ГЛАВА 19

- Равняйсь! Смирно! – гаркнул капитан-лейтенант, имени которого Иджиме еще не знала. Он был старше пилотов-новобранцев от силы года на четыре, и у него над верхей губой тоже красовались аккуратно подстриженные усы «под Хару». Ну что за дурацкая привычка у них у всех! Глупейший же фильм, и уж точно не самая лучшая роль Горо Анзу, так ведь нет, вся Агинарра вот уже полгода по нему с ума сходит!
Но усы усами, а безымянный капитан-лейтенант был для новоприбывшего пополнения хоть и маленьким, а все же начальством, и Иджиме вместе с остальными вытянулась по струнке. Проделала она это привычно, движения были доведены до автоматизма. В армии и на флоте все обязательно начинается с «Равняйсь!» и «Смирно!», никуда от этого не денешься.
Молодняк выстроился в три неравные по числу шеренги - каждая сама по себе - на обширной палубе авианосца. Назывался он, кстати говоря, «Аранами» и был флагманом нового секретного ударного соединения «Дзинкай». На борту этого корабля и предстояло отныне служить Иджиме Сетано и ее брату до тех пор, пока высокое начальство в Кинто или в Тсубэ не устроит очередную реорганизацию в структуре флота и зашлет их вместо Айто еще куда подальше.
За день, что предоставили новоприбывшим, Иджиме и Кейдзи успели познакомиться с несколькими местными старожилами, а также кое с кем из пилотов-новичков из других школ, которые прибыли на Айто несколько раньше – вчера-позавчера. Говорили в основном о новых кораблях, в надежде удовлетворить любопытство, и Иджиме убедилась в том, что угадала с их происхождением.
«Аранами» и его близнец «Хонояма», а также два гладкопалубных авианосца поменьше, «Майтори» и «Хайятори», были переоборудованы из кораблей невоенного, казалось бы, назначения. Несколько лет назад частным концернам заказали четыре новых судна: пару быстроходных танкеров, которые Объединенный Флот планировал использовать для обеспечения действий своих эскадр в удалении от баз, и пару больших скоростных пассажирских лайнеров для трансокеанской компании, работавшей на линии «Кинто-Виктэр». О том, какие требования предъявлялись к конструкции, широко не говорилось, и, очевидно, в официальной спецификации забыли упомянуть о некоторых мелочах, обеспечивших кораблестроителям щедрые субсидии от государства.
Корабли построили в срок и сдали в эксплуатацию, и внезапно выяснилось, что оба танкера проявляют себя не с лучшей стороны: не дотягивают до обещанных показателей, и к тому же на них постоянно что-то ломается. Дело дошло до того, что было решено загнать их обратно на верфи для радикальной перестройки и модернизации. С лайнерами тоже получилась досадная неувязка: не настолько много людей стремилось попасть из Геалара в Агинарру или обратно, чтобы это окупило затраты на содержание таких больших и дорогих кораблей. В результате владелец, терпя убытки, с радостью согласился продать оба корабля Объединенному Флоту, где, оценив их вместимость, решили перестроить лайнеры в военные транспорты для перевозки солдат и грузов на дальние расстояния. Оба также отправились в доки, и поскольку их переоборудование не относилось к задачам первостепенной важности, работы шли ни шатко, ни валко и заняли без малого два года. Но флотское командование, должно быть, само не понимало, зачем оно все это затеяло, поскольку, когда переоборудование было, наконец, завершено, все четыре ненужных корабля – пару танкеров и пару транспортов – поспешили отправить с глаз подальше, на второстепенную базу «Сиюсей», что на острове Айто.
Такая картина сложилась у Иджиме Сетано после разговоров с местными; ясное дело, никто из офицеров не собирался рассказывать подчиненным, где и как строились корабли. Возможно, и среди них не все были посвящены в подробности, но главное – в составе Объединенного Флота появились четыре новых авианосца, о которых соперники не знали. Ну, по крайней мере, не должны были знать в теории. «Теория и практика редко уживаются», как любила говорить тетушка Ниора. Однако для ее племянницы было достаточно того, что она наконец-то пилот палубной авиации, и у нее есть истребитель и корабль. Может, «Аранами» и не так хорош, как корабли из соединения «Сэнкай», но ведь это авианосец. Его задача в том, чтобы доставить аэропланы в нужное время в нужное место, остальное зависит от пилотов.
