ГЛАВА 16

Линейный крейсер «Така-Джалет».

«На что мы надеемся? Султан верит в успех похода, но я не могу разделить его веру. Скоро мы вступим в сражение, и шансы на успех очень малы. После Сафири мало кто сомневается в беспомощности ксаль-риумцев, но сама эта уверенность пагубна и ни на чем не основана. У неприятеля все еще больше сил, чем у нас, и повторно мы его врасплох не застанем. Я буду благодарить Всевластного, если после боя уцелеет хотя бы часть наших кораблей.
Но приказ наш ясен, и я выполню его, чего бы это ни стоило. Оставаясь в порту, мы тоже ничего не добились бы, лишь ненадолго отсрочили бы неминуемое. Ксаль-риумцы могут перевести в Ивир новые корабли взамен выведенных из строя у Сафири. В любом случае они блокировали бы наш флот в Янгине и отсекли Кадих от прочих островов, чтобы начать штурм. Я боюсь, что это уже неизбежно. До «Черного дня» ксаль-риумского флота в Сафири, возможно, еще оставался шанс договориться и заключить мир на относительно приемлемых условиях. Теперь его не существует. О нет, я не скажу, что действия у Сафири были ошибочны. Они были разумны – но для кого? Кто на самом деле извлечет выгоду из всей этой войны? Точно не Ивир. Нашей роковой ошибкой – нет, безумием – было вообще ввязываться в мятеж на Анлакаре, который привел к войне. После того, как мы сделали это, мы перестали быть властны над собственной судьбой. Мы можем лишь идти по дороге, прямой и недлинной. Нам не сойти с нее, не остановиться, не повернуть назад, а в конце дороги – пропасть…»

Дениз-паша Савад иль-Абри оторвал перо от листа бумаги. Перечитывая написанное, он мрачно усмехнулся. Иль-Абри не вел дневника и редко выражал свои мысли вслух. Еще реже он позволял себе их записывать: при дворе Блистательного это было весьма рискованно. Доверять в полной мере нельзя было никому. Самые преданные, казалось бы, люди могли оказаться осведомителями. Любая бумага могла попасть в руки дознавателей, а слова, которые Савад иль-Абри записал только что, в лучшем случае, стоили бы ему должности, прочти их люди султана. В самом лучшем случае. Ажади Солнцеподобный не имел снисхождения к тем, кто ставил под сомнение его волю.
Но, тысяча котуров! Если все равно умирать, чего остерегаться? На победу иль-Абри не надеялся; он не верил даже в то, что удастся увидеть нынешний закат. Ивирский флот шел к Кехребару, где ждали ксаль-риумцы. Префект Каррел не собирался избегать боя. Встреча противников произойдет часа через четыре. Султан Ажади был уверен, что его флот достаточно силен, чтобы одолеть неприятеля. Командующий флотом смотрел на вещи не столь оптимистично. Проклятье, зачем султан послушал своих советников с Севера? Ничего не случилось бы, если бы Ажади Солнцеподобный не увидел в мятеже на Анлакаре удобный повод удовлетворить свои амбиции, и Савад иль-Абри не сомневался, что на эту мысль навели его агинаррийцы. Этот господин Симамура и другие, ему подобные. Они обрели слишком сильное влияние в Лакрейне. Султан Ивира попал под их власть и делает то, что нужно северянам и их Сегунату. Но такое дениз-паша не посмел бы доверить бумаге даже теперь.
В некотором смысле, он уважал Симамуру и его людей, потому что те знали свое дело. Их помощь сделала ивирский флот и армию намного сильнее. Да, северяне были хороши, но они никогда не служили султану – только своему Сегуну, а тот, несомненно, хотел, чтобы Ивир и Ксаль-Риум ввязались в войну. И господин Симамура исполнил волю своего правителя, а султан Ажади доверился наемникам-северянам, не думая о последствиях для Ивира. Безрассудство…
Саму идею с засадой на Кехребаре тоже выдвинул Симамура. Впервые он предложил ее еще три года назад, когда возможность войны с Ксаль-Риумом обсуждалась лишь гипотетически. Но, очевидно, северяне уже тогда планировали нынешние события. Иль-Абри возражал агинаррийцу: он стоял за то, чтобы вести упорную оборону ивирских островов, полагаясь на внезапные атаки и минные заграждения. Дениз-паша с самого начала был уверен, что только затяжная кампания с неоправданно высокими потерями может подорвать у ксаль-риумских правителей волю к продолжению борьбы и склонить их к переговорам. Один внезапный, шокирующий удар с большей вероятностью приведет к противоположному результату: заставит их воспылать жаждой мщения и забыть о любой возможности перемирия, пока Ивир не будет сломлен. Мнения тогда разделились, но решающим оказалось слово султана, а тот принял сторону северянина. Амбициозный план Симамуры пришелся по душе тщеславному Ажади Восьмому.
Теперь, когда план осуществлен, и успех кажется очевидным, султан в приступе эйфории решил не останавливаться на достигнутом, и предпринял это проклятое контрнаступление. И снова Савад иль-Абри не смог его переубедить. Никакого обсуждения и не было: Ажади Восьмой просто изложил свою волю и не слушал ничьих возражений. Большинство офицеров флота восприняли приказ султана с одобрением – они жаждали сразиться с ксаль-риумцами и отомстить за Анлакар, а что касается Симамуры и его северян… У дениз-паши иль-Абри создавалось впечатление, что те уже не собираются ни во что вмешиваться. Своих целей они добились, и дальнейшая судьба флота, султана, самого Ивира стала им безразлична.
Звонок прервал размышления иль-Абри. Ивирец потянулся за трубкой.
- Господин дениз-паша. Капитан Кунар просит вас подняться в конференц-зал.
- Хорошо. Сейчас буду.
Савад иль-Абри посмотрел на бумагу на столе, затем убрал ее в папку с личными документами, а ту спрятал в сейф. Быть может, после боя, если ему самому суждено погибнуть, «Така-Джалет» уцелеет, и кто-то найдет его записи. Но если даже так, что с того? Позднее историки напишут в книгах, что «командующий ивирским флотом был не согласен с непродуманными приказами султана»? Что в этом проку? Жалкая попытка самооправдания, ничего больше…
Иль-Абри покинул личную каюту и по узкой, крутой железной лесенке спустился в боевой информационный пост, расположенный под главной броневой палубой. Просторное помещение с голыми металлическими стенами предназначалось для управления флотом во время боя. Здесь, под защитой брони, командующие оставались в относительной безопасности – во время Северной Войны агинаррийцы первыми додумались размещать своих адмиралов там, где риск их гибели от случайного снаряда был наименьшим. Отсюда, следя за ходом боя при помощи карт и докладов от наблюдателей, они могли отдавать приказы по телефонной связи. Тот факт, что при этом командир лишался возможности лично следить за происходящим снаружи, на самом деле, не имел большого значения. На тех дистанциях, на которых ведется современный морской бой, адмирал, останься он в боевой рубке корабля, все равно мог бы увидеть нанамного больше.
Освещение в информационном посту создавали лампы в обрешеченных плафонах, горевшие под потолком. На стене была вывешена огромная, подробная карта. Другие карты, поменьше, лежали на столах. Стену напротив большой карты почти целиком занимали медные воронки переговорных труб и телефоны, возле которых дежурили два молодых мичмана в униформе связистов. Еще двое штабных офицеров, во главе с капитаном Первазом Кунаром, вооружившись линейками, циркулями и карандашами, отмечали пройденный флотом курс, местонахождение неприятеля и тому подобные детали. Иль-Абри не стал всматриваться, он и так имел подробное представление обо всем.
- Что случилось? – с порога спросил он.
- Три новости, и все - скверные, - ответил капитан Кунар. – Атака на «Императрицу Тамарию» провалилась. Наши воздушные силы понесли большие потери. Не похоже, чтобы «Тамария» серьезно пострадала.
