреляться. Круглые башенки дальномерных посток наверху настроек были направлены на «Ханади», мощная оптика удерживала цель, и пост управления огнем регулярно поступали данные – дистанция, скорость и курс вражеского корабля. Балличтические вычислители определяли поправки по дальности и упреждению, выдавая в башни две цифры для горизонтальной и вертикальной наводки. Все, что требовалось башенной обслуге – выставить нужные углы на двух шкалах и, дождавшись, пока гидравлическая система загонит в жерла казенников громадный снаряд и шелковые картузы с порохом, произвести очередной залп. Орудия «Атарена» продолжали мерно громыхать, посылая по ивирскому кораблю одну четверку снарядов за другой. Четвертый полузалп накрыл цель. Как и пятый – столбы воды окружили «Ханади» и обрушились на его палубу. Часть снарядов упала с небольшим недолетом, часть – с перелетом.
- Есть вилка! – возбужденно воскликнул молодой наблюдатель. - Сейчас мы их достанем!..
Эти слова оказались пророческими – после шестого залпа над серединой корпуса корабля-цели, чуть позади первой дымовой трубы взметнулся огненный столб. Облако серого дыма окутало «Ханади».
- Поражение! – выкрикнул тот же юноша. - Есть!
Только сейчас вступили в дело и орудия «Карвиса», который до этого момента следовал в кильватере флагмана, ожидая, пока «Атарен», определив необходимые поправки прицела, сообщит их своему ведомому мателоту. Теперь по ивирскому линкору стреляли сразу два имперских, перейдя на беглый огонь, и попадания сделались почти непрерывными. «Ханади» еще продолжал огрызаться, но было слишком очевидно, что артиллеристам не хватает опыта, и, хотя несколько снарядов упало в воду довольно-таки близко к «Атарену», за пятнадцать минут артиллерийской перестрелки флагман Западной Эскадры не получил ни одного прямого попадания.
На удалении гремела другая схватка – крейсеры ивирцев сошлись с ксаль-риумскими, тогда как «Мегара», уже избавившаяся от горящего мазута и дымовых шашек, и ее «сестричка» вели огонь по линкорам шлассенской постройки. Пока линейные корабли продолжали артиллерийскую дуэль, имперские эсминцы сближались с врагом, готовясь к торпедной атаке. С такого удаления Дэвиану трудно было следить за тем, что там происходит, но было видно, что один из «шлассенцев» уже горит. Крейсеры под руководством неизвестного, но несравненно более толкового, чем капудан-паша, командира, держались лучше, но там у ксаль-риумцев был слишком явный численный перевес, и исход этой схватки тоже был предрешен.
Нечто большое и темное с ревом стремительно пронеслось впереди, всего лишь метрах в двадцати от открытого ходового мостика, где стоял префект Дэвиан Каррел. Несмотря на огромную скорость, в какой-то миг Дэвиан видел летящий снаряд с такой же ясностью, как если бы тот висел в воздухе совершенно неподвижно – темный, гладкий цилиндр с вытянутым заостренным носом. Бронебойный. Промчавшись над палубой флагманского корабля, громада весом в полтонны тяжело рухнула в воду за правым бортом, рикошетом снова подпрыгнула вверх и с финальным огромным всплеском нырнула окончательно, так и не разорвавшись. Только теперь до «Атарена» донесся звук очередного вражеского залпа.
«Возможно, все же имеет смысл уйти в боевую рубку» - подумал Дэвиан и невольно передернулся, представив себе, что могло остаться от людей на открытом мостике, если бы вражескому наводчику чуть больше повезло с этим выстрелом. К сожалению, через узкие смотровые прорези броневой рубки мало, что можно было увидеть, от перископа пользы не намного больше. Как правило, командующие предпочитали следить за ходом сражения с открытых мостиков, жертвуя безопасностью ради свободного обзора. В прошлом кое-кому такие предпочтения уже стоили жизни.
«Атарен», а за ним и «Карвис», ответили любезностью на любезность, развернутые влево носовые башни флагманского дредноута с длинными стволами пушек главного калибра очередной раз извергли потоки огня раскаленного газа, отправив в сторону противника четверку тяжелых снарядов; одновременно рявкнула и вторая пара башен в корме. Восемь снарядов, покивнушие стволы на скорости в два с половиной раза превышающей звуковую, мчались к цели; их полет чертил в воздухе незримую пологую дугу. Полминуты ожидания – и силуэт вражеского корабля окружили фонтаны, поднявшиеся намного выше его палубы.
А в следующее мгновение огненный смерч вырос там, где только что находился огромный линкор. Пламя, окаймленное темным дымом, взметнулось над средней парой башен ивирского корабля, и многочисленные обломки полетели во все стороны. Какие-то секунды еще можно было видеть его длинный, темный корпус, но затем он выгнулся, переламываясь надвое. Носовая часть исчезла под водой почти мгновенно; корма, задравшись вертикально, еще какое-то время торчала над волнами, как будто корабль упрямо боролся за жизнь, но через минуту пропала и она.
