- Ох… - Иджиме ощущала легкое смущение, как часто бывало в таких случаях. Она рада была вернуться домой и увидеться с семьей, но все же, эти эмоциональные встречи заставляли ее чувствовать себя… отчасти неловко. Иджиме всегда предпочитала держать собственные чувства внутри, так ей казалось проще. Но дома, конечно, это было трудно.
«Ну, ладно, - подумала она, пока матушка обнималась с Кейдзи. – Все равно, хорошо оказаться дома, - Иджиме перевела взгляд на отчима и мысленно же добавила. – Почти».
- Иджиме. Кейдзи, - Нагоро Тоса, как обычно, был вежлив и сдержан. – Я рад, что ваши дела обстоят столь удачно. Я слышал, что начальство вами очень довольно, - он скосил взгляд на парадный темно-синий мундир Иджиме, где поблескивал начищенной бронзой небольшой кругляш с изображением пикирующей с небес хищной птицы. Первая боевая награда – именно боевая, иначе как в воздушных боях, «фалькиду» не заслужишь.
- Благодарю, - тон девушки был не менее вежлив и официален, словно они были на светском приеме. – Действительно, у нас все благополучно.
- И… как надолго вы вернулись домой? – поинтересовалась мать, скрывая волнение.
- Мы не знаем, - честно ответил Кейдзи. – Я думаю, обратно на Тэй Анг нас уже не отправят. Там все почти закончилось. Скорее, теперь мы снова вернемся в учебное спецподразделение на остров Айто.
Да, вероятно, так и будет, подумала Иджиме. Воздушные бои на Тэй Дженге уже завершились, Фронт Свободы сломлен, как и противники Агинарры на Тэй Карне, а Лиор и Файяд, похоже, вовсе не рискнут сопротивляться. Молодняку из «специального учебного дивизиона» больше нечего делать на Тэй Анге, и теперь они вернутся обратно на соединение «Дзинкай». Не все. Из сотни человек с Айто, направленных на Дженг, погибли четверо, и один был тяжело ранен. Небольшие потери, но вряд ли родным погибших от того будет легче.
«Определенно, я не буду скучать по Дженгу», - сказала сама себе Иджиме, но понимала, что отчасти лукавит. Остров не нравился ей, но сражаться – и побеждать! – пришлось девушке по вкусу. Возвращаться на «Аранами», к тренировкам и учениям, теперь казалось ей шагом назад. Хотя, возможно, это и к лучшему. Иджиме ловила себя на том, что трудно разобраться в том, чего же ей самой в действительности хочется. Уж точно не большой войны с южанами, о возможности которой слишком много говорили в последнее время. Такая возможность скорее пугала. Нет, рассуждая здраво, если удастся удержать за собой Анг и обойтись без драки, это будет лучшее, на что может рассчитывать Сегунат, да вот удастся ли? К чему все идет? Ладно, не стоит сейчас об этом задумываться.
- Эй! – Иджиме переключила внимание на младшего брата. Хару таращился на нее с некоторой робостью. – А ты растешь, я смотрю.
Он на самом деле стал выше с тех пор, как они виделись в последний раз. А ведь прошло не так много времени. Кейдзи подхватил на руки младшую сестренку, Азуми. Иджиме почувствовала, что внутри становится как-то… теплее. Она действительно скучала по дому, по младшим брату и сестре. Как бы она ни относилась к отчиму, она любила Азуми и Хару и рада была снова увидеть их, хотя бы ненадолго. Азуми было восемь, Хару – двенадцать. Ой, нет, уже тринадцать.
- Прости, что мы не были на твоем дне рождения, - повинилась Иджиме. – Но у нас с Кейдзи есть для тебя подарок. Вот! – она вручила ему сверток ткани.
- Что там? – спросил Хару.
- А ты посмотри, - Иджиме негромко рассмеялась, глядя, как мальчишка торопливо разворачивает сверток.
- Ого! – его глаза заблестели от восхищения. Внутри обнаружился старинный пистолет, с рукоятью, отделанной дорогим темным деревом, стершимся от времени серебряным узором на стволе и массивным колесцовым замком. В руках Хару громоздкое оружие могло показаться почти ружьем.
- Он настоящий?
- Самый настоящий, - подтвердил Кейдзи. – Это дженгский пистоль, он называется «кианги», и ему больше двухсот лет. Такие делали тамошние мастера-оружейники для самого князя Унагира Занче. Мы раздобыли его прямо во дворце Тайжи Унагир, - без тени смущения соврал старший сын Юкири Сетано. – Боевой трофей.
- Точно, так и есть, - тут же подтвердила Иджиме. Конечно, вовсе не во дворце они с Кейдзи прикупили эту штуку, и девушка ни на миг не поверила жуликоватому антиквару в том, что пистолету два с половиной столетия. Несомненная подделка, но вполне качественная и стоившая своих денег. И младший братишка, судя по восторженному блеску в глазах, вовсе не задавался такими вопросами.