Легкий ветерок скользнул над палубой, обдав свежестью лицо Иджиме. Сегодня распогодилось – тучи разошлись, с неба ярко светило солнце. Девушка стояла в общем строю в тени высокой надстройки корабля. «Аранами» производил впечатление. Длина полетной палубы, обшитой сверху настилом из толстых крепких досок, превышала две сотни метров, от борта до борта было почти тридцать, а тому, кто свалился бы с палубы, до воды пришлось бы лететь метров пятнадцать. Люди на светло-желтой, с красной и черной разметкой, палубе казались крошечными, как насекомые-форисы , суетящиеся на гладкой поверхности стола. Суеты вокруг было действительно много. Рабочие что-то правили на верхнем ярусе надстройки: сверкали вспышки электросварки, искры сыпались вниз водопадом. Большая группа людей в блекло-бежевых робах собралась возле шахты лифта носового самолетоподъемника, откуда доносились ритмичные, гулкие металлические удары. Очевидно, мелкие недоделки исправляли прямо в порту.
Но времени таращиться у Иджиме не осталось – усатый капитан-лейтенант отступил в сторону, уступив место худощавой женщине в мундире капитана второго ранга. На левом плече красовалась эмблема в виде драконьих крыльев – знак летного офицера; у Иджиме и остальных были такие же. На правом рукаве чуть ниже плеча поблескивал серебром герб «Дзинкай» - меч и раздвоенный зигзаг молнии. Такие же знаки были нашиты на воротнике – слева маленькие крылья, справа молния. Такая же символика отныне будет украшать униформу Иджиме и остальных пилотов, приписанных к новому соединению.
Очевидно, женщина была старшей над пилотами-истребителями. Она выглядела лет на двадцать восемь, у нее были резкие черты лица и иссиня-черные, коротко стриженные волосы. Женщина прошла вдоль шеренги из двух десятков человек, изучая своих новых подопечных довольно скептическим взглядом.
Иджиме едва удержалась от того, чтобы выпучить глаза. Эту женщину она узнала сразу. Еще бы – три года назад, когда шли воздушные бои над Тэй Луаном, ее портрет не сходил с первых полос всех газет Агинарры. Звали ее Миями Митсури, и среди летчиков-истребителей Сегуната она завоевала репутацию одной из самых искусных, бесстрашных и удачливых.
Кампания против Тэй Анга стала первым серьезным испытанием для палубной авиации Объединенного Флота. Разумеется, у защитников архипелага хоть сколько-то боеспособных воздушных войск не было, но восточники и ксаль-риумцы продали им некоторое количество современных самолетов, и даже направили пилотов-добровольцев. Делалось это вовсе не из благородных побуждений, просто южане хотели опробовать свою новую технику в реальных боевых условиях, и локальный конфликт далеко на северо-востоке предоставил им удобную возможность. Разумеется, в их официальной прессе сразу появились восторженные статьи о героях-добровольцах, готовых рисковать жизнью ради обитателей далекого архипелага Тэй Анг, страдающих под железной пятой агрессора.
Но все оказалось для тех отнюдь не так радужно, как расписывали журналисты. Ожидавшие легких побед южане столкнулись с грозным противником, и такие пилоты, как Миями Митсури, поубавили у них энтузиазма. Всего за пять децим тогда еще капитан-лейтенант Митсури одержала в воздухе восемнадцать побед; по всей Агинарре разошлась история о «бое над полем Куанг», когда Митсури во главе эскадрильи из шести «Раймеев» вступила в бой с десятью истребителями ксаль-риумского производства и обратила их в бегство. Агинаррийцы сбили в тот день семь вражеских самолетов, потеряв всего один. Этот бой принес Миями Митсури славу и признание, для молодежи по всем островам Сегуната она стала еще одним кумиром. Иджиме Сетано тут не была исключением, и, к слову, в отличие от Акиры Хару, которым так восхищается дуралей Мичио, Митсури была настоящей.
Митсури остановилась, дойдя до головы шеренги. Таких линий выстроилось на палубе три. Та, в которой стяла Иджиме, была самой малочисленной – человек двадцать, тогда как в других было не меньше тридцати. Каждая немного отстояла от другой – пилоты истребителей, экипажи пикировщиков и торпедоносцев. Бегло подсчитав число экипажей, Иджиме прикинула, что на «Аранами» может быть пятьдесят-шестьдесят боевых самолетов, неплохо. Это уже полноценный тяжелый авианосец, да он и по размерам относился к тяжелым.
