ГЛАВА 3

Ниора Сетано аккуратно сложила лист бумаги и улыбнулась.
- Приятные новости, тайрё? – осведомился Натэй Комура. Погоны главы флотской службы разведки украшали три серебряные четырехлучевые звезды, и по три тонкие серебристые полосы было на обшлагах рукавов – недавно Комура получил звание коммодора. Ниора сама подписала представление: Натэй справлялся со своей работой хорошо и давно заслужил повышение.
- Всего лишь письмо от племянников, - сказала женщина. – Пришло с Тэй Дженга. Их дела идут неплохо. Капитан Митсури отметила обоих как смелых бойцов и многообещающих пилотов, - не удержалась и похвасталась она.
- Примите мои поздравления, адмирал Сетано, - начальник штаба Масахиро Оми степенным жестом склонил голову. – Всегда приятно получить подобные вести.
«Но еще приятнее узнать, что они, по крайней мере, живы», - подумала Ниора. Она знала, что последние несколько дней на Дженге были для боевых летчиков очень напряженными. Войска Фронта Свободы, преследуемые агинаррийской армией, остановились на южных рубежах, чтобы дать врагу последний бой. Свободники проиграли, битва на равнине Шао-Тар обернулась для них полным поражением и означала, фактически, смертный приговор. Большая часть армии потеряна, уцелевшие войска совершенно деморализованы и бегут к Ун-Шею. Солдаты целыми батальонами бросают оружие и сдаются преследующим войскам Сегуната и Военного Правительства в надежде спасти собственные жизни. Самое большее, через две децимы с организованным сопротивлением на Тэй Дженге будет покончено, но победа не далась Сегунату бескровно. Убитые были и среди пилотов, и Ниора Сетано провела много часов в тягостном, напряженном ожидании, пока не убедилась, что имен племянников в списке погибших нет. В тот момент она почти согласна была с Юкири, что лучше бы отправить Кейдзи и Иджиме туда, где не стреляют. Но, конечно, никогда она так не поступит…
Насколько же проще все было в молодости, когда она сражалась сама, ни о чем не задумывалась и ни о ком не беспокоилась! Сидеть в благоустроенном кабинете в Тсубэ, в безопасности, и раздавать приказы, пока Кейдзи и Иджиме рискуют жизнью в небе над Тэй Дженгом, было мучительно для нее. Ниора посмотрела на Масахиро Оми. Интересно, он чувствует себя так же? У Оми три сына, и все трое – морские офицеры. Все они сейчас в Тэй Анге. И хотя, казалось бы, агинаррийский флот всецело господствует в тамошних морях, Ниора хорошо знала, что на войне безопасность всегда иллюзорна. Одна случайная невытраленная мина может означать тысячу похоронок. Оми понимал это не хуже нее. Но такова жизнь: молодые воюют, а старшее поколение – те, кто дожил до такого возраста – отсиживаются по базам и командуют. И это угнетало Ниору Сетано сильнее, чем она кому-либо позволила бы увидеть.
Женщина усмехнулась, дав выход внутреннему напряжению.
- Не сомневаюсь, что племянники сейчас в восторге, - сказала она. – Наконец-то дорвались до настоящей драки! Не могу поверить, что когда-то сама была такой же. Но оставим в покое мою родню и перейдем к делам насущным. Итак?
- Все благополучно, командующая, - сообщил Оми. – Никаких происшествий.
- Прекрасный доклад, Масахиро, - Ниора снова улыбнулась. – Хотела бы я чаще слышать такие. Что на Лиоре и Файяде?
- Правительство Тэй Лиора, по имеющимся сведениям, намерено заключить с нами соглашение, - ответил на вопрос Натэй Комура. – Что до Файяда, не возьмусь говорить наверняка. Возможно, они будут сопротивляться.
- Если даже так, это уже ничего не изменит, - заметил Оми. – Когда будет покончено с сопротивлением на Карне и Дженге, главные силы нашей экспедиционной армии освободятся, и мы сможем переправить на Тэй Файяд не меньше двухсот тысяч солдат. Пока мы контролируем море и небо, со снабжением войск проблем нет. На Файяде, как и повсюду в Тэй Анге, есть те, кто вступят с нами в союз. Нас не остановить, а ксаль-риумцы крепко завязли в Ивире.
- Они проявляют странную пассивность, - сказал коммодор Комура. – После боя в Ивирском Море флотилия Дэвиана Каррела так и остается возле Кехребара и ничего не предпринимает. Не похоже на принца Дэвиана.
