ГЛАВА 9

Лакрейн. Столица Ивирского Султаната.
38 день Весны.

У большинства людей, услышавших слово «султан», в воображении сразу формировался стереотипный образ, основанный на театральных постановках, старых ивирских сказаниях, и просто на банальных предрассудках. Капитан Арио Микава признавался себе, что и он, думая про «султана» как про некоего абстрактного правителя державы под названием «Ивир», представлял себе рослого, дородного, круглолицего вельможу с огромной черной бородой; разумеется, султану полагалось носить длинную золотую мантию и пышный алый тюрбан на обритой налысо голове. Также султан должен быть свиреп, вспыльчив и криклив, держать огромный гарем и съедать в день по жареному быку.
Именно такими представали владыки Ивира в театральных постановках и кинофильмах, основанных на древнеивирском эпосе. Красивые, экзотические истории с оттенком мистики и эротики пользовались популярностью во всем мире, не обойдя стороной даже Агинарру. Возможно, султаны прежних времен и были такими, но Ажади Восьмой Солнцеподобный являл собой полный контраст с этим стереотипом.
Он, правда, был довольно высок, но худощав, почти костляв, и смуглое лицо, украшенное большим орлиным носом, никак нельзя было назвать круглым. Борода и усы Ажади были аккуратно подстрижены по последней моде, и старой традиции обривать голову он не придерживался. Одевался он, за исключением предписанных придворным церемониалом случаев, в костюмы современного фасона, а тюрбана на его голове Микава не видел ни разу за те несколько лет, что имел счастье жить в Лакрейне в роли «наемного консультанта по вопросам обороны».
Гарем у Ажади Солнцеподобного был, и было несколько детей от разных жен, но только потому, что этого от султана требовали обычаи. Он не питал тяги к плотским утехам и в еде соблюдал умеренность, зато увлекался охотой, фехтованием, стрельбой и изучением трактатов по военной науке, написанных его великими предками – победоносными ивирскими властителями прошлых эпох. Ажади считал себя непревзойденным воином и полководцем, и капитан Микава старался всячески поддерживать в нем эту уверенность.
К сожалению, характер султана был более близок к стереотипу, нежели внешость и образ жизни. Крикливым Ажади VIII, правда, не был, но злобностью и мстительностью обладал в полной мере. Кроме того, вопреки располагающей, интеллигентной внешности, он не отличался умом. Принято думать, что дураками управлять легко, но Ажади Солнцеподобный был непредсказуемым дураком, и работать с ним стоило капитану Микаве немало нервных клеток. Агинарриец понимал, что в буквальном смысле танцует на краю пропасти: Кинто далеко, а палач у Ажади всегда рядом, в ожидании зова, и если султану придет в голову покарать неугодного «наемника», уж конечно, ни Сегун, ни генерал Мио Тинг не станут его вытаскивать из удавки. Они предпочтут умиротворить султана жертвой и прислать на замену нового «консультанта».
Вот и сегодня Ажади был в гневе. Внешне это почти не проявлялось, но Микава знал его достаточно хорошо, чтобы сразу заметить тревожные признаки. В том числе и подчеркнутое спокойствие султана говорило о его настроении. И, по правде говоря, причин для недовольства у ивирского владыки хватало.
Он правил Ивиром уже двадцать шесть лет. Когда умер его отец, тоже Ажади, только под порядковым номером «Семь» и по прозвищу Просвещенный, наследнику было всего двадцать. Империя в то время вела войну с Агинаррой на Севере - неудивительно, что у не слишком умного, зато горячего и крайне амбициозного юнца зародилась мысль отхватить у ксаль-римцев несколько островов. Эта недолгая война, в ивирских хрониках обтекаемо именуемая «летней кампанией 1914 года», у имперцев получила неофициальное наименование «охота за утюгами» - такое прозвище ксаль-риумкие моряки придумали для старомодных ивирских броненосцев за характерные обводы. Чем закончилась война, известно: Ажади остался без флота и без своих пограничных островов, включая Анлакар. С мечтами о победоносных военных походах молодому султану пришлось расстаться надолго – до тех пор, пока на Ивир не обратил внимание глава Седьмого Отдела генерал Тинг и не убедил Сегуна в том, что сотрудничество с западной державой будет выгодно для Агинарры. Именно тогда ивирцам начали продавать списанные из состава Объединенного Флота старые корабли и иную военную технику в весьма значительных объемах. Кроме того, хотя об этом и не говорилось во всеуслышание, Сегунат направил в Лакрейн военных и политических советников. Генерал Тинг называл эту операцию «план Бриз»; три года назад, после кампании в Тэй Анге, план был основательно переработан с учетом изменившейся обстановки, и с тех пор осуществлялся скрытно, планомерно и успешно. Но, великий Бог-Дракон Риото, эта работа прибавила Микаве седых волос!
