Одзен Тэраути, представитель Великого Сегуната Агинарры и Джангара в Империи Ксаль-Риум, следовал за мужчиной в аккуратном строгом деловом костюме. Тот шагал вперед по коридору. Тэраути не мог видеть его лицо, но неестественная, напряженная осанка человека, его быстрый шаг, выдавали скрываемую нервозность. Тейнара Девелана что-то тревожило; Тэраути отметил это и отложил в памяти. Он привык обращать внимание на любую мелочь, а беспокойство личного секретаря прайм-канселиора должно было что-то означать. Понять бы, что. Одзен Тэраути был знаком с Орасом Темпленом не один год. Прайм-канселиор – продувная бестия. Доверять ему нельзя ни на грош, но вести с ним дела приходится. У Темплена свои интересы, а у Сегуната – свои – и задачей посла Тэраути было убеждать Темплена, что в настоящий момент интересы эти совпадают. Прайм-канселиор, в свою очередь, давал агинаррийцам много обещаний, но посол не тешил себя иллюзиями: ксаль-риумец предаст, как только решит, что северяне больше ему не нужны. Как скоро это произойдет? Вот именно на этот вопрос он, Одзен Тэраути, и должен найти ответ, прежде чем станет слишком поздно.
Мотивы и тайные намерения главы имперского правительства он понимал хорошо. Темплен планирует отдать Агинарре Тэй Анг, а затем использовать данный инцидент как рычаг давления на Восточную Коалицию. Неплохой план, на самом деле. Неплохой для Империи, но если он осуществится, тогда, чтобы Ксаль-Риум сохранил авторитет среди восточников, Орас Темплен должен будет добиться того, чтобы агинаррийцы ушли с Анга. Это очевидно, а значит, столь же очевидно, что все обещания, которые прайм-канселиор дает северянам, он и не собирается выполнять. Тэраути понимал это, но делал вид, будто верит Темплену, и терялся в догадках: удалось ли убедить ксаль-риумца? Орас Темплен играл в свою игру, Сегун и Ассамблея вели свою собственную, а посол Тэраути, по иронии судьбы, оказался между ними. Он чувствовал себя так, как может чувствовать разве что человек, вынужденный танцевать с факелом в руках возле пороховой бочки. Одно неверное движение, одна ошибка, и взрыв будет неминуем.
Секретарь проводил агинаррийца в личный кабинет прайм-канселиора. Эта просторная комната, обставленная с роскошью, броской, но не лишенной вкуса, была хорошо знакома послу Сегуната. Орас Темплен сидел в кресле за огромным столом лакированного айнелинского «костяного дерева». Гладкая древесина благородного желтовато-бежевого оттенка на самом деле напоминала отполированную кость и ценилась очень дорого. Пожалуй, это единственное, чем был примечателен архипелаг Айнелин, в боях за который десять лет назад майор Тэраути получил пулю в бедро и чудом не отправился на тот свет. Он и сегодня слегка прихрамывал, и порой старая рана напоминала о себе приступами давящей, мучительной боли.
- Рад видеть вас, господин Темплен, - слегка поклонился Тэраути.
- Ну что вы, посол, это вы оказываете мне честь своим визитом, - заверил ксаль-риумец. Он сделал короткий жест рукой. – Девелан, вы свободны. Когда вы потребуетесь, я вас вызову.
- Да, господин прайм-канселиор, - секретарь откланялся. Тэраути машинально отметил, что он выглядит еще более напряженным, чем несколько минут назад. С чего бы, интересно? Агинарриец пообещал себе, что непременно поразмыслит об этом в лучшее время, но сейчас его главной заботой был не секретарь, а сам прайм-канселиор.
Внешность Ораса Темплена никто не назвал бы располагающей. Редеющие седые волосы, высокий лоб, большой нос, тонкие губы, бледная кожа и болезненная худоба. Все это производило малоприятное впечатление. Когда имперский прайм-канселиор улыбался, оно еще больше усиливалось: его узкое лицо становилось похожим на череп, обтянутый высохшей до прозрачности кожей – но улыбался Темплен редко.
Тэраути изучал ксаль-риумца, прикидывая, о чем спрашивать и что отвечать. Вопрос, который ему поручили вынести сегодня на обсуждение, был непростым. Очень непростым. Как отреагирует Темплен, Тэраути не взялся бы предсказать.
Тайные переговоры они вели уже довольно долго, все началось еще до вторжения на Анг и начала войны между Ивиром и Ксаль-Риумом. Чаще всего, встречались они здесь же, в этом кабинете. Сам факт встреч скрывать не пытались: что предосудительного в переговорах между главой имперского правительства и послом Агинарры, тем более, когда между их державами накопилось столько спорных вопросов? Собственно, даже о цели переговоров не лгали: речь шла о кризисе на Тэй Анге. Но вряд ли Император Велизар III с одобрением отнесся бы к тому, что на самом деле обсуждали посол и прайм-канселиор.