- Приветствую вас всех на борту «Аранами», - заговорила синсэн Митсури. – Вы – пилоты-истребители, и отныне вы все – мои подчиненные. Сейчас мне полагается произнести перед вами вдохновляющую речь, но я ненавижу такие вещи, да и вы речей еще наслушаетесь. Поэтому скажу коротко: в ближайшие дни для вас начнутся тренировочные полеты. Наше соединение «Дзинкай» на восемьдесят пять процентов укомплектовано салагами вроде вас, - женщина дернула головой. – Не буду описывать свои чувства по этому поводу, попытайтесь догадаться сами. Все, что мне сейчас нужно – чтобы вы уяснили как следует один простой факт: пока еще вы – никто. Сегунат потратил много времени и средств на вашу подготовку, и вы умеете летать, но этого мало. Вам только предстоит показать, что время и деньги не были потрачены напрасно. И для этого вам придется научиться действовать в команде, – она обвела шеренгу своих новых подчиненных пристальным, изучающим взглядом. – А ну-ка, скажите, кто смотрел «Небесного Охотника»? Шаг вперед!
Юноши и девушки неуверенно переглядывались, потом один сделал шаг, за ним еще кто-то, и через несколько секунд вся шеренга снова выровнялась на один шаг ближе к Митсури. Иджиме тоже шагнула вместе со всеми: она терпеть не могла «Охотника», но смотрела же.
Миями Митсури усмехнулась.
- Разумеется, все. Если бы кто-то остался на месте, я решила бы, что он лукавит, так вот: забудьте про то, что вы видели. Мне не нужны в отряде непобедимые герои, в одиночку сокрушающие все и вся на своем пути. Мне не нужны также свободные охотники, для которых важен лишь счет личных побед – в реальном деле от таких вояк больше проблем, чем пользы. Любой, кто играет по таким правилам, быстро погибает, и, что еще хуже, губит своих товарищей. Поэтому я жду, что вы будете исполнять любой мой приказ без раздумий и промедления. Всякого, кто ослушается, я по возвращении на авианосец собственными руками швырну за борт прямо с полетной палубы, и если он выплывет, то соберет свои пожитки и отправится служить куда-то в другое место. Это понятно?
- Так точно! – рявкнули двадцать человек.
- Надеюсь, что так, - заметила Митсури. – Прямо сейчас вас ожидают лишь тренировки, подобно тому, как было в школах, но не думайте, что спокойная жизнь на Айто затянется надолго. В истории Сегуната еще не было периода, когда мир длился больше десяти лет. Я не могу сказать, где и с кем нам предстоит воевать, но одно обещаю – будет это скоро.
Женщина заложила руки за спину.
- На этом все, - сказала она. – Сейчас вас распределят по каютам – да, на «Аранами» у всех пилотов свои каюты, это не корабль, а плавучий дворец – затем каждый примет у механиков в ангаре свой самолет, а я посмотрю, насколько хорошо вас выучили хотя бы знанию матчасти. Свободны! И добро пожаловать в Объединенный Флот, - завершила женщина с усмешкой, не предвещающей молодежи ничего доброго.

Остров Кадар. Главная база Западной эскадры Ксаль-Риумского Императорского Флота.

«Известное изречение о том, что всякая армия готовится к минувшей войне, старо так же, как и само понятие «война», и всегда было справедливо. Но особенно заметно это стало за последние несколько десятилетий, с тех пор, как стремительный прогресс изменил всю нашу жизнь, и, как всегда, военные аспекты были затронуты в первую очередь. Мы можем легко проследить эти изменения, и на их примере увидеть, что всякий раз новая техника появлялась прежде, чем мы успевали осмыслить возможности того, что у нас уже было, и разработать принципы правильного его применения.
Сначала широкое внедрение паровых машин и гребного винта избавило корабли от их давней слабости – зависимости от ветра, что само по себе полностью изменило облик морской войны. Затем появление бомбических орудий, стреляющих разрывными ядрами, вынудило обшить деревянные борта кораблей железной броней, и многопалубные линкоры эпохи парусного флота уступили место первым броненосцам.
В дальнейшем прогресс в литейном деле и металлообработке позволил сделать броню более прочной, что вынудило ставить на корабли все более и более крупнокалиберные и громоздкие пушки, причем многие конструкции по-прежнему заряжались с дула, так, как это было в эпоху паруса. Но вот появилось новое поколение артиллерии – скорострельные нарезные казнозарядные орудия – и первые же конфликты среди островных держав Восточной Коалиции показали, что в бою броненосец, вооруженный несколькими гигантскими неповоротливыми пушками старого образца, беспомощен против небольших маневренных кораблей со скорострельной артиллерией.
Должные выводы были сделаны, и на броненосцах нового поколения была установлена мощная батарея скорострельных пушек в дополнение к главному калибру. Дошло до того, что в Ксаль-Риуме было построено несколько экспериментальных броненосцев, вовсе не несущих больших орудий и вооруженных только артиллерией среднего калибра. В течение десяти лет такой подход, то есть сочетание нескольких тяжелых пушек с многочисленной скорострельной артиллерией, считался оптимальным. Но вот в 1897 году произошла новая война между Анадриэйлом и Геаларом, и первые же сражения на море показали, что в реальности перестрелка ведется на дистанции гораздо большей, чем предусматривалось теорией, и артиллерия среднего калибра, использующая фугасные боеприпасы, утратила эффективность.
