- А кроме порядка вашему Ордену ничего не надо?
- Только порядок. (с)

 

Июль 1180 года

Альтаир вернулся в Масиаф чуть позже, чем Малик, который подошёл к выполнению своего задания со всей обстоятельностью и усердием: он едва ли не выучил на зубок чужую жизнь, чтобы одним точным и уверенным движением забрать её.

- Мира и покоя, Альтаир. - Малик приветственно кивнул и вернулся к наблюдению за тренировкой Кадара. Тот пытался ставить грамотные блоки, дабы не получить излишнего урона в бою.

- Мира и покоя, друг мой, - ответил Ла-Ахад, становясь рядом. - Повелитель уже назвал имена тех учеников, что пройдут посвящение?

- Я слышал, что, кроме нас, ещё четверо с честью справились со своими испытаниями. - Аль-Саиф мельком глянул на перевязанный обрубок, оставшийся от безымянного пальца друга. - Больше не болит?

- Иногда ноет, но я привык.

Альтаир никому не сказал, что палец - это его плата за кровь и знание и одновременно глупейший поступок из всех совершённых им. Всё же он тешил себя мыслью, что так клинок будет выниматься проще и удобнее.

- Скажи, Малик, что ты чувствовал, отнимая жизнь?

Аль-Саиф вздрогнул, словно бы слова затронули нечто в его душе, чего он сам боялся касаться.

- Я чувствовал... удовлетворение, как от хорошо проделанной работы, может, немного гордости и страх, глупый, безотчётный страх быть пойманным, страх провалить задание и подвести Братство. А ещё сомнения в собственных силах. - Малик зябко поёжился, пристально вглядываясь в холодное безоблачное небо.

- Но ты ведь справился.

- Да, конечно... Знаешь, Альтаир, я видел, как эта тварь, которую я убил, насиловала маленьких беспризорных сирот - девочек и мальчиков. - Малик стиснул кулаки, заново переживая две недели кошмара. - Он находил их на улице: голодных, в рваной одежде, всеми брошенных. Обрадованные медовыми словами этого человека, дети шли за ним, чтобы попасть в золотую клетку. Понимаешь, Альтаир, я не мог смотреть, как это чудовище, удовлетворив свою похоть, убивало невинных, а потому мне пришлось примерить на себя маску городского оборванца. Я пришёл в этот дом без оружия, в одежде, купленной у какого-то мальчишки. И я сказал себе: если этот монстр коснётся меня хотя бы пальцем, я убью сначала его, а потом и себя.

Малик тяжело опёрся о витые каменные перила. Альтаир молчал, напряжённо вслушиваясь в рассказ друга. Для них, совсем ещё детей, это было гораздо страшнее, чем предатель, перебежавший к тамплиерам.

Аль-Саиф горько рассмеялся.

- Со мной в дом попало ещё две девочки; обе в синяках, до ужаса худые и вдруг - наряжённые в миниатюрные заморские платья. Альтаир… Я до безумия был благодарен им, что эта тварь сперва решила позабавиться с ними, дав мне время отыскать среди подушек ритуальный кинжал. Захлёбываясь слезами, они ублажали плоть истинного монстра, а я, подойдя со спины, вонзил лезвие ему прямо между позвонков. Сейчас я сожалею, что он умер так быстро, однако тогда у меня не было выбора.

Юноша затуманенными глазами взглянул на друга, глубоко вздохнул и всё же решил рассказать до конца свою историю.

- Я украл какие-то ритуальные книги, бросил прямо в руки детей первые попавшиеся ценности и возблагодарил Аллаха, что чудовище умерло, не успев лишить невинности, а потом и жизни своих новых жертв. Мы кое-как выбрались через окно и, так и не перемолвившись ни единым словом, разошлись. Девочки тихо всхлипывали, держась рядом, но я знал: в них теплится благодарность ко мне, пусть смешанная со страхом.

- Прости, что заставил тебя это вспомнить. - Альтаир крепко сжал плечо друга.

- Всё в порядке.

***

 

Мягкий полумрак, разбавленный одуряющим запахом благовоний и наркотиков, окутывал шесть фигур, что были облачены в белые робы, перевязанные алыми кушаками. Босые, с непокрытыми головами юноши стояли полукругом на вершине башни, внимательно вслушиваясь в слова Аль-Муалима.

- Вы с честью завершили ваше ученичество. Сейчас же вас ждёт испытание, которое окончательно откроет двери в Братство. Отриньте страх, ассасины.

В голове Альтаира шумело, иногда резко накатывала слабость, перед глазами плясали чёрные точки. Ему казалось, что он слышал голоса и видел размытые лица. Амулет словно раскалился.