- Итак, - Тэраути начал первым, - я предлагаю перейти сразу к делу, господин Темплен, - все-таки сказывалось военное прошлое. Ходить вокруг да около агинарриец не любил. Умел, если в том возникала потребность, но предпочитал действовать напрямую, когда это было уместно. - Мое правительство рассмотрело ваши последние предложения и пришло к выводу, что может принять их с незначительными поправками.
- Рад слышать это, - заметил Темплен, - но что вы имеете в виду под «незначительными поправками»?
- Прежде всего, статус Тэй Анга. Боюсь, господин прайм-канселиор, Ассамблея и Сегун не могут принять предложенную вами формулировку относительно «нейтральной территории». Все пять крупных островов архипелага, равно как и мелкие, добровольно изъявили желание вступить в союз с Агинаррой. Таким образом, мы вынуждены настаивать на сохранении изначально предложенного нами статуса. Тэй Анг следует считать независимым государством, на добровольных началах вступившим в состав Северного Братства, и мы не видим оснований это менять.
- Я понимаю, - если прайм-канселиор и был раздосадован, внешне он никак это не проявил. – Что-либо еще?
- Вопрос о праве предоставления концессий на островах Тэй Анга ксаль-риумским компаниям нуждается в рассмотрении Ассамблеей, господин Темплен. Поскольку официально никаких предложений от вас не поступало, Ассамблея, соответственно, не может ничего одобрить или отвергнуть. Формальность, но…
- Любую формальность можно уладить, - спокойно заметил Темплен. – Вы понимаете, посол, что, если Империя признает статус Тэй Анга, предложенный вашим правительством, мы должны получить что-то взамен? Хотя бы для того, чтобы сохранить лицо, - прайм-канселиор, вопреки обыкновению, тоже выражался прямо.
- Безусловно, и это резонное требование, - сказал Тэраути и не без труда сдержал усмешку, подумав о том, как же все это напоминает банальный торг на базаре. Впрочем, такова и есть политика. Правительства, спорящие о судьбах наций, или две торговки на рынке в захудалом провинциальном городишке, пытающиеся отбить покупателей одна у другой – по сути, разницы никакой нет. – Несомненно, в этом вопросе мы можем прийти к соглашению, - добавил он. – Здесь я не предвижу каких-либо затруднений.
- Но ведь есть что-то еще? – проговорил Темплен. – Разногласия в условиях соглашения – это естественно, но не столь срочно. Вы же хотели встретиться как можно скорее. Очевидно, произошло что-то важное.
- Да, господин прайм-канселиор. Наше правительство обеспокоено усилением флота Восточной Коалиции близ Тэй Анга. Как вы знаете, Геалар, Ниаллен и Каннивен собирают корабли в базе на острове Дукон.
- Так же, как Агинарра стягивает флот к Тэй Луану, - заметил Орас Темплен.
- Вот именно, и это создает крайне нежелательную напряженность и препятствует переговорам. Не в моей власти, к сожалению, повлиять на наших военных лидеров в Риогиру. Даже Ассамблее это не под силу. Они слишком любят бряцать оружием. Но Сегунат никоим образом не заинтересован в войне, и влияние Ассамблеи велико. Мы готовы на все, чтобы разрешить разногласия между нами, Коалицией и Ксаль-Риумом мирным путем. Поэтому мое правительство предлагает созвать специальную конференцию по вопросу статуса Тэй Анга. В конференции примут участие представители Агинарры, государств Восточной Коалиции и, разумеется, Ксаль-Риумской Империи. Эта конференция и определит будущее архипелага.
Тэраути внимательно наблюдал за лицом прайм-канселиора, но выражение на нем не изменилось. Одно из двух: или Орас Темплен так хорошо владеет собой, или же он осведомлен лучше, чем предполагали агинаррийцы.
- Интересное предложение, - только и сказал он. – И Сегунат смирится с решением конференции, даже если оно будет не в вашу пользу?
- Разумеется, господин Темплен. Мы соблюдаем международные законы.
- Но почему вы рассказываете мне о намерениях своего правительства? – напрямую спросил ксаль-риумец.
Тэраути постарался говорить максимально убедительно.
- Мы не видим смысла что-либо скрывать. Скоро Агинарра сделает официальное заявление. Разумеется, организовать конференцию займет определенное время, но мы уверены, что это лучший способ решения проблемы. Все остальные ведут в тупик и, в конечном итоге, закончатся бессмысленным кропопролитием.
- Да, но одобрят ли державы Коалиции вашу идею? – усомнился прайм-канселиор. – Они не настроены на переговоры, особенно геаларцы, ниалленцы и каннивенцы. Они оскорблены и обеспокоены. Малоприятное сочетание, вы согласны, посол Тэраути?
- Но даже у Коалиции не останется выбора, если с нашим предложением согласятся остальные, - заметил Тэраути. – И прежде всего, конечно, Ксаль-Риум.
- Иначе говоря, - вновь Орас Темплен предпочел говорить напрямую, - вы рассчитываете на нашу поддержку в созыве конференции?
- Вы оказали бы нам неоценимую услугу, господин прайм-канселиор, - кивнул Тэраути. – Авторитет Империи очень велик, к слову Ксаль-Риума прислушаются все.