- Нравится? – спросила она.
- Угу! Спасибо! – заявил Хару, и тут же спросил. – А он стреляет?
- Нет, боюсь, что нет, - ответила Иджиме, заметив недовольство на лице матери. Та всегда недолюбливала оружие - любое оружие, даже игрушечное. Так же, как сама Иджиме с детства невзлюбила кукол и яркие «девчачьи» платья. – Он для этого слишком старый.
- Жаль, - на лице Хару читалось явное намерение во что бы то ни стало проверить. Сама Иджиме или Кейдзи на его месте непременно так и поступили бы, а потому необходимые меры были приняты заблаговременно. Запальное отверстие они тщательно забили куском железа, а в ствол залили расплавленный свинец.
- Да, но зато он красивый и очень древний, - заметил Кейдзи. – Это же история, братишка. Подлинная история у тебя в руках.
«Все-таки из Кейдзи мог выйти неплохой дипломат, дядюшка Морита недаром соблазнял его местом в дипкорпусе, - отметила про себя Иджиме. – Врать, не краснея, он умеет бесподобно».
- Эмм… - Хару снова замялся. – А вы… много сражались?
- Довелось. Немного, - призналась Иджиме, снова скосив взгляд в сторону матушки, которой вряд ли эта тема могла быть приятна.
- А много самолетов сбили? – разумеется, тут же вопросил Хару с горящими глазами.
- Да так… - обтекаемо отозвалась Иджиме.
- Я знаю, что много! – заявил братишка. – Не меньше пяти! Твоя медаль. «Бронзовая фалькида». Ее дают за пять сбитых[1].
- Точно. Ты, я вижу, учишься, - хмыкнула Иджиме.
Да, на ее боевом счету уже было заветных пять побед – ровно столько, сколько требуется летчику, чтобы получить право именоваться асом. Хотя в военно-воздушных силах Сегуната формально число личных побед не играло большой роли, все же, разумеется, счет велся, и лучших пилотов награждали. Пять побед в воздушных боях давали пилоту право украсить свой самолет личной эмблемой, а также, как подметил Хару, бронзовую «Фалькиду», и еще повышение жалования со ста до ста двадцати оканэ в дециму. Последнее, безусловно, имело для дочери Юкири Сетано наибольшее значение. Ну и, помимо прочего, за боевые успехи пилоты с Айто получили право на увольнительную домой. Ненадолго, конечно. Иджиме не была уверена, вернут ли их обратно на Дженг, или они отправятся на Айто, но ясно, что больше одной децимы, может быть, полутора, провести дома им не удастся.
- Ну, ладно, - вмешалась матушка. По ее голосу Иджиме сразу поняла: она недовольна и подарком, и тем, что Хару остался в таком восторге он появления старших брата и сестры в военной форме, да еще и с наградами. Она не смогла удержать от летной школы на Малгари старших детей, и очень не хотела, чтобы их путь повторили младшие. Иджиме могла это понять, но… Вообще-то, она и сама не знала, что «но». Все это было ужасно непросто.
- Вы, наверное, устали с дороги, - заметила Юкири Сетано. – Я распорядилась насчет обеда, а пока вы сможете передохнуть и… - она снова окинула их обоих взглядом, - сменить одежду. Военная форма не очень годится для дома, правда? Мы давно не виделись, и я уверена, у нас найдется, о чем поговорить, и помимо войны.
- Да, - Иджиме сдержала вздох. – Конечно, найдется.
Что-то заставляло ее думать, что это будет непростой разговор. Как всегда. Все демоны Вечной Бездны, летать в небе над Дженгом и воевать со свободниками казалось намного легче.

Тэй Дженг.

Выбравшись из руин, Фионелла чувствовала себя усталой настолько, что не было сил даже обсуждать увиденное. Дейсел тоже молчал, да и о чем было говорить? Они не понимали, с чем столкнулись, это было нечто… невообразимое. Открытие века! Сенсация, о которой «Южная Звезда» не могла и мечтать. Жаль – чтобы заняться изучением крипты, пришлось бы сначала выгнать с острова агинаррийцев. Но в Ксаль-Риуме должны узнать об их находке, хотя Фионелла вовсе не была уверена, поверит ли им хоть кто-то. Вся эта история с древним храмам прозвучала бы больше похоже на главу из приключенческого романа, и у них с Дейселом нет никаких доказательств.
