Как показало испытание временем, тема, мной поднятая, оказалась актуальной. У меня даже тролль персональный попытался завестись. Хотелки ему, правда, не хватило, и теперь он святотатствует – гуглит, что же такое он брякнул в запале. Прямо даже не знаю, когда обратно ждать и знанием каких новых словечек он попытается пощеголять. Но все-таки позволю отметить, что градации если и имеют отношение к классификациям, то только относительное. Да и «коучинг», который «***» с горя вбухнул в свой отзыв, слишком уж сетевым маркетингом попахивает и к моей попытке высказать свое мнение никакого отношения не имеет. И читать тексты все-таки стоит, прежде чем их троллить. Желающие могут полюбоваться на вброс, посмотрев комментарий незарегистрированного пользователя под предыдущей частью.

Но вернемся к нашим видам повествования. Наш тролль с какого-то недосыпу решил, что у меня классификация из трех частей состоит. Отчасти верно. Но отчасти. Я все-таки основал ее на более формальных критериях, а именно: от какого лица ведется рассказ. Вариантов два (в экстремальных случаях, три): от первого лица, от третьего лица, и возможное, очень редкое и на мой взгляд слишком неестественно выглядящее в больших формах повествование от второго лица. Последней предлагаю не касаться в виду ее несущественности. На ПОВ – оно же повествование от первого лица – мы посмотрели чуть попристальней, и в данной части предлагаю обратиться к классическому повествованию от третьего лица (далее при необходимости буду называть его ПТЛ). Для прелестного тролля подчеркну: в моем ОЧЕРКЕ, а не статье, во второй части ОЧЕРКА.

Вообще, это очень распространенный и на первый взгляд простой способ оформления текста. Казалось бы, рассказывай себе историю, как будто на кухне сидишь и другу что-то вещаешь, и все. Но неоправданное упрощение приводит к тому, что важные детали выпадают из поля зрения, и все опять сводится к чему-то слишком глобальному и соответственно слишком одностороннему. Как говорится, дьявол таится в мелочах. Для того, чтобы получше понимать, о чем идет речь, нужно представить ситуацию схематически. Итак, есть автор, есть читатель. Между ними стоит произведение. Если при ПОВ автор практически совмещается с рассказчиком, то с ПТЛ такой трюк проходит не в полной мере. Между автором и читателем всегда стоит какой-нибудь персонаж. Именно через его призму автор и доносит свою точку зрения. Как правило, такая опосредованность материала и хороша, и плоха. Хороша, потому что можно более точно выбрать способ преподнесения материала, и плоха, потому что нужно более точно выбирать способ преподнесения материала, как бы парадоксально это ни звучало.

Думаю, чисто грамматически все ясно. О персонажах говорится в третьем лице: Саша, Дима, Х, и местоимения, чтобы не перегружать текст именами. Все происходящее описывается как правило в прошедшем времени и имеет формальные признаки отстранености, как то: слова, указывающие на удаленность во времени и пространстве: там, тогда и подобные, указательные слова: тот, те и т.д. Автор выводит себя из панорамы действия и становится перед ней, либо чуть подальше, так, чтобы не сливаться с действием. Собственно говоря, в зависимости от степени вовлеченности автора в текст можно говорить об авторе пассивном и авторе активном. Позволю себе пояснить, что имею в виду.

Пассивный автор. Еще его можно назвать «автор-рассказчик». Он стоит в стороне от действий и событий и никак в них не вмешивается. При чтении фиков, написанных с применением такого типа повествования, едва ли читателю посчастливится познакомиться со внутренним миром персонажей. Впрочем, именно это и является отличительной чертой этой техники и ее привлекательной особенностью.

