ГЛАВА 4

Лакрейн. Столица Ивирского Султаната. 83 Весны.

То, что столица на военном положении, бросалось в глаза сразу, стоило пройти по улицам. Всюду, куда ни бросишь взгляд, можно было увидеть солдат в полном вооружении, многие из которых принадлежали к Блистательной Гвардии. Гвардейцы, надо признать, полностью оправдывали собственное имя – их красно-желтая форма бросалась в глаза издалека. Прямо скажем, не лучшее обмундирование для современной войны, но Блистательные – личная гвардия ивирского султана - не желали признавать тот факт, что времена изменились. И не только гвардейцы – увы, их владыка также не признавал очевидное. Начало войны вызвало у Ажади Солнцеподобного всплеск ярости и дурного энтузиазма; султан ни на миг не сомневался в том, что победа будет за Ивиром, и поколебать его режимость было невозможно. Собственно говоря, таких глупцов, которые осмелились бы высказать сомнения в победе в присутствии Ажади, во дворце не нашлось.
Метрополия готовилась к обороне, но Микава понимал, что даже не угроза высадки ксаль-риумцев заставляет Ажади стягивать войска к Лакрейну. Близ столицы было расквартировано в огромных воинских лагерях больше ста тысяч солдат из отборных полков, а в самом городе султан разместил пятьдесят тысяч Блистательных - почти две трети от общей численности гвардии. Больше, чем ксаль-риумцев, Ажади остерегался собственных приближенных, которые, воспользовавшись войной, могли попытаться устроить дворцовый переворот. Надо признать, у него были причины для недоверия: случись такое, Ажади Восьмой стал бы отнюдь не первым владыкой в истории Ивира, который лишился трона подобным образом. Арио Микава, как и сам султан, догадывался, что кое-кто из ивирских вельмож подумывает над возможностью вступить в сговор с ксаль-риумцами, чтобы избавиться от Ажади и занять его место. Да и в народе известие о войне не вызвало патриотического подъема, на который рассчитывал Ажади Восьмой. Немногие винили в начале войны султана (по крайней мере, не у многих нашлась смелость или глупость говорить об этом вслух). Но большинство простонародья восприняло новость с покорным равнодушием, рассуждая донельзя прагматически: победит султан – будем платить дань его беям, победит Империя – будем платить императорским наместникам. Ивирская знать веками добивалась того, чтобы превратить собственных подданных в безропотное стадо, которое можно стричь, а когда захочется, и резать. Сегодня Ажади Восьмой и его приближенные пожинали плоды.
Султану не осталось ничего другого, кроме как придержать в метрополии лучшие войска, которые можно было использовать для обороны Кехребара, Инчи или Янгина, пока собственная столица не обратилась против него. Большую часть времени он проводил в Главном Штабе, где офицеры из верховного командования армии и флота планировали боевые действия – то есть спорили, потрясали кулаками и изощрялись в проклятиях на головы ненавистных имперцев. К счастью, этим пока и ограничилось участие в войне Ажади Солнцеподобного и его доверенных советников. Капитану Микаве стоило немалых усилий оградить собственные планы от воинственного энтузиазма султана. Агинарриец был признателен иль-Кедаму. Разумеется, ивирский торговец оружием сотрудничал с агентами Сегуната исключительно ради собственной выгоды, но прикормленные им дворцовые вельможи и офицеры оказались полезны. Ажади Восьмой раздавал приказы, подчиненные кланялись и рапортовали, и дальше дело не шло. У северян были свои взгляды на то, как должны развиваться дальнейшие события.
Сейчас капитан-агинарриец сидел за столом в собственном кабинете и был занят тем, что изучал очередные сводки боевых действий, пришедшие с Кехребара, сравнивая их с неофициальными донесениями, передаваемыми его собственными наблюдателями. На улице уже успело стемнеть, и пришлось включить настольную лампу. Микава устало протер глаза, налил себе немного аржуса, уже давно успевшего нагреться, и вернулся к бумагам.
События у Кехребара развивались предсказуемо. Магистр Матис Грант воевал очень… по-имперски. То есть – осторожно, без лишней спешки и ненужного геройства. Он располагал подавляющим преимуществом в тяжелой артиллерии, его авиация полностью господствовала в воздухе, и Магистр Восточного Флота пользовался этим, сочетая обстрелы с моря с авианалетами, наносимыми тяжелыми бомбардировщиками с анлакарского аэродрома. Бомбы и снаряды перепахивали ивирские оборонительные позиции, выводили из строя орудия, рушили блиндажи и укрепления, уничтожая сотни солдат, а выживших вгоняя в ужас и ступор. Доставалось и городу, конечно: отдельные бомбы падали на Сафири, и Ажади Восьмой уже объявил на весь мир о многочисленных жертвах среди гражданского населения. Газеты Восточной Коалиции подхватили весть за султаном, разразившись гневными статьями. Известные политики и дипломаты с их страниц напоминали о необходимости соблюдать Виктэрскую конвенцию[1]. Разумеется, после их демарша ничего не изменилось, Матис Грант продолжил обстрелы с прежней интенсивностью. Да и заявления Ажади – Микава знал это наверняка – сильно преувеличивают действительность. Все-таки, целенаправленных ударов по невоенным объектам ксаль-риумцы не наносили.