- Ясно… - проговорил иль-Абри. – Дальше?
- Дальше ксаль-риумцы нанесли ответный удар по аэродрому на Метмере. И с большим успехом. Аэродром разгромлен. И последнее. Один из наших гидропланов-разведчиков обнаружил «Императора Мартеллана». Тот идет на соединение с остальным флотом.
- И почему я не удивлен… - проворчал в усы Савад иль-Абри.
Султан Ажади был уверен, что «Мартеллан» отправился в базу на Кадаре для ремонта. Иль-Абри, однако, с самого начала в этом сомневался. Получив подтверждение, он не испытал особенных эмоций: иного он и не ждал. Три неприятные новости, и все были предсказуемы.
- Мы, конечно, не успеем перехватить «Матреллана»? – возможность разбить врага по частям была бы редкой удачей. Но вряд ли префект Дэвиан Каррел мог сделать ивирцам такой подарок.
- Никак, господин дениз-паша, - подтвердил Перваз Кунар. – Ксаль-риумцы соединятся, самое меньшее, за час до того, как мы увидим их на горизонте. Но… - капитан помедлил, - я думаю, господин дениз-паша, это ничего не меняет для нас? – как и сам иль-Абри, Кунар не верил в превосходство ивирского флота, но готов был сражаться и умереть с честью. Кунар не был ни глуп, ни безрассуден, но смотрел на вещи с излишним фатализмом. Капитан рассуждал просто: если такова воля Всевластного, значит, ивирцы должны показать, что они готовы сражаться и умереть во славу Его. Сражаться в открытом море и погибнуть или остаться на Янгине и погибнуть чуть позже – какая разница?
- Разумеется, не меняет, - подтвердил иль-Абри.
В самом деле, что можно предпринять? Развернуть флот и вести его назад, к Янгину? С тем же успехом он мог отказаться выполнить приказ султана и не повести корабли на Кехребар. Это стоило бы иль-Абри жизни – Блистательный Ажади не простил бы подобного. И не спасло бы флот: просто его повел бы в бой другой человек, тот же Перваз Кунар. Савад иль-Абри исполнил приказ Ажади Восьмого, и понимал, что даже известие о появлении «Мартеллана» не заставит султана изменить мнение и отозвать атаку. Воистину, прямая и короткая дорога, по которой можно идти только вперед, теша себя нелепой надеждой, что обрыв в конце не слишком глубок, и ты не разобьешься насмерть – всего лишь переломаешь ноги.
- Сообщить на Янгин о «Мартеллане», - все же велел иль-Абри. – И о потере аэродрома тоже.
Султан не вернулся в Лакрейн. Он остался на Янгине, на военной базе Эльмас, ожидая вестей. Ажади был уверен, что скоро с неприятельским флотом будет покончено, и тогда следом за военными кораблями к Кехребару направится караван с солдатами и оружием. Савад иль-Абри подозревал, что султан собирается ждать на Янгине, пока Кехребар не падет, чтобы затем с триумфом прибыть на отвоеванный остров. И, надо сказать, его появление подействовало на войска ободряюще: моряки, солдаты и офицеры готовы были сражаться и погибнуть, но не разочаровать владыку. Сафири вскружил головы очень многим, и большинство верили, что в этом успехе заслуга лишь Ивира и, конечно, султана. Об истинной роли советников-северян мало кто догадывался.
Дениз-паша подошел к карте. Теперь, в дополнение к черному значку Западной эскадры, здесь было отмечено местоположение второго отряда ксаль-риумцев, возглавляемого «Императором Матрелланом». Современный линейный корабль с отличным вооружением и мощным бронированием усилит ядро имперского флота вдвое - он один стоит «Мегары» и «Тарсис» вместе взятых. План боя, однако, оставался прежним: иль-Абри собирался вести огонь с дальней дистанции, избегая сближения с противником менее чем на одиннадцать-двенадцать миль.
Перестрелка издали выгоднее для ивирских кораблей. «Така-Джалет» и «Мизрак-Сайши», старые линейные крейсеры, были прикрыты довольно тонкой броней по бортам, которая почти бесполезна против современной тяжелой артиллерии. Но прежде, чем оказаться в ивирском флоте, они прошли серию модернизаций, причем основное внимание агинаррийцы уделили усилению палубного бронирования. Значительно увеличившиеся после Северной Войны дистанции боя диктовали необходимость улучшения защиты корабля от снарядов, летящих по навесной траектории. Теперь все жизненно важные части обоих линейных крейсеров были прикрыты сверху броневым панцирем толщиной от двенадцати до пятнадцати сантиметров, а на «Така-Джалете» погреба боезапаса защищают даже восемнадцатисантиметровые плиты первоклассной агинаррийской стали. Ксаль-риумские «Мегара» и «Тарсис» после ввода в строй не модернизировались, их бронепалубы гораздо слабее и не защитят от снарядов, падающих сверху при стрельбе с больших дистанций. Появление «Мартеллана» не отменяло этого. Современный линкор, разумеется, лишен такого недостатка, но корабли Западной эскадры остаются уязвимы. Одно удачное попадание может оказаться для «Мегары» или «Тарсис» фатальным. Небольшое превосходство в скорости – тридцать узлов против двадцати восьми – позволяло ивирцам выбирать дистанцию боя.
Легкие силы иль-Абри собрал в несколько отрядов, которые возглавит крейсерская эскадра. Их задача в битве – напротив, прорваться как можно ближе к неприятельской боевой линии и атаковать торпедами. Если бы удалось потопить или повредить хотя бы один из имперских линейных кораблей, возможно, это вынудило бы противника отступить. По крайней мере, ивирцам удалось бы захватить с собой кого-то из врагов.
- Сегодня исторический день, - заметил иль-Абри, не удержавшись от мрачных ноток в голосе. – Решается судьба Ивира. Если мы проиграем битву, мы проиграем и войну.
- Мы все готовы погибнуть во имя Ивира и султана, господин дениз-паша, - отчеканил Перваз Кунар. Капитан говорил совершенно искренне – он не боялся смерти и жаждал боя. – Я рад, что флот вышел в море. Да и все рады. Стоять на рейде и бездействовать, пока ксаль-риумцы один за другим глотают наши острова – непростительное унижение. С милостью Всевластного, в предстоящей битве мы остановим врага или погибнем с оружием в руках, как подобает воинам.
- Мы не можем проиграть! – заявил другой офицер, капитан Амаяр Сатаги. – Как сказал господин дениз-паша: судьба всего Ивира зависит от нас. Наш долг – сокрушить ксаль-риумцев и вернуть Кехребар, а потом, когда это будет сделано, можно будет выбить фиаррийцев с Инчи. Взор Всевластного не отвратится от нас, и да пребудет с нами победа и слава!
- Да пребудет с нами победа и слава! – хором подхватили остальные. Они готовы были сражаться и умереть.
Савад иль-Абри тоже был готов драться хоть с ксаль-риумцами, хоть с самими котурами, и он не боялся смерти. Если бы только пропало это гнусное чувство, что здесь и сейчас они не столько защищают Ивир и султана, сколько помогают агинаррийскому Сегуну добиться собственных целей там, у себя, на далеком Севере.
- Да пребудет с нами победа и слава, - вслух сказал он. Какие еще слова он мог сейчас произнести? – Мы все – воины Ивира, и мы будем исполнять свой долг до последнего вздоха.

«Императрица Мегара».

- Получено сообщение от «Тамарии», - сказал субпрефект Вейкар. – Они справились с пожаром и снова могут поднимать в воздух бомбардировщики.
- Тогда пусть атакуют, - отозвался Дэвиан, наблюдая за тем, как приближается «Император Мартеллан».