Можно даже проделать небольшое такое упражнение: выйти на улицу и пройти к ближайшей остановке общественного транспорта. Необязательно оставаться на ней слишком долго, нам это нужно просто для того, чтобы понять, как это функционирует. Итак, дано: рассказчик; окружающий мир. «Я» вычеркивается, его просто нет. Наша задача: транслировать все, что мы видим, читателю. Начинаем: первое, что мы видим - это небо. Голубое, может, свинцовое с низкими тучами. Ветер, который колышет ветки деревьев. Мы идем дальше и обращаем внимание, скажем, на тротуар, проезжую часть. Доходим до остановки, которую тоже созерцаем в деталях. Теперь самое сложное. Люди, которые на ней; но по умолчанию, мы замечательные физиогномисты, с точностью до одной единицы измерения способны оценивать возраст, рост, вес, в случае, если необходимо для повествования, даже состояние ЖКТ людей, которых наблюдаем. Например, женщина. Лет пятьдесят, в забавной меховой шапке в форме шляпы. Под ней огромные очки, а за ними блеклые глаза и ярко-голубые тени на веках. Презрительно поджатые губы, на них помада, собравшаяся в комки в складках. Можно еще и одежду описать при желании. Что еще мы о ней знаем? По сути, не очень много. Можем только предположить, что замужем, работает каким-нибудь инспектором отдела кадров последние лет тридцать, сейчас идет на сдачу анализов в гастроэнтерологическое отделение местной больницы, а можем понаблюдать, как она локтем сумку к боку прижимает и недовольно поджимает губы, поглядывая на проезжую часть. Или вот парень. В скинни-джинсах, кроссовках, прячет нос в разноцветный шарф. Здоровущие наушники. И он предпочитает держаться подальше от тетки. Мы можем быть по-разному наблюдательными, допустим, рассказать, что у него брови смешно хмурятся, губы шевелятся в такт музыке, которую он слушает, и ресницы потемней у век, а на концах совсем белесые, а можем не заметить этого. Посидели, понаблюдали. Можно идти домой. И снова «ночь, улица, фонарь, аптека...». Мы увидели людей, при желании можем их описать, может даже, что-нибудь о них рассказать, но при этом мы не знаем мыслей, чувств, планов на будущее. Примерно так же строит свое повествование и автор-рассказчик.

Тут авторам следует обратить внимание на такую важную деталь, как личность рассказчика. Иными словами, каким автор хочет предстать при рассказах. Наверняка у уважаемых читателей есть разные знакомые; например, холерики, которые энергично рассказывают, могут слоги проглатывать, перескакивать с одного на другое, при этом подпрыгивая, размахивая руками, чуть ли не слюной брызжа, либо напротив, флегматики. Они спокойно и неторопливо, обстоятельно повествуют о том, о сем, обращают внимание на детали. Так и рассказчик, личность которого автор помимо воли вводит в текст. Стоит задуматься, что это за личность, чего автор хочет от текста. Хочет он быстроты и энергичности – тогда следует порезче чередовать события, использовать больше слов действия, например, глаголов, деепричастий. Есть смысл делать предложения покороче (но не совсем куцыми) и по возможности избегать разного рода усложнений наподобие всяких оборотов. То есть мы концентрируемся на действии. Стоит подумать, насколько много должно быть сравнений, эпитетов. Нюансировка тоже должна быть ограниченной. Иначе это уже будет похоже на попытку созерцания; и это вторая возможность, когда рассказчиком оказывается более неторопливый, наблюдательный тип. Тогда можно побольше останавливаться на деталях, уделять особое внимание полутонам, с особым смаком описывать нюансы, иными словами, продвигаться медленнее.

После того, как автор определил темп повествования и личность рассказчика, следует перейти к тому, что и как описывать. Тексты с пассивным автором отличаются кажущейся непсихологичностью. Автор изначально ограничивает себя определенным образом. Допустим, он решает: никакого толкования эмоций! И все, мы видим, что человек сердито нахмурился, и только. С другой стороны, автор может решить: побольше деталей! И мы видим человека, который нахмурился недовольно и брезгливо, как будто неподалеку разбили тухлое яйцо, и при этом глубже прорезались недовольные морщины по обе стороны рта, и складки прорезали лоб. Наверное, есть даже смысл определить, насколько глубоко автор будет показывать героев. Будет ли он заглядывать в прошлое и показывать какие-то сведения из прошлого, или нет. Главное – изначально обозначить, что и как будет показываться, и следовать этой установке на протяжении всей работы.

Не стоит думать, тем не менее, что подобный вид повествования совершено безличен. Вовсе нет. Ведь даже кинематограф может оказаться очень даже красноречивым. Можно, скажем, сделать акцент на искринках смеха в глазах или все прибавляющихся седых волосах в прическе персонажа, либо воспользоваться какими-то деталями из окружения, чтобы создать соответствующее настроение, например: ветер тревожно завывал, дом был наполнен шорохами, ну и прочие прелести из Кинга. Такие детали могут очень многое подсказать читателю, даже если автор принципиально избегает показывать внутренний мир персонажей.

Делая вывод из вышесказанного, скажу: при пассивном авторе у нас едва ли будет возможность глубоко проникнуть в мир героев, но все это с лихвой компенсируется деталями из окружающей среды. Разумеется, к их отбору и способу акцентировки следует отнестись более ответственно.