Снаружи успело стемнеть, и обе луны повисли в безоблачном небе. В их серебристо-белом свете древние руины смотрелись вдвойне мрачно и таинственно – поневоле уверуешь, что здесь на самом деле обитают призраки их строителей. В тенях угадывалось какое-то движение, время от времени тишину нарушали негромкие звуки – стрекот и шелест. Разумом Фионелла осознавала, что это всего лишь ночные птицы и насекомые, но было все же жутковато. Лунный свет, тени и шорохи в ночи взывали к древним, первобытным страхам, и Фио со стыдом поймала себя на том, что время от времени непроизвольно вздрагивает, чувствуя спиной чей-то недобрый, холодный взгляд. Это ощущение не проходило с тех пор, как она увидела загадочные подземелья. Анадриэлька повторяла себе, что все это глупости, но справиться с собственными инстинктами была не в силах.
Постели на ночь пришлось устроить прямо на камнях, надергав травы, но это было еще не самое худшее, к чему Фио успела привыкнуть за минувшие дни. Она поймала себя на том, что начинает всерьез скучать по цивилизации. Но усталость очередной раз взяла свое, и она, забыв даже про страхи и призраков, вскоре провалилась в глубокий сон без сновидений, а когда проснулась, уже рассвело. Солнце поднималось над пологими холмами на востоке. В набирающем силу утреннем свете мистическое ощущение рассеялось, пирамида вновь выглядела всего лишь древним, наполовину развалившимся сооружением из грубо отесанного камня.
Фионелла и ее «телохранитель», собрав вещи, без задежек отправились дальше. Дейсел хотел уйти подальше от храма, и как можно быстрее выйти к людям, и Фио была с ним согласна. Но богиня удачи Фелиния, благоволившая к ним довольно долго, внезапно решила напомнить, что не зря по всему Дагериону говорят о ее переменчивом нраве. Они успели пройти не больше километра, когда, поднявшись на очередной холм, мужчина внезапно замер.
- Постой! – он поймал Фио за руку и потянул вниз, заставив пригнуться и спрятаться в траве. – Смотри! Там кто-то есть.
- Где? – Фионелла всматривалась вперед, но не сразу заметила движение. – Вижу. Автомобили?
- Угу. Пригнись, лучше, если они нас не увидят, - Дейсел полез за биноклем. – Это агинаррийские машины. Вездеходы. Что они делают в таком месте? Тут нет больших дорог. Это очень странно.
- Может быть, это свободники? – предположила Фионелла. – Они тоже пользуются трофейной техникой.
- Может быть. Хотя это неважно. Сейчас нам следует держиться подальше и от тех, и от других.
Они осторожно двинулись дальше. Автомобили приближались. Это были четыре полугусеничных военных грузовика, прикрытых броней и вооруженных. Можно было видеть даже людей, сидевших в машинах.
- Агинаррийцы, судя по форме, - констатировал Дейсел. – По крайней мере, не свободники.
- От того не легче, - проворчала Фионелла, не питавшая симпатий ни к тем, ни к другим. – Действительно, что они делают здесь?
- Разведчики, возможно, - предположил гайонец, и вдруг выругался. – А, Даэмогос! Они поворачивают сюда.
Действительно, два из четырех вездеходов внезапно повернулись и довольно быстро направились в их сторону.
- Заметили нас? – Фио вздрогнула и пригнулась еще ниже.
- Возможно.
- Тогда бежим?
- Нет… - нехотя ответил Дейсел. – От них нам все равно не уйти. Они на машинах, да к тому же вооружены. Попытаемся сбежать, и нас просто пристрелят. Вот что, - он достал из кармана зажигалку, потом карту, взятую у гайонского пилота. – Лучше, если они не найдут у нас таких вещей. И ни слова ни о чем из того, что мы видели. Мы просто пара газетчиков из «Южной Звезды», были в плену у свободников и сбежали, когда тем стало не до нас. Ничего не знаем, ничего не понимаем, и ни о чем не думаем, кроме как о том, чтобы поскорее вернуться на континент.
- Разумеется, - Фио наблюдала, как две машины остановились неподалеку от них. Теперь уже не было сомнений – их видели.
Наружу выскочило несколько человек в серой агинаррийской форме, все они были вооружены одинаковыми пистолетами-пулеметами, такими же, как тот, что Дейсел украл в лагере свободников. Солдаты быстро рассредоточились цепью, ловко скрываясь среди кустов и травы. Агинаррийцы были профессионалами – Фионелла почти сразу потеряла из виду большинство из них. Но несколько человек остались у машин, и один вдруг громко выкрикнул короткую, резкую фразу по-ангски.
- Приказывают нам встать и выходить, - перевел Дейсел.
- И что будем делать?
- Подчинимся. Выбора нет, - гайонец отбросил в сторону оружие и медленно выпрямился, держа руки на виду. Фионелла последовала его примеру. Дейсел что-то ответил агинаррийцу.