И вновь по всему миру, учтя опыт минувшей войны, начали создавать оружие, наиболее к ней приспособленное. Так появились дредноуты и линейные крейсеры, снискавшие себе славу в сражениях Северной Войны, величайшим среди коротых является бой у Тиварны. И хотя, казалось бы, эти корабли оправдали возложенные на них ожидания и обеспечили господство на море, их строительство после Северной Войны было свернуто. На смену дредноутам пришли быстроходные линкоры современного поколения.
После некоторых экспериментов облик такого корабля сформировался, и теперь они составляют основу флотов всех крупных государств Дагериона. Типичный линкор имеет водоизмещение не менее 40 тысяч тонн; основу его боевой мощи составляют восемь-двенадцать орудий калибром от 360 до 408 миллиметров. Надежно защищенный толстой броней, он развивает скорость порядка тридцати узлов. Казалось бы, с появлением подобных плавучих крепостей военные корабли достигли предела совершенства, но так ли это на самом деле?
Проведем простой расчет. Для удобства воспользуемся как мерой золотым стандартом, единым во всех государствах. Так вот, в пересчете на золотые стандарты, строительство и оснащение корабля, соответствующего максимальному пределу ограничений, установленных Легранской Конференцией [1], обходится не менее чем в два с половиной миллиона. В то же время стоимость одного аэроплана, способного нести торпеду или крупную бомбу, не превышает двух с половиной тысяч золотых стандартов. Таким образом, на средства, необходимые для строительства одного линкора, можно построить и оснастить тысячу – подчеркну это число, тысячу! – боевых самолетов. Каковы будут шансы уцелеть у линейного корабля, атакованного воздушной армадой такой численности? Ответ очевиден: они не просто ничтожны, их нет вовсе.
В качестве примера может послужить эпизод, который в свое время был освещен в прессе весьма скупо, но я считаю его очень показательным. 34 Лета 1925 года, в ходе маневров Объединенного Флота, авианосцы «Камои» и «Нотори» провели атаку линейного корабля «Хаавстеррен» - одного из дредноутов, захваченных во время Шлассенской кампании. Около пятидесяти самолетов нанесли массированный удар. Оказалось достаточно трех торпед и десяти бомб калибра от 140 до 560 килограммов, чтобы корабль водоизмещением двадцать шесть тысяч тонн затонул через два часа, и этот факт говорит о многом.
Традиционалисты предсказуемо возражают на это: «Хаавстеррен» был дредноутом эпохи Северной Войны, к тому же, после боев у Шлассена пребывал не в лучшем состоянии. Корабль был неподвижен, не отстреливался из зенитных пушек, на нем не было команды, которая вела бы борьбу за живучесть. Все это справедливо, и, безусловно, отправить на дно современный быстроходный линкор с мощной противовоздушной защитой и надежными средствами жизнеобеспечения было бы намного труднее. Тем не менее, факт остается фактом: не построен, и не может быть построен в принципе, такой корабль, который переживет массированный воздушный налет.
Теперь рассмотрим гипотетическую ситуацию, в ходе которой линейный корабль столкнется с авианосцем. У кого из них больше шансов одержать верх в поединке, проще говоря – кто кого пустит на дно? Пушки современного линкора способны поразить цель на расстоянии порядка двадцати морских миль; 408-миллиметровый снаряд весит свыше тонны. Авианосец уязвим для обстрела, и хватит нескольких попаданий, чтобы уничтожить его, а при счастливом стечении обстоятельств первый же попавший в цель снаряд окажется роковым. С другой стороны, в состав воздушной группы современного тяжелого авианосца входит не менее пятидесяти ударных самолетов – торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков. Опытные пилоты добиваются очень высокой точности в бомбометании, а радиус действия авиагруппы, стартовавшей с авианосца, составляет около трехсот миль. Иначе говоря, при скорости в тридцать узлов линкору потребуется девять-десять часов, чтобы приблизиться к своему противнику на дистанцию артиллерийского огня, и лишь при условии, что авианосец не будет пытаться уклониться от встречи.
Остается ответить на вопрос: сможет ли продержаться десять часов линейный корабль, раз за разом атакуемый самолетами противника? Ответ очевиден – нет. Гораздо более вероятно, что уже первая волна атаки нанесет ему такие повреждения, что линкор должен будет выйти из боя. Не исключено, что первой же атакой с воздуха он будет лишен хода или даже потоплен.