Линкор маневрировал, готовясь занять место в строю – мателотом в кильватере «Мегары». Между кораблями было расстояние не больше двухсот пятидесяти метров – один корпус. «Императрица Тарсис» замыкала линию. Кое-кому из имперских офицеров подобное построение – сильнейший корабль идет в середине линии - казалось странным, но Дэвиан рассчитывал этим сбить с толку ивирцев. Циничная правда заключалась в том, что ему выгоднее подставить под вражеские снаряды «Мартеллана» с его толстой броней, нежели позволить обстреливать «Мегару» или «Тарсис». Но риск, конечно, оставался: если Дэвиану не удалось предугадать, как станет рассуждать ивирский командующий иль-Абри, он подвергает серьезной опасности собственный флагманский корабль. Любое твое предположение, как известно, хорошо только до тех пор, пока не столкнулось с действительностью.
Сейчас два флота разделяло не больше сотни миль, и расстояние быстро сокращалось. Ни ивирцы, ни ксаль-риумцы не пытались уклониться от столкновения: перед обоими противниками поставлена одинаковая задача. Сразиться с вражеским флотом и победить. Никаких хитростей, никаких обманных маневров. Классический, «благородный» бой, воспетый в неисчислимом множестве книг и баллад. Рыцарский турнир в открытом море, как выразился один из ксаль-риумских поэтов. Встреть врага лицом к лицу, сразись с ним и победи, остальное неважно.
Но Дэвиан Каррел никогда не считал себя поклонником красивых баллад и не собирался быть рыцарем больше, чем это необходимо. Навстречу ивирцам уже летят с Анлакара огромные неповоротливые «Аданы», неся в бомбовых отсеках десятки тяжелых фугасов. На «Красотке Тар» наскоро исправили повреждения, и авианосец поднимает в воздух ударную группу. Наконец, бомбардировщики и истребители с Кехребара, пополнив боезапас после атаки метмерского аэродрома, также готовятся к новому вылету. Ивирцы давно вышли из зоны истребительного прикрытия Янгина, никто не защищает их в небе, кроме разве что самого Всевластного, и Дэвиан Каррел намеревался сполна использовать их слабость. Прежде, чем в дело вступит артиллерия Западной эскадры, многочисленные, непрерывные атаки авиации должны обескровить ивирский флот и деморализовать команды кораблей.
- Вы не читали книгу «Старое и новое в военном деле», субпрефект? – поинтересовался Дэвиан.
Вейкар отрицательно покачал головой:
- Нет, к сожалению. Кто автор?
- Фусо Итоми.
- Агинаррийский адмирал?
- Да, предшественник Сетано-тэн на посту командующего Объединенным Флотом. Он писал, что ныне успех морского сражения определяется тем, кто из противников господствует в воздухе. У нас есть возможность проверить, прав ли он.
- Не хотел бы я этого, префект Каррел, - откровенно признался субпрефект Вейкар. – Может оказаться, что мы скоро станем не нужны. Воевать будут только летуны.
- Возможно, к этому все идет, - пожал плечами Дэвиан, - но пока флот рано списывать со счетов.
Однако в душе он не мог не согласиться с обоими – ни с субпрефектом, ни с агинаррийским командующим. Даже четверть века назад, в Северную Войну, авиация уже использовалась довольно активно, хотя в основном для разведки. Прогресс, который она претерпела за минувший период, превратил аэропланы из сомнительной диковины в реальную боевую силу – и не просто в реальную, но, вероятно, уже в решающую. В ближайшем будущем флот ожидают большие перемены. Старые традиции отойдут в историю, и могучим линкорам и стремительным крейсерам придется отступить на второй план. Магистры в Императорском Штабе, даже Нарис Талан, не согласились бы с ним, но Дэвиан не сомневался, что первый же крупный конфликт расставит все по местам. Даже сейчас, здесь, в Ивире, его предположения подтвеждались каждый день. Войну вели самолеты, диверсанты, минные заградители и торпедные катера. Грозные линкоры с их огромными пушками превратились всего лишь в средство подавления вражеской береговой обороны и поддержки морских десантов. И в легкую мишень для решительного и изобретельного врага, как показал проклятый «Черный день». После этой войны многое придется исправлять в Императорском Флоте.
Окруженные эскортом из крейсеров, лидеров и эсминцев, «Мегара», «Мартеллан» и «Тарсис» шли навстречу врагу. Часа через два ивирцы должны показаться на горизонте. Дэвиан бросил взгляд на большие часы на стене. До заката еще много времени, и побежденным не затеряться в ночи. Исход боя – да и всей войны – определится сегодня до захода солнца.

«Така-Джалет».

Савад иль-Абри наблюдал, как с неба пикируют имперские самолеты. Их было три – одинаковые двухмоторные бомбардировщики «Сагита», быстрые и верткие машины с плавными, обтекаемыми очертаниями и раздвоенными хвостами. Из раскрытых бомболюков посыпался смертоносный груз.
Имперцы выбрали своей целью крейсер «Кутсаль-кили» - старый корабль агинаррийской постройки с 18-сантиметровыми орудиями. Капитан крейсера не растерялся, успел вовремя начать разворот, и первые два пикировщика сбросили бомбы мимо. Сплошная стена из воды и дыма на несколько секунд закрыла «Кутсаль-кили» от взгляда. Если бы не третий самолет, крейсер обошелся бы без повреждений, но последний ксаль-риумец, вышедший в атаку позади своих собратьев, успел среагировать на маневр ивирского корабля. Он сбросил четыре бомбы в крутом пикировании, и две попали в цель. Огненный смерч взметнулся посередине палубы «Кутсаль-кили» до самых топов мачт. Рухнула средняя труба, задняя надстройка превратилась в нагромождение металлических обломков, грот-мачта опасно покосилась, словно готова была в любой момент опрокинуться за борт.
Имперские «Сагиты», набирая высоту, уходили на север. Ивирцы провожали их ненавидящими взглядами – увы, то была бессильная ненависть. Флот не имел истребительного прикрытия: Метмер уже разгромлен, а Янгин слишком далеко. Ксаль-риумская авиация действовала свободно, жестокие атаки следовали волна за волной. Сначала – легкие одномоторные бомбардировщики и торпедоносцы с «Императрицы Тамарии», которых сменили огромные «Аданы», и последними на ивирский флот налетели средние бомбардировщики с Кехребара. Зенитный огонь оказался недостаточно эффективен: было сбито всего несколько аэропланов, и зенитчики не смогли остановить атакующую воздушную армаду. К удивлению Савада иль-Абри, главной целью ксаль-риумцев стали не «Така-Джалет» и «Мизрак-Сайши», а малые корабли. Пикировщики и торпедоносцы сосредоточили внимание на крейсерах и эсминцах, и только «Аданы» отбомбились по линейным крейсерам. Но их атака оказалась наименее эффективной: тяжелые бомбардировщики опустошали свои бомбовые отсеки с довольно большой высоты, и энергичное маневрирование ивирского флота позволило свести ущерб к минимуму. Большинство бомб упало в воду и не причинило вреда кораблям. Были, конечно, и попадания – два в «Така-Джалет» и три – в его собрата. На «Мизрак-Сайши» вышла из строя третья башня главного калибра и была серьезно повреждена главная надстройка. Хуже всего, что взрывом бомбы перебило стальную трубу, идущую от главного дальномерного поста наверху надстройки, при этом сожгло электрические провода цепей управления внутри. Прямая связь между постом управления огнем и КДП была утрачена, что существенно снизило боевые возможности корабля. Пришлось перевести управление огнем на вспомогательный пост. К счастью, «Така-Джалет» оказался более везучим, чем его близнец – обе бомбы взорвались, ударив по броневой палубе. Второстепенные отсеки пострадали, но жизненно важные центры корабля остались незатронутыми. «Така-Джалет» сохранил боеспособность в полной мере.
«И теперь у меня не два линкора, а полтора», - с мрачной иронией подумал Савад иль-Абри.