Агинаррийцу показалось, что собеседник задумался. Возможно, предложение застало его врасплох, но что решит прайм-канселиор? Посол не высказал вслух то, о чем сам Темплен, несомненно, догадался: Сегунату нужна не просто поддержка Империи в созыве конференции по вопросу Тэй Анга. Нет, северянам нужно, чтобы Империя поддержала их притязания, и Темплен ранее уже намекал на то, что это возможно. Взамен Сегунат готов был пойти на уступки Империи, включая предоставление ксаль-риумским компаниям права на свободную торговлю с Ангом, о чем обмолвился прайм-канселиор. Темплен не мог не понять то, о чем Тэраути вслух не говорил: если Империя поддержит Сегунат на предстоящих переговорах, любые требования прайм-канселиора могут быть удовлетворены. В пределах разумного, конечно.
Да, но насколько Темплену можно доверять? Тот преследовал собственные цели, и, прежде всего – укрепить влияние Империи на государства Восточной Коалиции. Если так, та же конференция могла сыграть на руку прайм-канселиору. Лучшей возможности возобновить старые союзы у Ораса Темплена не будет – разумеется, взамен на поддержку Империей притязаний восточников. Н-да… Это уже не базарный торг, это игра трех шулеров, когда каждый из троицы знает, что соперники мечтают его облапошить, и сам припас для обоих тузы в рукаве. И кто, в конечном итоге, окажется в выигрыше?
«Надеюсь, в Риогиру знают, что делают… - подумал Тэраути. – Воистину, бочка с порохом, и факел, от которого во все стороны летят искры. Если хоть в мелочи что-то пойдет не так, фейерверк выйдет знатный!»
По крайней мере, конференция дала бы Агинарре отсрочку, и были основания ожидать, что Империя, едва вышедшая из победоносной, но стоившей больших потерь войны с ивирцами, не захочет так сразу ввязываться в новую драку. Поначалу Феникс и Дракон ограничатся демонстративными угрозами, а потом начнут искать способ договориться.
- Интересное предложение, - снова сказал Орас Темплен. – Оно представляется многообещающим, но прежде, чем принимать окончательное решение, я должен оценить все возможные последствия для Ксаль-Риума.
А вот это уже был намек для Тэраути, прайм-канселиор спрашивал: «Что Империя получит взамен»? Посол сдержал усмешку. Разумеется, Темплен ни на что не согласится даром. Но цену можно обсуждать, и посол уже получил ясные инструкции из Кинто на сей счет.
«Великий Бог-Дракон, - подумал Одзен Тэраути. – Когда я был солдатом и воевал в Айнелине, было намного проще. Даже несмотря на то, что там пришлось получить пулю…» - в последние децимы агинарриец все больше скучал по старым добрым временам.
Но выбора у него не осталось, и, ничем не выдавая свое раздражение, Тэраути продолжал торговаться.



- Впечатляет, правда? – Мориоль осматривался с видом крестьянского сынка, впервые в жизни оказавшегося в цирке. – Любой ученый отдал бы половину оставшейся жизни за такие сокровища!
- А вам они достались совершенно даром, - с иронией заметил Тагати.
- Угу, - кивнул геаларец. – Это и настораживает. Когда судьба слишком щедра, поневоле начинаешь беспокоиться.
- Поживем – увидим, - пожал плечами агинарриец. – Что вы думаете об этом месте, Мориоль? Похоже на командный центр.
- Думаю, так и есть, - отозвался ученый.
Он прошел к одному из кресел, стоявших перед странными с виду агрегатами. Кресла имели необычную форму и были довольно маленькими. Удобно в них расположиться могла разве что женщина, причем миниатюрная. Очевидно, Зенин были щуплым народцем, мысленно прокомментировал коммодор. Он попытался представить себе рост существа, которое могло расположиться в таком сиденье – получается, встань они нос к носу, макушка Зенин в лучшем случае была бы на уровне носа мужчины среднего роста. И фигура у чужака была довольно своеобразная. В сравнении с человеком – слишком длинные руки, а ноги, наоборот, коротковаты. Узкие плечи. Неестественная, сутулая осанка.
- Действительно, - Мориоль догадался, о чем думает Тагати. – Красавчиками их не назовешь. Впрочем, красота, как известно – понятие относительное.
- Эстетические представления Зенин меня мало волнуют, - заметил агинарриец. – Если таковые у Древних вообще были.
- Я помню, Тагати, - проворчал Мориоль. – Ладно, извольте.
Геаларский ученый жестом велел отступить одному из лаборантов и сам занял его место перед аппаратом, генерирующим электромагнитные импульсы. Большинство оборудования Зенин работало, получая команды в виде радиосигнала. Профессор Юдзуки вместе с Мориолем даже предполагали, что представители древнего народа обладали врожденной способностью генерировать слабые радиоимпульсы. Возможно, эта способность даже заменяла им голосовое общение. Тагати трудно было поверить в подобное, да это и не имело значения. Важно было только одно: используя сложное радиооборудование, можно было наладить контакт с механизмами Зенин. У Мориоля это очень хорошо получалось, его успехи впечатляли Тагати, и, более того – несколько настораживали. У Мориоля получалось слишком хорошо. Коммодор порой задумывался: почему? Агинаррийцы вели исследования больше двадцати лет, геаларцы – всего четыре года, но Артуа Мориоль сразу доказал, что превосходит профессора Юдзуки.