Таким образом, мне представляется очевидным, кто выйдет победителем в подобном поединке. Артиллерийскому кораблю, сколь бы совершенен и грозен он ни был, лишь исключительно благоприятное стечение обстоятельств – иначе говоря, необычайное везение – позволит приблизиться к авианесщему на такую дистанцию, с которой он может дотянуться до противника.
Поэтому я повторяю, что, строя флот, основу которого составляют линейные корабли нового поколения, мы очередной раз следуем древнему правилу: готовимся к войне, которая уже прошла, и…»
- Ролан! Ты что, не слышишь?
- Э? – Амадин отвлекся от брошюры и моргнул.
Он сидел на стуле у окна в небольшой комнатушке, и прямо перед ним стоял, усмехаясь, худощавый, среднего роста брюнет. Он здорово смахивал на прежнего напарника, Лангина, но гайонцы вообще похожи друг на друга – невысокие, стройные, темноволосые, смуглые. А гайонцев в имперской армии и флоте всегда было много, особенно здесь, на Западе. Когда-то Ксаль-Риум был большим городом под властью Гайона, но теперь сам Гайон стал наиболее крупной, богатой и густонаселенной провинцией Ксаль-Риумской Империи.
- Извини, Кайрен, что-то я увлекся.
- И что там такое интересное?
Амадин молча повернул книжку названием к собеседнику. Ухмылка гайонца стала еще шире.
- Ну, надо же. «Новое и старое в военном деле». Фусо Итоми. Нет лучшего занятия во время увольнительной, чем штудировать труды агинаррийского адмирала.
- А он убедительно пишет, - вступился за отставного командуюшего флотом потенциального противника Амадин Ролан. – Мне нужно в этом разбираться, раз теперь я стал пилотом в составе Его Императорского Величества военно-морского ударного корпуса палубной авиации… - ксаль-риумец перевел дух. Кто придумал такое название, интересно? Наверное, кто-то, кому по должности не требуется часто произносить его или писать на бумаге.
- Ты еще успеешь изучить эту книжку от корки до корки. Пойдем, только тебя ждут. У Латмира праздник.
- Какой? День рождения? – поинтересовался Амадин. Он всего несколько дней провел на авианосце «Императрица Тамария», куда был зачислен, и еще не успел узнать всех пилотов, которых было на борту больше ста человек. «Императрица Тамария» - хотя никто из команды не называл ее иначе, нежели «Красотка Тар» - несла на борту шестьдесят восемь самолетов, из них двадцать одноместных истребителей, остальные – пикировщики и торпедоносцы с экипажем в два человека.
- Какой еще день рождения, Латмир отмечал его четыре децимы назад, - сообщил Кайрен. – Праздник в том, что богатые родственнички из столицы прислали ему денег, вот он и радуется.
Амадин хохотнул.
- Ну, это, конечно, повод погулять, - ему самому такое не грозило. Родители, хоть и дворяне из старого рода, небогаты, да и желание единственного сына отправиться в действующие войска вместо того, чтобы протирать штаны на присмотренной отцом должности в марин-супериории, не вызвало у них восторга. Приходилось жить на жалование лейтенанта того самого Его Императорского Величества корпуса палубной авиации, которое было не нищенским, но и не королевским.
Вдвоем они вышли на улицу. Здесь было еще хуже, чем в помещении: там хотя бы оставалась тень, и работал вентилятор. Снаружи полуденное солнце жарило немилосердно; ощущения были такие, словно зной обрушивается на тебя сверху, подобно тяжелому грузу, и у Ролана чуть не подкосились ноги. Привычное дело, но все равно мерзко. Надо было проситься на Северный Флот, там, говорят, полегче. Неужели где-то ближе к полюсам правда существуют земли, в которых выпадает снег и вода замерзает в лед? Амадин Ролан знал, что так и есть, но здесь, на Кадаре, поверить в это было трудно.
- Парни собираются в «Очах Неведомого», - сообщил Кайрен на ходу. – Только тебя и ждем.
- Скажи, что там есть холодный аржус, и ты за мной не угонишься.
- Там все есть. Давай, вперед.
Они шагали вдоль набережной, но близость воды не приносила облегчения. Если от нее и веял хоть какой-то ветерок, Амадин этого не чувствовал. Сейчас он с радостью променял бы все богатства мира, почести и славу на стакан чего-нибудь холодного. Как мало порой нужно людям для счастья…
Кадарский порт был обширен, но сейчас в нем казалось тесно: вряд ли здесь когда-либо прежде собиралось столько кораблей. Причем лучшие места заняли линкоры, прибывшие с востока – огромные, выкрашенные в серый цвет с причудливым узором темных сине-зеленых разводов по бортам. Красивые корабли, как раз из тех, о которых писал адмирал Итоми: пара огромных башен в носу, одна в корме, по четыре длинноствольные пушки в каждой. Правда, и более старые корабли Западной Эскадры смотрелись внушительно, и они-то, в отличие от этих великанов, уже воевали, причем не в одной войне. Глядя на красавчиков с востока и на видавшие виды корабли Западной Эскадры, Амадин мысленно сравнил их с франтоватыми столичными офицерами в отутюженных мундирах и старыми ветеранами с загрубевшими лицами и кулаками в мозолях. Когда надо блистать орденами на парадах, первым равных нет, но когда дойдет до настоящего дела, большой вопрос, можно ли на них рассчитывать.