Атаки легких самолетов были гораздо эффективнее: потеряно пять эсминцев из двадцати пяти и один крейсер из шести. Еще три эскадренных миноносца пострадали настолько, что иль-Абри вынужден был отправить их назад в базу. Крейсеру «Хизли» тоже сильно досталось, но корабль сохранил ход и большую часть артиллерии, и его дениз-паша оставил при флоте. Последняя атака преумножила потери: еще один эсминец, «Санигаат», пылал, сильно осел носом и явно был обречен, а «Тулаван-Назир» получил бомбу в котельное отделение и лишился хода. И «Кутсаль-кили» - самый большой и лучший из ивирских легких крейсеров – тоже, кажется, уже не боец.
Савад иль-Абри обернулся к Первазу Кунару. На лице капитана не было прежней решимости и уверенности – только жгучая, ослепляющая, бессильная ярость, граничащая с отчаянием.
- Имперские ублюдки… - прорычал он. – Так они… - капитан не договорил, прикусил язык.
«Так они вовсе не будут вступать в бой – просто продолжат бомбить нас с небес», - иль-Абри легко догадался, что хотел сказать заместитель.
- Нет, они уже близко, - отрезал дениз-паша. – Скоро мы увидим их.
- Хвала Всевластному, - отозвался Кунар. – Чем скорее, тем лучше.
Минуты тянулись тяжело, вязко, словно само время замедлило свой ход. Под ровный гул работы машин, «Така-Джалет» двигался на север. Потрепанный «Мизрак-Сайши» держался в трех сотнях метров позади, и за его высокой надстройкой все еще тянулась рваная полоса темного дыма. Команда не успела справиться с пожаром. Уцелевшие крейсеры и миноносцы окружали линкоры. Ивирские офицеры, собравшиеся на открытом верхнем мостике, ждали в напряженном молчании.
- Господин дениз-паша, - позволил себе замечание Амаяр Сатаги, - прошу простить, но не разумнее ли вам спуститься в боевой информационный пост? Здесь вы подвергаетесь излишней опасности.
- Не большей, чем где-либо еще, - равнодушно отозвался иль-Абри. – Оттуда я ничего не увижу.
Агинаррийцы, оборудовав флагманские корабли надежно защищенными командными постами, рассуждали логично – они вообще были очень логичным народом – но оставаться под броней, когда его люди рискуют жизнью, претило ивирскому командующему.
«Да и не все ли равно, где умереть?» - мысленно закончил он. Но если впереди только смерть, лучше закончить свой жизненный путь в лучах солнца, под оком Всевластного, чем запертым в тесной стальной коробке.
Приложив ладонь козырьком к глазам, иль-Абри напряженно всматривался в небо в ожидании новых аэропланов. Но те не появлялись, а затем – перевалило уже за четыре часа пополудни – один из молодых матросов-наблюдателей, следивших за морем с площадки ярусом выше, крикнул:
- Корабли на горизонте!
Окрик вызвал суету на мостике. Кто-то из офицеров зашептал молитву, кто-то, наоборот – помянул котуров и их черного повелителя. Но большинство выглядели воодушевленными. После нескольких беспощадных воздушных атак возможность сразиться с кем-то, кому ты, по крайней мере, можешь ответить ударом на удар, сама по себе показалась ивирцам благословением Всевластного.
- К бою! – коротко бросил иль-Абри. – Все знают, что делать. План не меняется.
Наверху замигал белый свет прожектора, передавая кодированные сигналы. «Мизрак-Сайши» ответил, затем пришли ответы от лидеров миноносных отрядов. Савад иль-Абри ссутулился, наблюдая за морем впереди через огромный бинокуляр на массивной станине, и почти сразу увидел вражеские корабли, вернее, их надстройки, медленно выползающие над идеально ровной линией горизонта, где море соединялось с небом. Пока на виду показались только три корабля. Остальные еще были скрыты за горизонтом. Три линкора: «Мартеллан», «Мегара» и «Тарсис». Ксаль-риумцы шли классическим боевым строем – кильватерной колонной – и, пока иль-Абри наблюдал, они начали доворачивать влево, пересекая курс ивирского флота. Племянник Императора Велизара Каррела явно решил действовать четко по уставу и пытался поставить неприятелю классическую «перекладину над Тау».
С такого расстояния невозможно было распознать вражеские корабли. Все, что видел Савад иль-Абри – это почти неразличимые очертания высоких надстроек на пределе восприятия. Дениз-паша обернулся к Первазу Кунару.
- Лево на борт восемь румбов. Приказ: бить по второму в линии. Передайте на «Мизрак-Сайши».
- Да, господин дениз-паша, - капитан отсалютовал, хотя, судя по удивлению на лице, приказ показался ему странным.
Кунар, очевидно, ждал, что командующий велит обстреливать головной корабль – каковой, с наибольшей долей вероятности, является флагманским. Но того же мог ожидать и префект Дэвиан Каррел, а он понимал, что «Мегара» и «Тарсис» уязвимы для вражеского огня. С его стороны разумным ходом было поставить первым «Императора Мартеллана», в расчете на то, что ивирцы также последуют уставным правилам и будут обстреливать головной корабль в неприятельском строю. «Императрица Мегара», на которой поднял флаг префект Западной эскадры, скорее всего, идет сразу за ним – средней в линии.
- Сигнал по флоту. Начинаем, - сказал иль-Абри.
Красная ракета взлетела над надстройкой «Така-Джалета». Корабль начал доворачивать влево, выходя на параллельный курс с ксаль-риумским отрядом, и в этот момент, без каких-либо предупреждений, четыре огромных водяных столба выросли впереди, на довольно большом расстоянии. Имперцы открыли огонь. Первый залп дал значительный промах, но уже второй лег заметно ближе, с небольшим недолетом. Иль-Абри бросил взгляд в небо, высматривая гидропланы-корректировщики. Не увидел, но они наверняка были уже в воздухе, направляя стрельбу имперских кораблей.
Собственный гидроплан «Така-Джалета» тоже взлетел, запущенный катапультой на средней башне. Стволы орудий задрались вверх, почти на предельный угол возвышения. Третий залп ксаль-риумцев, четвертый… Пока еще попаданий нет, но именно «пока», с каждым разом снаряды падают все ближе. Скоро имперцы пристреляются, возьмут ивирские корабли в вилку, и как скоро ксаль-риумским наводчикам повезет всадить первый снаряд в «Така-Джалет» или «Мизрак-Сайши» – вопрос считанных минут. Понимая, что выжидать дальше становится опасно, Савад иль-Абри кивнул:
- Открыть огонь.
Еще несколько секунд – и «Така-Джалет» ответил противнику. По одному орудию в каждой башне сделало выстрел, и первая четверка снарядов помчалась к цели.

«Императрица Мегара».

На этот раз Дэвиан Каррел предпочел не рисковать напрасно и занял место в боевой рубке. Бронированные стены тесного, полутемного помещения имели толщину тридцать сантиметров, а плита, накрывавшая рубку сверху, была вдвое тоньше. Для обзора имелись узкие, почти бесполезные смотровые щели, и стробоскопический прибор наблюдения. Дэвиан прильнул глазами к окулярам. Прибор давал довольно четкое, увеличенное изображение, но на таком удалении не позволял следить за всем происходящим. Поэтому в основном префект вынужден был полагаться на сообщения от наблюдателей, оставшихся на открытых постах.
Бой набирал ожесточение. Орудия «Мегары» громыхали каждые тридцать секунд, равномерно, как отлаженный механизм. Три ствола стреляли, пока другие три перезаряжались. Шедший позади «Мартеллан» разделял залп на три – сначала давали залп все четыре орудия в носовой башне, затем во второй, затем в кормовой, и снова. Пушки «Мартеллана» громыхали через каждые четверть минуты. «Императрица Тарсис», замыкавшая линию, не отставала от «Мартеллана» и «Мегары». Ксаль-риумцы не экономили боеприпасы – каждую минуту три десятка бронебойных снарядов летело в сторону султанского флота.