«Он ссылается на заметки своего учителя, Лемье, - очередной раз задумался Ису Тагати. – Но ведь Лемье никогда не видел технологии Зенин. По крайней мере, Мориоль верит в это или говорит, что верит. В таком случае от теоретических выкладок наставника ему должно быть немного пользы. Или Мориоль лжет нам, или Лемье лгал ему», - другого объяснения коммодор не видел.
Геаларец ловко подкручивал блестящие никелированные рукоятки на панели прибора, настраивая сигнал и время от времени сверяясь с показаниями на нескольких круглых циферблатах. Затем, управляясь с другими ручками и маленькими рычажками, он аккуратно загнал зеленоватую точку на овальном экране в центр шкалы. Как обычно, это сработало: агрегаты Зенин осветились, а зеленоватый туман над потолком, казалось, пришел в движение. Тагати бросил взгляд наверх, где клубился мерцающий газ, и спросил:
- Что вы сделали?
- Запустил систему самодиагностики. Центральный мозг проверяет состояние всех систем и должен выдать нам отчет. Это займет немного времени.
Он снова угадал: не прошло и минуты, как прямо в воздухе сформировалась объемная схема. Огромный комплекс – залы, соединенные коридорами. Как обычно, трехмерная модель Зенин отличалась удивительной четкостью. Тагати не удивился бы, увидев собственную крошечную фигурку в отсеке управления. База была велика – десятки крупных залов, расположенных в три яруса; люди сейчас находились на самом верхнем из трех. Тагати отметил про себя, что уйдет немало времени просто на то, чтобы исследовать все помещения. У него не хватит людей, Шестнадцатый Отдел не так многочисленен, как хотелось бы, и часть персонала придется оставить на Тэххо с профессором Юдзуки.
Рядом с проекцией высветились столбцы символов. Странный алфавит Зенин, совершенно не похожий на письменность людей. Человеческий алфавит, видимо, был унаследован обитателями Дагериона от далеких предков, что жили на забытой прародине – и в Ксаль-Риуме, и в государствах Коалиции он был почти одинаков. Ивирцы писали иначе, у агинаррийцев также была собственная письменность, однако, простой и запоминаемый имперский алфавит был в ходу и там. Но здесь Тагати видел нечто, не имеющее ни малейшего отношения ни к чему из того, чем когда-либо пользовались люди.
- Вы можете это прочесть? – поинтересовался он у Мориоля.
- Лишь немногое, - ответил геаларец.
- Даже немного – уже впечатляет, - не смог в полной мере утаить свои подозрения коммодор. – Вы уверены, что вам учитель действительно никогда не видел наследия Древних, Мориоль?
- Коммодор Тагати, настоящий ученый никогда ни в чем не бывает уверен на сто процентов, - усмехнулся в ответ тот. – В бумагах Лемье нет ни единого упоминания о Зенин, но, думая над тем, как много он знал, я прихожу к тем же выводам, что и вы. К сожалению, Лемье давно на том свете, и правду мы уже не выясним.
- Похоже, в нашу игру играет больше людей, чем мы ожидали, - заметил Тагати.
«Я давно знал про геаларцев, но что, если это были не они? Или не только они… И эти люди, журналисты… - недавно коммодору сообщили об их исчезновении. – Ксаль-риумцы тоже замешаны?»
Седьмой Отдел проворонил пленников; впрочем, люди Мио Тинга и не были заинтересованы в том, чтобы задержать их. Контрразведчики не верили в то, что они шпионят для Империи, затем влез еще и Чаори Кай, мотивы которого Тагати вовсе не понимал. Но чего бы ни добивался генерал-дженгец, последующий побег женщины и ее спутника доказывал, что с ними все не так просто. Если бы эти двое были всего лишь обычными журналистами, имперские агенты не приложили бы столько усилий к тому, чтобы вытащить их.
- Коммодор! – голос Мориоля вывел его из задумчивости. – Коммодор Тагати, посмотрите на это!
Тагати повернулся к ученому. Тот указывал на какие-то символы, высветившиеся прямо в воздухе. Странная схема напоминала паутину – многочисленные лучи отходили от центрального круга и были соединены несколькими концентрическими кольцами.
- Что это значит? – не понял агинарриец.
- Похоже, запущенный тест зашел дальше, чем я предполагал, - отозвался Мориоль. – Система начала запрашивать все остальные базы Зенин. Помните, я говорил, что они были объединены в общую информационную сеть. И похоже, что теперь она начинает восстанавливаться.
- Вам это удалось?
- Не мне, коммодор. Все происходит само по себе. Машины сами решают, что им нужно.
- Ваши «машины» слишком умны, Мориоль. Механизм не должен заменять человека.
- Зенин явно думали иначе.
- Отключите машину, Мориоль, - приказал Тагати.
- Коммодор? Я не думаю, что следует это делать. Мы можем…
- Отключите машину, - повторил агинарриец, добавив в голос льда.