- От флота там зависит уже немногое, - предположил Масахиро Оми. – В основном, предстоят наземные операции, так же, как нашей армии на Тэй Анге. И армейское командование Ксаль-Риума никогда не отличалось склонностью к спешке.
- Допускаю, что ксаль-риумцы ждут, пока обстановка в Лакрейне не накалится настолько, что султана Ажади сбросят с трона его собственные подданные, - добавил начальник разведки. – Но, пока Ксаль-Риум бездействует, кое-чего, наконец, добилась Восточная Коалиция. Позавчера было подписано соглашение о военном сотрудничестве между Геаларом, Каннивеном и Ниалленом. Все три державы постановили создать соединенную флотскую группировку, которая будет базироваться на островах Дукон.
- На границе между Ангом и Геаларом… - констатировала Ниора. – Вы уверены, Натэй?
- Да, командующая Сетано.
- Седьмой Отдел не сообщал ничего подобного, - проворчал Оми. – Хотя они наверняка в курсе событий. Проклятая секретность. Порой мне кажется, что люди Мио Тинга настолько дорожат своими драгоценными тайнами, что по доброй воле не поделятся даже с теми, кому знать их необходимо.
- Какие силы войдут в это соединение? – уточнила Ниора.
- Не могу сказать, тайрё. Возможно, восточники еще сами не решили.
«У одних лишь геаларцев в строю девять линкоров – их них пять новой постройки - и два авианосца, - прикинула Ниора. – Пять линкоров и два авианосца у ниалленцев, шесть линейных кораблей у каннивенцев. Если им удастся склонить на свою сторону анадриэльцев и остальных, а этого исключать нельзя, они могут собрать армаду, превосходящую по численности Объединенный Флот вдвое!»
- Очень похоже на обстановку в конце одиннадцатого года, - прокомментировала женщина. – Тогда геаларцы, ниалленцы и каннивенцы тоже действовали заодно. И первыми ввязались в драку.
- Надеюсь, - заметил Натэй Комура, - ныне события все же будут развиваться по иному сценарию.
- К счастью, сегодня в Коалиции даже меньше единства, чем было тогда, - сказал Масахиро Оми. – Почти невозможно поверить, к примеру, что Анадриэйл забудет о своих претензиях к Геалару. Можно предположить, что восточники так ни на что и не решатся, а все их действия будут сугубо демонстративными.
- Это было бы идеально, - согласилась Ниора. – Но в жизни редко что-либо бывает идеально. Однако здесь мы ничего не можем сделать, это работа скорее для моего брата, не для меня. Морита и его друзья из дипкорпуса тут способны решить больше вопросов, чем весь Объединенный Флот. Возможно, и нам предстоят, кхм… некие действия демонстративного характера. Мы выведем корабли в море, поблистаем пушками, дабы Коалиция задумалась, так ли она хочет воевать с нами. Собственно, мы уже это делаем.
- Да, командующая, - не стал возражать Масахиро. – Можно сказать и так.
- Ну, что же. Если это все…
Комура кашлянул.
- Есть еще кое-что, что я обязан сообщить вам, командующая Сетано. Наедине, если возможно.
- Хорошо. Масахиро, вы можете идти.
Когда Оми удалился, Ниора откинулась на спинку стула и протянула руку за стаканом с горячим чаем. Вернее, чай был горячим, когда его принесли. Женщина вздохнула.
- Никак не избавлюсь от этой привычки, сколько ни старалась, - посетовала она. – Наверное, уже и не получится.
- И как долго вы пытались? – осведомился Оми.
Ниора коротко рассмеялась.
- Лет тридцать. Ну, так что вы хотели сообщить, Комура?
- Это касается вашего знакомого, тайрё.
- Вы про коммодора Тагати? – насторожилась Ниора Сетано, и Натэй кивнул.
- Да, появилось нечто новое.
Ниора поставила пустой стакан обратно на поднос. Про Ису Тагати и его Шестнадцатый Отдел она уже успела подзабыть. После встречи в Риогиру адмирал Сетано ни разу не пересекалась с Ису Тагати, коммодор никак не напоминал о собственном существовании, и с острова Тэххо не приходило новых известий. Ниору это устраивало. Чем бы ни занимался отдел коммодора Тагати, Объединенный Флот это больше не затрагивало, подводная лодка «Аозаме» благополучно вернулась в базу и стояла на приколе в ожидании очередного парада. У командующей было достаточно забот и помимо загадок Шестнадцатого Отдела, и этот вопрос вылетел у нее из головы. Но Комура никогда ни о чем не забывал.