Ивирцы отвечали, и хотя их огонь не был столь плотен, целились они неплохо. Тяжелые снаряды из пушек «Така-Джалета» и «Мизрак-Сайши» падали среди ксаль-риумской линии, раз за разом давая накрытия. Фонтаны вздымались почти до верхушек массивных треногих мачт, возвышающихся над надстройками имперских кораблей. Наблюдая за всплесками, Дэвиан Каррел, однако, с удовлетворением отметил, что его замысел оправывается. Наиболее интенсивно ивирцы обстреливали второй корабль во вражеской линии - «Императора Мартеллана». В линкор уже попали дважды или трижды, но броня выдерживала удары. Ксаль-риумские снаряды тоже не все проходили мимо, и наблюдатели докладывали о пожарах на обоих линейных крейсерах ивирского флота.
- Благодарению Юнидеусу, мы побеждаем, - констатировал очевидное субпрефект Селио Вейкар. В его голосе слышалось мстительное торжество.
Дэвиан молча кивнул. Да, перевес с самого начала был на стороне ксаль-риумцев. Дэвиан не пытался прибегать ни к каким хитростям или неожиданным маневрам. Ему это было не нужно. Ксаль-риумский флот просто выдерживал дистанцию и давил противника превосходящей огневой мощью.
- Однажды мой отец сказал: если битва выиграна героизмом солдат, в этом вина их командиров, - задумчиво произнес префект. – Когда ты правильно делаешь свою работу, твоим подчиненным не нужно совершать подвиги.
- Я не предполагал, что Магистр Навэль так смотрел на подобные вещи… - признался Вейкар. – Но не могу оспорить его правоту.
На этом разговор прервался, Дэвиан вернулся к наблюдению и удостоверился, что ивирские корабли терпят жестокий урон, как отметил субпрефект. И над «Така-Джалетом», и над «Мизрак-Сайши» повисли густые облака дыма. Ивирцам доставалось крепко. Оба – особенно второй в линии – стреляли явно реже, чем в начале боя. Всплески окружали их почти сплошной стеной – ксаль-риумские артиллеристы хорошо пристрелялись. Ивирцы пытались маневрировать, выписывать противоартиллерийские зигзаги, и это приносило определенный результат: большинство ксаль-риумских снарядов бесполезно падали в море. Большинство, но не все, и даже единственный восьмисоткиллограммовый бронебойный «сундук», выпущенный из пушек «Мегары» или «Тарсис» мог доставить немалые неприятности кораблям, построенным в первые годы после Северной Войны.
Честный бой. Тот самый «рыцарский поединок» в море. Классика жанра: перестрелка между двумя линиями дредноутов. Так же, как было у Тиварны и в других сражениях прежнего времени. Побеждает тот, кто точнее стреляет и лучше держит удар. Ну и, разумеется, у кого больше пушек. В общем, как всегда и во всем в жизни, понятие «честный» остается относительным…
Несколько поодаль разгорелся другой бой: столкнулись легкие силы Империи и Султаната. Командующий ивирским флотом бросил в атаку эскадренные миноносцы в надежде, что тем удастся прорваться сквозь огонь к линейным кораблям противника и нанести удар торпедами. Отчаянная, но безнадежная попытка: здесь перевес ксаль-риумцев был еще более заметен. Четырем боеспособным крейсерам и полутора десяткам эсминцев под ивирскими флагами противостояло восемь ксаль-риумских крейсеров и двадцать четыре лидера и миноносца. Здесь бой разгорелся на небольшой дистанции и превратился в сумасшедшую карусель. Если сравнивать линкоры с рыцарями, закованными в стальные латы, то крейсеры и эсминцы были подобны стремительным уланам и конным стрелкам. Корабли скользили над волнами, обмениваясь залпами, пускали торпеды. Ивирцы рвались вперед, к трем ксаль-риумским линкорам, имперские корабли преградили им путь. Дэвиан не видел смысла посылать в атаку на «Мизрак-Сайши» и «Така-Джалет» свои легкие силы, по крайней мере - не сейчас. Главной их задачей было не допустить ивирцев к «Мартеллану», «Мегаре» и «Тарсис», пока те ведут артиллерийскую перестрелку. Тем временем самолеты с «Тамарии» и с Кехребара, восполнив запас бензина, бомб и торпед, вновь поднимаются в воздух. О да, никакого особенного героизма, только тяжелый, неослабевающий натиск – вполне в имперском стиле. Такой образ действий веками приносил Ксаль-Риуму победы в сражениях и в войнах. Иногда большего не требуется. Изобретать что-то новое имеет смысл лишь тогда, когда это действительно необходимо.
Что происходит в бою между легкими силами, Дэвиан не мог видеть. Несколько раз скорострельные орудия в бортовых казематах открывали огонь по ивирским миноносцам, пытавшимся выйти в атаку, но ни один из вражеских кораблей не приблизился достаточно, чтобы пускать торпеды наверняка. Наблюдатели сообщили о нескольких тонущих миноносцах под ивирским флагом. Погиб один из ксаль-риумских эсминцев, торпедированный противником, но вскоре стало ясно, что прорыв ивирцев не удался. Их атака захлебывалась, и боевой дух султанских моряков и офицеров явно пошел на убыль. Один за другим, подбитые корабли под красно-желтыми флагами выходили из боя.
Офицеры в рубке наблюдали за сражением, выглядывая через узкие смотровые прорези. Время от времени кто-то издавал радостный возглас, заметив попадание во вражеские корабли.
- «Хизли» торпедирован, господин префект! – вскоре последовал еще один доклад от наблюдателей. – Крейсер лишился хода. Похоже, тонет.
- Хорошо, - Дэвиан сложил руки за спиной.
- Они обречены, - снова сказал Селио Вейкар и зло усмехнулся. – После этого боя с ивирским флотом будет покончено.
- До сих пор их громили не раз, субпрефект, - заметил Дэвиан. – Мой дед Атавир, к примеру. После кампании четырнадцатого года ивирский флот, фактически, перестал существовать. Однако они возродились вновь.
- Но, как показал Анлакар, ненадолго, господин префект, - ответил Вейкар. – Сегодня мы доведем дело до конца. Надеюсь, теперь уже раз и навсегда. Впрочем, - признал он, - эти держатся достойнее, чем эскадра капудан-паши ай-Таллакара. Они обучены много лучше.
Префект кивнул, соглашаясь. Да, отряд Савада иль-Абри сражался искуснее, чем флотилия несравненного капудан-паши Раннука ай-Таллакара. Но это ничего не меняло – перевес сил на стороне Империи, и вряд ли что-то может спасти ивирцев. Дэвиан догадывался, что за воинственными речами Селио Вейкар прячет гнев и унижение за Сафири. Командир дивизиона линейных крейсеров не был свидетелем катастрофы, его отряд выполнял другие задачи. «Мегара» и «Тарсис» блокировали ивирскую торговлю и пути снабжения, перехватывая и топя транспортные корабли, и обстреливали морские порты на ивирских островах, пока Матис Грант и Восточный Флот штурмовали Кехребар. Как и линейный дивизион Дэвиана Каррела, соединение Вейкара было направлено на выполнение второстепенных задач. Самую почетную и простую – как тогда казалось – работу Грант приберег для себя. Это настроило против него офицеров Западной эскадры, но гибель кораблей и моряков Восточного Флота в порту Сафири одинаково потрясла всех ксаль-риумцев. Немногие жалели о Магистре Гранте, но каждый военный моряк в Империи жаждал поквитаться с ивирцами за гибель товарищей. И сегодня представился отличный шанс.
