Шампанское лилось тонкой струйкой в высокий хрустальный бокал. Ольга сидела, положив подбородок на сплетенные пальцы, и не отрываясь смотрела, как Лайт разливает вино по бокалам.

Они не так давно вернулись домой, снабдили все еще обижающегося Рюка новой партией яблок, по очереди посетили ванную и сейчас сидели в комнате, ставшей её спальней. Мебели здесь было немного: кровать, небольшая тумбочка и шкаф, да и сама комната была маленькой, но уютной. Почему решили выпить шампанского здесь? Просто потому, что закрытая дверь хоть как-то отделяла их от глаз бога смерти, создавала некую иллюзию уединения.

Ещё там, на стройке, между ними начало происходить то, к чему оба шли так долго. Ольга молча смотрела на полуобнаженный торс Лайта. Застегивать все пуговицы на рубашке Ягами не стал, мотивируя это тем, что в комнате и так достаточно жарко, и девушка невольно ловила себя на мысли, что ей так хочется прикоснуться к его груди, почувствовать под ладонью неистово колотящееся сердце Киры, слить в поцелуе свои губы с его и уже не разрывать это единство.

Сегодня что-то в ней изменилось. Когда Гаврилов встретил свою смерть, с её души словно наконец-то сняли последнюю часть того груза, что не позволял дышать легко и свободно, лишал её воли к жизни, не давал ей быть просто женщиной и ответить на желание мужчины.

Теперь эта тяжесть исчезла. Четвертый, последний насильник умер, пронзенный ржавыми штырями, и все ее существо переполняла горячая благодарность к Ягами. Если бы не Лайт, ничего этого бы не случилось. Зло так и осталось бы безнаказанным, а ублюдки продолжали бы наслаждаться жизнью, уродовать новые судьбы, оставляя кровавые росчерки на лицах, телах и душах таких же девушек, как и она сама.

Но пришел Кира, и возмездие свершилось. Ольга сама видела, как они умирали, и каждая смерть словно разрушала те невидимые цепи, что сковали ее в тот вечер. Она сама вписала их имена, Лайт придумал сценарий, но убила их она.

Напрасно пыталась девушка отыскать в своем сердце хоть каплю жалости к насильникам. За все надо платить. Истина старая и затасканная, как и сам этот мир. Кира подарил ей эту возможность — отомстить, и больше всего ей хочется отблагодарить Лайта. За все. И есть только один способ это сделать.

— О чем задумалась? — он улыбался, протягивая девушке бокал с золотистым ароматным напитком.

— Так, — она взяла шампанское, коснувшись его пальцев своими. — О справедливости, о Кире, о тебе...

— Вот как? — Лайт продолжал улыбаться. — И что надумала?

— Многое, — она взглянула в его глаза. — Я твоя должница, Лайт. Если бы не ты, насильники так и остались бы безнаказанными.

— А если бы не ты, я никогда бы не вернулся. Так и продолжал бы находиться в мире синигами, являясь объектом презрения и насмешек, — парень отломил кусочек от лежащей на столе шоколадки и бросил в ее бокал. — Ты мне ничего не должна. У нас был договор, помнишь?

— Помню, — она коснулась своим бокалом его. — Давай за это и выпьем?

— Давай, — Ягами первым опустошил бокал, поставил его и подмигнул девушке. — Не забудь о кусочке шоколада. Так будет вкуснее.

Ольга выпила шампанское несколькими глотками, поставила бокал на тумбочку и зажмурилась от сладости тающего во рту шоколада.

— Действительно, вкусно.

— Знаю, хотя сам сладкое не люблю, — Лайт нахмурился, потому что шоколад напомнил ему о Мэлло. Блондин постоянно истреблял сладости. Он тоже вознамерился поймать Киру, но заплатил за это жизнью. Так и должно было случиться. Каждый, кто вставал на пути Ягами Лайта, автоматически подписывал себе приговор. Мэлло исключением не стал.

— Лайт, та блондинка... — голос Ольги вернул парня к действительности.