- Что вы узнали? – коротко спросила Ниора.
- Ничего определенного об острове Тэххо или работе Шестнадцатого Отдела, тайрё, - ответил тот. – Но недавно Ису Тагати появился на Тэй Дженге. С ним еще несколько человек из его секретной исследовательской группы. Один из них, как ни странно, геаларец.
- Как вы все это узнали, Натэй? – удивилась тайрё.
- Почти случайно, адмирал Сетано, - Комура не стал вдаваться в подробности; Ниора и не настаивала. - Тагати и его подчиненных доставил на Тэй Дженг военный транспорт «Имагуми».
- Но что делают Ису Тагати и его люди на Дженге? – нахмурилась женщина.
- Мы не знаем, и что они делают на Тэххо, - сказал в ответ Комура. – У меня есть на Дженге несколько человек, на которых можно положиться. Прикажете проследить за Тагати?
Ниора помедлила, потом покачала головой.
- Нет. Не стоит. Думаю, это дело нас не касается. Скажите своим людям, Натэй, пусть оставят Тагати в покое, но, впрочем… будет нелишне, чтобы они держали ухо востро. Просто смотрели бы и слушали, ничего больше. Если Шестнадцатый Отдел как-либо проявит себя на Дженге, нам не помешает знать об этом заранее.

Кехребар. Сафири.

Амадин Ролан скривился, когда музыкант выдал особенно резкую и гнусавую ноту. Инструмент, на котором он играл, по-ивирски назывался «тлаат» и выглядел, как большая флейта, на которую зачем-то было нанизано несколько упругих кожаных шаров разного размера. Надувая щеки и сжимая поочередно то один, то другой шар, ивирец выводил тягучую мелодию, а две полуодетые, смуглые девицы с диковинными прическами подыгрывали ему на струнных инструментах, похожих на маленькие арфы. Мелодия казалась Амадину довольно неблагозвучной, а может, была просто непривычна для слуха ксаль-риумца.
- Брр, - передернулся Феран Кайрен. – Если это в Ивире называют музыкой, я начинаю понимать, почему мы с ними за пять веков так и не научились уживаться мирно.
Амадин пожал плечами и заметил:
- Ты просто не слышал ниалленских тамбаринов. В сравнении с ними, тлаат еще не так страшен.
- Я не музыкант, - молодой гайонец потянулся к стакану с охлажденным аржусом, затем снова обернулся в сторону ивирца с тлаатом и зримо содрогнулся. – И очень рад этому, - завершил он.
Заведение, называвшееся «Кадаз», было вместительным – часть посетителей заняла столики внутри, но большинство расположились снаружи, под матерчатыми навесами. Все они были ксаль-риумцами – флотскими офицерами в черно-золотой форме или армейскими, в серой. Ивирцев-посетителей Амадин не видел вовсе. «Кадаз» был одним из ресторанов, который разрешалось посещать ксаль-риумцам. За поварами здесь постоянно присматривали. Разумная предосторожность – Амадин помнил эпизод на Инчи, когда владелец ивирской харчевни пытался отравить имперских моряков. Большинство ивирцев смирились с оккупацией, но не все. Нападения на ксаль-риумцев происходили и здесь; хвала Юнидеусу, нечасто. Но несколько имперских солдат погибли, и кое-кого из ивирцев взяли под стражу или вовсе поставили к стенке.
Кайрен махнул рукой, подзывая слугу. Молодой парень с жиденькими усами поспешил к их столику и согнулся в услужливом поклоне. В его взгляде Амадин Ролан не заметил ненависти – только затаенная надежда на лишнюю монету от «господ офицеров». К счастью для ксаль-риумцев, среди ивирцев таких оказалось гораздо больше, чем тех, кто готов был выстрелить в спину или приправить олумом блюдо с едой. Официанты в «Кадазе» не говорили по-имперски, но хозяин заведения вышел из положения, напечатав меню, где каждое блюдо было пронумеровано и подробно описано. Посетителям оставалось только отметить нужный номер. Кайрен заказал салат из маринованных морских рачков и отварной райзы, Амадин ограничился аржусом со льдом. Проклятая жара напрочь убивала аппетит. Идущий от гавани ветерок несколько смягчал зной, но это приносило лишь символическое облегчение. Лето было в самом разгаре, хотя здесь и зимой не особенно прохладнее. Магнос, имперский континент, располагался в самых жарких широтах – экватор делил его пополам почти с идеальной точностью. Но Кехребар не намного ближе к полярному поясу, и здесь тоже большую часть года царит убийственная жара. Исключительно мерзкое место, чтобы воевать, но, как и странно, ксаль-риумцы и ивирцы сходились здесь в боях неоднократно на протяжении столетий.