Вой в воздухе. Две огромные водяные колонны, взметнувшиеся выше дымовых труб «Мегары». Снаряды не долетели до цели не больше тридцати метров. Возьми ивирские артиллеристы на волосок выше, и попали бы. А затем, без всякого предупреждения, последовал внезапный удар, заставивший содрогнуться весь корабль. Стрелки в другой башне «Така-Джалета» все-таки подобрали нужный прицел. Первое попадание за бой. Оставаясь в рубке, Дэвиан не мог знать, куда угодил ивирский снаряд, но это и не было заботой префекта эскадры – такими вещами занимается команда корабля. Аварийные группы были наготове. Дэвиан вернулся к стробоскопу и продолжил наблюдать за противником. Дистанция между ивирскими и ксаль-риумскими линейными кораблями составляла около двадцати тысяч метров. Ближе ивирский командующий неприятеля не подпустил; попытка Дэвиана сократить расстояние не увенчалась успехом. У ивирцев было некоторое превосходство в скорости, и Савад иль-Абри не позволял ксаль-риумцам диктовать дистанцию боя.
Префект увидел, как «Така-Джалет» снова отвернул – похоже, в корабль иль-Абри попали еще раз. «Мизрак-Сайши» последовал за флагманом, его три башни – возвышенная кормовая по какой-то причине не действовала с самого начала боя – дали залп, а затем…
Дэвиан Каррел уже видел такое у Анлакара, и все равно, зрелище было жутким. На месте корабля неожиданно возник огромный фонтан оранжевого пламени, от которого во все стороны полетели сверкающие, как искры, раскаленные обломки. Могло показаться, что над океаном зажгли гигантский фейерверк. Столб дыма поднялся на сотни метров к голубому небу и начал расползаться огромным грибом. «Мизрак-Сайши» переломился пополам, нос и корма высоко задрались, встав почти вертикально, а затем начали быстро уходить под воду. Всего минута – и корабль исчез под водой.
На несколько секунд в рубке «Мегары» воцарилась гробовая тишина, а затем она сменилась общим ликующим кличем. Даже командующий дивизионом не удержался от возгласа:
- Глория аэтерна! – Селио Вейкар воинственно сжал кулаки. - Ублюдки свое получили! Пятьсот марок тому, кто докажет, что это был наш выстрел!
«Что сомнительно», - прокомментировал мысленно Дэвиан. «Мегара» и «Мартеллан» обстреливали «Така-Джалет», шедший первым под флагом дениз-паши иль-Абри. Похоже, повезло «Императрице Тарсис».
- Продолжать огонь, - сказал префект, оборвав воцарившееся в рубке линейного крейсера ликование. – Бой еще не закончен. Будем праздновать, когда «Джалет» отправится следом за «Сайши».

«Така-Джалет».

Стон раздираемого воздуха. Неуловимый темный проблеск. Удар и взрыв. Еще один сноп пламени и дыма у борта корабля. В какой-то момент Савад иль-Абри ясно видел ствол бортового противоминного орудия, который кувыркался в воздухе, словно подхваченная порывом ветра обгоревшая спичка. Затем пушка, вывороченная имперским снарядом из каземата, упала в море и исчезла, оставив после себя расходящийся белый круг на воде.
Линейный крейсер ответил орудиями в кормовых башнях и единственным уцелевшим в первой носовой. Вторая пушка молчала уже четверть часа – заклинило затвор. Носовая возвышенная башня бездействовала – десять минут назад снаряд ударил в барбет, пробил броню и взорвался внутри. К счастью, перегрузочные отделения и огнестойкие щиты, перекрывающие тракты подачи боеприпасов, защитили артиллерийские погреба от пламени и осколков раскаленного металла. Но башня вышла из строя – развернутая направо, с высоко задранными стволами орудий, она замерла неподвижно, превратившись в бесполезный балласт.
Вместе с главным калибром стреляли 138-миллиметровые казематные пушки, но от них было немного пользы на таком расстоянии. Скорее всего, они просто не добивали до цели, а если бы и даже и попадали, что могли сделать их снаряды ксаль-риумскому бронированному исполину водоизмещением в тридцать тысяч тонн? Эти орудия не предназначены для перестрелки с противником равной весовой категории, их задача – защищать корабль от атаки вражеских миноносцев. Артиллеристы вели огонь просто потому, что не могли пассивно дожидаться своей судьбы. Заряжай и стреляй – действие, доведенное до автоматизма, и даже бессмысленное, оно, по крайней мере, позволяет отвлечься от мыслей о собственной беспомощности. Иль-Абри не препятствовал – не было надобности беречь боеприпасы.
Несколько пробоин зияло в борту «Така-Джалета», верхняя палуба посреди полубака была вскрыта, словно ударом огромного ножа. Лист обшивки вспучило изнутри и выгнуло наверх. Но, как ни странно, линейный крейсер еще боролся за жизнь, и иль-Абри вздохнул с уважением. Можно что угодно думать о северянах-агинаррийцах, но военные корабли они строить умеют. Иль-Абри был наслышан о том, что в знаменитом сражении у Тиварны кое-кто из адмиралов Империи и Восточной Коалиции назвал их линкоры «непотопляемыми чудовищами». Говорили, что в тот день некоторые корабли Объединенного Флота северян получили столько попаданий, что хватило бы на целую эскадру, но оставались на плаву и продолжали бой до последнего снаряда. И слухи, как выяснилось, не преувеличивали: сегодня «Така-Джалет», линейный крейсер, построенный в то же время, демонстрировал впечатляющую живучесть под жестким огнем превосходящего врага.
«Мизрак-Сайши» следовал позади, в ответ на залпы ксаль-риумцев огрызаясь из уцелевших пушек. Он получил не меньше прямых попаданий, чем флагман – вторая труба рухнула, надстройка жутко разворочена, из амбразур нескольких казематов правого борта вырывался дым, в котором иногда мелькали рыжие языки пламени. Вдобавок ко всему, видимо, один из снарядов пробил борт ниже ватерлинии, поскольку корабль кренился и с трудом поспевал за «Така-Джалетом». Он был жестоко изранен, но не сдавался.
Бой развивался так, как и ожидал Савад иль-Абри – безнадежно. Попытка прорыва легкими силами к вражеским линейным кораблям провалилась, ксаль-риумцы перехватили ивирские отряды и, после ожесточенной перестрелки, заставили отступить. Тем временем «Така-Джалет» и «Мизрак-Сайши» продолжали обмениваться снарядами с «Мегарой», «Тарис» и «Мартелланом». Ксаль-риумцы стреляли быстро и метко, и попадания следовали одно за другим.
Подчиненные иль-Абри – Перваз Кунар, Амаяр Санаги и другие – уже оставили все иллюзии. Они поняли, к чему идет дело, но никто не выказывал колебаний. Все готовы были умереть с честью. Если сегодня ивирский флот дал свой последний бой, то флот погибнет, но не запятнает себя постыдной капитуляцией, как поступил у Анлакара капудан-паша Раннук ай-Таллакар. Об этом было запрещено упоминать, но, несмотря ни на что, слухи ходили по Янгину с того дня, как пришла весть о поражении. Дядя султана сам приказал поднять белый флаг и сдал неприятелю остатки своего флота – так говорили многие. Но, разумеется, дениз-паша Савад иль-Абри так не поступит.
Очередная четверка снарядов рухнула с неба на ивирский флагман. Два всплеска возле правого борта, один – за левым бортом, один – в считанных метрах перед форштевнем. И почти сразу пришел залп с другого имперского корабля. Снаряды прошли чуть выше цели, а один проделал огромную дыру в передней трубе. Ксаль-риумцы хорошо пристрелялись.
- Четыре румба влево, - коротко бросил иль-Абри. Разворот должен хотя бы на какое-то время сбить пристрелку вражеским артиллеристам.
«Така-Джалет» начал разворот, позади следовал «Мизрак-Сайши». Второй линейный крейсер пытался держать строй и оставаться строго в кильватере флагмана, но из-за подводной пробоины, крена и дифферента на корму не мог развернуться так же быстро. Видно было, как неуверенно он держится на курсе, и Савад иль-Абри заподозрил, что имперские снаряды, помимо прочего, повредили рулевое управление.