Воистину, типичная для Ксаль-Риума манера воевать. Да и не только для Ксаль-Риума, такой же стратегии придерживались уроженцы континента в эпоху Гайонской Империи и Принципиона. Вместо стремительных прорывов и смелых маневров, они предпочитали методично, неспешно давить на противника, постепенно расшатывая его оборону и подтачивая волю солдат к сопротивлению. Владея континентом, имперцы всегда располагали превосходством в ресурсах над соперниками-островитянами, а потому война на истощение была для них родной стихией, и они привыкли не торопиться. В осаде Империя – вернее, Империи – не знали себе равных, и если брали врага в кольцо, то всегда доводили дело до конца. Спокойно, тщательно и аккуратно, избегая поспешности и ненужных потерь, которые она несет. В этом их сила, и в этом же их слабость. Методичность – значит предсказуемость. Если ты знаешь, что в той или иной ситуации сделает один имперский командующий, ты знаешь, что сделает любой из них. По крайней мере, почти любой. Сюрпризы бывали, но достаточно редко, чтобы в целом принцип работал.
В общем, у Кехребара, на первый взгляд, все идет точно по плану. Пока султан со своими генералами призывают гнев Всевластного на головы ксаль-риумцев, Магистр Грант планомерно громит остров. Тяжелые бомбардировщики с Анлакара ровняют с землей все обнаруженные военные объекты, а Восточный Флот ведет перестрелку с батареями береговой обороны. Надо признать, что тактика, избранная ксаль-риумцами, оправдывает себя – большинство ивирской тяжелой артиллерии уже выведено из строя обстрелами и бомбардировками. Ивирские артиллеристы делали, что могли, отвечая на залпы имперских линейных кораблей снарядами дальнобойных пушек береговой обороны. Благодаря работе северян-инструкторов, стреляли они неплохо, и ксаль-риумские корабли не обошлись без повреждений. Наблюдатели с Кехребара передали доклад о нескольких зафиксированных попаданиях по неприятельской эскадре и о пожарах на двух линкорах, включая флагманский «Велизар I». Однако все пять линейных кораблей Восточного Флота оставались в строю и продолжали забрасывать побережье Кехребара тяжелыми снарядами своих 36-сантиметровых орудий.
Когда Грант уверится, что оборона острова подавлена в достаточной степени, последует десант на остров. Имперские легионы займут плацдармы на побережье, укрепятся, подтянут подкрепления, выгрузят аммуницию и полевую артиллерию и начнут наступление на ивирцев. Именно так предписывают поступать все наставления по военному делу, и нет оснований ожидать, что ксаль-риумцы отклонятся от классической, многократно проверенной в деле тактики. Защитники Кехребара продержатся какое-то время – достаточно долгое, чтобы победа не показалась неприятелю подозрительно легкой – затем сдадут город и отступят в непроходимые джунгли в западной части острова. Таков был замысел и, судя по докладам с Кехребара, события развиваются именно так, как должны.
Микава переключил внимание на радиограмму с Инчи, несколько минут назад доставленную одним из его помощников. Здесь события развивались не совсем так, как планировалось. Арио Микава не ожидал, что фиаррийский флот будет усилен имперской Западной эскадрой. Инчи представлялся целью второстепенной, и капитан-агинарриец был уверен, что фиаррийцы будут действовать там только собственными силами. Они могли захватить остров и без помощи ксаль-риумцев. Но нет, вопреки ожиданиям Микавы, на Сейрин перебросили корабли с Кадара, и возглавил их никто иной, как сами принц Дэвиан Каррел – воспетый имперскими журналистами герой сражения у Анлакара.
Это известие обеспокоило капитана. Он был уверен, что главный удар ксаль-риумцы нанесут от Кадара по Кехребару, и, казалось бы, все подтверждало его предположение. Но корабли принца Каррела, идущие на Инчи… этого план не предусматривал. На Инчи не было подготовлено для неприятеля никаких особенных сюрпризов, все внимание Микава и его люди сосредоточили на Кехребаре. У них было не так много ресурсов, чтобы превратить в западню каждый крупный ивирский остров, тем более что требовалось соблюдать максимальную секретность. Но что, если кто-то выдал тайну, или просто ксаль-риумцы догадались об угрозе? Не поэтому ли Западную эскадру и принца перебросили на Сейрин? На самом деле, Инчи был бы не худшим плацдармом для продвижения вглубь ивирских территорий, чем Кехребар. Если ксаль-риумцы изменят свои планы, это будет катастрофа. Вся подготовительная работа, на которую затрачено столько времени и сил, потеряет смысл. Но если имперцы догадалась о западне, почему лучшие силы Восточного Флота, как и ожидалось, наступают с севера?