- Иногда я завидую агинаррийцам, - высказал Амадин вслух свои мысли. – Говорят, у них такой жары не бывает никогда. Не лучшая погода для войны, это уж точно.
- Да мы и не воюем, - проворчал Кайрен и выругался. – Пармикул! Мы сидим на Кехребаре, пьем аржус и слушаем этот вой. И гадаем, сколько еще это продлится!
- В Палатиане считают, что спешить теперь некуда, - высказал свое мнение Амадин.
- Палатиан! - напарник снова скривился. – Там много что уже думали. Вот и додумались… до «Черного дня», - произнося последнюю фразу, он все же понизил голос, так что расслышал сказанное только Амадин.
Феран Кайрен не был одинок в своем мнении о верховном командовании, раздающем приказы из столицы. После мрачных событий ночи с первого на второе Лета, авторитет Штаба и самого Императора Велизара III среди ксаль-риумских моряков был не на высоте. Ивирцев ненавидели и презирали за вероломное нападение, но и в адрес своих Магистров звучали упреки. Кто-то, как Феран, высказывался только в кругу друзей, но находились и те, кто не пытались скрывать свое мнение. Среди команд ксаль-риумских кораблей, как и всюду, были приверженцы юстиниатов – Партии Справедливости, возглавляемой небезызвестным Альгором Бернсом – и после взрывов в порту Сафири их голоса зазвучали громче. Некоторых их них, попавшихся на агитации среди моряков, уже выслали прочь с Кехребара. Других направили на штрафные работы, а наиболее рьяных арестовали. Несмотря на это, агигаторы, рискуя оказаться в карцере и под судом, продолжали говорить с матросами. Вопреки запретам командования и угрозам наказаний, сторонники Партии Справедливости распространяли среди команд свежие выпуски «Путеводной звезды» и листовки с политическими карикатурами. Амадин был наслышан, что на некоторых кораблях, втайне от офицеров, по ночам происходили собрания юстиниатов и их приверженцев. Даже недавняя победа не заставила сторонников Партии Справедливости притихнуть.
В Западной эскадре их слушали немногие, моряки любили и уважали своего префекта, который был также и принцем династии. На «Тамарии» несколько дней назад сами матросы выдали офицерам одного из своих, позволившего себе слишком дерзкие высказывания по поводу императорской семьи и префекта Дэвиана Каррела, а еще пару человек с других кораблей основательно отделали. Среди пилотов авианосца юстиниаты-агитаторы также не нашли поддержки. Но на кораблях Восточного Флота они действовали успешнее. Амадин Ролан не был удивлен: люди, видевшие, как лучшие корабли погибли за одну ночь, и потерявшие тысячи своих товарищей, не могли не задаваться кое-какими вопросами относительно имперской власти, допустившей подобное.
Затянувшееся стояние в порту повлияло на команды не лучшим образом. Давно пора действовать, но приказа из Палатиана не поступало. Префект Каррел даже вылетел в столицу некоторое время назад, но никто не знал, чего ему удалось добиться. К общей досаде, флот так и не покинул Кехребар, превращенный во временную базу. Легкие корабли – крейсеры, лидеры и эсминцы – по-прежнему блокировали ивирские острова. Все линии морских коммуникаций были полностью парализованы ксаль-риумцами, а ивирские войска – рассеяны. Говорили, что четверть миллиона солдат осталось заперто на острове Янгин, намеченном в качестве очередной цели наступления, а на Кадихе, возле ивирской столицы, дожидалась врага еще более многочисленная армия. На Кехребаре ксаль-риумцы сосредоточили двенадцать легионов – сто восемьдесят тысяч человек. Еще столько же солдат осталось в военных лагерях на юго-западном побережье континента. Численное преимущество на стороне ивирцев, но ксаль-риумцы лучше вооружены, а главное – властвуют над морем. Куда бы они ни ударили, султан Ажади не сможет перебросить подкрепления от метрополии. Гарнизон любого острова предоставлен сам себе. Ивирцы уже знают о гибели своего флота, а такие вести не способствуют укреплению боевого духа солдат. Возможно, поэтому ксаль-риумский Штаб не спешит с наступлением. Магистры в Палатиане ждут, что еще немного – и сами ивирцы поднимутся против собственного султана? Правдоподобно…