- Пойдем, - сказал он своей спутнице. – Помни: мы сбежали из лагеря Фронта Свободы и пытались вернуться на территории, контролируемые Военным Правительством. Вот все, что мы должны сказать. Спросят, как удалось бежать - отвечаем, что кто-то напал на свободников, и нам удалось скрыться в суматохе. В такое объяснение должны поверить.
- Мне все это не нравится, - призналась Фио.
- Еще бы. Если бы нам повезло чуть больше, удалось бы добраться до реки Шангори, а здесь… Я задаюсь вопросом: случайно ли тут оказались эти солдаты? Они могут искать то же, что и геаларцы.
- Думаешь?
- Почему бы нет? Если геаларцы знают о руинах, возможно, знают и агинаррийцы. Дождались, пока их армия оттеснит свободников, и сразу бросились на поиски. Теперь нам придется очень постараться, чтобы убедить северян в том, что мы всего лишь безобидные журналисты.
- Я, кстати, такая и есть, - нервно заметила Фионелла.
- Надеюсь, они тебе поверят, - «обнадежил» ее компаньон.



- Что еще случилось? – проворчал Мориоль. – Опять партизаны?
- Возможно, - не оглянувшись на геаларца, коммодор Тагати выскочил из машины. – Все, что я знаю – кого-то поймали. Скорее всего, действительно свободников, больше здесь некому быть.
Он подошел к лейтенанту Синго, который без лишних слов указал вперед. Тагати увидел двух человек, которые приближались под охраной нескольких агинаррийских солдат.
- Кто это? – спросил коммодор.
- Их двое, - пояснил Синго. – Мы заметили, как они скрывались на холме и наблюдали за нами.
- Партизаны?
- Не похоже.
- Тогда, очевидно, просто пара местных.
- До ближайшей деревни километров тридцать-сорок. Это совершенно пустынные края. Я не ожидал увидеть здесь людей, коммодор.
Тем временем пленников подвели поближе, и Тагати удивленно уставился на них. Это не могли быть дженгцы – лица сразу выдавали южан, и коммодор насторожился. Как могли оказаться здесь двое южан? Может быть, это геаларцы?
К еще большему удивлению агинаррийца, одной из двоих была женщина. Молодая, высокая и привлекательная, если не обращать внимания на истощенный вид, бледную кожу и грязь. Похоже, для нее и ее спутника последние дни выдались не из легких. Коммодор негромко хмыкнул. Странная встреча, что и говорить…
- Не стреляйте! – вдруг заговорила женщина. Она обращалась к Тагати, распознав в нем старшего. – Вы говорите по ксаль-риумски?
- Да, - спокойно ответил тот, изучая ее взглядом. Женщина была испугана, хоть и пыталась казаться спокойной. – Кто вы и как оказались здесь?
- Господин офицер, меня зовут Фионелла Тарено, а мой спутник – Эйрин Дейсел. Мы корреспонденты из газеты «Южная Звезда». Не так давно нас похитили партизаны. Сторонники Фронта Свободы, - женщина содрогнулась. – Это было ужасно! Они хотели держать нас в заложниках, и только чудом нам удалось освободиться. Мы несколько дней шли на север, в надежде добраться до земель, откуда уже выгнали свободников. Мы даже не знали толком, где находимся. Хвала Юнидеусу, что мы встретили вас!
Тагати, ничего не говоря, рассматривал женщину и ее компаньона. Мужчина выглядел донельзя заурядно, и на фоне своей спутницы – по-настоящему красивой, несмотря на то, что ей явно не помешало бы принять ванну и несколько дней отдохнуть – становился совсем неприметным. Это показалось Тагати несколько настораживающим, а что до самой женщины… Она говорила горячо, убедительно, в голосе чувствовался одновременно страх и облегчение – словом, ее поведение выглядело вполне правдоподобным. И все же Тагати уловил в ней некую неестественность. Женщина явно что-то скрывала. Возможно, и ничего особенного, просто не хотела демонстрировать, что боится агинаррийцев. Или же – нельзя исключать - она была шпионкой. Женщина-корреспондент – недурная легенда.
- Меня зовут Ису Тагати, я коммодор Объединенного Флота, – представился он. – Госпожа Тарено, скажите, почему же вы прятались, если искали встречи с нами?
- Но, коммодор Тагати, мы ведь не сразу поняли, кого встретили. Это могли оказаться солдаты Фронта Свободы.
- Я слышал о похищении ксаль-риумских журналистов, - негромко сказал Синго по-агинаррийски. – Мужчины и женщины. Их звали именно так. Фионелла Тарено и Эйрин Дейсел. Был приказ: при обнаружении, по возможности вернуть их в Файинг, не причиняя вреда.
- Хм. Лейтенант, и вы верите, что пара журналистов смогла сбежать от похитителей, а затем без чьей-либо помощи, вдвоем, пройти там далеко, скрываясь от погони?