Загадка, а Микава не любил загадки. Бессмысленные действия противника всегда заставляют насторожиться и подозревать худшее. Впрочем, агинарриец быстро сориентировался в ситуации – все-таки, не напрасно когда-то его считали одним из лучших офицеров в отделе планирования боевых операций в Верховном Штабе Сегуната. Он легко нашел ответ, и тот даже показался капитану до разочарования тривиальным. Император Велизар не слишком жаловал племянника – в свое время это уже стало причиной назначения принца Дэвиана префектом на Западную эскадру. То же самое повторилось и сейчас: Император решил отправить принца, который и так после успеха у Анлакара обрел слишком большую популярность, туда, где не ожидалось значимых событий. Не военная необходимость стала причиной перевода принца и его эскадры на подмогу фиаррийцам, а заурядные политические интриги внутри Палатиана. Придя к такому выводу, Арио Микава усмехнулся с изрядным презрением. Действительно, разгадка оказалась просто и банальна, как сама эта жизнь…
Как бы там ни было, принц Дэвиан принял командование соединенными силами Западной эскадры и фиаррийского флота, которые готовились к выступлению на Инчи. Готовились тоже по-имперски: тщательно и неспешно. Это выглядело правдоподобно, и на какое-то время Арио Микава исключил Инчи из своего внимания. А напрасно, как выяснилось – принц не стал медлить и ждать. Как и у Анлакара, он предпочел действовать стремительно и захватил ивирцев врасплох. Определенно, к нему нельзя подходить с той же меркой, что к прочим военачальникам Ксаль-Риума. Дэвиан Каррел не из тех, кто сначала семь раз отмерит, потом один раз отрежет; хотя это тоже – одновременно и сила, и слабость…
Итак, на Инчи, как и на Кехребаре, ксаль-риумцы начали с того, что обеспечили себе господство в небе. Теперь «Императрица Тамария» наносит по острову удар за ударом, а между тем главные силы флота, включая военные транспорты с солдатами, уже покинули Сейрин. Микава получил предупреждение от осведомителей, которых Седьмой Отдел генерала Мио Тинга внедрил на фиаррийскую базу. Что тут можно сделать? Да уже ничего, вынужден был признать он – восточное направление ничем не прикрыто. Остатки ивирского флота недостаточно сильны, чтобы остановить неприятеля. Да Ажади и не согласился бы отправить их на восток, пока армада Матиса Гранта штурмует Кехребар.
Принц Каррел возьмет Инчи, это ясно; в самом лучшем случае, остров продержится две децимы, а вероятнее – гораздо менье. Падение Инчи будет означать, что фиаррийцы и ксаль-риумцы полностью захватили контроль над восточными границами Ивира. Ажади придет в ярость, и нельзя предсказать, что он сделает. Но тут действительно ничего нельзя изменить, остается ждать развития событий и надеяться на стойкость защитников Инчи. К сожалению, это эфемерная надежда.
Микава откинулся на спинку стула и помассировал затекшую шею. Затем собрал бумаги, запер в сейф и выключил лампу. До завтрашнего дня новости едва ли появятся.

«Император Велизар I». Флагман Восточного Флота. Ночь с 83 на 84 Весны.

Грохот выстрелов разбудил Матиса Гранта. Магистр Восточного Флота вскочил с постели и потянулся за одеждой.
- Даэмогос, что еще… - проворчал он, торопливо застегивая пуговицы форменного кителя.
Пушки «Велизара Первого» громыхали вразнобой, вспышки выстрелов то и дело разрывали темноту снаружи. Стрелял не главный калибр – скорострельные универсальные 132-миллиметровки в бортовых башенках. Их рявканье сливалось в почти непрерывный гром, к которому примешивалось резкое «гран-гран-гран!» счетверенных 36-миллиметровых зенитных автоматов.
«Воздушный налет? Среди ночи?» - это казалось невероятным. Допустим, у ивирцев нашлось несколько бомбардировщиков, которые в силах дотянуть от главной базы на Янгине до Кехребара, хотя даже это очень сомнительно. И, бесспорно, у них не может быть пилотов, выучка которых позволяет вести воздушные бои ночью!
Матис Грант рывком распахнул дверь каюты и выскочил в коридор, где чуть не столкнулся нос к носу с молодым матросом. Молокосос отпрянул от неожиданности, затем торопливо выдохнул:
- Господин Магистр, вахтенный офицер Монтеро просит вас подняться на мостик. Флот подвергается нападению!
- Это я и сам заметил, - процедил Грант. – Что там стряслось?
- Торпедные катера, господин Магистр!
Значит, не авиация, но торпедные катера не лучше. Эти кораблики получили в Восточной Коалиции и у ксаль-риумцев прозвище «черная саранча». Агинаррийцы широко использовали их во время Северной Войны. Не без успеха, надо признать: не один корабль ксаль-риумцев или восточников пошел на дно под ударами маленьких подвижных катеров, подбирающихся на минимальную дистанцию и пускающих торпеды наверняка. У черной саранчи, как известно, очень большие челюсти, и если нет зерна, она охотно набросится на живую добычу…
На ночь Восточный Флот отошел от Кехребара, держась вне досягаемости уцелевших береговых орудий. От ивирской обороны осталось уже немногое, Грант собирался начать штурм в ближайшие дни. Но, оказывается, у подданных султана еще сохранилось, чем можно огрызнуться.