Мориоль скривился, но выполнил приказ. Через полминуты все огни в отсеке погасли, объемная проекция рассеялась. Только зеленый газ продолжал клубиться наверху, испуская слабый свет.
- Мы могли бы получить больше информации, - заметил Мориоль. – Мне казалось, именно это мы и ищем – новые знания.
- И мы продолжим поиски, - сказал Тагати в ответ, - но я не хочу так торопить события. Все постепенно, Мориоль.



- Хм, это наша новая разработка? – полюбопытствовал Тамрин Каррел, глядя на устройство.
- Не такая новая, Ваше Высочество, - ответил капитан Спиро Арген. – Новая только записывающая лента. Я сам не разбираюсь в этом, главное, что оно работает.
- Разумно, - Тамрин подумал о «Витарии», дешифрующей машине. Та тоже работала хорошо. С техникой в Империи дела обстояли прилично, а вот насколько хорошо удавалось ее использовать…
- Записывающее устройство было спрятано в кабинете прайм-канселиора, - пояснил Арген. – И исправно выполнило свою задачу. Нам удалось записать, о чем Орас Темплен говорил с послом Тэраути.
- Так давайте прослушаем, - Тамрин пытался скрыть нетерпение.
- Запись длится около двух часов, - сказал Арген. – Затем прерывается, но и этого достаточно, - он включил воспроизводящий аппарат. Считывающая головка легла на гибкую черную магнитную ленту – это недавнее изобретение ксаль-риумских инженеров еще не успело получить широкого распространения – и в комнате зазвучали голоса Ораса Темплена и его собеседника-агинаррийца.
Тамрин слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Запись была не слишком хороша: голоса звучали искаженно, до такой степени, что кое-где речь была почти неразличимой, а порой становилась то громче, то тише. Подслушивающее устройство явно нуждалось в доводке. Опознать голоса тоже было довольно трудно, но акцент агинаррийца и сухую речь Ораса Темплена Тамрин все же узнавал. Он слушал молча, скрывая эмоции, хотя чем дольше, тем больше одолевала его злость.
«Да, Темплен вообразил, что он – единственный правитель Ксаль-Риума! – подумал принц. – Он торгуется с агинаррийским ублюдком и дает обещания, словно это уже решенные вопросы, и мнение Императора можно не учитывать. Проклятый мошенник зашел слишком далеко!»
О, да, Темплена были основания так думать, не мог не признать кронпринц. Чаще всего Император не вмешивался в политику прайм-канселиора. Увы, отец не любил конфликтов, не любил, когда приходится брать на себя ответственность за тяжелые решения. Его устраивало, что рядом есть кто-то, на чьи плечи можно переложить подобные обязанности, и Темплен воспользовался слабостью Императора. Пока Велизар III бездействовал, глава правительства прибирал к рукам все больше власти. Сомнительно, чтобы он сам мечтал о троне, нынешнее положение дел Темплена устраивало. Возможно, он стремился к тому, чтобы постепенно превратить Ксаль-Риум в конституционную монархию наподобие Анадриэйла, полностью отстранить Императора от управления собственной Империей и оставить ему сугубо церемониальные функции. Думая об этом, Тамрин ощутил, как его гнев становится еще сильнее. В будущем он сам должен был занять трон и, по некой причине, его не устраивала перспектива превратиться в марионетку в руках людей вроде Ораса Темплена. В ненужный придаток, реликт из славного прошлого, вроде прапрадедовского меча, висящего в доме на стене на почетном месте! Тамрин сделал над собой усилие, чтобы погасить злобу.
«Быть может, в Ксаль-Риуме пора что-то менять, - подумал он. – Но не Темплену и ему подобным решать: что, как и когда! Старый ублюдок опаснее, чем Альгор Бернс и вся его шайка юстиниатов».
Он дослушал переговоры до конца, вернее, до момента, когда запись прервалась. Чем закончился разговор прайм-канселиора с послом, узнать не удалось – подошла к концу магнитная лента в аппарате - но и услышанного было более чем достаточно.
- Все абсолютно секретно, - сухо сказал кронпринц. – Ни один человек не должен знать о существовании этой записи.
- Да, Ваше Высочество. Какие будут дальнейшие распоряжения?
- Относительно Девелана? Никаких. Пусть продолжает присматривать за прайм-канселиором и сообщает все, что узнает. На этом все, капитан. Рискуя показаться назойливым, повторюсь: ленту спрятать и беречь как зеницу ока, никому о ней ни слова.
- Я вас понял, - Арген слегка склонил голову.
Возможно, запись будет обнародована, но всему свое время. Прежде всего, Тамрин должен увидеться с отцом. Император хотел доказательств – он их получит. Тамрин был уверен, что отцу не понравится услышанное. Как бы он ни относился к бремени власти, попытку прайм-канселиора действовать, игнорируя Императора, он, конечно, не одобрит. Возможно, Темплену даже придется расстаться с должностью, хотя в этом тоже есть свои минусы. Каков бы ни был Орас Темплен, кем можно его заменить? Разумнее было бы просто одернуть прайм-канселиора. Если бы тот понял, что зарвался, и поумерил амбиции, Тамрин счел бы это оптимальным вариантом, но что выйдет из такой затеи? Как бы там ни было, для начала – переговорить с отцом наедине.