- Она не выдержит. Дитя слишком измотало её.

- Летиция!

Ла-Ахад едва улавливал смысл того, что говорил Повелитель, следуя за остальными к деревянным платформам.

- Путь вера направляет вас.

Альтаир сделал ещё один шаг, распахивая руки. Он видел, как юноши, что шли рядом с ним, самозабвенно улыбались. Похоже, такая же пьяная улыбка была и на его губах. Бездна была всё ближе.

Свет, льющийся из широких окон дома.

Мужчина баюкает на руках малыша, показывая его какому-то человеку, на котором был надет походной плащ.

- Я скорблю вместе с тобой об этой утрате, Умар.

Мир в очередной раз поменял свой цвет на серый, разбавленный оттенками синего.

- Ничто не истинно. Всё дозволено.

Альтаир прыгнул, и в тот же миг время замерло. Пространство разломилось на множество осколков, осыпавшихся вниз. Невыносимая боль пронзила тело юноши, и он закричал. Крик этот в искаженном восприятии мира был похож на клёкот орла.

***

 

Видение. Много лет назад

Умар нетерпеливо мерял шагами пол библиотеки, ожидая возвращения Аль-Муалима и Робера. Глава Братства умудрился втянуть в свои поиски не только ассасинов, но и тамплиеров.

Ла-Ахад не видел смысла во вражде, когда сарацины представляли для Орденов общую угрозу, а потому он даже смог подружиться с одним из Рыцарей Храма. Поначалу их общение заключалось в «добрый день - Повелитель ждёт - до встречи», да и свою роль играла разница в возрасте (почти шесть лет), потом же у них нашлись темы для разговоров.

Аль-Муалим скрывал поиски артефактов Предтеч от Братства, потому что сомневался в собственных людях. Он взрастил простых исполнителей, готовых умереть за Кредо. К сожалению, такое положение устраивало всех.

- Мира и покоя, Умар.

Робер неторопливо поднимался по лестнице, на его поясе бряцал меч изумительной работы с рукояткой в виде головы орла.

- Мира и покоя, друг мой. Как здоровье твоей жены?*

Рыцарь усмехнулся.

- Превосходно. А вот что насчёт самочувствия твоей жены, Летиции? Когда я отъезжал в прошлый раз, она была весьма плоха.

- Она умерла.

- Сожалею.

Аль-Муалим кашлянул, привлекая к себе внимание.

Свет.

Они стояли вокруг широкого стола, рассматривая пожелтевшие карты, листая выцветшие страницы рукописных книг и негромко переговариваясь.

- Рашид, разве наши бесплодные попытки не убедили тебя в глупости и безнадёжности поисков? - Робер вздохнул, откладывая в сторону манускрипт с изображенным на нём Яблоком Эдема.

- Все книги сходятся на том, что артефакт спрятан на этих землях, - Аль-Муалим раздражённо стукнул кулаком по столу, отчего несколько бумаг сместилось вбок, и продолжил: - однако «это самое» место слишком больших размеров, чтобы можно было что-то утверждать.

Умар растёр виски, чтобы унять головную боль. Ему давным-давно надоели споры без правых и виноватых.

Свет.

- Долг зовёт меня на родину, друг мой, - Робер ловко вскарабкался на лошадь, удобнее устраиваясь в седле. Немного поразмыслив, Рыцарь отцепил от пояса меч с рукояткой в виде головы орла и отдал его Умару. - Передай его своему орлёнку, когда тот вырастет и возмужает.

- Всенепременно.

***

 

Март 1184 года

Холодный ветер, порывами налетающий с моря, выдувал остатки тепла, ещё оставшегося в Акре. Однако по-прежнему хорошо был слышен звонкий крик чаек, что летали над незамерзающей водой в поисках пищи.

В порту готовилось к отплытию в Европу несколько тамплиерских кораблей, буквально обвешанных опознавательными знаками в виде знамён и флагов. На палубе суетились матросы, таскавшие ящики с припасами и бочки с пресной водой.

Альтаир подошёл чуть ближе к причалу, разглядывая мутно-серую воду, которая ничуть не внушала доверия. Лодки, привязанные к мокрым деревянным балкам, лениво покачивались на мелких волнах. Громкий свист на берегу привлёк внимание ассасина; в порт заплывал ещё один корабль.

Пренебрежительно фыркнув, Ла-Ахад направился в сторону бюро. В Акру его привело новое задание: лишить жизни сарацина, что готовил покушение на магистра тамплиеров Арно де Торожа. Именно глава Ордена вскорости отплывает в Европу с некой посольской миссией.