— Не мучилась. В таком столкновении погибают мгновенно, не успев понять, что жизнь кончилась, — он разлил по бокалам остатки шампанского. — Не переживай по этому поводу. Это была бессмысленная жизнь, не имеющая никакой ценности.

— Ну, и ладно, — она тряхнула головой, отгоняя кошмарную картину автокатастрофы.

Шикарный красный автомобиль, летящий по трассе с безумной скоростью, врезался в едущий по встречной полосе КамАЗ и превратился в груду искореженного металла. Роскошное тело, бывшее секунду назад Алиной Кротовой, представляло теперь из себя малоприятные на вид останки.

Водитель КамАЗа совершенно не пострадал, да и сам грузовик отделался минимумом повреждений. Ольга видела результат столкновения своими глазами, когда они возвращались в город вслед за Кротовой.

— Не забивай себе голову, Ольга, давай лучше допьем это вино, — Ягами с видимым удовольствием, неспеша пил из своего бокала. — Допьем, да я к себе пойду. День был нелегким, ты устала, — он поставил пустой бокал и приподнялся, собираясь вернуться в свою комнату.

— Останься, — слово прозвучало особенно громко, а ее рука легла на его кисть.

— Что? — переспросил Лайт, хотя прекрасно все расслышал, и от этого короткого слова сердце Киры стремительно ухнуло в темный омут желания.

— Не уходи, — её глаза блестели, а пальцы, лежащие на его кисти, слегка дрожали, выдавая волнение.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да, — она облизнула вдруг пересохшие губы. — Хватит прятаться от самой себя, — её рука скользнула по его обнаженной груди легко, почти невесомо.

— Ольга, помни, ты в любой момент можешь меня остановить, — сказал Лайт, привлекая девушку к себе и приникая к её губам, готовно откликающимся на поцелуй.

Продолжая её целовать, он начал осторожно расстегивать блузку, чувствуя, как пальцы Ольги делают то же самое с оставшимися застегнутыми двумя последними пуговицами на его рубашке, и вот девушка осторожно снимает с него одежду, нежно касается плеч и проводит кончиками пальцев по спине. Секунда, и соприкосновение двух полуобнаженных тел обожгло обоих.

Растворяясь в его поцелуях — умелых и страстных, девушка не заметила, когда Лайт успел снять с нее бюстгальтер, ощутила только прикосновение его пальцев, дразнящее и ласкающее, к своей груди и задохнулась, невольно выгнулась навстречу этим рукам. А когда через секунду к его пальцам присоединись губы, собственное тело окончательно предало Ольгу.

Из груди вырвался первый тихий стон удовольствия. Все ее блоки и барьеры стали чем-то несущественным, и на сей раз девушка не остановила его руку, устремившуюся к её бедрам. Через несколько секунд она лежала на постели уже полностью обнаженной, а на Лайте оставались только плавки, нисколько не скрывающие степени его возбуждения.

— Закрой глаза, — прошептал он, — и не думай ни о чем, просто слушай свое тело.

Похоже, руки и губы Лайта знали о её горячих точках лучше самой девушки, и сейчас он вовсю пользовался этим знанием. Парень ласкал её, не останавливаясь ни на мгновение, слыша учащающееся с каждой секундой дыхание девушки, то и дело прерываемое стонами, сдерживать которые она уже не пыталась.

В такт движениям его руки, хозяйничающей сейчас в самой взрывоопасной зоне ее тела, внутри нарастало горячее, неведомое ранее чувство. Сердце колотилось как сумасшедшее, пальцы вцепились в его здоровое плечо, а тело вдруг выгнулось само, не повинуясь ей более, взорвалось и распалось на тысячи атомов удовольствия невесомых и радужных, как пузырьки на том кусочке шоколада, что Лайт бросил в её бокал шампанского. И как тот самый кусочек таяла она сама, и даже почти до крови прикушенная губа не помогла сдержать крик.

— Ну вот, видишь, это не больно, а наоборот — приятно, правда? — горячо шептал Лайт, осторожно и нежно поглаживая её все еще подрагивающее тело. — И это только начало.

— Тогда продолжим, — пересохшими губами прошептала она, притягивая его к себе. — Я хочу наконец-то ощутить тебя... всего.