Императора он застал в личной библиотеке; Велизар Третий был один. Сидя в кресле, он читал какую-то книгу в толстом черном переплете. Тамрин негромко кашлянул, и Император обернулся.
- Отец, можем мы поговорить? Это важно.
- Коль скоро ты здесь, уверен, у тебя что-то важное, - хмыкнул Велизар, отложив книгу. – Что случилось?
- Речь снова о прайм-канселиоре. Тебя интересовали доказательства, отец – теперь они есть у нас. Наш человек смог сделать запись разговора между Темпленом и агинаррийским послом.
Тамрин неохотно говорил о записи, он предпочел бы скрыть факт ее существования даже от отца. Император Велизар, увы, не всегда помнил о том, что нужно хранить тайну. Но выбора у кронпринца не было, без доказательств Император просто не стал бы слушать.
- Я прослушал все от начала до конца, - сказал Тамрин. – Если пожелаешь, ты тоже можешь это сделать, но пока я передам на словах, о чем шла речь. Темплен и Одзен Тэраути говорили о возможности созвать конференцию по вопросу Тэй Анга. Агинаррийцы добиваются того, чтобы мы признали Анг частью Северного Братства.
- Ну, разумеется, они будут этого добиваться, - усмехнулся Император. – Очевидно, что такова их главная цель. И не менее очевидно, что мы никогда не удовлетворим их требования.
- У Темплена свое мнение на сей счет, отец, - заметил Тамрин.
Император сузил глаза.
- Что?
- Прайм-канселиор обещал Тэраути посодействовать в созыве конференции. Больше того, он намекал на то, что Империя, на определенных условиях, окажет агинаррийцам поддержку в их притязаниях.
- Невозможно! – отрезал Велизар Третий. – Прайм-канселиор не может решать подобные вопросы, не заручившись согласием Императора!
- Но он так поступил, отец, - заметил Тамрин.
Император прищурился, сжал кулаки. Он был в неподдельном бешенстве. Тамрин догадывался, что в другое время отец, возможно, и одобрил бы идею Темплена. Созвав конференцию, можно было бы снова переложить решение досаждающего вопроса с северо-восточным архипелагом на политиков и дипломатов, на того же прайм-канселиора. Но Орас Темплен совершил сербезную ошибку, вовсе не ставя Императора в известность о своих намерениях. Теперь Велизар III воспринимал его поведение как покушение на собственный статус официального владыки Ксаль-Риума.
- Темплен и Тэраути также говорили о возможности привлечь на свою сторону анадриэльцев, - сказал кронпринц. – Анадриэйл имеет претензии к Геалару, и прайм-канселиор верит, что кабинет королевы Ренальды поддержит требования Сегуната из неприязни к Республике. Если они добьются своего, агинаррийцы заполучат-таки Тэй Анг и уже не уйдут оттуда.
- Они без меры самоуверены, если думают, что преуспеют, - произнес Император.
- Северяне чувствуют за собой серьезную поддержку, - ответил Тамрин. – Темплен намерен отдать им Анг, или же делает вид, будто намерен.
Да, возможно, прайм-канселиор планирует обмануть агинаррийцев: обещает им поддержку, но выполнять обещания не собирается. Жаль, гении из секретной службы еще не придумали машину, которая позволяла бы заглянуть в чужие мысли. Тамрин готов был поверить в то, что Орас Темплен борется за благо Империи – но в том смысле, в каком сам его понимает.
- Я должен буду прослушать эту запись, - сказал, наконец, Велизар. – Как, кстати, вы ее заполучили?
- Люди из секретной службы смогли разместить прослушивающее устройство в кабинете Темплена, - пояснил очевидное Тамрин, не упомянув, однако, про секретаря Девелана. – В некотором смысле, это наше везение.
- Весьма кстати, - заметил Император. – Секретная служба проделала большую работу. Хорошо, - он хлопнул ладонью по книге, лежавшей на столе. – Благодарю, что сразу поставил меня в известность, Тамрин. Нам придется принять меры.
- Что ты хочешь сделать, отец? – спросил принц.
- Я решу, что наибольшим образом соответствует интересам Ксаль-Риума и династии, - уклончиво ответил Император. – Но прайм-канселиору пора напомнить его место.
- Безусловно, - произнес Тамрин. – Но не так, чтобы это подорвало влияние Империи. Темплен – слишком крупная фигура. Убрав ее с доски несвоевременно, мы рискуем вызвать хаос.
Велизар поморщился и взмахнул рукой.
- Я уже сказал, Тамрин: я обдумаю, что следует сделать. Не беспокойся, я не буду скрывать от тебя свое решение. Ты прав, мы не должны допустить хаоса, а что касается упомянутой тобой конференции… Как знать, быть может, это нам даже на выгоду.
Тамрин промолчал.