Магистр торопливо поднялся на мостик. Там, помимо вахтенного офицера терц-капитана Монтеро, уже был и командир корабля, прайм-капитан Нарвин Тариос. Судя по встрепанному виду, его тоже подняли из постели.
Офицеры вглядывались наружу через большие застекленные иллюминаторы, рулевой отчаянно крутил штурвал влево. Палуба ушла у Гранта из-под ног: «Велизар I» накренился, начав разворот. К сожалению, так быстро линкор в сорок четыре тысячи тонн не развернешь, к тому же на ночь большую часть котлов погасили, экономя мазут. Чтобы вновь вывести турбины на предельную мощность, уйдет не меньше часа, а пока «Велизар» вместо максимальных двадцати восьми узлов мог выдать от силы пятнадцать-шестнадцать. Огромный и неповоротливый корабль превратился в удобную мишень для вертких катеров.
Матис Грант занял место у иллюминатора рядом с капитаном Тариосом. Он не вдавался в расспросы, все и так было ясно. Ивирцы предприняли атаку, надеясь застать врага врасплох. Сколько у них катеров? Пармикул их знает, сам себе ответил Магистр. Эти небольшие кораблики можно спрятать в заранее подготовленном укрытии где угодно на побережье острова, а может быть, и на одном из соседних небольших островков – Кехребар окружали десятки клочков земли, от нескольких сотен метров до десяти-двенадцати километров в поперечнике, и на любом из них ивирцы могли обустроить небольшую замаскированную базу. Все-таки, вряд ли торпедных катеров может быть слишком много, иначе воздушная разведка должна была что-то заметить. Матис Грант мысленно выругал себя последними словами: он не предусмотрел подобной – очевидной, казалось бы – опасности!
Ивирцы, однако, тоже допустили серьезный просчет. Они атаковали ночью, как и следовало поступить – вероятно, так их учили инструкторы-агинаррийцы, поднаторевшие в подобных коварных ударах из темноты. Однако их ивирские ученики не учли, что ночь ночи рознь. Сегодня было совсем не то, что тогда, на севере, когда агинаррийские катера внезапно выскакивали из пелены тумана, белого, как молоко, и такого густого, что, стоя на носу собственного корабля, ты не увидишь корму. Они были как призраки – смертельно опасные призраки. Но сегодня на небе не было ни облачка, а поверхность воды казалась гладкой, как зеркало, и ярко блестела серебром, отражая свет обеих лун. Видимость немногим хуже, чем днем, и внезапное нападение у ивирцев не получилось.
Но это не значило, что угроза миновала. Хоть ксаль-риумцы и заметили врага на подходе к имперскому флоту, от атаки ивирцы не отказались. Катера невелики, маневренны и быстроходны – трудная цель для вражеских пушек. Каждый вооружен парой тяжелых торпед – длинных стальных сигар с начинкой в добрых три центнера интерита[2]. Большинство матросов, да и офицеров Восточного Флота никогда не были в настоящем бою. Если люди ударятся в панику…
Но Матис Грант с облегчением и удовлетворением убедился, что этого не произошло. В ночи, среди непрерывного рева и вспышек выстрелов, трудно было что-либо разобрать, однако Магистр отметил, что его корабли маневрируют слаженно, и не похоже, чтобы артиллеристы охвачены страхом или растерянностью – пушки били часто, но не наугад. Прожекторы шарили яркими лучами по поверхности воды, и на глазах Гранта попавший в их свет ивирский катер оказался окружен стеной разрывов. Высокие колонны воды на несколько секунд скрыли маленький юркий кораблик из виду, а когда они опали, того уже не было…
Бой продолжался. Ивирцы нападали хаотично, с разных направлений, и Матис Грант пренебрежительно усмехнулся. Н-да, если их и учили инструкторы-северяне, похоже, ученики не слишком внимательно отнеслись к наставлениям. Мощная артиллерия линкоров не позволяла вертким, но хрупким ивирским катерам подойти достаточно близко, чтобы пускать торпеды наверняка. Ксаль-риумские корабли сопровождения – лидеры, эсминцы, крейсеры и сторожевики – также вносили свой весомый вклад. Ксаль-риумцы встретили врага беглым огнем из сотен скорострельных орудий, и дезорганизованные атаки султанских катеров превратились скорее в бессмысленное самоубийство. Одни пытались прорваться поближе, чтобы атаковать наверняка, и погибали под шквалом снарядов. Другие пускали торпеды издали, с дистанции, на которой слишком трудно поразить цель. Не похоже, что ивирцам удастся этой ночью нанести серьезный урон ксаль-риумскому флоту.
Не успел Матис Грант подумать об этом, сбоку закричали. Молодой матрос-наблюдатель указывал вперед, и Магистр Восточного Флота, проследив за его рукой, увидел справа по носу «Велизара» небольшой, низкий силуэт. Близко. Слишком близко! Кому-то из ивирцев повезло проскользнуть незамеченным сквозь заградительный огонь ксаль-риумских кораблей.
- Право руля! – выкрикнул капитан Тариос.