Лайт не заставил себя упрашивать, потому что и сам находился на грани. Медленно и очень осторожно он вошел в неё и тут же остановился, почувствовав, как снова напрягается её тело, а в глазах возрождается страх.

— Не бойся, — Ягами вдруг обхватил её за талию и плавно перекатился на спину. Теперь сверху была Ольга, а он не нависал над ней, не подавлял её и не пугал. — Я весь в твоей власти, всё будет так, как хочется тебе. В любой момент ты можешь все это прекратить, если тебе вдруг станет неприятно или больно.

Она видела, как лихорадочно блестят его карие глаза, слышала, как тяжело и часто он дышит. Руки Лайта осторожно и одновременно настойчиво ласкали её грудь, заставляя напрочь забыть обо всех страхах и покориться властному зову собственного тела, которое, как оказалось, вовсе не возражает против его вторжения.

Отголоски только что пережитого наслаждения еще звучали в ней, возбуждая ответное желание доставить и ему такое же удовольствие. И это желание победило проснувшуюся панику. Тем более, в отличие от насильников, Лайт над ней не доминировал, не придавливал к постели тяжестью своего тела. Он все предоставил ей и просто ждал.

Рано или поздно она должна победить себя саму, так почему бы не сделать это сейчас, тем более его тело, ставшее частью ее, не причиняет боли, скорее наоборот, кажется таким... уместным.

Ольга наклонилась, поцеловала его в губы, а потом пришла очередь шеи, груди, плеч Лайта. Его кожа тоже оказалась горячей и не менее чувствительной, потому что с каждым ее поцелуем дыхание Ягами учащалось, а его ласки становились все откровеннее. Ольга не сразу заметила, что уже некоторое время Лайт движется в ней медленно и очень осторожно, да и она сама плавно покачивается с ним в унисон.

Как оказалось, её тело само решило, что ему нужно, и сейчас рассудок шел у плоти на поводу. Лайт притянул девушку к себе, снова и снова жарко целуя, и она так и не успела поддаться панике.

Их движения ускорялись, теперь и с его губ срывались тихие стоны, а сдерживать подступающий оргазм становилось все сложнее — слишком долго он этого хотел и ждал. Мгновение, и тело полностью вышло из-под контроля, пальцы Ягами сплелись с ее пальцами, сжали руку девушки сильно, почти до боли, а наступившее наслаждение вырвало из его груди громкий стон, слившийся с точно таким же ее стоном.

Ольга опустила голову на его плечо, продолжая тесно прижиматься к телу Ягами — первого мужчины в её жизни, с которым она действительно поняла, что означает словосочетание «заниматься любовью». Сердце до сих пор колотилось, грозя вот-вот выскочить из груди, и как приятно было ощущать ласковые прикосновения его руки.

— Ну, вот, Ольга, — он коснулся губами её щеки, — все оказалось совсем не страшно, ведь так?

— Ага, — она спрятала лицо у него на груди, словно стесняясь только что пережитого удовольствия. — Я не знала, что это может быть... так.

— Это и должно быть так, и будет так... всегда, — Лайт обнял устраивающуюся рядом девушку и заглянул в глаза. — Я рад, что сумел показать тебе, какой должна быть любовь, страсть, нежность. — Ягами опять поцеловал ее в губы.

— Бог лунного света, — тихо сказала Ольга, ласково проводя рукой по его взлохмаченным волосам.

— Что? — улыбнувшись, переспросил он. — Кто здесь бог?

— Твоё имя. Его можно перевести и так, — на её губах появилась улыбка, а тело было легким-легким, невесомым, и казалось, что каждая клетка буквально мурлычет, как сытая и довольная жизнью кошка.

— Можно, — он тоже улыбнулся, — но не стоит. Я не бог, Ольга. Жаль, что понял это только после собственной смерти... Бог... — улыбка стала горькой и невеселой. — Так называл меня Миками Теру.

— Кто это? — спросила девушка, приподнимаясь на локте.