Думая об этом, Амадин усмехнулся. Ну, надо же. Всего-то дециму назад он зачислен на «Императрицу Тамарию», а уже делит Его Императорского Величества военно-морской флот на Западную Эскадру и всех остальных, которые, понятное дело, чужаки и вообще вояки второго сорта. Нелепо, но факт: вид восточников, явившихся в кадарскую базу и нахально расположившихся на правах хозяев, действительно вызывал у него раздражение.
- Над чем смеешься? – заинтересовался Кейран.
- Да так, - Амадин неопределенно передернул плечами. – Задумался.
Была здесь и «Тамария» - длинный, высокобортный корабль с надстройкой у правого борта и громоздкой, отогнутой вбок и назад трубой. Выглядела она довольно неказисто, с неуклюжим, словно на скорую руку пристроенным коробом-ангаром и полетной палубой, которую в носу и в корме подпирали снизу массивные стальные балки. Неудивительно, что команда сразу же в шутку нарекла ее «Красоткой». И снова: «Императрица Корнелия» из Восточного Флота и смотрелась эффектнее, и размерами была больше. Амадин видел людей в черных офицерских мундирах на палубе «Корнелии». Ему даже показалось, что он различает золотой блеск на погонах. Ну, точно, столичные франты, подумал лейтенант с пренебрежением, как будто сам не был родом из имперской метрополии.
- Кайрен, что ты знаешь о Матисе Гранте? – спросил Амадин.
Магистр Флота Грант с востока командовал армадой, собранной в кадарской базе. Теперь он стоял выше, чем даже префект Дэвиан Каррел, командующий Западной Эскадрой. Хотя принц Дэвиан все равно еще не вернулся из столицы, его обязанности временно исполнял начальник штаба субпрефект Тейран.
- Да ничего, - Кайрен скривился. – Заявился сюда со своими раскрашенными утюгами и командует, словно так и надо. Что-то я не слышал, чтобы он кого-то когда-то побеждал!
- Он сражался на севере в ту войну, - припомнил Ролан то, что слышал про командующего Восточным Флотом. – Говорят, успешно.
- Говорят, и рыбы летают. Вот префект Каррел знает, что надо делать, это я видел собственными глазами! – Кайрен блеснул глазами. Амадин уже успел убедиться в том, что после недавней расправы над ивирцами авторитет командующего Западной Эскадрой среди его подчиненных держится на воистину заоблачной высоте. За нежелание восхищаться принцем Дэвианом можно было схлопотать по физиономии – из-за этого в местных кабаках уже не раз случались драки с моряками Восточного Флота.
- Да, жалко, меня там не было.
- Ты много упустил, это точно, - охотно поддакнул Кайрен и самодовольно усмехнулся. – Мы расколотили этих остолопов в пух и перья! А почему ты спросил о Гранте?
- Так просто… Ведь не случайно он все еще здесь.
- Разумеется, не случайно. Все говорят об одном: со дня на день поступит приказ о начале наступления. Ивирцы у себя на островах, наверное, уже в шаровары наделали – еще бы, шутка ли, девять линкоров и два авианосца! Они таких кораблей прежде и не видели. Надеюсь только, принц Дэвиан вернется на эскадру, - добавил гайонец. – А еще лучше, если его назначат командующим. Не знаю, чем там прославился Матис Грант, а наш префект уже бил ивирцев и побьет их снова. Так и будет, Амадин!
Тот примирительно поднял ладони.
- Я и не сомневаюсь…



Иджиме присвистнула, обозревая убранство каюты.
- Ничего себе! – с невольным восхищением протянула девушка. – Точно, хоромы!
Миями Митсури, при первом знакомстве чем-то неуловимо напомнившая незабвенную «Госпожу Глыбу» Мако из школы «Риосен», не преувеличила – «Аранами» со всеми основаниями можно было назвать плавучим дворцом. Обычно на кораблях Сегуната о комфортных условиях для экипажа не слишком-то заботились, полагая, что моряки Объединенного Флота выдержат любые неудобства, причем – выдерживали. И не протестовали, наоборот, гордились – как говорится, трудности закаляют.