Офицеры на мостике «Атарена» разразились ликующими криками. Не удержался от возгласа даже капитан Илевер. Молчал только Дэвиан. К собственному удивлению, он вдруг поднял руку со сжатым кулаком в традиционном имперском воинском приветствии, отдавая последний салют погибшему кораблю.



Пушки смолкли. Все закончилось. Корабли Западной эскадры собрались вместе; на горизонте еще угадывались силуэты двух уцелевших ивирских крейсеров, на всех парах уходящих на юго-запад. И это было все, что осталось от еще сегодня утром сильного султанского флота. Крейсеры не преследовали – и без того разгром ивирцев был очевиден. Что бы ни заставило султана направить корабли к Анлакару, Ажади Восьмой поплатился за свою авантюру.
Взорвался «Ханади», унеся с собой весь экипаж. Скрылся в волнах, опрокинувшись кверху килем, «Намидие». Один из «шлассенцев», «Гасаил», попал под залпы «Мегары» и «Тарсис» и теперь представлял собой огромный плавучий костер. Последний линкор султанского флота, «Анибай», спустил флаг – уже второй раз за свою боевую карьеру. Флагманский «Фелимид», пораженный несколькими бомбами и торпедами с самолетов «Красотки Тар», держался на воде, но утратил всякую боеспособность. Хотя его орудия еще были исправны, сильный крен просто не позволял развернуть башни, чтобы пустить артиллерию в ход.
- Вероятно, это была одна из самых бескровных побед в истории Ксаль-Риума, - заметил Илевер и добавил, поморщившись. - Но не из самых славных.
Дэвиан тоже не ощущал особенного ликования или гордости. Скорее просто облегчение: работа сделана, все корабли Западной Эскадры остаются на плаву, серьезных повреждений ни на одном нет, потери в людях невелики, и большего нельзя было ожидать.
- В любом случае, мы победили, - сказал он. - Я считаю, это главное. Каковы, кстати, наши потери?
- Еще уточняем, префект. «Атарен» и «Карвис» обошлись без попаданий и пострадавших. В «Мегару» попал один снаряд, но повреждения незначительные, есть несколько раненых. Крейсеры пострадали сильнее, на «Сильванисе» семнадцать убитых, на «Теллуре» - девятеро. Было несколько попаданий в эсминцы, но не один не потоплен. Короче говоря, наши потери минимальны.
Дэвиан кивком поблагодарил своего временного флаг-капитана.
- А с ними что делать? – Илевер посмотрел на окутанный дымом, осевший кормой «Фелимид». - Предложим сдаться?
- Да, безусловно. Если у капудан-паши хватит ума принять предложение, больше никто не пострадает. Боги Неведомые, сегодня в море и так оказалось предостаточно трупов.
Над волнами скользили эсминцы, подбиравшие уцелевших ивирских матросов. Но пленных будет немного, мрачно подумал Дэвиан. Ивирские команды, как выяснилось, не умели не только стрелять, но и спасаться с гибнущего судна. Султан Ажади и его дядюшка Раннук не пожелали тратить деньги на регулярные учения и тренировки, за что сегодня ивирский владыка поплатился своим флотом, а многие сотни его подданных – жизнями.
Сблизившись с покалеченным «Фелимидом», «Атарен» поднял на мачте вереницу разноцветных флагов. Приказ сдаться, набранный интернациональной флажной азбукой, продублировали прожектором. Ответа не последовало. Через десять минут бесплодного ожидания капитан Илевер разочарованно прищелкнул языком.
- Было наивно думать, что капудан-паша Раннук теперь поведет себя умнее обычного, - заметил он. - Поторопим их, мой префект?
- Нет, подождите, капитан! – оборвал Дэвиан. - Смотрите!
Желтый ивирский флаг с изображением сабли, рассекающей летящую стрелу, пополз вниз. Затем вместо него на покосившейся мачте «Фелимида» подняли белый.
- Я ошибался… - с презрением прокомментировал прайм-капитан Илевер. - Все-таки он предпочел сохранить свою шкуру.
- Тем лучше, - отозвался Дэвиан. - Отправьте на корабли призовые команды, проверьте, в каком они состоянии. Если там еще есть, что чинить, отведем их в Кадар, там подлатаем и отправим в Гайон для полноценного ремонта. Впрочем, так или иначе, какой-то прок с них будет, можно хотя бы пустить их в переплавку…
Его слова прервал оглушительный грохот. Там, где находился пылающий «Гасаил», к небу поднялся огромный гриб огня и дыма, и во все стороны полетели обломки. Очевидно, пожар добрался до артиллерийских погребов. Корабль превратился в колоссальный вулкан, внутри которого еще продолжало что-то взрываться. Несколько минут – и пылающий остов исчез под водой.
Дэвиан усмехнулся.
- Достойный финал для сегодняшней драмы, не правда ли, господа? Я надеюсь, что солнцеподобный Ажади теперь трижды подумает, прежде чем обращаться за поддержкой к своим северным друзьям.