— Исполнитель воли Киры. Моей воли. Этот парень, как и я сам, всегда мечтал нести в мир справедливость, потому и стал прокурором. Именно его я выбрал из многих и послал Тетрадь Теру, чтобы он карал преступников. — Вспоминать об этом было нелегко, но Лайт не собирался что-либо от Ольги утаивать. — Таким образом я скрыл от полиции, что Кира — это я сам, пустил Ниа по ложному следу. А Миками был счастлив служить благому делу создания Нового мира, живущего по Законам Киры. Когда я, — Лайт запнулся. — Когда Мацуда решил попрактиковаться в стрельбе, использовав меня в качестве мишени, Миками убил себя. На его глазах свергли его божество, и для Теру это оказалось слишком. Я не горжусь этой частью своего прошлого. А слово «бог» теперь постоянно напоминает мне о Миками.

— Извини, я не знала, — она погладила Ягами по щеке. — Тогда просто — Лунный Свет. Ведь можно и так, верно?

— Да, — Лайт снова улыбнулся. — Так намного лучше. Без всяких богов. И не нужно извиняться, я не очень-то много рассказывал тебе о прошлом. Просто...

— Т-с-с-с, — теперь она приложила палец к его губам. — Не надо. Прошлое и твое, и мое, не имеет никакого значения, Лайт. Оно навсегда останется с нами. Я люблю тебя таким, как ты есть... Просто люблю... — она коснулась красиво-очерченных губ, от которых так сложно было оторваться.

— М-м-м, — протянул он, скользя ладонью по изгибам её худенького тела. — Мне тут мысль в голову пришла...

— Какая? — спросила Ольга, ощущая, как от его прикосновения по коже пробегают мурашки.

— А давай-ка в душ вместе сходим, а? И ты меня снова выкупаешь, как в тот первый вечер, помнишь? — Лайт улыбнулся.

— Такое нельзя забыть... Но в зале же Рюк сидит, — она смутилась.

— И что? Пусть сидит! В ванную он с нами не потащится. Да и хоть какое-то чувство такта у него, думаю, есть. Пошли! — Ягами легко поднялся, пристроил на бедрах простынь и протянул девушке руку. — Поднимайся, лентяйка!

Ольга взялась за протянутую руку, встала и набросила на плечи халатик, скользнула взглядом по скомканной постели и разбросанным вещам и невольно хихикнула.

— Вот бардак...

— Не бардак, а обычный беспорядок, — Кира первым вышел из комнаты, переступил порог зала и тут же напоролся на прищуренный взгляд синигами. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Рюк вдруг широко улыбнулся и поднял вверх большой палец, одобряя таким образом действия Ягами.

— И я не подслушивал, — синигами пощелкал пультом, переключая каналы. — Я ТВ смотрел. Молодец ты, Лайт, хоть и сукин сын! — последние слова утонули в хрусте надкусываемого яблока.

— Спасибо, — парень хмыкнул. — Мир?

— Иди ты... куда шел, пока я в тебя яблоком не бросил, — пробормотал Рюк, не поворачиваясь.

— Не бросишь, — Лайт продолжал ухмыляться, — тебе яблоко жаль! — говорить что-то еще Ягами не стал, потому что Ольга появилась на пороге и, стараясь не смотреть на синигами, поспешно исчезла в ванной, а Кира последовал за ней.

Ольга первой ступила в ванну и повернула кран, регулируя температуру воды: вот так, не горячо и не холодно, в самый раз! Вода — прозрачная и теплая, заструилась по её телу, смывая с кожи запах и прикосновения Ягами. На секунду ей стало неуютно, девушка хотела сделать шаг назад, но тут руки Лайта сомкнулись на ее талии, а губы коснулись шеи.

— Отличная вода, именно такую я всегда предпочитал сам.

— Правда? — она повернулась к парню, заметила мечтательно-счастливое выражение на лице Ягами и сама улыбнулась. — Вот и хорошо! Сейчас я тебя «выстираю», — Ольга потянулась за губкой, но Лайт отобрал её у девушки.

— Ну уж нет, теперь моя очередь! Ты меня уже купала, а я не люблю оставаться в долгу, — Кира вспенил выдавленный на губку гель и осторожно провел по плечу девушки. — Позволишь?