Пока что сводная флотилия префекта Каррела была занята тем, что зализывала раны, полученные в битве. Все крупные корабли пострадали, хоть повреждения и не были фатальными. В «Красотку Тар» попала всего одна бомба, но и ее хватило, чтобы наделать дел. Начиненный интеритом стальной цилиндр с безукоризненной точностью угодил в носовую платформу, на которой было установлено сдвоенное универсальное орудие, пробил ее и взорвался ниже. Сила взрыва была такова, что платформу вместе с пушкой сорвало с места и разнесло в клочья, а потом сдетонировали боеприпасы в перегрузочном отделении. При этом разворотило переднюю стену ангара, и раскаленные осколки проникли внутрь. К счастью, все трубы топливопроводов заблаговременно заполнили углекислым газом, а хорошо обученные аварийные группы отреагировали без промедления. Пожара удалось избежать, и «Красотка» не повторила судьбу «Корнелии» из Восточного Флота. При взрыве погибло девятнадцать человек, пострадала летная палуба. Еще несколько бомб разорвалось вплотную к кораблю, покорежив борта и вызвав течи, но авианосец остался в строю. Теперь «Тамарию» наспех латали в кехребарском порту – восстанавливали разрушенные механизмы, заделывали пробоины в бортах и палубе, оставленные осколками. То, что осталось от развороченной носовой платформы, восстановлению не подлежало, и ее просто срезали автогенами. Пока «Красотка» не пройдет полноценный ремонт в базе на Кадаре, придется ей воевать с десятью 120-миллиметровыми пушками вместо двенадцати.
Понесла потери и авиагруппа. Сбито семь истребителей и четыре бомбардировщика. Пилотов с четырех машин удалось спасти, но остальные погибли. Это было болезненно – видеть в кубрике пустые койки, еще недавно занятые парнями, с которыми Амадин Ролан едва успел познакомиться. Еще двое пилотов получили ранения и были отправлены в тыл, в госпиталь. Шесть самолетов оказались повреждены так сильно, что их не стали ремонтировать. На замену уничтоженным машинам и погибшим пилотам пришли новые – в основном, те, кто уцелел из авиагруппы «Корнелии». Теперь на «Тамарии» было шестьдесят два боеготовых самолета и экипажа вместо штатных шестидесяти восьми. Небольшие потери, учитывая масштабы сражения.
Наконец-то подняли один из полузатонувших линкоров – «Императора Микарена». Загерметизировав затопленные отсеки и выкачав из них воду, корабль вывели из порта на буксире и повели в кадарскую базу, где уже был подготовлен сухой док. Два других корабля также должны поднять в ближайшее время. Потом их ждет первичный ремонт в Кадаре, а затем – уже полноценный ремонт в доках Ксаль-Риума. Восточный Флот будет восстановлен, кроме «Императора Велизара Первого», который уже начали резать на металл прямо на месте гибели. Специальные команды занялись мрачной работой – извлекали из полуразрушенного корпуса тела погибших моряков. То немногое, что осталось от тел. Их не хоронили на Кехребаре – погибших возвращали в Ксаль-Риум, где они будут погребены на военном кладбише. Там скоро станет намного больше могил, чем прежде, подумал Амадин Ролан. Из тысячи семисот человек команды спаслось меньше пятидесяти. Кехребар обошелся Империи очень дорого, и последующая победа в морском бою лишь отчасти загладила болезненные воспоминания. Война оказалась совсем не такой, какой представляли ее ксаль-риумцы.
- О чем задумался, Амадин? – от Кайрена не ускользнуло мрачное выражение на лице напарника.
Тот вздохнул.
- Так… Ни о чем таком, о чем не думают другие.
Гайонец ничего не сказал. Он понял.
- Ты прав, Феран, - произнес Амадин. – Лучше бы поскорее снова выйти в море. С этой войной уже пора заканчивать.

Лакрейн. Дворцовая площадь.

Двое гвардейцев в красно-желтом – традиционных цветах Ивирского Султаната – проводили Арио Микаву на огромный мраморный балкон. С балкона открывался вид на мощеную камнем площадь перед султанским дворцом. Здесь уже присутствовал сам Блистательный Ажади в окружении многочисленной свиты. Шесть гвардейцев, вооруженных саблями и револьверами, несли стражу. Приблизившись к султану, Арио Микава низко поклонился:
- Блистательный, я прибыл по вашему зову.
- Очень хорошо, - Ажади Солнцеподобный смерил агинаррийца невыразительным взглядом и улыбнулся уголками губ. – Я хочу, чтобы ты стал свидетелем того, что сейчас произойдет.