Капитан склонился перед Ажади. На фоне прочих неприятностей, необходимость гнуть спину перед самовлюбленным болваном была, право же, мелочью, недостойной отдельного упоминания.
- Блистательный, вы желали меня видеть?
- Встань, капитан Микава, - Ажади сделал небрежный жест. – Следуй за мной в сад. Я желаю говорить с тобой.
«Он точно не в духе!» - Микава старался выглядеть невозмутимым. Ажади приглашал в дворцовый сад только тех, кем был крайне недоволен. Иногда – агинарриец сам бывал тому свидетелем – таких несчастливцев там же и душили. О да, в этой части классические представления о султанах в полной мере отражали характер Солнцеподобного.
Они проследовали в сад. Ажади легким движением руки приказал своим телохранителям отступить; могло показаться, что капитан Микава остался с владыкой Ивира наедине. Разумеется, сад был роскошен, словно уголок рая, обещанного религией Всевластного истинно праведным, то есть тем, кто чтит священников и султана. Голубое небо, пышные фонтаны, статуи и зелень вокруг – клумбы, кусты, деревца. Арио Микава не узнавал большую часть растительности, но вся она выглядела очень впечатляюще. Были даже цветы матаи, что растут на островах севера – как их смогли перевезти и приспособить для существования в жарком климате Ивира, оставалось только гадать. Для матаи уже наступила пора цветения, и грозди маленьких светло-голубых цветов свисали с их стеблей, распространяя сладковатый аромат. Это напомнило Микаве о прошлом – в городке Эгго, где прошло его детство, возле родительского дома тоже всегда росло множество матаи. Но сейчас был определенно неподходящий момент для ностальгии.
- Я опечален, капитан Микава, - заметил Ажади. – И, как ты понимаешь, причин для печали у меня сегодня много.
Арио Микава склонил голову. Он знал наперед каждое слово, которое собирается сказать ивирец, но перебивать султана было бы, мягко говоря, неразумно.
- Мои добрые подданные на Анлакаре, борцы за свободу, потерпели поражение и вынуждены скрываться от мести ксаль-риумцев, - начал перечислять свои беды Ажади Солнцеподобный. – Мой флот был разбит и упокоился на дне морском. Мой дядя Раннук оказался в плену у ненавистной Империи. Ксаль-Риум, быть может, уже планирует нападение на мои владения, а если это произойдет, у меня почти не осталось кораблей, чтобы бороться с их армадой. Всевластный, да будет священно имя Его вовеки, ныне отвернулся от Ивира, и это повергает меня в бездну отчаяния. Скажи мне теперь, капитан Микава с далекого Севера, что должен я сделать, чтобы Его благословенный взор вновь обратился ко мне и народу моему?
Ажади упомянул еще не все свои неприятности. Нельзя забывать про то, что весть о поражении разошлась по Ивиру, и обстановка в столице сегодня была неспокойной. Султану пришлось ввести в город гвардейские полки, иначе, возможно, он уже лишился бы трона. Под шумок Ажади прикончил кое-кого из наиболее опасных соперников, но многие разбежались по провинциям и теперь мутили воду там.
«А чего ты ожидал? – подумал Арио Микава с тоской. – Мы продали тебе несколько старых дредноутов, и ты уже возомнил себя властелином западных морей! Допустим, твоему флоту удалось бы разбить Западную эскадру и захватить Анлакар, а что дальше? Что бы ты стал делать, когда к имперцам прибыли бы подкрепления с востока или, убереги тебя от того твой Всевластный, с севера? Об этом ты не думал?»
Такой вопрос, достань у агинаррийца безрассудства задать его султану, был бы риторическим. Ажади действительно не задумывался. Для него не было ничего важнее, чем потопить Западную эскадру и захватить Анлакар, после чего, по его мнению, война была бы выиграна. И среди генералов-ивирцев таких множество, тот же капудан-паша Раннук, командующий флотом, чего стоит! В Кинто все детали «плана Бриз» кажутся такими очевидными и легко осуществимыми, но попробовал бы генерал Мио Тинг, рассылающий свои директивы из столицы, лично взять на себя роль пастуха над стадом безмозглых, зато упрямых, спесивых и шумных баранов!