— Ну, если ты хочешь, — она отодвинула мешающие волосы.

— Очень, — с улыбкой сказал Лайт и следующие несколько минут осторожно и старательно покрывал её тело белой ароматной пеной. — Ну, вот, теперь нужно смыть, — он бросил губку на дно ванной и притянул Ольгу под струи воды — теплые и ласковые. Такие же, как и его пальцы, скользящие по её телу. Вот только почему-то одна его рука подозрительно долго задержалась на её груди, в то время как другая опустилась по бедру вниз.

— Лайт, — выдохнула она, поднимая на Киру потемневшие от вновь нахлынувшего желания глаза. — Что ты делаешь?

— Проверяю, хорошо ли я тебя вымыл, — ответил Ягами, не прекращая своих дразнящих ласк.

— Разве это делается так? — невинным тоном осведомилась Ольга, опуская руки на плечи парня.

— Немного иначе, — он привлек девушку к себе, давая почувствовать, что вид её обнаженного тела не оставил его равнодушным. — Черт, вода в рот попадает, — Кира комично сморщился.

— Тогда сделаем так, — она отступила назад, оперлась спиной о стенку, притянула Лайта к себе. — Так лучше?

— Намного, — он подхватил её за бедра и приподнял, одновременно проникая в уже готовое принять его тело. Девушка невольно застонала, прикусив губу, и обвила его бедра ногами.

— Больно? — обеспокоенно спросил Ягами, внимательно вглядываясь в её лицо и не двигаясь, ожидая ответа.

— Нет... Наоборот... Не останавливайся, Лайт, — она закрыла глаза, чувствуя, как медленно, опасаясь причинить ей боль, движется в ней Кира.

Впрочем, остановиться сейчас он и сам вряд ли смог бы. Первая близость вышла несколько скомканной, уж слишком долго длилось его воздержание, и очень сильным было желание. Сейчас Лайт не спешил, благо Ольга была легкой и удерживать ее тело на весу оказалось совсем несложно. Но как же ему было хорошо сейчас, входить в нее полностью, ощущать всем своим существом, что так же желает его, испытывает от этой близости такое же удовольствие.

Вода продолжала стекать по его спине, но парень не обращал на это внимания, его губы отыскали ее и слились в поцелуе глубоком, долгом и чувственном. Оба они сейчас походили на измученных жаждой путников, которые долго-долго брели по горячим пескам, изнывая от жажды, и наконец-то нашли вожделенный родник с ледяной хрустально-прозрачной водой. И теперь они пили из этого источника и никак не могли остановиться. С каждым его ускоряющимся движением, ее дыхание становилось все чаще, а стоны — громче, потому что сейчас оставалось уже совсем немного и...

— Ла-а-а-а-й-т, — шум воды не смог заглушить его имени, которое она выкрикнула, как заклинание, достигнув той высочайшей точки, о которой не так давно не смела и мечтать.

Ягами догнал ее через секунду, с последним движением бедер погрузившись в ее тело до конца и застонав от острого, как лезвие катаны, наслаждения. Несколько секунд они так и простояли, сплетенные в одно целое, тяжело дышащие, мокрые, взлохмаченные и счастливые. Потом Лайт осторожно отпустил бедра девушки, но отодвигаться не спешил — поцеловал Ольгу в губы.

— Спасибо, чудо ты мое, — он улыбнулся.

— Мне-то за что? — девушка смутилась. — И вообще, мы же, вроде, купаться собирались?

— Ага, — парень хмыкнул. — Но такие водные процедуры мне нравятся больше. Намного больше.

— Не спорю, — она наклонилась, поднимая губку, — но давай все-таки освежимся?

— Согласен, теперь уже можно, — Лайт подмигнул. — Только теперь ты мой меня!

***

— Скажи, что мне все это просто приснилось, — Ольга удобно устроилась под боком у растянувшегося на постели Ягами.

— Нет... Один и тот же сон не может сниться двоим, так не бывает, — он улыбнулся, обнимая девушку. — Слишком хорошо, чтобы быть сном.