«Мы ввязываемся в очень рискованную игру, - думал он. – Агинарра, Коалиция, а теперь и прайм-канселиор. У нас нет права на ошибку», - принц трона надеялся, что отец думает так же.



Щурясь от яркого солнца, Дэвиан смотрел, как стремительно пикирует с неба самолет. «Мерну» приняли на вооружение почти семь лет назад, и в то время она слыла лучшим бомбардировщиком в мире: цельнометаллический моноплан с максимальной скоростью чуть больше трехсот километров в час, дальностью полета тысячу километров и бомбовой нагрузкой до полутонны. Позднее «Мерны» модернизировали для действий с авианосцев: увеличили емкость топливных баков, сделали складывающимися законцовки крыльев, чтобы самолет мог вписаться в габариты лифта-подъемника, и снабдили машину тормозным гаком. Курсовые пулеметы заменили 12-миллиметровыми «Темпестами», а хвостового стрелка, вместо безнадежно устаревшего «Летрена-1915», вооружили спаркой новых «Фларентов» с темпом стрельбы полторы тысячи выстрелов в минуту. Модернизацию провели три года назад, но даже к тому времени «Мерна» успела морально устареть. Наземные войска давно получили самолеты новой конструкции, но для базирования на авианосцах они не были пригодны, и приходилось довольствоваться тем, что есть.
Черная точка отделилась от фюзеляжа, и самолет резко пошел на высоту. Дэвиан наблюдал, как падает бомба. Мгновения, и она нырнула в волны неподалеку от мишени – буксируемого за эсминцем деревянного щита. Взрыва не последовало, учебные бомбы не были снаряжены боевым зарядом, но фонтан от падения поднялся выше цели. Бомба упала довольно близко, и все же, это был промах.
Следом за первым самолетом спикировал второй, затем третий, четвертый. Вторая бомба подняла фонтан за кормой буксируемой мишени, но третья попала идеально – Дэвиан видел, как она проломила легкие доски. От деревянного щита отлетели крупные щепки. Четвертый самолет отбомбился тоже неплохо: всплеск от падения учебного снаряда окатил цель водой. Если бы бомба была настоящая, такой близкий взрыв мог довольно серьезно потрепать вражеский корабль, особенно, не защищенный броней.
«Я ожидал худшего», - мысленно прокомментировал префект Западной эскадры… то есть, нет, теперь уже командир экспериментальной авианосной флотилии. Западной эскадрой отныне командовал Лагрин Тейран; бывший начальник штаба осуществил, наконец, свою заветную мечту и стал префектом. Дэвиан думал о том, чтобы забрать с запада людей, которых хорошо знал и на которых мог положиться: Илевера Танна, капитана «Атарена» и субпрефекта Селио Вейкара, командующего отрядом линейных крейсеров. Обоим нечего делать на западе, к тому же под началом Тейрана.
- Что вы об этом скажете, префект Каррел? – поинтересовался начальник штаба флотилии Намир Кардиф.
- Неплохо, - откровенно сказал Дэвиан. – Но недостаточно хорошо. Предстоит очень много работы.
- Как всегда и во всем, префект, - заметил Эверет Трайон, капитан «Азалин».
Ни Кардиф, ни Трайон не выглядели раздосадованными: оба не имели отношения к авианосцам и самолетам. Они служили на линейных крейсерах «особого отряда», и желали доказать, что их корабли не бесполезны, как думали о них Магистр Арин и сам Астиан Верро. Дэвиан понимал: Кардиф и Трайон именно «Азалин» и «Ариану» представляют ядром эскадры. К их разочарованию, на деле все обстояло иначе: линейные крейсеры были нужны лишь для защиты авианосцев.
Все три авианосца Дэвиана – «Красотка Тар», «Теофарис» и «Велиона» - следовали позади «Азалин» и «Арианы». Линейные крейсеры шли в кильватерном строю, авианосцы выстроились фронтом. В настоящем бою их прикрывали бы еще малые корабли – лидеры и эсминцы, окружив кольцом для защиты от самолетов и – главное - субмарин. Но сейчас эсминцы лишь буксировали деревянные мишени, и ксаль-риумские пилоты отрабатывали атаки. Позднее Дэвиан собирался перейти к тренировочным боям: «Тамария» изображала бы условного противника, «Теофарис» и «Велиона» должны были обороняться и атаковать. Но это – дело времени.
Очередные звенья пикирующих бомбардировщиков зашли в атаку, сбросили бомбы. Были и попадания, и промахи. Но промахов, увы, заметно больше, чем попаданий. Намир Кардиф развел руками с явным разочарованием.
- Да, нашим парням предстоит еще учиться, - смущенно проворчал он. – Пилоты с «Тамарии» так не мазали.