Но молчать нельзя, надо отвечать.
- Я скорблю вместе с вами, Блистательный, - начал Микава, осторожно подбирая слова, - но испытания затем посылаются нам, чтобы, преодолевая их, мы становились сильнее. Я не сомневаюсь в том, что народ Ивира предан вам и будет до последней капли крови защищать вашу священную землю. А мой Сегун помогал, и впредь будет помогать вам в борьбе против общего врага.
- Вот как? – Ажади поднял руку и коснулся золотой оправы очков. – Тогда скажи: если Империя начнет наступление на Ивир, Сегун пришлет ваш хваленый Объединенный Флот, чтобы защищать наши острова? Я так не думаю, агинарриец. А какой еще помощи мы можем ждать от вас? Вы подталкивали нас к этой войне, вы дали нам корабли, чтобы мы сражались вместо вас, но что еще вы сделали? Вы даже не дали нам знаний, которые были необходимы, наши моряки не обладали навыками для боя, что и стало причиной победы Ксаль-Риума, океан бы поглотил его земли!
- Это не совсем так, Блистательный, - ухватился за удобную возможность Микава. – Мы пытались обучить ваших моряков, мы делали все, что было в наших силах, но, к моей печали, капудан-паша Раннук не счел это необходимым. Он полагал, что его способностей флотоводца, в которых я не сомневаюсь, будет достаточно для победы. Увы, Всевластный рассудил иначе.
Ажади скривился, и Микава позволил себе перевести дух. Султан не любил капудан-пашу – Раннук ай-Таллакар был младшим братом Ажади Седьмого, и после смерти того сам претендовал на трон. Он не преуспел, новым султаном стал восьмой Ажади, и с тех пор отношения между этими двумя были далеки от теплых.
- Всевластный карает нас за гордыню, - процедил Ажади. – Мой достойный дядя, капудан-паша, забыл о том, что в глазах Его и нищий, и вельможа одинаково ничтожны, и лишь султан стоит над людьми. Быть может, это стало причиной неудачи, но сейчас меня беспокоят не столько причины, сколько последствия. Скажи мне, капитан Микава – по твоему суждению, Ксаль-Риум нападет на нас или нет? Скажи прямо и искренне.
Арио Микава склонил голову.
- Я боюсь, что этого не избежать, Блистательный.
- Я думаю так же, - Ажади сверкнул карими глазами. – Ксаль-Риум – проклятье Ивира, они давно грезят о том, чтобы сокрушить нас. У них есть все – земли, сила, богатство, но им мало этого. Они жаждут власти над миром, и мой долг – остановить их!
В глазах султана горела ярость, словно он искренне верил в то, что говорил. А может быть, и верил, кто знает? Ажади был непредсказуем, глуп и лицемерен, но одно чувство пронес через всю жизнь – ненависть к Ксаль-Риумской Империи, и эта ненависть была искренней, не показной. Всякий раз, когда Ажади Солнцеподобный начинал говорить о Ксаль-Риуме, его голос звенел от злобы, и Арио Микава вспоминал поговорку, популярную в Агинарре: «Отец ненависти – страх, а мать – зависть».
- Если Империя решится на агрессию, я уверен, что Ивир покажет миру свою славу, Блистательный.
О да, когда-то мир видел славу Ивира. Лет двести назад. А еще раньше под властью султанов была даже часть континента, но эпоха расцвета – весьма долгая, надо признать - осталась в прошлом. Становление Ксаль-Риумской Империи и длительное соперничество с богатым и густонаселенным континентом подорвало силы островного Ивира, а затем череда всех этих Блистательных, Солнцеподобных и Просвещенных, не желавших видеть, что мир вокруг них изменился, окончательно ввергла страну в упадок. Сегодня от Ивира остался огрызок, и это было печальное зрелище. Вид некогда великой державы, живущей памятью об ушедшем золотом веке, навевал уныние. Проведя здесь три года, Арио Микава невольно проникся жалостью к простому люду Ивира – а для агинаррийцев жалость не была чем-то характерным. И, конечно, личные эмоции не мешали капитану выполнять приказы, получаемые из Кинто, но иногда Микава задумывался: не попала ли Агинарра в ту же ловушку, что Ивир? Ведь пословицу о ненависти можно было применить не только к султану Ажади…
- Ивир не посрамит памяти великих султанов, мои предков, - заявил Солнцеподобный. – Если нам суждено вступить в войну, мы будем воевать и победим или погибнем. Я завтра же издам приказ о начале всеобщей мобилизации. Ивир будет готовиться встретить врага. Ну, а ты, капитан, ты и твой Сегун? Что вы можете сделать, чтобы помочь нам?