— Тебе действительно понравилось? — обеспокоенно спросила Ольга, глядя в его глаза. — Я ведь совсем не...

— Перестань, — Лайт поцеловал её в краешек губ. — Всё было отлично. В некоторых вещах солгать невозможно. Можно обмануть разум, но не тело, а ты чувствовала меня, как и я тебя. Так что не ищи проблемы там, где их нет. Я люблю тебя, Ольга, а это многое значит. Я был уверен, что Тетрадь отняла у меня возможность любить. К счастью, я ошибся. Просто ни Миса, ни Такада не затронули меня вот здесь, — он положил ее руку на свое размеренно стучащее сейчас сердце. — Я хотел их, но не любил. Мису ты видела — нечего там любить. Такада... Мне льстило, что она меня боготворит, но это была не любовь. Видишь ли, — он сжал её руку. — Мы с тобой так долго к этому шли и сначала сблизились духовно, а такого у меня еще не было. Ни с кем. Так что в какой-то мере ты у меня первая, Ольга, как и я у тебя.

— Ты? Но... — она смутилась. — А как же...

— Ольга, я говорю это в первый и в последний раз. Первый мужчина в жизни девушки не тот, кто лишил её девственности, а тот, кто подарил ей настоящее удовольствие. Я этот мужчина. Или ты не согласна? Я — первый. Никого не было. Усвоила? — менторским тоном сказал Лайт, но тут же улыбнулся — уж слишком серьезно и сосредоточенно смотрела на него девушка. — Давай вести отсчет времени со дня моего возвращения, хорошо?

— Как скажешь, — она облегченно вздохнула. — Ты сказал, что Тетрадь отняла у тебя многое. Поясни, если можно.

— Нужно. Рюк часто говорил, что владение Тетрадью делает человека несчастным. Тогда я синигами не поверил, теперь понимаю, что он был прав. С того момента, как я поднял Тетрадь, моя жизнь кончилась, а началась эпоха Киры. Постепенно Ягами Лайт исчезал, растворялся, проигрывал бой с той частью себя, где воцарился Кира. Я уничтожал преступников, надеясь так создать Новый мир, свободный от насилия и зла.
И, черт меня подери, но Рюк и здесь прав: это я виноват в смерти собственного отца, я приговорил и убил ставшую бесполезной Такаду, ради меня Миса пожертвовала большей частью своей жизни. Да и Миками Теру принес себя в жертву сомнительному божеству — мне.
Ты первая увидела во мне сначала Лайта, а потому уже Киру. И приняла меня таким. То, что я сам себя сделал несчастным, я понял только в мире синигами. Знаешь, смерть в луже собственной крови нельзя назвать удачей или счастьем. То, что я никакой не бог, я успел понять в те последние секунды, пока моё сердце еще билось.

А больнее всего меня ранило то, что стоило Кире умереть, и все тут же стало таким, как прежде. Наблюдая из мира синигами за людьми, я с каждым днем все больше убеждался в том, что попросту потратил пять лет жизни на погоню за миражом. Пытался построить собственную утопию. Глупо.

Я действительно был несчастен, но понял это, только простившись с жизнью. Такую цену за откровение мало кто платил. Поэтому я больше не хочу повторять свои ошибки. Нам осталось последнее — убить тех, кто воспитал из собственных детей монстров, а потом мы простимся со стариной Рюком и Тетрадью. Ты ведь не передумала?

— Нет. Я не хочу менять этот мир, Лайт, да и нельзя его переделать. Это не удавалось еще никому. Откажемся. Уедем. Забудем, — вдруг в глазах девушки плеснулся испуг. — А тебя я тоже забуду?

— Нет. Только связанное с Тетрадью. Наши чувства останутся неизменными, насчет этого не волнуйся, — Ягами поцеловал её в нос. — Всё будет хорошо, верь мне.

— Я верю, Лайт, — она глубоко вздохнула. — Спокойной ночи, Лунный свет.

— Спокойной, — Кира обнял её, так доверчиво к нему прижимающуюся, и сам вздохнул облегченно и счастливо, соскальзывая в объятия сна.