Если бы Гардиана спросили, сколько времени прошло с момента проведения над Тероном ритуала, он бы ответил бы далеко не сразу — задумался надолго, потому что давно потерялся в этом самом времени. Всё внимание молодого рыцаря сосредоточилось на эльфе, с которым теперь было так непросто.

Под комнату для проведения ритуала переоборудовали одну из скайхолдовских тюремных камер. На этом особенно настаивала Кассандра, ратуя за безопасность остальных обитателей замка. Если что-то пойдет не так, и демон успеет овладеть Тероном во время ритуала или сразу после него — не выпустить чудовище из подвала будет проще, чем из обычной комнаты.

— Милорд Павус, можно спросить? — улучив момент, когда тевинтерец прогуливался по саду, о чем-то размышляя, Гардиан решился задать вопрос, который беспокоил юношу уже не первую неделю. Обратиться к самому Инквизитору Гардиан не осмелился, в последнее время Лавеллан был мрачен и неразговорчив, да и появлялся во дворе не так часто.

«В Убежище — безопасно» — эта собственная фраза навязчиво крутилась в голове Гардиана, пока он прорубался через красных храмовников, надеясь, что сумеет задержать их достаточно долго и Адан с Миневой уведут Усмиренных, смогут спасти тех, кто не способен себя защитить. Думать о своей собственной жизни было некогда — звон стали, крики раненых и стоны умирающих, проклятия и яростный рык образовали дикую смесь звуков, от которой не спасал шлем, от нее невозможно было отгородиться.

Внимательно всматриваясь в каждую фигуру в мантии, Гардиан молил Создателя, чтобы поиски оказались ненапрасными. Думать о том, что один из тех черепов-окулярумов мог принадлежать Терону, юноша себе запретил. Гнал эти жуткие мысли, а они упорно возвращались, превращая ночи в кошмар. И, наверное, ему не стоило заглядывать в хижину, дверь в которую была чуть-чуть приоткрыта, словно кто-то так спешил отсюда уйти, что не озаботился закрыванием двери.

Обратно в Казематы Терон не вернулся. Гардиан, нарушив запрет Каллена, все же заглянул к усмиренным — не мог не попытаться узнать хоть что-то о том, из-за кого не спал ночами, не хотел есть, не видел синевы неба, потому что весь мир стал серым. В малефикарство Терона не верилось, всё существо протестовало и отказывалось признавать, что это была всего лишь жестокая игра мага. Нет.

Вместо предисловия: «Инквизиция» подарила знание о том, что ритуал Усмирения, оказывается, обратим. Я не могла пройти мимо такой идеи.