- Мы уже делаем многое. Ивир вовсе не беззащитен, Блистательный, а ксаль-риумцы – трусы. Вся их сила лишь в численности. Если они увидят, что война развивается неудачно, и что они могут понести слишком большие потери, они предпочтут отступить.
Это Ажади проглотил. Ну, разумеется – чтобы завоевать расположение султана, достаточно обругать Ксаль-Риум в его присутствии. Впрочем, Микава не во всем солгал: во время Северной Войны Империя могла покончить с Агинаррой, но не решилась, опасаясь слишком больших потерь. Южане предпочли заключить мир с Севером, даже ценой уступок побежденному, казалось бы, врагу.
- Имперцы столкнутся с мощным сопротивлением, Блистательный, - пообещал Микава. О да, это он готов был устроить, для ксаль-риумцев были подготовлены за три года кое-какие сюрпризы. Только отступление Империи после первых же потерь план «Бриз» не предусматривал, вовсе наоборот.
- Это хорошо, - сказал султан. – Чем больше ксаль-риумских ублюдков отправится на дно морское, тем лучше. Наши храбрые моряки, погибшие у Анлакара, должны быть отомщены. Да, кстати, капитан Микава. Вот еще одна услуга, которую твой Сегун может оказать мне, как своему союзнику.
- Да, Блистательный?
- Человек, который уничтожил мой флот и захватил в плен моего дядю. Племянник Императора.
- Дэвиан Каррел? Вы желаете его смерти, Блистательный?
- О да, желаю. Но он должен погибнуть от руки ивирца, чтобы все знали, что это месть за содеянное им. Вы лишь помогите нашим людям выйти на него; остальное они сделают сами.
- Я обращусь к своим начальникам и передам им ваше пожелание, Блистательный, - пообещал Микава. – Они с радостью исполнят вашу волю.



Будни командующей Объединенным Флотом были заполнены скучной рутиной, что, увы, быстро стало для Ниоры Сетано привычным делом после того, как она заняла эту должность. Обстановка на границах казалась относительно спокойной. Беспорядки на островах архипелага Айнелин и на Тэй Луане – последних землях, проглоченных Сегунатом – не требовали вмешательства флота. Ксаль-Риумской Империи хватало проблем с Ивиром, а державы Восточной Коалиции были, как обычно, увлечены собственными дрязгами. Словом, обстановка казалась необычно мирной и спокойной, что даже настораживало. И – Ниора честно признавалась себе – несколько удручало.
Адмирал Сетано не бывала в настоящих сражениях с тех пор, как пал Шлассен, а это произошло четырнадцать лет назад. Тогда она выиграла несколько схваток ценой умеренных потерь, затем в решительном ночном бою остановила флот шлассенцев, предпринявших контрнаступление с целью уничтожить агинаррийский десантный конвой, и этим заслужила очередное повышение. Наконец, четыре года назад, она сменила Фусо Итоми, став самой молодой командующей в истории Объединенного Флота, и о непосредственном участии в битвах пришлось забыть окончательно. Сегунат и после вел боевые действия, но то были локальные конфликты, которые не требовали непосредственного вмешательства командующей. Ниора вела эти войны, не покидая своего благоустроенного кабинета в Тсубэ. И так воевать было ей недостаточно.
Женщина саркастически усмехнулась и уже не первый раз за день потянулась к шраму на лице, остановив руку на полпути. Забавно: она не ожидала такого от себя. Иджиме могла грезить о сражениях и славе, но Ниоре давно не двадцать. Все это уже было в ее прошлом. Ниоре казалось, что она успела вырасти из подобных глупостей, но нет – бездействие претило ей, как и двадцать пять лет назад. Вид кораблей Объединенного Флота, простаивающих в порту, вызывал у тайрё Сетано чувство досады.