Поздно… Катер был уже рядом – не промажет, и не увернешься. На носу маленького кораблика сверкали частые бело-желтые вспышки: стрелок за каким-то демоном палил по «Велизару» из крупнокалиберного пулемета, как будто пули могли причинить вред сорокатысячетонному линкору. Другое дело – торпедные аппараты; Матис Грант ясно видел в свете прожекторов две толстые трубы по бортам катера. Вряд ли «Велизар» пойдет ко дну от двух торпедных попаданий. Подводная защита корабля надежна, и водонепроницаемые переборки делят корпус на сотни отсеков. Но повреждения будут серьезными. Скорее всего, флагманский линкор придется вернуть в кадарскую базу на ремонт, и для него эта кампания будет закончена. Постыдный удар для Императорского Флота! Магистр выругался сквозь зубы и схватился за поручни, предчувствуя мощный взрыв, который сотрясет корабль от носа до кормы, от киля до дальномерного поста наверху надстройки…
Ивирцев подвело желание во что бы то ни стало нанести флагманскому линкору неприятеля максимальный урон. Им следовало стрелять чуть раньше, но, видимо, командир катера хотел добиться гарантированных попаданий обеими торпедами, и решил еще немного приблизиться к цели. Задержка сыграла для него роковую роль: неожиданно высокая колонна воды и пламени взметнулась в считанных метрах перед носом катера, и небольшой кораблик буквально встал на дыбы, словно норовистый конь, потерял скорость и управление, вильнул в сторону. Разумеется, стрелки «Велизара» не упустили свой шанс. Счетверенные 36-миллиметровые зенитные автоматы, приспособленные и для стрельбы по надводным целям, взяли ивирцев на прицел. Ксаль-риумцы били длинными очередями, не жалея боеприпасов, и сотни снарядов за считанные секунды превратили катер в беспомощную развалину, быстро уходящую под воду.
К счастью, на этом все закончилось, стрельба начала стихать и вскоре вовсе прекратилась. Уцелевшие ивирцы ушли обратно к Кехребару, имперская армада восстановила строй, корабли обменивались радиосообщениями и перемигивались огоньками прожекторного семафора. Матис Грант остался на мостике и принимал доклады о потерях своего флота и уничтоженных вражеских кораблях.
О потопленых ивирских катерах сообщали многие корабли, а некоторые капитаны записали на свой счет даже не по одному. Если сложить все эти доклады воедино, получалось, что султан Ажади Солнцеподобный лишился сегодня пятидесяти, а то и шестидесяти торпедных катеров. Матис Грант не был уверен, что столько наберется по всему Ивиру. Обычное дело, особенно во время подобных внезапных, хаотических схваток – собери все доклады, раздели заявленное количество вражеских потерь на три, и получишь более-менее правдоподобную картину. Так или иначе, но трепку ивирцы сегодня получили.
К вящему гневу Магистра, их атака не была совсем безрезультатной. Из всех выпущенных торпед две нашли себе добычу. Лидер «Молния» водоизмещением тридцать восемь сотен тонн едва держится на плаву. Торпеда попала в середину корпуса и проделала огромную подводную пробоину, котельные и машинные отделения оказались затоплены. Команда делала все возможное, чтобы спасти корабль, но не было уверенности, что «Молния» не пойдет на дно еще до рассвета. Тяжелый крейсер «Левиафан» получил торпеду в кормовую часть, лишился двух винтов из четырех и обоих рулей, и потерял ход и управление. Потонуть «Левиафану» не грозит, но на месте такие повреждения не исправить, придется тащить крейсер на буксире обратно в базу на острове Кадар и там ставить в док.
В общем, ущерб сравнительно невелик, боеспособность флота не снизилась. И все же, удар по репутации Восточного Флота был унизительным. Хуже того, Матис Грант не был уверен, что ивирцы не попытаются снова. Возможно, сегодня уничтожены не все торпедные катера, и в следующий раз они будут действовать более продуманно.
Магистр Восточного Флота повернулся к капитану Тариосу.
- Пожалуй, мы слишком надолго застряли у Кехребара, Нарвин, - прорычал он. - Завтра же мы начнем высадку войск на остров. Пора раздавить это змеиное гнездо.

Инчи. 84 Весны.

Кеалах иль-Суми зло оскалился и жестом велел гонцу убраться с глаз подальше. Солдат верно уловил настроение генерала Блистательной Гвардии и моментально исчез. Иль-Суми развернулся к Тегейни.
- Наконец-то они прибыли, - гвардеец не удержался от ругательства. – Я уже начал бояться, что эти имперские скоты вовсе не появятся на горизонте.