- Я не знаю. Возможно, им просто повезло, - ответил Синго. – Но, возможно, они лгут.
- Вот именно, - сказал Тагати. – Мы не можем быть уверены.
- Тогда что делать с ними?
- Пока ничего, - Тагати улыбнулся и снова перешел на ксаль-риумский. – Я рад, что с вами все в порядке, госпожа Тарено. Мой подчиненный только что подтвердил, что о вашем похищении уже известно. Мы охотно доставим вас в столицу… - появление еще одного солдата прервало его.
- Господин коммодор. Лейтенант Синго, - доложил тот. – Мы осмотрели место, где нашли их. Там пепел. Они что-то сжигали.
- А вот это уже интересно, - прокомментировал Тагати. – Похоже, все же придется поговорить с ними. Не здесь, конечно. Приказано возвратить этих двоих в Файинг? Очень хорошо, доставим их в Файинг, а там сдадим контрразведке. Посмотрим, кто они такие на самом деле и как много знают.
Коммодор снова посмотрел на женщину и ее спутника, чувствуя беспокойство. Не могло ли быть так, что ксаль-риумцы ищут здесь то же, что и он? Исключать такую возможность было нельзя. В свое время имперские агенты смогли украсть у агинаррийцев кое-какую ценную информацию, а значит, они должны знать хоть что-то о Древних и их наследии. Хуже того - вдруг Геалар и Ксаль-Риум сотрудничают? Это пугало больше всего.
- Ладно, - решил он. – Выделите одну машину, пусть доставят этих людей в любой из наших военных лагерей, а оттуда их переправят в Файинг. А мы продолжим наш путь, лейтенант.
Тагати вернулся к Мориолю. Тот с любопытством наблюдал за происходящим.
- Неожиданные проблемы, коммодор?
- Не знаю, что думать, - честно признался агинарриец. – Может быть, и ничего серьезного.
- Кто эти двое? На местных жителей не похожи.
- Говорят, что они журналисты из Ксаль-Риума. Сбежали от свободников.
- Журналисты из Империи… - пробормотал Мориоль. – Проклятье, надо быть полным безумцем, чтобы по доброй воле явиться на эти несчастные острова.
- В самом деле, доктор Мориоль? Ведь мы с вами тоже здесь. Вы считаете себя безумцем?
- Как сказать… - заметил тот. – Какими словами вы сами охарактеризовали бы нашу экспедицию? Если бы кто-то заявил вам, будто бы ищет наследие древнейшей працивилизации, скрытое глубоко под землей посреди Тэй Дженга, что бы вы подумали о таком человеке?
- Назвал бы я его безумцем, имеете в виду? – хладнокровно уточнил Тагати. – Возможно.
- Но вы не думаете, что они не в себе, - хмыкнул геаларец. – Вы думаете, что они шпионы.
- Такое тоже возможно, - ответил Тагати. – Но довольно об этом. Кто они такие на самом деле, выяснять не вам, да и не мне. У нас своя работа, и если вы не ошибаетесь, мы уже очень близко к цели. Продолжим путь, Мориоль. Признаюсь, я даже испытываю некоторое нетерпение. Мне хочется поскорее увидеть, какие тайны скрывает Тэй Дженг.

Лакрейн.

Появление гвардейца отвлекло Арио Микаву от очередного рапорта. В последнее время информации с захваченных ксаль-риумцами островов поступало все меньше, особенно с Кехребара. Ксаль-риумская контрразведка не дремала, и, как выяснилось, их служба радиоперехвата работала успешно. Микаве стало известно о том, что несколько информаторов, регулярно отправлявших сообщения по радио, захвачены. Другие тоже замолчали, вестей от них не было, и капитан догадывался, что и этим не посчастливилось. Можно счесть за удачу, что удалось вывезти Усубо и его отряд в первые дни, пока на острове царила неразбериха. Люди из отряда «Кийофу» уже вернулись на родину. Они славно поработали здесь, и, несомненно, в будущем для них найдется немало новых дел. Кроме того, и это важнее всего – Усубо был главным, что связывало Агинарру с взрывами в Сафири. Без него у ксаль-риумцев никогда не будет доказательств.
- Что угодно? – спросил Микава у воина в красном и желтом. В последнее время стражами во дворце и во всем Лакрейне были только Блистательные, обычных солдат султан распределил по казармам в военных лагерях за чертой города. После заговора иль-Кедама Ажади Солнцеподобный панически боялся изменников. Только гвардия, по его мнению, сохранила верность, хотя, по мнению самого Микавы, султан был настроен слишком оптимистично. Как учила история Ивира, Блистательные предавали реже, чем другие, но порой все-таки предавали.
- Султан Ажади Солнцеподобный желает видеть вас немедленно, - объявил гвардеец.