Вторая разновидность автора – активный автор. Возможностей у него значительно больше, он способен заглянуть в мысли героя, дотошнее описать его эмоции и в зависимости от своей установки показать причины, поводы и предпосылки. Более того, в зависимости от замысла автора возможно некоторое наложение планов повествования. Что я имею в виду: автор выбирает персонажа, глазами которого он наблюдает за окружающим миром, и показывает нам, что этот герой видит, как воспринимает мир. Рассказ как бы пропускается через восприятие мира персонажем. При этом формальные признаки повествования сохраняются – третье лицо. Тут уж автору карты в руки: можно, скажем, подробно рассказать, что герой чувствовал, что он подумал, как он воспринял взгляд своего соперника либо сердечного друга, например: Х почувствовал, как взгляд Y скользнул по нему... Х увидел, как Y позеленел от ужаса.., ну и прочее. Не стоит увлекаться подобными «Х понял, как Y», в этом нет необходимости. В одном отрывке, скажем, в одном абзаце достаточно одного-двух таких якорей, и весь абзац по умолчанию будет восприниматься как точка зрения определенного персонажа. Более того, подобное повествование удобно и тем, что можно менять героев, с которыми автор себя отождествляет, которые как бы являются призмой, через которую преломляется восприятие ситуации для представления нам, читателям.

Правила хорошего тона в случаях с активным автором: в одном смысловом отрывке стоит использовать одного героя для фокуса повествования. Слишком часто менять героев, которых автор использует для развития рассказа, тоже не стоит: это может выглядеть суетливо. Можно попробовать использовать двух или нескольких персонажей с целью поточней осветить ситуацию, но это требует большего мастерства и концентрации автора: все-таки персонажи разные, и последовательно изображать их – не самая простая задача.

В любом случае, какого бы персонажа не выбрал автор, следует изначально определить для себя, что за человека (ну или разумного, если это фентэзи) он использует: будет ли это деятельный тип или созерцательный, воспринимает ли он окружающий мир глазами или уделяет более значительное внимание звукам, например – и целенаправленно и настойчиво использовать в большинстве именно этот способ восприятия действительности.

Несколько особняком стоит очень интересный тип повествования: всезнающий (или всевидящий) автор. Как уже видно из названия, это автор, который знает все про всех. Читатели могут спросить: а как быть с активным автором, который решил применить полифокусное повествование? Это ведь то же самое, что и всевидящий автор? Не совсем. При полифокусном повествовании, как видно из самого термина, автор поочередно отождествляет себя со многими, а иногда и всеми персонажами. И какая разница? Разница вот в чем. В случае с полифокусным повествованием возможности автора все равно ограничены, во-первых, личностями персонажей, а во-вторых временем. Вперед в будущее такой автор заглядывать не может, использовать бесконечные пояснения, которые выходят за рамки личностей действующих лиц – тоже. Ну да, какие-то субъективные знания сообщить можно, но не более того. Всевидящий автор не только может бесконечно глубоко уходить в прошлое и заглядывать в будущее, он еще и причины всех событий знает. Тут естественно появляется мысль, что именно такое ПТЛ является самым удобным. Ан нет, слишком много знать или слишком много сообщать тоже плохо, излишества утомляют. В общем, личность всевидящего автора, вводимая в повествование, должна применяться с максимальной осторожностью. Тут уж лучшими советниками автору будут вкус автора и его представления о произведении.

Вот вкратце основные пункты очень простой, на первый взгляд, но сложной в практическом применении темы – ПТЛ. Я еще раз подчеркиваю, что при использовании того или иного типа повествования важным является понимание автора, что, как, а самое главное – зачем автор использует его. А всему остальному можно научиться. Пусть не сразу получится, но даже если первый опыт будет не самым успешным, то будет второй, третий.

Ну и в заключение: я удивлен тем, что моя скромная персона привлекла внимание сразу двух, не к ночи будь помянуты, «критегов». Причем ладно, если бы в их выпадах я наблюдал хотя бы один гран критики по существу, полемики и прочих милых моему сердцу радостей. А так единственное, что я наблюдаю – это попытку задавить меня величием своего эго без каких-либо внятных аргументов по существу, точнее без каких бы то ни было аргументов вообще. Все, что я с немалым удивлением прочитал – это вопли «сам дурак» и посылания на сайты для пенсионеров. Я подозреваю, что мои тезисы им недоступны, или как? Я никогда не против хорошей дискуссии, более того, вежливые обмены мнениями доставляют мне удовольствие. К сожалению, мнений я как раз и не увидел, хотя свое изложил. Ну что, будем ждать, что я услышу о себе в новой порции желчи в отзывах? Засим откланиваюсь, искренне ваш.

P.S. Охотно отвечу на любые вопросы. На самом деле я милейший добрейший божий одуванчик.