Тегейни кивнул с мрачным видом и ничего не сказал. Иль-Суми положил ладонь на эфес сабли у пояса. Рукоять лежала в руке как влитая – оружие было выковано больше ста лет назад одним из лучших мастеров в Лакрейне, освящено в главном столичном храме самим Первосвященником и подарено прапрадеду Кеалаха султаном Мезримом II в награду за долгую и верную службу. С тех пор оно стало семейной реликвией и передавалось в роду иль-Суми по наследству, от отца к старшему сыну. Сколько крови пролил этот клинок за многие десятки лет, сколько врагов Ивира и семьи иль-Суми ощутили на себе его бритвенную остроту! Привычное ощущение удобной рукояти в ладони помогло генералу успокоиться, гнев начал утихать, и Кеалах иль-Суми даже почувствовал что-то вроде облегчения. По крайней мере, ксаль-риумцы и их фиаррийские прихвостни здесь, а значит, можно сразиться в честном бою. Как они покажут себя, столкнувшись с лучшими воинами гвардии султана? Биться лицом к лицу – совсем не то, что бомбить с небес!
Проклятые аэропланы. Из всего нового, что породила нынешняя нечестивая эпоха, это самое гнусное творение язычников с континента. Всевластный не дал человеку крыльев, ибо не желал, чтобы люди претендовали на власть еще и над небом, и так должно было оставаться, но, увы… Ксаль-риумские отродья придерживались иного мнения и пользовались своей авиацией эффективно. Слишком эффективно: последние дни, с тех пор, как они сожгли аэродром, самолеты с имперскими опознавательными знаками то и дело появлялись над островом, сбрасывая бомбы всюду, где обнаруживали ивирских солдат, полевые укрепления или позиции артиллерии. Потери в людях были не так уж велики, но еще до появления вражеского флота оказалась выбита почти половина батарей береговой обороны, разрушены военные склады, взорваны арсеналы, где хранился и без того скудный боезапас, сгорела часть казарм. Постоянные налеты оказали сильное влияние на солдат. Ополченцы, призванные из числа местного населения, тряслись крупной дрожью, едва заслышав в небе гул моторов, а некоторые уже разбегались в надежде отсидеться по домам, пока идут бои за остров. Иль-Суми приказал казнить дезертиров там же, где поймают, равно как и тех, кто давал им укрытие, но это не слишком помогло. Солдаты гарнизона, подчиненного Тегейни, были немногим лучше. Иль-Суми видел, как они то и дело таращатся в небеса, высматривая вражеские аэропланы, и поминутно соединяют кончики пальцев вместе жестом, призванным отвести беду.
Среди Блистательных никого не убило, только несколько человек ранило или контузило. Кеалах иль-Суми с гордостью отметил, что гвардейцы страха не выказывают. Однако налеты повлияли и на них: воины полка иль-Суми после нескольких дней бомбежек были в ярости и жаждали крови ксаль-риумцев. Когда начнется вторжение, генерал не был уверен, что сможет удержать их от того, чтобы сразу броситься в бой.
Зенитчики показали себя не с лучшей стороны – за пару дней сбили всего несколько самолетов. У летчиков одного из них хватило глупости выпрыгнуть с парашютами; обоих поймали ивирские солдаты. К тому времени, как иль-Суми узнал об этом, ксаль-риумцы уже были мертвы. Жаль – генерал собирался отдать их своим подчиненным. Среди гвардейцев его полка было несколько человек, весьма искушенных в науке заставить пленника молить о смерти как о высшей милости. То, что осталось от ксаль-риумцев после того, как солдаты Тегейни выместили на них свою ненависть, повесили на столбах на всеобщее обозрение. Но этого казалось генералу гвардии недостаточно.
Ладно, довольно – одернул он себя. Раз неприятель здесь, значит, последует штурм, и можно будет сполна расквитаться за бомбежки. Любой ксаль-риумец или фиарриец, который попадет в руки Блистательных живым, пожалеет, что на поле боя для него не нашлось пули.
- Готовимся к бою, - коротко бросил иль-Суми.
Губернатор Назар иль-Кемаль, до сей поры безмолвно стоявший в стороне, закашлялся и побледнел.
- Но… господин усти-гинель, разве неприятель не располагает подавляющим превосходством в силе?
- И что с того? – иль-Суми ответил ему холодным взглядом.
Толстяк вздрогнул, втянул голову в плечи, но все же договорил:
- Быть может, имеет смысл… вступить с ними в переговоры и выслушать условия… их требования?
- Вам повезло, губернатор иль-Кемаль, - генерал гвардии зловеще улыбнулся.
- Повезло? – недоуменно вытаращился тот. – Но… в чем же?
- В том, что вы являетесь гражданским лицом, - не прекращая улыбаться, пояснил гвардеец. – Если бы я услышал подобные слова от кого-либо, кто состоит на военной службе, я собственным клинком снес бы этому человеку голову, - иль-Суми крепче сжал пальцы на рукояти, и побледневший губернатор отступил на пару шагов. – Но, коль скоро вы не являетесь военным, я полагаю, трусость вам простительна, и не вижу смысла вас наказывать. В ваших советах, впрочем, я тоже не нуждаюсь. Поскольку Инчи на военном положении, вся полнота власти над островом переходит ко мне, как к командующему обороной. Посему, господин иль-Кемаль, возвращайтесь в свой особняк и до окончания боевых действий его не покидайте. Это приказ.
- Д-да, господин генерал, - запнулся толстяк. – Я… вас понял, - он развернулся и поспешил прочь с удивительной для такой туши поспешностью.