Не то, чтобы кораблям приходилось ржаветь на приколе – хвала Богу-Дракону, Агинарра еще не Ивир. Традиция, появившаяся одновременно с самим Объединенным Флотом: корабли остаются в порту ровно столько, сколько необходимо для их технического обслуживания и обеспечения – и сегодня соблюдалась нерушимо. А в последнее время график маневров и учений стал даже плотнее обычного – флот обновлялся. Новейшие корабли вступали в строй взамен списанных, и командам требовалось привыкнуть к ним. Всего два года назад вошел в строй последний из четырех линейных крейсеров типа «Хагеши», за минувшие полгода флот пополнился двумя линкорами – «Риото» и «Мэгаси» - и еще два корабля ждали своей очереди. К двум имеющимся авианосным ударным соединениям – «Тэйкай» и «Риокай» - должно присоединиться третье, группа «Сэнкай»: три новейших авианосца по тридцать две тысячи тонн водоизмещением уже достроены, оставалось сформировать для них команды и воздушные группы. Наверняка Иджиме грезит о месте на одном из этих кораблей. Есть, наконец, еще и «Дзинкай» - ударное соединение, построенное в обстановке строжайшей секретности и до поры скрытое от шпионов Империи и восточников далеко на севере. И, проклятье, все эти корабли строились не для того, чтобы отстаиваться в портах или жечь порох на маневрах!
Нет, сегодняшнее затишье явно предвещало бурю. Но на кого она обрушится? Сегунат рвался на юг и восток, и в Штабе прорабатывались различные планы войны. Какой из них будет решено осуществить на практике, Ниора не знала. Думая об этом, она всегда ощущала беспокойство. Если война с Ксаль-Риумом повторится, шансы на победу невелики. Объединенный Флот силен, очень силен – сейчас он на пике мощи и боеготовности. И все же, южная Империя для Агинарры – все еще противник неподходящей весовой категории. Население Ксаль-Риума – сто сорок миллионов человек, почти четверть всех жителей Дагериона! Агинаррийцев – коренных агинаррийцев - чуть больше пятидесяти миллионов, а соотношение в территориях тем более не обнадеживает. Воевать с Империей все еще рано…
Но право решать принадлежало не ей. Когда Штаб и Сегун скажут свое слово, адмиралу Сетано останется только исполнять их волю. Или же подать в отставку и уйти на покой, но эту возможность Ниора даже не рассматривала. Не для того она служила своей стране целых двадцать пять лет, чтобы теперь отойти в сторону, предоставив разбираться со всем кому-то другому.
- Я бы половину оставшейся жизни отдала за дар предвидеть будушее хотя бы на год вперед, Масахиро, - призналась она.
- Это, безусловно, был бы ценный дар, адмирал Сетано, - с серьезным лицом согласился Масахиро Оми. - Я уверен, что очень многие, на ком лежит ответственность командования, сочли бы такую цену оправданной.
Начальник штаба, как обычно, явился к ней с папкой, полной бумаг. Папка была пухлой – количество бумажного хлама все множилось. Как ни странно, даже война – это в первую очередь рутина и бюрократия, и только потом все остальное. Рапорты, жалобы, запросы. Запросы, жалобы, рапорты. Очень много того, другого и третьего. Прежде, чем отправляться в бой, изволь оформить и утвердить запрос на снаряды и горючее, и если бы только на это. Механизмам нужно масло для смазки и запчасти для ремонта, а людям – пища, вода, обмундирование, медикаменты, наконец, жалование. Объединенный Флот с его сотнями кораблей разных классов и десятками тысяч моряков был сложнейшим механизмом и одновременно – прожорливым левиафаном, который каждый день требовал от населения Агинарры и захваченных территорий все новых и новых жертв. Его приходилось и кормить, и лелеять, чтобы скотинка не захирела.
Ниора смотрела на папку в руках контр-адмирала с неприязнью и обреченностью.
- Что нового, Масахиро? – поинтересовалась она, дабы хоть немного отсрочить момент погружения в прелести бумажной работы.
- Ничего, командующая, - ответил на это Оми, вручая ей папку. – Дела обстоят благополучно. Все идет своим чередом.
- Отрадно слышать. Через десять дней – празднование Дня Моря [1], - напомнила агинаррийка. – Флот направляется в Кинто для торжественного парада. Как обычно, нас посетит сам Сегун.