Уж такой роскоши, как личные каюты для нижних чинов или простых пилотов, ни на одном корабле не было. Даже на огромных авианосцах из соединения «Сэнкай» были только общие кубрики на несколько десятков человек каждый. Хорошо еще, если отдельные для мужчин и для женщин, а обычно рассуждали проще: тем, кто разделяет все опасности и невзгоды службы, стесняться друг друга нечего. Если ты решила служить на военном корабле – будь заранее готова потерпеть определенные неудобства.
«Не иначе, сказалось происхождение «Аранами», - решила Иджиме, - корабль сохранил оттенок шика, присущего дорогому пассажирскому лайнеру».
Каюта и правда была шикарной, пусть и не совсем личной – одна на двоих. Но все равно, хоромы! Даже немного больше платяного шкафа, который стоял в загородной усадьбе покойной бабки, и в котором Иджиме, будучи ребенком, очень любила прятаться, поражаясь его размерам. Правда, за минувшие годы Иджиме подросла, а шкаф – нет… Слово «каюта» тут, конечно, было мало применимо. Тесная каморка со сдвижной дверью и единственным круглым иллюминатором в стене напротив. Но это мелочь: в летной школе Иджиме успела отвыкнуть от роскоши, а каюта, пусть крошечная - гораздо лучше, чем койка в казарме на три десятка девиц.
Две кровати, точнее, узкие металлические койки, одна над другой. Небольшой иллюминатор в стене. Электрическая лампа под потолком, пара рундуков для личных вещей обоих обитателей каюты у стены напротив коек. Вот, собственно, и вся обстановка. Ах, да, еще у самой двери крошечный алтарь с подставкой для чаши со священной водой из источника Шикуфу [2], украшенный позолоченным изображением солнца и языков пламени – символом Бога-Дракона Риото.
Восхищаясь роскошью своего нового жилища, Иджиме замечталась, как вдруг ее бесцеремонно вернули к реальности, чувствительно пихнув в спину чем-то тяжелым и жестким. Иджиме дернулась, едва не выронив узел с личными вещами.
- Ох… - прозвучало сзади. – Извини, я не нарочно.
- Пустое, - благодушно отозвалась Иджиме и подалась вперед, пропуская девушку в такой же, как и она сама, темно-синей униформе с нашивками младшего лейтенанта. В руках у нее был тюк, вроде того, что у самой Иджиме, только побольше. Из этого лейтенант Сетано сделала гениальный в своей простоте вывод, что видит соседку по каюте и, скорее всего, напарницу по звену.
Незнакомка опустила, вернее, почти уронила тяжелый узел на закрытую крышку рундука и перевела дух. Иджиме присмотрелась к ней пристальнее. Кажется, она уже видела эту девушку в самолете, когда летела на Айто, но в «Риосен» они точно не встречались. Девушка была среднего роста, с коренастой, плотненькой фигурой, что почему-то сразу заставило Иджиме представить ее фермерской дочкой; правда, круглое личико и большие, блестящие темно-карие глаза скорее подошли бы молоденькой самоуверенной актрисульке из какой-нибудь провинциальной труппы. Черные с каштановым отливом волосы стянуты на затылке в короткий практичный хвостик, но челка подстрижена с намеком на кокетство. В общем, Иджиме Сетано охарактеризовала бы внешность этой девушки как «миленькую», но не более того.
Незнакомка, в свою очередь, бросила изучающий взгляд на Иджиме.
- Ты тоже здесь будешь жить? – поинтересовалась она.
- Нет, случайно завернула, - сострила та.
Соседка растерянно моргнула, и Иджиме подавила вздох. Н-да, кажется, случай тяжелый.
- Я пошутила, - снизошла она до пояснений. – Конечно, я буду жить здесь.
- А… конечно, - смутилась девчонка. В этот момент она стала чем-то похожа на несчастную Ханако, невесту Кейдзи. Глазами, пожалуй – такие же большие, глубокие и доверчивые. Сразу напоминают о взгляде капрелы .
- Меня зовут Аюми Сора, - представилась она и вопросительно посмотрела на Иджиме.
- Я Иджиме, - ответила та, затем неохотно добавила. – Иджиме Сетано.
- Сетано? – глаза новой знакомой стали еще больше и круглее. – А ты не?..
- Я да, - коротко ответила Иджиме. – Адмирал Ниора Сетано – моя тетка. Но я не адмирал, я лейтенант. Извини, Аюми, мне нужно разобрать вещи.
- Да, конечно, - та тоже развернулась к своему увесистому тюку. Что она приволокла с собой, интересно?