Кеалах иль-Суми отвел взгляд от ретировавшегося губернатора и забыл о его существовании.
- Мы будем сражаться до последнего человека, Тегейни, - сказал он. – Я ни от кого не потерплю разговоров о возможности капитуляции.
- Кажется, генерал иль-Суми, я не заводил подобных речей, - холодно ответил тот, сложив руки за спиной. – Мои солдаты исполнят свой долг перед Ивиром.
- А раз так, отправьте приказ на береговые батареи – немедленно открыть огонь по флоту неприятеля, - распорядился гвардеец. – Пришло время вашему протеже-северянину отработать свое жалование наемника.

Линкор «Император Атарен». Флагман соединенных сил Ксаль-Риума и Фиарра.

Пороховой заряд с громким ревом изрыгнул огонь и дым, и тележка, на которой размещался гидроплан, рванулась вперед по развернутой на борт решетчатой ферме катапульты. В конце пути самолет отделился от подвижной платформы, клюнул носом и, казалось, готов был рухнуть в волны, но тут же выровнялся и, задрав нос, начал подниматься к безоблачному небу. Дэвиан Каррел проводил его взглядом. Биплан с поплавками под нижним крылом и черно-золотыми полосами на фюзеляже набрал высоту и развернулся по направлению к Инчи.
Береговая линия острова протянулась вдоль горизонта, едва различимая с наблюдательного поста на верхнем мостике, всего двумя ярусами ниже рогатого купола дальномерной башенки. Дэвиан прильнул глазами к громоздкому бинокуляру и смог различить ивирское укрепление – внушительный бруствер из бетона, дополнительно усиленный толстым земляным валом. Над кольцевидной стеной торчал длинный ствол, прикрытый сверху броневым колпаком. Одна из тяжелых пушек, которую не смогли уничтожить бомбардировщики с «Тамарии» - надежно прикрытая скальным козырьком, пушка была почти неуязвима для ударов с воздуха. Ствол был направлен в сторону эскадры, приближающейся к Инчи. Дэвиану даже казалось, что он видит перед барбетом людей – крошечные фигурки направляли бинокли на море. Но, скорее, это был просто оптический обман, иллюзия – флот отделяло от побережья острова слишком большое расстояние, чтобы можно было рассмотреть такие подробности.
Интересно, что сейчас чувствуют ивирцы? О чем думают? Флот, который префект Дэвиан Каррел привел к Инчи, уступал армаде, напавшей на Керхебар, но был очень силен. Четыре дредноута и почти тридцать меньших кораблей, не считая военных транспортов и судов обеспечения; едва ли жители Инчи когда-либо видели нечто подобное.
«Который раз мы штурмуем этот остров? – подумал Дэвиан, и сразу напомнил сам себе. – Второй. Первый был… в 1736 году. Двести лет назад. Четвертая Ивирская война, а сейчас у нас Седьмая. Н-да, определенно, Ксаль-Риум и Ивир, соседствуя почти пять веков, не прилагали много усилий к тому, чтобы найти способ уживаться мирно».
В прошлый раз Инчи продержался почти семь децим против ксаль-риумского экспедиционного корпуса. В то время остров имел для Султаната большее значение, здесь была одна из главных баз ивирского флота. Но победа Империи на море, когда Западный Флот под командованием Магистра Ларса Северина разбил ивирскую эскадру, направленную султаном снять блокаду Инчи, предопределила исход осады. Через полгода после взятия Инчи Лакрейн запросил мира, и война закончилась. Помимо прочего, по условиям мирного договора, ивирцы возвратили свободу Фиарру. И вот, теперь флот Фиарра совместно с ксаль-риумской эскадрой пришел, чтобы откусить кусок от исконных ивирских территорий. Ну, что же, тем хуже для ивирцев. Ажади Восьмому следовало лучше подумать, прежде чем слушать своих советников-северян.
- Открываем огонь с десяти миль, - негромко сказал Дэвиан, не оборачиваясь. – Передайте по флоту.
Лагрин Тейран неуверенно кашлянул.
- Префект, мы сразу начнем боевые действия?
- Разумеется, - ответил Дэвиан. – Для этого мы здесь, не так ли?
- Безусловно, однако… - Тейран замялся. – По действующим правилам ведения войны, прежде чем открыть огонь, мы должны вступить в переговоры с защитниками острова и потребовать от них капитуляции.
- Не вижу смысла, - парировал Дэвиан. – Если ивирцы хотят капитулировать, ничто не мешает им объявить об этом в любой момент.
Приближаясь к острову, флот разделился. Цели были распределены заранее. «Атарен» и «Карвис» вступят в бой с береговыми батареями на самом правом из трех мысов-«пальцев», венчающих южную оконечность гигантской звериной лапы, которую напоминал Инчи при взгляде сверху. Фиаррийские дредноуты вице-адмирала Аврона займутся обороной среднего мыса. В заливе между ними располагался порт, а рядом – крупнейший на Инчи город и военные лагеря. Именно здесь сосредоточена большая часть дальнобойной артиллерии ивирцев, но многие орудия выведены из строя самолетами «Тамарии». Союзные силы имеют подавляющее преимущество, что позволяет рассчитывать на быстрый успех. Дэвиан Каррел не собирался застрять у Инчи на семьдесят дней, как его предшественник.