- Тут также все в порядке, командующая, - заверил Оми. – Все работы по подготовке кораблей уже завершены. Сегун будет доволен.
- Не сомневаюсь, - Ниора, встав, подошла к раскрытому окну и, опершись руками о подоконник, посмотрела на порт далеко внизу.
С такого удаления корабли на рейде казались игрушечными моделями, какие дети запускают в пруду. И их было много. «Риото» и «Мэгаси», разумеется, затмевали прочие – красавцы, что и говорить! Несокрушимая мощь, воплощенная в металле – ни у имперцев, ни у восточников нет ничего подобного. «Хагеши», «Икари», «Гекидо» и «Фукусу», четыре новых линейных крейсера, внешне были почти неотличимы от линкоров, но уступали размерами – водоизмещение тридцать шесть тысяч тонн и восемь 330-миллиметровых пушек в качестве главного калибра в таких же четырехорудийных башнях в носу; более тонкая броня и те же тридцать два узла скорости. Новое ядро линейных сил флота: Первый Линейный и Четвертый Крейсерский дивизионы; прочие тяжелые корабли, по нынешним меркам, уже устарели, однако прошли модернизацию и по-прежнему способны заявить о себе.
Отдельно стояли три больших авианосца будущей группы «Сэнкай» - «Сэнши», «Инадзума» и «Юмикари»; они еще не были доведены до полной боеготовности. Предстояло завершить мелкие наладочные работы на самих кораблях, сформировать авиагруппы, выдрессировать пилотов и команды, прежде чем можно пускать их в настоящий бой, и все это требует времени. Но и без них флот силен, очень силен. Настолько ли силен, чтобы бросить вызов всему остальному миру, вот в чем вопрос. Мрачно улыбнувшись, Ниора Сетано сама себе ответила – нет.
– С вашего позволения, командующая, если у вас нет других дел…
- Да, можете идти, Масахиро. Оставьте мне бумаги, я рассмотрю их.
Оми отсалютовал и вышел, оставив папку на столе. Ниора безнадежно вздохнула, потребовала стакан чая и углубилась в повседневную рутину. Она как раз принялась за доклад от капитана Тэджи Хосэя, командующего авиационной группой ударного соединения «Риокай», о несчастном случае в ходе тренировок пилотов, когда зазвонил телефон. Ниора потянулась к трубке.
- Да?
- Адмирал! – она узнала голос Комуры. Капитан говорил торопливо, было заметно, что он растерян, - Не так давно вы упоминали имя Ису Тагати.
- Ну и что?
- Ису Тагати прибыл в Тсубэ. Его самолет приземлился десять минут назад. Я решил поставить вас в известность.
- Да, благодарю вас, Комура, - ответила Ниора, скрывая собственное удивление, - Несомненно, он хочет встретиться со мной. Что ж, пусть так. Вы пока занимайтесь тем, что я вам поручила.
- Да, командующая.
Ниора повесила трубку и недоверчиво усмехнулась. Визит застал ее врасплох. Хорошо, что Комура успевает следить всегда и за всем.
- Кажется, что-то начинается… - сказала она сама себе. Командующая была встревожена, но и заинтригована. Что же за тайны скрывает остров Тэххо, и поделится ли ими Ису Тагати? Ну, нет, это вряд ли…
Очень скоро ординарец доложил о появлении коммодора Ису Тагати из столицы. Ниора велела пригласить гостя и, заняв свое место в кресле за черным столом, приготовилась к разговору.
Тагати появился через пару минут. Внешне коммодор был полной противоположностью капитану Комуре, за исключением только того, что у обоих на голове не было ни волоска. Лет около пятидесяти, высокий и худой, Тагати держался так прямо, как будто проглотил железный прут. Его сухое неподвижное лицо украшали тонкие усы над верхней губой и небольшая остроконечная бородка. Черные глаза взирали на мир бесстрастным и проницательным взглядом.
Коммодор шагнул через порог и отсалютовал быстрым, но безукоризненно изящным движением. Темно-синий с серебром мундир смотрелся на офицере так, словно Ису Тагати в нем и родился.
- Тайрё, - произнес он лишенным выражения голосом.
Ниора, не вставая из кресла, ответила кивком.
- Рёсэн [2] Тагати.