У самой Иджиме личных вещей имелось немного, да и те, что есть, назвать «личными» можно было только условно. Немного одежды, средства гигиены, несколько книг, полезные мелочи вроде карманного компаса и перочинного ножа и большой мощный бинокль в кожаном футляре – подарок от Мичио. Вот, собственно, и все. Еще пара сменных комплектов формы – повседневная и парадная. Их надо постоянно поддерживать в идеальном состоянии – чистенькими и выглаженными, и, разумеется, слуг на борту военного корабля, чтобы ухаживали за адмиральской племянницей, не предусмотрено. Вот уж права тетушка Ниора, рассуждая об отношениях между теорией и практикой. Ты идешь служить на флот, мечтая о сражениях, подвигах и славе, а вместо этого чеканишь шаг на плацу, зубришь уставы и натираешь ваксой парадные сапоги.
В общем, в рундуке осталось еще достаточно свободного места, а вот Аюми забила свой почти целиком. Еще и начала примеряться, где бы пристроить фотографию в рамке – она сама в парадной лейтенантской форме и молодой мужчина в гражданском костюме. Жених? Может, даже муж, кто его знает, зато хотя бы без усов. Провокационного вопроса Иджиме задавать не стала, до личной жизни новой знакомой ей дела не было.
- Ты где училась, Иджиме? – сама спросила та.
- На Малгари, в «Риосен», - Иджиме шумно захлопнула крышку. – А ты?
- В «Тэнгоку». На Джангаре. Я была двенадцатой на финальных испытаниях, - с заметной гордостью добавила Аюми.
- Я была третьей по всей «Риосен». И второй в нашем учебном дивизионе, - не без затаенного удовольствия срезала ее Иджиме. – Мой брат был первым после меня.
- У тебя есть брат? – заинтересовалась Аюми. – Он тоже здесь?
- Да, на «Аранами». Я вас познакомлю, - пообещала Иджиме. – Только не особо заглядывайся на него, у Кейдзи невеста в Кинто, и вообще… - она не стала договаривать.
Аюми хихикнула.
- Я и не собираюсь, у меня уже есть жених, - она кивнула в сторону портрета, который пока поставила на столик. – Его зовут Кайто, - добавила она, видимо, будучи твердо уверена, что соседку по каюте не может не интересовать, как зовут ее жениха. И, разумеется, тут же последовал вопрос:
- А у тебя есть кто-то особенный, Иджиме?
- Да так… - неопределенно отозвалась та, задумавшись, можно ли считать «кем-то особенным» Кейтаро, с которым она и не целовалась ни разу.
Общаться с новой напарницей не тянуло, делиться секретами и набиваться в подруги – тем более, хотя Аюми явно была настроена иначе. Иджиме бросила еще один взгляд на ту. Девушка, что-то тихо мурлыкая под нос, продолжала копошиться в рундуке, раскладывая вещи поудобнее, и Иджиме Сетано с трудом удержалась от того, чтобы застонать и закатить глаза к потолку. Ладно, наверное, это не самое худшее, что могло быть. Ей в соседки и напарницы могли назначить и Синэ, которую Иджиме терпеть не могла с первого дня в летной школе. Но Синэ оказалась на другом авианосце соединения – приятная новость.
- Ты закончила? – спросила Иджиме. – Нам скоро нужно быть в ангаре. Капитану Митсури не понравится, если мы опоздаем.
- Да, да! – откликнулась Аюми, захлопнув массивную крышку ящика. – Ты можешь в это поверить? Наш старший офицер – сама Миями Митсури, – тут девушка нахмурилась. – Правда, я как-то иначе ее себе представляла.
- Я тоже, - заметила Иджиме. – Но, знаешь, в одном я уверена. Митсури пообещала выкинуть за борт всякого, кем будет недовольна, и сдается мне, так она и поступит.

[1] Легранская Конференция в 1929 году установила ограничения на характеристики новых линейных кораблей: водоизмещение не более 48 тысяч тонн и максимальный калибр орудий 408 миллиметров (340 линий). На таких требованиях настаивала Ксаль-Риумская Империя, поскольку они соответствовали характеристикам кораблей, запланированных ксаль-риумцами к постройке. Однако, по мнению многих военных экспертов, наибольшего успеха на Конференции достигла Агинарра, которая, поддержав требования Ксаль-Риума, взамен добилась снятия части ограничений, наложенных на Объединенный Флот Шлассенским Договором 1914 года.
[2] Шикуфу – река, ниспадающая со склонов горы Дзинсей. Согласно традиционным верованиям Агинарры, Бог-Дракон Риото в древние времена спустился с Солнца на вершину горы Дзинсей и перенес на своих крыльях людей на землю Дагериона. С тех пор вода в реке Шикуфу считается благословенной.