Микава встал, с досадой отложив доклад. На приглашение султана, само собой, ответить отказом было невозможно, хотя ничего хорошего от встречи агинарриец не ожидал. Гвардеец проводил его в Эв-ур-Саваз, Зал Войны. Здесь, по традиции, заведенной еще до завоевания Гайона, султан собирал своих военачальников на совет. До сих пор Арио Микава бывал в Эв-ур-Саваз нечасто, ведь он был просто наемником-консультантом и не имел права говорить на большом Военном Совете. Здесь Ажади Восьмой собирал своих приближенных, и они занимались тем, что считали «планированием войны». До определенного времени Микаве удавалось добиваться того, чтобы решения, принимаемые в Эв-ур-Саваз, оказывали на ход военных действий минимальное влияние, но после Сафири султан, уверовавший в свою счастливую звезду (и ни на миг не задумавшийся о том, что обязан ей советникам-северянам) сорвался с цепи. Следствием этого стало нападение на Кехребар и недавняя битва в Ивирском Море. Казнь иль-Кедама, который имел влияние на многих людей при дворе Ажади, еще больше все усложнила. Конечно, от иль-Кедама необходимо было избавиться - бей вообразил, что, коль скоро удача отвернулась от ивирцев, пора предложить свои услуги ксаль-риумцам, и выбора у Микавы не оставалось. Но без него капитану-агинаррийцу стало намного сложнее влиять на события. К счастью, работа уже близка к завершению. Субмарина ждет сигнала. Скоро агинаррийские «наемники» вернутся домой.
Зал Войны был просторен и, разумеется, оформлен в официальных цветах Ивира. Желтая плитка на полу, желтая же эмаль на потолке, кроваво-красные витые колонны. На стенах – фрески, изображающие моменты воинской славы Ивира, корабли и армии под знаменами Султаната. Место самого султана было на возвышении, над ним нависал алтарь Всевластного, где над жаровнями клубился ароматический дым. Само кресло, на котором сейчас восседал Ажади Восьмой, было ничем иным, как троном гайонского базилеоса – главный военный трофей знаменитого Арифа Сурового, сокрушителя Второй Империи. Н-да, здесь, в этом зале, можно поверить, что Ивир – все еще величайшая островная держава в мире, и эпоха славы длится до сих пор, и продлится вечно. Можно поверить – до тех пор, пока не выйдешь наружу.
Ажади занял трон базилеоса, а напротив него, в ряд, уселись на расстеленных подушках несколько немолодых мужчин. Султан облачился в ярко-алый мундир, украшенный золотой орденской лентой. На его приближенных тоже была парадная форма со всеми наградами и регалиями. Микава, разумеется, знал каждого из них. Четверо были гвардейцами, трое – армейскими генералами. На последнем был флотский мундир. После гибели Савада иль-Абри дениз-паша Радамай иль-Ош был назначен командующим флотом. Жаль, что командовать ему было уже нечем.
Микава, конечно, садиться не стал, да никто и не подумал ему предложить. Он был и остался всего лишь простолюдином, да к тому же чужаком. Наемником. Иногда ему позволялось присутствовать на Военном Совете, но говорить он не смел, за исключением тех случаев, когда кто-то из ивирцев задавал ему вопрос. Агинарриец отступил в тень колонн. Ажади блеснул глазами – он, конечно, заметил появление «консультанта», но не подал вида.
- Начнем, - произнес султан. – Я хочу знать, какие вести поступают с Кехребара.
- Ксаль-риумцы продолжают накопление сил. В порту собраны корабли, - сказал высокий стройный мужчина в гвардейском мундире. Это был усти-гинель Малек ай-Шаан, сын одного из наиболее влиятельных вельмож. Малек был моложе большинства остальных присутствующих – лет около тридцати. Его черные усы были аккуратно подстрижены, чем он также являл контраст с большинством ивирцев, любивших украшать свои физиономии огромными усами, бородами и бакенбардами самых невероятных форм. Ажади высоко ценил Малека, и считал его одаренным офицером, хоть до сих пор тот не успел прославить себя иными победами, кроме как на дуэлях и над столичными красотками.
- Вне всякого сомнения, - добавил гвардеец постарше, коренастый и широкоплечий, - наступление на Янгин начнется со дня на день.
Этот офицер был дальним родичем Малека, звали его Гессар иль-Фах. Отношение между этими двумя были довольно скверными, вот и сейчас ай-Шаан бросил на иль-Фаха мрачный, вызывающий взгляд.
- На Сафири вернулся префект Дэвиан Каррел, да будет проклято его имя, - процедил молодой гвардеец. – Также там находится командующий имперской западной армией Дариус Лютиэн. Тем самым, действительно, напрашивается очевидный вывод, - слово «очевидный» Малек подчеркнул, пристально глядя на родича. – Они готовы к наступлению на Янгин.