Микава воздержался от ненужных вопросов. Капитан сомневался, что его ждет приятное зрелище, но, состроив бесстрастную мину, занял место в стороне от султана. Он – всего лишь наемник, и не смеет стоять подле владыки Ивира. На улице уже собралась немалая толпа горожан, окружившая площадь по периметру. Двойная цепь солдат удерживала толпу в отведенных границах. В руках у солдат были винтовки, штыки – примкнуты. Можно было слышать низкий гул, которых издавали сотни людей. Такой же рокот издают волны, бьющие в скалистый берег. Негромкий, но опасный. Угрожающий.
Очень быстро подозрения Микавы подтвердились. Послышался рев труб и басовитый лязг больших гонгов. Толпа на площади заволновалась, а к центру от дворца провели нескольких человек. Было довольно далеко, но Арио Микава сразу узнал иль-Кедама. С ним были другие схваченные заговорщики: Кифар иль-Мадаат, казначей. Генерал иль-Дамаэзи. И еще трое – Арио Микава узнал их всех, они были из числа свиты султана, из наиболее доверенных людей. Фадах Комени, невзрачный с виду старик, был старшим над личной прислугой Ажади Восьмого. Неудивительно, что весть об измене привела султана в такое бешенство. Паши ай-Салука среди узников не было, родичей султана не казнят публично. Скорее всего, его тихо удавят или отравят, а затем похоронят в фамильном склепе, и о его смерти не будет сказано ни слова в народе.
Все пятеро обреченных были только в коротких холщовых штанах. Гвардейцы вывели их точно в центр квадратной площади, затем заковали руки и ноги в массивные железные колодки. Бесцеремонно пуская в ход кулаки, воины заставили заговорщиков стать на колени. Неожиданно иль-Кедам обернулся и посмотрел в сторону балкона. Почему-то Микаве показалось, что ивирец смотрит прямо на него, но северянин не опустил взгляд. Он не ощущал ни сожаления, ни тем более раскаяния. Иль-Кедам понимал, в какую игру ввязывается. Он был опасен, поэтому следовало его убрать, а то, что амбициозный бей спутался с заговорщиками, только облегчило работу агинаррийцу.
- Они все признались, - процедил Ажади, обжигая узников ненавидящим взором. – Заговор возглавил паша ай-Салук, а иль-Кедам и его прихвостни собирались посадить того на трон, чтобы править от его имени. Они заключили бы мир с Ксаль-Риумом, откупившись от Империи всеми нашими островами вплоть до самого Янгина, позволили бы имперцам обустроить на наших землях военные базы, и правили бы Ивиром, опираясь на ксаль-риумскую армию и флот. Изменники полностью признали свою вину.
Это Микаву не удивило, султанские допросчики были по-настоящему хороши. Не хуже «профессионалов» из Седьмого Отдела, а у тех, как говорится, и мертвец бы запел в голос.
- Теперь их ждет заслуженное наказание, - заключил Ажади Восьмой. – Пусть все знают, что будет с мятежниками.
Пока иль-Кедам и прочие стояли на коленях посреди площади, гвардейцы короткими цепями соединили железные колодки, сковывавшие их ноги, с небольшими столбами, торчащими из земли. Затем откуда-то сбоку появились лошади. Пять упряжек по паре лошадей. Арио Микава стиснул зубы. Наконец-то он понял, что сейчас будет. Султан, очевидно, заметил, как северянин слегка побледнел, потому что улыбнулся и утвердительно кивнул:
- Такой смертью карали предателей в эпоху моих непобедимых предков. Я считаю, что это хороший обычай. Мы должны его возродить. В такое тяжелое время мы не можем позволить себе быть мягкосердечными, и всякий, кто усомнится во власти султана, должен понимать, какое наказание его ждет.
Обреченные люди на площади пытались сопротивляться, кто-то вырывался, другие кричали. Слова было разобрать невозможно. Только генерал иль-Дамаэзи подчинился, пытаясь сохранять достоинство. Но и сопротивление прочих, разумеется, было бессмысленно. Гвардейцы – сильные, рослые мужчины – легко повалили их ничком, прижали к камням, и вскоре цепи протянулись от упряжек лошадей к колодкам на руках пленников. Дородный глашатай выступил вперед, развернул свиток и начал хорошо поставленным голосом читать. Микава пропустил слова мимо ушей. Предатели, нарушившие волю Всевластного и осмелившиеся замыслить зло самому Блистательному владыке… и так далее. Агинарриец не впервые видел, как умирают люди, но сейчас, как никогда, ему хотелось быть где-то в другом месте. Или хотя бы зажмуриться.