«Сайши» доворачивал, пытаясь угнаться за «Така-Джалетом». Дальнейшее произошло мгновенно и внезапно. Пламя, окаймленное серо-желтым дымом, огромным столбом выплеснулось над третьей башней корабля, словно линейный крейсер внезапно превратился в вулкан. В первое мгновение оно казалось беззвучным, а затем пришел оглушительный гром. Волны, порожденные взрывом, заставили «Така-Джалет» раскачиваться, словно рыбацкую лодку, попавшую в шторм. «Мизрак-Сайши», лишившийся кормы, быстро исчезал под водой. Савад иль-Абри, словно завороженный, смотрел, как уходит вниз темно-красное брюхо корабля, узкий нос, заостренный фортшевень. Минута, всего минута – и «Мизрак-Сайши» исчез. Там, где он только что находился, по воде расползалось огромное пятно горящей нефти, плескались в волнах обломки, куски разбитых в щепки спасательных шлюпок, еще какой-то хлам. Выживших, если они были, дениз-паша не увидел.
- Милость Всевластного… - тихо пробормотал Перваз Кунар.
Иль-Абри пришлось сделать несколько вдохов, чтобы восстановить контроль над собой.
- Ни слова, - резко оборвал он. – Мы знали, на что идем. Продолжаем бой.
- Да… да, господин дениз-паша, - лицо Кунара превратилось в маску из белого мрамора. Иль-Абри сомневался, что он сам выглядит лучше.
Битва еще продолжалась. На удалении ивирские крейсеры и эсминцы пытались отстреливаться от атакующих ксаль-риумцев. «Така-Джалет» продолжал огонь, но теперь его расстреливали сразу три вражеских линкора. Линейный крейсер, построенный агинаррийцами, был хорош и достойно выдерживал удары, но, разумеется, он не был неуязвим. И, как показал пример «Мизрак-Сайши», никакие модернизации и улучшения броневой защиты не могли помочь под таким жестоким обстрелом.
Вскоре замолчала четвертая башня, а через несколько минут и орудие в первой, громыхнув последний раз, прекратило огонь. Через две минуты снаряд угодил во вторую башню главного калибра, и так бездействовавшую, проломил лобовую бронеплиту и превратил башню в выгоревшую изнутри стальную коробку. Из восьми тяжелых орудий сохранили боеспособность только два, в третьей башне. Затем взрывом снаряда разворотило вторую трубу, другой взрыв выжег каземат еще одной 138-миллиметровой пушки. Несколько уцелевших стволов вспомогательного калибра с правого борта упорно огрызались в ответ, но толку от этого не было. Иль-Абри мог лишь бессильно наблюдать за тем, как ксаль-риумцы безнаказанно громят его корабль.
Еще два снаряда упали с небольшим недолетом, нырнули в воду у самого борта, за кормой, и «Така-Джалет» содрогнулся. Неожиданно корабль накренился, неуклюже разворачиваясь вправо, и скорость упала.
- Проклятье! – выругался капитан Амаяр Санаги. – Винты… Мы теряем ход!
Один из снарядов, очевидно, нырнув, прошел под водой и ударил в корму, где и взорвался, повредив гребные винты и заклинив руль. «Така-Джалет» лишился хода и управления, чем сразу воспользовались ксаль-риумцы. Теперь попадания стали непрерывными. Бой окончательно превратился в расправу.
- Господин дениз-паша… - Перваз Кунар смотрел на иль-Абри, а что мог тот сказать или сделать? Все было уже ясно.
- Довольно… - заставил себя произнести он. – Приказ команде – покинуть корабль.
- Но, господин…
- Вы слышали приказ, - отрезал иль-Абри, и добавил более сдержанным тоном. – Мы сделали все, что могли. Теперь нам осталось только открыть кингстоны и пустить «Така-Джалет» на дно, пока ксаль-риумцы не сделали это за нас. По крайней мере, мы лишим их такого удовольствия. Капитан Кунар, приказываю вам заняться спасением команды.
- А вы, господин дениз-паша?
Иль-Абри не ответил.
«Всевластный, прости меня, я сделал все, что было в моих силах. Не моя вина, что этого оказалось недостаточно. Ведь так?»

«Императрица Мегара».

- Прекратить огонь, - сказал Дэвиан Каррел. – С них достаточно.
- Да, господин префект, - один из офицеров продублировал приказ. Последний залп – и орудия замолчали. Следом прекрастили стрелять «Мартеллан» и «Тарсис». После длительной канонады тишина, воцарившаяся над морем, казалось, сама могла оглушить. Лишь в стороне еще слышались хлопки отдельных выстрелов – там, где сражались легкие силы. Воздух внутри боевой рубки пропах бездымным порохом, и никакая вытяжка не могла этого скрыть. Дымок еще окутывал перегретые стволы огромных орудий.
Дэвиан рассматривал «Така-Джалет». Трудно было различить какие-либо подробности с такого большого расстояния, но ясно, что корабль полностью утратил боеспособность. Он больше не стрелял и едва полз вперед. Сколько же раз в него попали? Десятка три, не меньше… Старый линейный крейсер продемонстрировал исключительную стойкость, оставшись на плаву с такими повреждениями, но теперь он был совершенно беспомощен.
На этом бой завершился. Немногочисленные уцелевшие корабли под ивирскими флагами уходили на юг, обратно к Янгину.
- Приказ по флоту: отступающих не преследовать, - сказал Дэвиан. – Ими займется авиация, - самолеты с «Тамарии» уже были на подлете. - Собрать флот.
- А что делать с «Така-Джалетом»? – уточнил Селио Вейкар.
- Если у них хватит разума спустить флаг, заберем выживших и добьем корабль. Если нет – тем хуже для них.
«Мегара», «Тарсис» и «Матреллан» изменили курс, направляясь к развороченному снарядами ивирскому флагману. Дэвиан покинул бронированную рубку и поднялся на верхний открытый ходовой мостик. Вскоре отряд приблизился к «Така-Джалету» достаточно, чтобы стало можно оценить состояние корабля. Зрелище было устрашающее: выгоревшие орудийные башни, проломленные борта, снесенные трубы, сбитые мачты, наполовину разрушенная надстройка. С пожаром, бушующим на юте, уже никто не пытался бороться, и языки пламени танцевали выше башен главного калибра. Горячий дым поднимался к небу.
Дэвиан перевел бинокуляр ниже и увидел людей, собравшихся на палубе. Ивирцы покидали корабль. После боя ни одной целой шлюпки на «Така-Джалете» не осталось, и матросы, надев спасательные жилеты, ползли вниз по свешенным с борта сетям и прыгали в воду. Несколько ксаль-риумских легких кораблей держались поблизости, направив на линейный крейсер строенные трубы торпедных аппаратов, но не стреляли. Прищурив глаза, Дэвиан наблюдал, как все сильнее кренится «Така-Джалет».
- Проклятье… - пробормотал Вейкар. – Да он сейчас опрокинется! Подводные пробоины, видимо.
- Или ивирцы сами открыли кингстоны, - отозвался Дэвиан. – Что уже неважно. Так или иначе, «Джалет» не спасти. Отправьте катера, пусть подбирают людей. Пленных офицеров доставить на «Мегару». И соберите сведени о наших потерях, субпрефект.
Линейные корабли, крейсеры, эсминцы ксаль-риумского флота спустили на воду многочисленные моторные катера, которые направились к «Така-Джалету». Дэвиан Каррел молча наблюдал за тем, как ивирцев вытаскивают из воды, и вот уже первые лодки развернулись обратно к своим кораблям. Вовремя: всего через несколько минут изуродованный ивирский флагман начал крениться быстрее, а затем грузно повалился на борт, подняв высокую волну, и опрокинулся кверху килем. Гладкое темное днище еще какое-то время оставалось над водой, словно спина неведомого морского чудовища, затем начало неторопливо погружаться. «Така-Джалет» тонул медленно, неохотно, задрав корму с тремя остановившимися винтами. Казалось, корабль отказывает смириться с собственной гибелью. Это зрелище производило гнетущее впечатление, даже субпрефект Вейкар и прочие офицеры, составившие префекту Западной эскадры общество на мостике, выглядели подавленными. Наконец, волны сомкнулись над погибшим кораблем.