- К сожалению, - добавил армейский генерал по имени Тамаги иль-Дэмра, - мы не имеем возможности оказать помощь нашим воинам на Янгине. После недавнего сражения ксаль-риумцы властвуют над морем.
При последних словах иль-Дэмра бросил колючий взгляд на новоиспеченного командующего военно-морскими силами. Радамай иль-Ош, «адмирал без флота», как его уже успели окрестить во дворце, очередной раз предпочел сделать вид, будто не заметил насмешку. Султан был зол на флотских командиров, и тот факт, что к поражению в Ивирском Море иль-Ош не имел отношения, мало что значил в глазах ивирского владыки.
Все равно иль-Дэмра допустил ошибку, отметил про себя Микава. Генерал был слишком горяч и самоуверен, и позволил себе забыть, что султан очень не любит напоминаний о поражениях. О Сафири и «черном дне Императорского Флота» говорили много и громко, об Ивирском Море и Анлакаре – молчали. И верно, Ажади сверкнул глазами и надменно выпрямился на троне:
- Если ксаль-риумцы осмелятся штурмовать Янгин, они умоются кровью, - процедил он. – Там почти триста тысяч наших лучших солдат, включая полки Блистательной Гвардии, и я не сомневаюсь в генерале ай-Кадахе. Он заставит врага дорого заплатить за каждый шаг, сделанный по нашей земле. Но сейчас я думаю о том, насколько безопасно в самой метрополии. Ксаль-риумские корабли могут беспрепятственно приблизиться к нашим берегам. Они уже это делают. Топят наши суда прямо в портах, обстреливают прибрежные города. Не может ли быть так, что они набросятся прямо на Лакрейн?
- Это очень сомнительно, Блистательный, - ответил иль-Дэмра. – Ксаль-риумцы известны своей методичностью. Безусловно, они планируют сначала захватить Янгин, затем обустроить там промежуточную базу, и только потом предпринять решительное наступление на Кадих. Это самый очевидный путь, а ксаль-риумцы предпочитают очевидные решения. У них не хватает фантазии на нечто сложное.
«За исключением префекта Каррела, пожалуй, - мысленно отметил Микава. – Тому нравится ломать устоявшиеся традиции, и до сих пор это приносило ему успех. Вероятно, в словах Ажади есть рациональное зерно, - агинарриец сам был удивлен, признавая это. – Кто знает… может быть, Каррел снова будет действовать так, как от него не ждут».
Конечно, если его голос является решающим. Микава не знал, какой авторитет удалось завоевать принцу после недавних успехов. Возможно, к его советам прислушаются, но может быть и наоборот: столичные Магистры и сам Император из чистой зависти поступят наперекор ему. Победа кажется несомненной, и неудобный принц, сын покойного старшего брата Велизара III, им теперь не нужен. Хотелось бы Микаве получать больше сведений из Ксаль-Риума, но в последнее время, увы, поток информации почти полностью иссяк. Что само по себе доказывало: имперцы готовятся к чему-то крупному.
- Я поддерживаю генерала иль-Дэмру, - сказал еще один армеец, усти-гинель ай-Тамгаат. Худой, седой как лунь семидесятидвухлетний старик поправил очки на крючковатом носу. – Конечно, они не могут поступить иначе. Им и незачем.
- Косвенные подтверждения тому приходят и с Инчи, - добавил Малек ай-Шаан. – Там также собираются войска. В основном, фиаррийцы. По сведениям наших агентов, они будут направлены в качестве подкрепления кехребарской армии, штурмующей Янгин.
«На Инчи тоже?» - Арио Микава посмотрел на ай-Шаана и слегка нахмурился. Он не располагал такими сведениями и был слегка уязвлен тем, что ивирцы знают больше, чем он сам. Откуда, интересно? Просто удача? Или у них есть собственные информаторы среди ксаль-риумских военных? Второе вероятнее, как ни постыдно было это признать. Если, конечно, сведения Малека верны.
Но если это так, то, возможно, Дэвиан Каррел снова пытается застать ивирцев врасплох. Допустим, подготовка к штурму Янгина – только для отвода глаз, а удар намечен непосредственно по Кадиху. Это вполне осуществимо. Инчи – неплохая база для снабжения армии. Не хуже Янгина. Караван военных транспортов преодолеет путь от острова до ивирской метрополии, пожалуй, дней за пять-шесть. Не может ли быть, что он уже в пути? Это был бы ход в духе принца Дэвиана: пока он сам и большая часть флота остаются на Кехребаре, привлекая к себе как можно больше внимания, удар будет нанесен там, где не ждут. Но как узнать наверняка? К сожалению, на Инчи мало информаторов, этот остров с самого начала расценивался как второстепенная цель. Возможно – зря.
- Что ты скажешь, советник? – вопросил Ажади, обрашаясь к нему.