Атаки самолетов с «Красотки Тар» действительно выглядели более зрелищно. Большинство бомб и торпед попадали в цель или, по крайней мере, проходили очень близко к ней. Не то, чтобы летчики Северного Флота были обучены плохо, просто требования к ним не соответствовали тому, что представлял себе Дэвиан. Ксаль-риумцы не должны уступать агинаррийцам; побеждать, как известно, нужно не числом, а умением. Тем более что надеяться на численный перевес не приходится: «Тамария», «Теофарис» и «Велиона» вместе несли чуть меньше ста пятидесяти самолетов разных типов, и это было не больше, чем состав авиагрупп на кораблях любого из ударных соединений северян. Дэвиан не тешил себя иллюзиями. В том состоянии, в котором пребывает сейчас его «экспериментальная флотилия», в бою между ней и агинаррийцами из того же «Риокай» у ксаль-риумцев было бы немного шансов на победу.
Работа забирала у Дэвиана все дни без остатка; ему удалось выкроить лишь немного времени, чтобы побыть вместе с Фио, прежде чем она улетела на континент. Да и девушка не могла задержаться на Хатьере, она все еще работала на «Южную Звезду». Она вернулась в столицу позавчера; само собой, ее возвращение газета превратила в шумную сенсацию. Теперь Фионелла не могла пожаловаться на недостаток популярности, хотя Дэвиану не показалось, что ее это радует. Она не слишком много рассказала о своих приключениях на Тэй Дженге, да и сам Дэвиан не настаивал. Если она хотела забыть об этом эпизоде, он не собирался ей напоминать.
Среди прочего Фио упомянула о странных развалинах, которые нашла, странствуя в джунглях Тэй Дженга после побега от сторонников Фронта Свободы. Это звучало загадочно и чем-то напоминало приключенческие романы: экзотические края, опасные люди, загадки древности. Фионелла хотела рассказать об этом в своих статьях; Дэвиан выслушал ее внимательно но, по правде, не придал той истории большого значения. В мире много странного. Ему было досадно оттого, что она вынуждена улететь так скоро, но у него самого времени было в обрез, и префект вновь с головой погрузился в работу, благо, той хватало с избытком. Увы, ни он, ни Фионелла не принадлежали только себе.
Хуже того, напряжение на северо-востоке явно нарастало. Каннивен, Ниаллен и Геалар наконец-то, после многих децим споров, сформировали свой «сводный флот» - внушительную армаду, которая ожидала приказа к действию в военной базе на геаларском острове Дукон. Агинаррийцы ответили тем, что перебросили к Тэй Ангу дополнительные силы из Тсубэ. Два флота, достойных друг друга, разделяло лишь несколько сотен миль. Восточники на весь мир трубили о том, что Анг – независимое государство, и присутствие вооруженных сил Сегуната на его территориях есть ничто иное как военная агрессия, а местные правительства, поддержавшие агинаррийцев, не имеют официального статуса. Агинаррийцы в ответ вещали об искренней дружбе, связывающей Сегунат с народом Анга, и о своем горячем желании вести мирные переговоры с Югом. Ни те, ни другие не собирались отступать, но и сделать первый выстрел не решались. Пока не решались.
Словом, ситуация становилась все более веселой с каждым днем. Дэвиан был уверен, что часовой механизм уже начал отсчет до рокового мгновения, и старался использовать оставшееся время с максимальной пользой. Магистр Себастьен Арин, командующий всеми военно-морскими силами на Хатьере, тоже готовил флот к действию. Он воевал в прошлой Северной Войне и не мог не понимать, к чему идет дело. Дэвиан с облегчением отметил, что напряженность в отношениях между ним и Магистром идет на спад. Не то чтобы Арин лучился любезностью, но, по крайней мере, здраво оценивал ситуацию и не чинил препятствий Дэвиану и его флотилии. Пока что префекта устраивало и это.
- Вы думаете, северяне повторят вторжение? – произнес Эверет Трайон.
- Возможно, - не стал отрицать очевидное Дэвиан. – В одном я уверен: с Анга они без боя не уйдут.
- А по мне, пусть бы северяне и восточники грызлись между собой, - безучастно заметил капитан «Азалин». – Мы тем же геаларцам ничего не должны. Пока они заняты друг другом, им не до того, чтобы пакостить нам.
Намир Кардиф согласно кивнул. Большинство ксаль-риумцев видели сложившуюся ситуацию именно так. Эта вражда длилась веками, и прошлая Северная Война, в которой ксаль-риумцы и восточники были союзниками против Сегуната, ничего не изменила.
- Я бы с вами согласился, капитан Трайон, - сухо ответил Дэвиан, - если бы Хатьера была намного дальше от Тэй Анга, чем Геалар.
На это ни у капитана, ни у начальника штаба не нашлось возражений. Дэвиан тем более не хотел продолжать спор: подобных аргументов он наслушался еще в Палатиане. То, о чем рассуждал Эверет Трайон, не отличалось от высказываний Магистров в Ксаль-Риуме или самого Императора. «Разделяй и властвуй» - старый добрый принцип Империи. Жаль, ксаль-риумским правителям не приходит в голову, что по тем же правилам могут играть их соперники.
Трайон промолчал, как и Намир Кардиф. Дэвиан снова поднес к глазам массивный бинокль и вернулся к наблюдениям за аэропланами в небе. Теперь атаковали торпедоносцы – массивные «Альтакары» один за другим сбрасывали в воду учебные торпеды. Довольно точно, но снова – недостаточно хорошо.
Предстоит сделать очень многое.