Церемония продолжалась какое-то время. Сначала оглашение приговора, потом длинная речь о лишении всех титулов, земель, имущества, званий и наград. Головы осужденных облили нечистотами – символ того, что они превратились в отверженных и умрут не людьми, но скотами. Затем был выход служителей Всевластного в мрачных черных одеяниях, символизирующих тьму и смерть. Сам первосвященник произнес смертное проклятие, лишающее человека возможности подняться в небесные чертоги Всевластного и обрекающее на вечное заточение в подземельях черного дворца владыки котуров. Толпа шумела, и трудно было понять – напуганы люди или возбуждены предстоящим зрелищем.
Наконец, с ритуалом было покончено. Ажади лично поднял руку, и солдаты взяли лошадей под уздцы. Султан выдержал еще несколько секунд, наслаждаясь, затем резко опустил сжатый кулак.
Арио Микава все-таки не выдержал и в последний момент закрыл глаза, жалея, что не может не слышать…

Виктэр. 47 Лета.

Спиро Арген открыл дверь, впустив гостя. Снова это был Левьен. Геаларец коротко кивнул в знак приветствия и прошел в комнату.
- Новости? – спросил ксаль-риумец, последовав за ним.
- Да, - подтвердил Левьен. – Нам удалось узнать, где держат вашего Барона. Вернее, где он скоро будет.
- И?
- Все, как мы и подозревали. Это работа Оркестра. Так называется группа геаларских беженцев, в основном – потомков старой знати и их слуг, покинувших Республику вскоре после Революции. Агинаррийцы приютили беглецов, а потом принялись за их детей. По непонятной причине, те не питали большой любви к Республике, - Левьен ядовито усмехнулся. – В общем, тех, кто согласился работать на Седьмой Отдел, обучили и заслали обратно в Геалар. Я не берусь сказать, сколько их на самом деле, но в Виктэре наиболее активно действует группа некоего гражданина Камбро, он же – Дирижер. К похищению вашего драгоценного каннивенца приложил руку именно он.
- И куда увезли Барона? – спросил Арген.
- Я ведь сказал: этого я не знаю. Но моему человеку удалось выяснить, что каннивенца скоро вывезут из Республики в Агинарру.
Спиро Арген выругался.
- Его надо перехватить! Как его повезут?
- Морем, разумеется. Корабль называется «Ферозо». Он будет в виктэрском порту послезавтра. Капитан – его имя Дежонэй - сотрудничает с Оркестром.
- Сколько людей в команде?
- Не могу сказать наверняка. «Ферозо» - небольшой корабль.
- Ваш агент может дать нам знать, когда именно Барона доставят на корабль?
- Нет. Он и так слишком рискует. Все, что могу вам сказать – Дирижер спешит. Вряд ли вам придется ждать долго.
- Хорошо… - произнес ксаль-риумец. – Спасибо, Левьен.
- Просто позаботьтесь, чтобы ваши дела не затронули меня, Шанно. Я и так впутался в них больше, чем хотел. Вы заберете своего «Барона» и исчезнете, а мне предстоит разбираться со всеми последствиями.
- Я все понимаю, Левьен, - холодно сказал Спиро Арген. – Но иногда приходится рисковать.
- Как знаете, а я предпочитаю обходиться без риска. Чем меньше шума, тем лучше результат.
- Не стану с вами спорить, но боюсь, что на этот раз придется пошуметь. Вы обещали мне найти людей.
Геаларец криво улыбнулся.
- Я ждал, что вы об этом напомните. Пойдемте со мной, я вас познакомлю. Да, только не забудьте прихватить с собой наличные. Эти, кхм… свободные работники не слишком-то доверяют векселям и банковским обязательствам.
Они вместе покинули гостиницу. У выхода ждала небольшая, неброского вида машина. Левьен уселся за руль, Спиро Арген занял место сбоку. Двигатель заурчал, и автомобиль направился вперед по улице.
- Куда мы едем? – осведомился ксаль-риумец.
- Не беспокойтесь, это не очень далеко, - хмыкнул Левьен. – Всего несколько кварталов. Ресторан «Ривэ». Респектабельное заведение. И люди, с которыми мы встречаемся, тоже вполне респектабельные, - усмешка геаларца стала шире. – Настоящие профессионалы. Когда берутся за дело, непременно доводят все до конца. Если у вас достаточно денег, чтобы их заинтересовать, разумеется.