- Вот и все, - проговорил Вейкар. – Больше нет ивирского флота. Последний его день… Последний бой, - в голосе субпрефекта не слышалось недавнего ликования. – Что вы думаете об этом, префект Каррел?
- Я думаю, что мы выполнили свой долг, - бесстрастно ответил Дэвиан.
Бой завершился, и ксаль-риумцы занялись спасением выживших. Команда «Мизрак-Сайши» погибла полностью – после такого взрыва могли спастись разве что отдельные счастливчики. Но с «Така-Джалета», вероятно, удастся подобрать несколько сотен человек, да и с других уничтоженных ивирских кораблей будет много пленных. Их фотографии окажутся к месту на первых полосах завтрашних утренних ксаль-риумских газет, со злой иронией подумал Дэвиан. Похоже, ему удалось оправдать ожидания Императора Велизара и Тамрина. Битва… Третья Битва в Ивирском Море, тут же придумал Дэвиан название для нее - должна хотя бы отчасти затмить «Черный день Императорского Флота».
Победа была полной – не менее убедительной, чем при Анлакаре. Уничтожены оба вражеских линейных корабля. Потоплены в бою три крейсера из четырех, а последний, тяжело поврежденный, спустил флаг. Погибли десять ивирских эсминцев. И это не считая кораблей, уничтоженных воздушными ударами еще до встречи двух флотилий. Всего несколько ивирских малых кораблей вырвались из ловушки, и за ними в погоню уже направлены бомбардировщики «Красотки Тар». О да, в Ксаль-Риуме будут довольны.
- Мы потеряли два эскадренных миноносца, - докладывал Селио Вейкар, временно исполнявший обязанности начальника штаба «Кехребарского сводного соединения», как нарекли в Палатиане флотилию, отданную под командование Дэвиана. – Оба погибли от торпед. Лидер «Венат» тоже получил торпеду и лишился хода, но корабль, скорее всего, удастся спасти. Еще одна ивирская торпеда попала в крейсер «Сильванис», повреждения серьезные, но не фатальные. Многие корабли имеют повреждения от вражеской артиллерии, в основном – незначительные. Точное число погибших еще неизвестно.
- Хорошо, - кивнул Дэвиан. – Что у нас?
- В «Мегару» попал всего один снаряд, - ответил Вейкар. – Ничего серьезного. Разбита одна из 120-миллиметровых пушек. Одно попадание было в «Тарсис» и семь или восемь – в «Мартеллана». Сегодня ивирцы стреляли точнее, чем люди капудан-паши.
- Да, - Дэвиан наблюдал, как к «Мегаре» приближается катер. – Кажется, доставили пленных. Поприветствуем их, субпрефект.
Когда Дэвиан и Вейкар вышли на палубу, катер уже неподвижно покачивался на волнах рядом с высоким бортом линейного крейсера. По сброшенной веревочной лестнице на корабль поднялись несколько человек – ксаль-риумцы в черной форме и ивирец в темно-красном мундире. Это был высокий смуглый мужчина лет сорока. На его угловатом лице застыло непроницаемое выражение. Двое вооруженных имперских моряком стояли у него за спиной. Завидев Дэвиана, ивирец выпрямился и проговорил по ксаль-риумски:
- Принц Дэвиан Каррел.
Дэвиан остановился в нескольких шагах перед ивирцем.
- Ваше имя и звание?
- Перваз Кунар. Капитан, начальник штаба Второй линейной эскадры флота Блистательного султана Ажади Восьмого, - ивирец отсалютовал, и Дэвиан, соблюдая традицию, вернул салют.
Перваз Кунар потянулся к поясу и отцепил кортик в позолоченных ножнах. Двое охранников настороженно следили за ним, держа ладони на рукоятях пистолетов, но ивирец перехватил оружие за ножны и протянул в сторону Дэвиана, давая понять, что признает себя военнопленным. Дэвиан принял кортик и передал субпрефекту Вейкару.
- Что случилось с командующим эскадрой? – спросил он. – Во главе ваших сил был дениз-паша иль-Абри, если не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь, Ваше Высочество, - голос Кунара был ровен, но во взгляде промелькнула сдерживаемая ярость и унижение. Ивирский капитан заложил руки за спину. – Дениз-паша… не счел возможным для себя покинуть «Така-Джалет» и сдаться в плен. Он предпочел погибнуть вместе с кораблем.
Дэвиан ничего не сказал. На мгновение вспомнился Анлакар, и разговор с Илевером Танном, капитаном «Императора Атарена». «Погибнуть с честью или жить со стыдом – вот выбор, до которого нельзя доводить войну. Но не всегда выбираем мы».
- Ваше Высочество… - сказал Перваз Кунар, но сразу поправился, - господин префект, - он сделал ударение на звании, не на титуле. – Дениз-паша иль-Абри отдал мне приказ. Я обязан признать наше поражение и сдать уцелевшие корабли, - капитан бросил мрачный взгляд в сторону моря. – Это уже не актуально. Вы победили… господин префект, - на этот раз он не смог полностью спрятать бессильную ненависть в голосе. – Сегодня удача была на вашей стороне. Что ж… я не могу отрицать очевидное. Как старший среди выживших офицеров флота, я прошу вас отнестись милосердно к нашим людям, оказавшимся в вашей власти.
- Ксаль-Риумская Империя признает действующие правила ведения войны, - сухо ответил Дэвиан. – Вы и ваши люди можете рассчитывать на все, что предусмотрено Виктэрской Конвенцией.
Вообще-то, беспокойство ивирца не было лишено оснований. Диверсия в Сафири была явным нарушением упомянутой Конвенции, среди прочего определяющей и правила минной войны. Постановка мин в пределах акватории порта не допускалась ни при каких обстоятельствах. Некоторые ксаль-риумские офицеры призывали ответить неприятелю тем же - забыть о любых писаных правилах и истреблять ивирцев без жалости; префекту Каррелу пришлось остудить кое-какие излишне горячие головы.
«За Сафири мы отомстили сегодня сполна, - подумал Дэвиан, пристально глядя на мрачного капитана-ивирца. – И я не собираюсь вымещать злобу на беззащитных людях, - тем более что не ивирцы были главными виновниками. – Но когда-нибудь мы доберемся и до тех, кто организовал все это. Ажади – безмозглая марионетка, но однажды те, кто дергает султана за ниточки, поплатятся за все, что они успели совершить».
- Я сожалею о гибели дениз-паши иль-Абри, - произнес Дэвиан. – Ваш флот сражался отважно.
Перваз Кунар склонил голову.
- Савад иль-Абри был достойным человеком и погиб достойно. В иной жизни его ждет великая награда. Благословение Всевластного всегда пребудет с тем, кто пожертвовал собою во имя своего народа. Я же благодарю вас, префект Каррел, за проявленное благородство, и желаю, чтобы однажды вы получили ту же награду, что и господин дениз-паша.
Субпрефект Вейкар нахмурился и сделал шаг вперед – намек в словах ивирца был более чем прозрачен. Но, подчиняясь жесту Дэвиана, ксаль-риумский офицер снова отступил.
- Творец награждает каждого из нас сообразно заслугам и карает сообразно вине, капитан Кунар, - невозмутимо ответствовал Дэвиан Каррел, процитировав одного из теологов эпохи Второй Империи. – Вы правы: погибнуть в бою – достойная смерть для истинного воина. Я с удовольствием продолжил бы нашу беседу, но, к сожалению, у меня слишком много дел. Проводите нашего пленника в одну из свободных офицерских кают. Когда подберем всех ивирцев – добить поврежденные корабли торпедами, после чего возвращаемся к Кехребару.