- Садитесь, - предложила Ниора, - Не желаете чаю? – она машинально скосила глаза на два очередных полупустых стакана, от которых забыла избавиться. Надо что-то делать с этой привычкой…
- Нет, спасибо, адмирал Сетано, - отозвался Тагати и сел. Двигался он необычно четкими, отточенными движениями, как хорошо отлаженный механизм, а не человек из плоти и крови. Эта манера весьма подходила к его внешности и голосу.
- Вероятно, вы не знаете обо мне, адмирал Сетано, – сказал он. – Я…
- Вы возглавляете «Отдел 16» и занимаетесь разработками в области вооружения, - перебила Ниора. – Это мне известно, но, боюсь, не более того, коммодор. И, признаюсь, я не ожидала увидеть вас в Тсубэ. Я полагала, вас больше интересует остров Тэххо, - добавила она, невинно улыбнувшись.
Тагати моргнул от неожиданности при упоминании Тэххо. Видно было, что замечание Ниоры его удивило.
- Моя работа не ограничена только островом Тэххо, - обтекаемо ответил он. – К сожалению, по очевидным причинам, я не могу распространяться об этом.
- Понимаю. Итак, коммодор, почему вы здесь?
- Я должен обсудить с вами одно достаточно необычное дело, адмирал Сетано, - сообщил Тагати.
- Неужели? Вы все больше меня интригуете, коммодор. Ну, что же, мы можем говорить здесь свободно. Я слушаю вас.
- Прежде всего, адмирал Сетано, вы должны ознакомиться с этим.
Он раскрыл небольшой кожаный портфель и извлек наружу запечатанный и обтянутый красно-серебристой лентой конверт. На бумаге и печати красовались дракон, якорь и меч – символ Объединенного Флота Агинарры и Джангара.
Ниора не спеша сломала печать и распотрошила конверт. Внутри оказался лист бумаги, опять-таки, украшенный многочисленными печатями и подписями – так щедро, что места собственно для текста осталось немного. Да текст и был лаконичен. Читая, Ниора Сетано сузила глаза.
- Настоящим всякому офицеру, состоящему на службе Сегуната, вне зависимости от его звания и положения, предписывается оказывать всяческую поддержку коммодору Ису Тагати, представляющему Верховный Штаб. Любое требование коммодора Тагати должно быть незамедлительно удовлетворено.
Под текстом красовалась внушительная подпись самого адмирала Матоми Ото – начальника Верховного Штаба. Ниора Сетано едва удержалась от того, чтобы присвистнуть вслух. Получив от старого друга из Риогиру письмо, где упоминался коммодор Ису Тагати, она подозревала, что раньше или позже ей придется столкнуться с этим человеком, но такое развитие событий застало ее врасплох. Фактически, этот листок бумаги превращал адмирала Объединенного Флота тайрё Сетано в подчиненную коммодора Тагати.
- Я не хочу доставлять вам неудобства, - заверил тот. – Но мне крайне нужно ваше содействие, адмирал Сетано.
- И у вас высокопоставленные покровители, - с холодком сказала Ниора. – Это… любопытный документ. Тот факт, что вы пришли с ним ко мне, заставляет меня думать, что вам нужен корабль, или корабли. Не так ли?
- Вы совершенно правы, адмирал.
Ниора обаятельно улыбнулась.
- О каких кораблях идет речь?
- Всего об одном корабле, тайрё. Точнее, о субмарине. Я имею в виду «Аозаме».
Ниора постаралась не выдать свое удивление. Просьба коммодора вновь стала для нее неожиданностью. Как бы у Ису Тагати не вошло в дурную привычку раз за разом удивлять ее подобными сюрпризами…
- Говоря про «Аозаме», вы имеете в виду именно эту субмарину? – хладнокровно уточнила она. – Другая вас не устроит?
- Именно так, адмирал Сетано, - подтвердил Ису Тагати.
Ниора слегка подалась вперед за столом, сцепив пальцы. Просьба коммодора действительно казалась странной. «Аозаме», введенная в строй шесть лет назад, была в своем роде уникальным кораблем: как новые линкоры «Риото» превосходили размером любой корабль, когда-либо плававший по морям Дагериона, так и «Аозаме» была крупнейшей среди субмарин. Почти пять тысяч тонн надводного водоизмещения – вдвое больше, чем любая другая подлодка, построенная до нее. В ней сочетались внушительная скорость надводного и подводного хода, огромный радиус действия и сильное вооружение из десяти торпедных аппаратов и четырех 180-миллиметровых орудий, размещенных в настоящих вращающихся башнях. «Аозаме» даже имела собственный ангар для пары гидросамолетов-разведчиков и стартовую катапульту.