Довольно скоро Левьен остановил машину перед стеклянными дверями поименованного заведения. Над входом сияла надпись – «Ривэ». Был уже поздний вечер, успело стемнеть, и цветные лампы отбрасывали на вывеску яркие переливчатые отблески. Изнутри доносилась музыка.
- Пойдемте, - позвал Левьен. – Я представлю вас, но дальше договаривайтесь сами. Как я уже сказал, я не собираюсь лезть в ваши дела больше, чем необходимо.
- Вы сделали достаточно, Левьен, - ответил Спиро, выбираясь из машины.
Внутри заведения царил полумрак. Пахло табаком. Посетители – в большинстве, мужчины – собрались у стойки бара или сидели за квадратными столиками. Официантки в откровенных платьях разносили вино и закуски. Левьен направился к столику в углу, где сидел человек в щегольской темно-синей шелковой рубашке, и приветственно протянул тому руку:
- Деруа, вот человек, о котором я говорил тебе. Гражданин Шанно – Деруа Медек. Он поможет решить ваши проблемы.
- Благодарю, - кивнул Арген. – Гражданин Медек.
- Можно просто «Деруа», - любезно улыбнулся тот.
Ксаль-риумец присмотрелся к нему внимательнее. Если бы он ожидал увидеть плечистого громилу с переломанным носом и шрамами на физиономии, какими обычно предстают наемники в кинофильмах, его ожидало бы разочарование. Как и предпупреждал Левьен, Медек выглядел вполне «респектабельно». Не очень высокого роста – на полголовы ниже самого Аргена – он был среднего сложения и вовсе не выглядел опасным. Ни в лице, ни в фигуре наемника не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Подходящая внешность для соглядатая или убийцы. Геаларец был аккуратно одет и чисто выбрит, гладкие черные волосы зализаны назад. Он скорее напоминал курортного ловеласа, охотника за скучающими столичными дамочками, чем профессионального наемника.
- Итак, я оставляю вас, - Левьен отступил. – Если что, вы знаете, как найти меня, Шанно. Удачи.
Спиро Арген проводил его взглядом, затем повернулся к Медеку. Тот указал на свободный стул.
- Присаживайтесь, гражданин Шанно. Здесь мы можем поговорить спокойно. Местные завсегдатаи мало слушают, и еще меньше болтают. За что я и люблю «Ривэ», - наемник усмехнулся.
- Это полезное качество, - согласился Арген. – Итак, перейдем к делу. Мне нужны надежные люди.
- Они есть у меня. Когда?
- Послезавтра.
- Где?
- Главный порт Виктэра. Один из кораблей.
- Корабль охраняется?
- Команда невелика, - повторил Спиро то, что сообщил ему Левьен. – Мы должны будем вывести с корабля одного человека. Непременно живым.
- Это несколько усложняет задачу, - Медек прикусил губу.
- Но не делает ее невыполнимой, не так ли?
- Нет, но повышает стоимость.
- Так сколько вы хотите за работу?
- Я приведу с собой шесть человек. Все прекрасно знают свое дело. Весь, кхм, инструмент – также наш. Тысяча ауренов[1] мне, и по пятьсот – каждому из них. Итого, соответственно, четыре тысячи. Одна тысяча – задаток.
- У вас большие аппетиты, Медек, - заметил Спиро.
- И я не люблю торговаться, - сообщил тот. – Итак, мы договорились?
К сожалению, у Аргена не было выбора. Ксаль-риумец достал конверт и отсчитал десять банкнот, украшенных гербом Республики в виде раскрытой ладони и портретом Фенимора Донжа, председателя Первого Конвента.
- Договорились, Медек. Как мне найти вас?
В обмен на деньги он получил квадратный обрезок картона, где фиолетовыми чернилами был аккуратно выведен телефонный номер.
- Просто позвоните заранее, Шанно, и назначьте место встречи. Об остальном позабочусь я сам. Еще что-то?
- Ничего больше. Я дам знать, когда вы понадобитесь.
- Прекрасно, - наемник довольно улыбнулся. – В таком случае, могу предложить вам попробовать здешнее жаркое. Оно очень недурное, особенно с охлажденной кервизой.
- Благодарю, Медек, но я вынужден откланяться. Много дел.
- Как знаете, - геаларец взмахнул рукой, подзывая официантку. – Ну, а я, пожалуй, немного задержусь…

[1] Аурен – изначально золотая монета очень большого достоинства в Геаларе. К XX веку заменена на ассигнации.