Микава выступил из тени и поклонился султану.
- Блистательный, хоть я и согласен с генералом иль-Дэмрой в том, что ксаль-риумцы редко изменяют привычной манере действовать, не могу не отметить, что принц Дэвиан Каррел не любит соблюдать традиции. Нельзя исключить, что он вновь попробует прибегнуть к обману. Мы ждем нападения на Янгин, поэтому, именно там он предпочтет не нападать. Удар по Кадиху со стороны Инчи также осуществим.
- Это возможно, - согласился Ажади. – Но как мы его остановим? Как угадать, где именно они высадят десант?
- Мы должны защитить Кадих, Блистательный! – громко заявил Малек ай-Шаан, прежде чем Микава успел ответить. – Разместить крупные воинские соединения во всех прибрежных городах, где могут высадиться ксаль-риумцы.
- Но это значило бы ослабить оборону столицы, - тут же возразил иль-Дэмра. – Увести от Лакрейна лучшие полки? Кто же тогда будет защищать город?
- Столицу защитит Блистательная Гвардия! – напыщенно провозгласил молодой офицер. – Лакрейн все равно падет, если ксаль-риумцы оккупируют Кадих и обложат город со всех сторон. Мы можем оставить у Лакрейна сильный резерв, который вступит в бой, когда станет ясно, где именно ксаль-риумцы нанесут главный удар.
Ажади куснул губу. Похоже, идея пришлась ему по душе. Микава попытался прикинуть, где могли высадить десант ксаль-риумцы, но таких мест слишком много. Кадих – очень большой остров. Защитить все побережье с тремя сотнями тысяч солдат – нереально, такая оборона окажется слишком слабой, и противник легко прорвет ее. На местное ополчение надежды мало, а гвардия отважна, но воюет по правилам трехвековой давности. Султан, однако, думал иначе.
- Неважно, куда придется удар: по Кадиху или по Янгину! – заявил он, стиснув рукоять сабли. – Мы не можем опозорить себя отступлением! Всевластный не простит нам этого, и наши души навеки будут отданы во власть котуров в ледяной пустоте преисподней! Где бы ни пришлось нам вступить в бой, мы будем сражаться и одержим победу, которая станет прелюдией к нашему контрнаступлению, и захватчики будут выдворены с наших земель! Я даю слово, что так будет. Всевластный на нашей стороне, и если только мы не лишимся храбрости в трудный час, мы победим, как побеждали прежде. Вспомните величайшие победы Ивира! Вспомните султанов, принесших нашей державе величие и могущество! Я – их прямой потомок! Мои предки – Ажади Первый Величайший, его сыновья, внуки и правнуки! Семь столетий наша династия мудро правит великим Ивиром, и я не допущу, чтобы мимолетная удача наших врагов положила конец эпохе процветания! Я сокрушу всякого, кто угрожает нам. Я покараю всякого, кто сомневается в нас! Так будет, Всевластный мне свидетель!
«А ведь он искренне верит в то, что говорит, - вдруг подумал Микава. – Ажади не лицемерит, не разыгрывает уверенность. Великий Риото, да он на самом деле безумен! Он ВЕРИТ, что будет так, как он сказал!»
Он не один год был военным советником султана, и всегда знал, что Ажади не блещет умом, и не всегда способен здраво оценить ситуацию. Иногда это даже удавалось обратить себе на выгоду. Но сейчас, глядя в глаза султана, Арио Микава видел в них непоколебимую уверенность. Ажади не сомневался, что, сколько бы поражений ни потерпел Ивир, в минуту отчаяния вмешается сам Всевластный и сокрушит врагов своего избранного народа. С тех пор, как началась эта война, султан изменился, но только теперь Микава осознал, насколько далеко это зашло. Даже недавняя казнь почему-то не произвела на него такого впечатления, как сцена, свидетелем которой он только что бы. Капитан почувствовал легкую оторопь, как всегда бывает, когда видишь перед собой беснуюшегося сумасшедшего.
Прочие тоже помалкивали. Ажади продолжал говорить, и на первый взгляд он не казался сумасшедшим, напротив – выглядел, как пламенный, убежденный проповедник. Но ведь пророки, как известно, тоже частенько бывают безумцами. Микава смотрел на владыку Ивира и – пожалуй, впервые с тех пор, как он стал военным советником султана – ему сделалось по-настоящему жутко.

[1] «Фалькида» - награда, присуждаемая агинаррийским пилотам за воздушные победы. Имеет четыре степени. Бронзовая «Фалькида» дается за пять побед, серебряная – за десять, золотая – за двадцать. Стальная «Фалькида» присуждается пилоту, одержавшему пятьдесят побед, и к описываемому периоду ей еще не был награжден ни один пилот в вооруженных силах Сеганата.