Префект продолжал наблюдать через бинокуляр за побережьем. Неожиданно замеченная чуть раньше большая пушка дернулась и выбросила ясно различимое дымное облако. Первый выстрел! Три четверти минуты напряженного ожидания – и снаряд, опережая звук пушечного выстрела, упал в опасной близости от «Атарена». Внушительный белый столб, окутанный ярко-красным, хорошо различимым издали дымом, поднялся в каких-то сорока-пятидесяти метрах перед носом флагмана Западной эскадры. Дэвиан хмыкнул:
- Пристрелочный снаряд. И попал очень близко для первого выстрела. Их артиллеристы знают свое дело.
Выстрел большой пушки словно послужил сигналом для прочих – еще до того, как ее снаряд преодолел десятимильную дистанцию от берега до неприятельских кораблей, огрызнулись дымом и пламенем остальные батареи. Их всплески, также отмеченные клубами разноцветного дыма, были не сравнимы с первым, но залп лег довольно кучно, и тоже в неприятной близости от цели. Определенно, здешние канониры обучены лучше, чем их коллеги на эскадре капудан-паши Раннука. Попаданий не было, но при такой точности, ждать придется недолго. Дэвиан Каррел с усмешкой повернулся к начальнику штаба. Тот слегка побледнел и явно предпочел бы покинуть мостик открытый мостик и укрыться под броней. Возможно, это было бы действительно разумно, сказал себе префект.
- Теперь вы видите, субпрефект: ивирцы ясно дают понять, что не настроены на капитуляцию, - Дэвиан усмехнулся и повернулся к капитану корабля. – Передайте приказ: открыть огонь.
На площадке наверху треногой мачты «Атарена» часто замигал прожектор. «Карвис», следующий за флагманом, ответил серией таких же быстрых вспышек. Башни кораблей уже были развернуты в сторону острова, орудия приподнялись на нужный угол, а затем последовал первый залп. Точнее, полузалп – одновременно выстрелили четыре пушки из восьми, по одной в каждой башне. Несмотря на защитные наушники, грохот выстрелов главного калибра громовым раскатом отозвался внутри черепа. В первое мгновение Дэвиан мог отчетливо видеть огромные снаряды, стремительно уходящие ввысь. Он бросил взгляд на хронометр и начал отсчитывать секунды. Линкоры отделяло от Инчи восемнадцать тысяч метров - примерно через сорок секунд ксаль-риумские «подарки» прибудут к ивирцам, доставленные артиллерийской почтой. Тридцать восемь секунд. Тридцать девять. Сорок. Сорок одна…
Прежде чем тонкая стрелка успела перепрыгнуть с деления на деление в сорок второй раз, четыре мощных взрыва подняли дым, огонь и землю на участке, над которым нарезал круги ксаль-риумский самолет. Фугасныые снаряды 384-миллиметровых орудий «Импператора Атарена» весили по восемь центнеров и были начинены почти сотней килограммов мощной бризантной взрывчатки. Чувствительный взрыватель вызывал мгновенную детонацию при столкновении с любой преградой, не позволяя снарядам углубиться в землю, которая поглотила бы энергию взрыва. Ударная волна, порожденная разрывами фугасов, как спички, ломала тонкие стволы хиаценер и расшвыривала камни. Там, где снаряды ударили в скалы, окружающие ивирскую батарею, во все стороны полетели отколотые взрывами куски породы. Воздушный корректировщик отметил промах, стволы орудий «Атарена» сдвинулись на волосок, и новый залп разорвал тишину.
Дэвиан уже не следил за тем, куда упадут снаряды, это было дело артиллеристов и наблюдателей, а не префекта эскадры. Он посмотрел в сторону «Карвиса». Второй линейный корабль сотрясал воздух ритмичными залпами наравне с флагманом. Огонь и клубы серого дыма вырывались из длинных орудийных стволов, ударная волна, прокатываясь от борта корабля, на мгновения делала поверхность воды гладкой, как простыня. Снаряды летели по пологой дуге, падая на цели. Взрывы терзали побережье, поднимая тучи дыма, песка и пыли, но ивирцы, надо отдать им должное, отвечали с не меньшим энтузиазмом. Артиллерийская дуэль набирала силу, пушки гремели чаще, перейдя на беглый огонь, и все новые всплески поднимались над водой вокруг ксаль-риумских кораблей, отмечая места падения снарядов. «Атарен» и «Карвис» двигались загзагами, затрудняя ивирцам прицел, сохраняли дистанцию в сотню кабельтовых и огрызались слитными залпами главного калибра.
Второй раз в истории Инчи на остров пришла война.

[1] Виктэрская конвенция 1834 года подписана всеми существовавшими на тот момент государствами Дагериона. Определяет правила ведения войны, обращения с военнопленными и с гражданским населением на захваченной вражеской территории и т. д. В 1881 году к конвенции присоединилась и Агинарра.

[2] Интерит – мощная взрывчатка, широко применяемая по всему Дагериону.