Выдав заказ на проектирование новой серии субмарин, адмиралы из Штаба видели в них идеальные рейдеры, губители конвоев. Идея заключалась в том, что суперподлодки будут обнаруживать противника при помощи воздушных разведчиков, использовать торпеды, чтобы избавиться от кораблей охранения, а затем, всплывая на поверхность, легко расправляться с большими транспортными кораблями при помощи своих мощных пушек. На бумаге теория казалась привлекательной и, как многие другие привлекательные теории, не имела шансов на практике: еще один повод Фусо Итоми, чтобы затеять ссору с адмиралами, распоряжавшимися из Риогиру. Ниора Сетано искренне сочувствовала своему предшественнику – на то время, когда он занимал должность командующего Флотом, пришелся пик экспериментаторского энтузиазма среди штабистов. К счастью, те и сами, прикинув, во что обойдется строительство крупной серии таких подлодок, быстро свернули проект.
Две сверхсубмарины все же построили – «Аозаме» и «Итачизаме», причем вторая погибла меньше чем через год после ввода в строй во время очередных маневров, столкнувшись в тумане с одним из собственных кораблей. «Аозаме» повезло больше: хотя по прямому назначению лодку никогда не использовали, она превратилась в популярное средство пропагандистской войны. На парадах и кадрах кинохроники огромный, ощетинившийся орудийными стволами подводный крейсер смотрелся очень эффектно и поэтому поддерживался в хорошем техническом состоянии.
- Неожиданная просьба, - откровенно сказала Ниора.
- Но, командующая Сетано, удовлетворив ее, вы не ослабите свой флот, не так ли? – ответил на это коммодор. – Ведь вы невысоко оцениваете «Аозаме».
- Вы много обо мне знаете, - заметила она.
- Скорее, я много знаю о субмаринах, - возразил Тагати. – Когда-то я сам командовал одной из них.
Тайрё улыбнулась с намеком на ехидство.
- Что же, давайте порассуждаем логически, коммодор. Я сомневаюсь, что вы намерены отправиться в море пиратствовать. Пушки и торпеды вам не нужны, и с любой задачей, которую можно поставить перед субмариной, гораздо лучше справится обыкновенная «Киоши». Значит, вам нужно только одно: гидросамолет и средство, которое скрытно переправило бы его к месту и обратно. Что и куда вы намерены доставить, Тагати, если не секрет? Или наоборот – вы что-то хотите откуда-то забрать?
Коммодор слегка склонил голову.
- Справедливое предположение, адмирал Сетано. Я не вправе разглашать подробности, скажу лишь, что от успешного исхода этой операции зависит гораздо больше, чем вы думаете.
Он пристально смотрел на Ниору.
- Так вы предоставите мне «Аозаме»?
Ниора развела руками.
- Я получила приказ, который не могу игнорировать. Вы можете забрать лодку, я передам капитану, что вплоть до возвращения в Тсубэ он подчиняется вашим указаниям, – агинаррийка усмехнулась, - но все же постарайтесь вернуть «Аозаме» в целости. Ваши друзья из Штаба будут огорчены, если не увидят ее на очередном параде.
Ису Тагати сделал вид, что не заметил иронию в ее голосе.
- Я постараюсь, командующая Сетано, - серьезно ответил он. – С вашего позволения, адмирал, я оставлю вас. У меня очень мало времени.
- Не знаю, что вы задумали, Тагати, но желаю удачи, - сухо отозвалась Ниора.
Когда коммодор исчез, она потянулась к телефону и вызвала Натэя Комуру.
- Командующая? – капитан взял трубку почти сразу, будто только и дожидался этого.
- Комура, обстоятельства изменились, - без лишних слов объявила Ниора Сетано. - Вот теперь мне очень интересен коммодор Ису Тагати и то, чем он занимается. Сделайте все, что в ваших силах, но выясните это.

[1] День Моря - годовщина победы Сегуната над экспедиционным флотом Ксаль-Риумской Империи в 1870 г. от Начала Хроник. Празднуется 48 Весны.
[2] Рёсэн - звание в агинаррийском ВМФ, стоит между капитаном 1-ого ранга (тайсэн) и контр-адмиралом (дзенрё). Соответствует коммодору (или субпрефекту в Ксаль-Риумской Империи).