Услышав своё задание, Альтаир спросил:

- Почему бы не дать этому человеку довести дело до конца?

Аль-Муалим ответил сурово и непреклонно:

- Потому что Арно де Торож не враг ассасинам. Он борется за свои идеи, одновременно держа в узде целый Орден. Он должен выжить и в целости покинуть Акру со своей миссией.

- Да, Повелитель.

Завернув в узкий переулок, юноша ловко взобрался на крышу. Ещё раз взглянув на величественный корабль, уже спустивший половину парусов, Альтаир сквозь робу нащупал амулет и направился в бюро; ему удалось узнать имя будущего убийцы.

Спустившись по ещё влажным ветвям плюща, который в Акре разросся особенно буйно, Ла-Ахад оттряхнул несколько листочков, оторвавшихся от гибких ветвей. Мягко ступая по полу, он замер возле ширмы, коей был занавешен проход в само бюро.

- И больше нигде его не достать?

- Вчера я продал последнее, увы.

Раздались тяжёлые шаги, скрипнула дверь, а потом юноша услышал вздох рафика:

- Входи, Альтаир. Есть ли у тебя добрые новости?

- Возможно. - Он перешагнул невысокий порог и замер в метре от стола. - Сарацина, которого послали за жизнью Торожа, зовут Иман. Хотя мне кажется, что это всего лишь прозвище**.

- Что ж, я даю тебе разрешение; пусть его смерть послужит Братству. Если всё сложится удачно, тебе больше никому, кроме Повелителя, не нужно будет отчитываться.

Альтаир скупо улыбнулся. Ассасины третьего ранга получают больше привилегий, больше доступа к знаниям Братства, больше власти.

Какое-то странное предчувствие волновало его, опутывая своими тонкими липкими нитями.

***

 

Сарацин выслеживал тамплиера, а ассасин выслеживал сарацина.

Альтаир, сидя на крыше двухэтажного жилого дома, разглядывал улицы и прохожих, ожидая, пока цель пройдёт мимо, направляясь в городской порт. Вчера вечером он подслушал разговор о том, что отплытие назначено на полуденный прилив. Магистр тамплиеров говорил с магистром госпитальеров, а потому Ла-Ахад вдоволь насмотрелся на лица сих почтенных воинов.

Пару месяцев назад он понял, что за видения из силуэтов преследовали его на протяжении многих лет. Однако Альтаир всё ещё не понимал, как можно управлять этим «чувством», а также не мог преодолеть сильную слабость после каждого нового «приступа», но сознания уже не терял.

Закутанный в серое тряпьё человек, что нервно оглядывался по сторонам, привлёк внимание ассасина. Амулет буквально обжёг кожу, а потому юноша поторопился вслед за сарацином. Тот, на радость своему убийце, старался шагать по безлюдным улицам и переулкам, коих в Акре было много.

Поворот, ещё поворот - и тупик.

Альтаир спрыгнул вниз, крадучись подходя к мигом вытащившему свой меч сарацину.

- Думаешь, я сдамся так просто, ассасин? - язвительно сказал он, готовясь к бою.

- Кто твой хозяин?

Ла-Ахад играючи отбил неловкий удар сверху-справа, но не торопился атаковать. Он хотел получить ответы на вопросы.

- У меня нет хозяина в отличие от тебя, лживая шавка. Сколько уже лет ты лижешь пятки своему учителю?

- Пустые слова, что не достойны внимания. Отвечай: кто отдал тебе приказ, позабыв отрезать твой грязный язык?

- Иди к дьяволу!

Сарацин бросился вперёд, широко замахнувшись для удара, но напоролся грудью на клинок; Альтаир больше не хотел тратить время на разговоры с тем, кто не будет отвечать. Под одеждой убитого ассасин нашёл сложенный вчетверо лист с именем магистра тамплиеров, написанным по-арабски.

- Всего лишь наёмник… - негромко пробормотал Альтаир, пряча почти шёлковую наощупь бумагу за пазуху.

За его спиной раздалось три сдержанных хлопка.

- Прекрасный удар.

Ла-Ахад резко развернулся, выставив вперёд так и не убранный меч. Быстро окинув взглядом мужчину лет тридцати-сорока на вид, юноша отметил лежащие на плечах тёмные волосы, волевой нос и жёстко очерченный подбородок, пронзительный взгляд (цвет глаз почему-то напоминал сталь) и сжатые в линию губы; серо-чёрное одеяние, поверх которого накинут просторный белый плащ с ярко-красным крестом. Тамплиер.

- Кто ты?

- Зависит от того, узнаешь ли ты меня.

Альтаир вслушался в глубокий, чуть хрипловатый голос. Он знал, несомненно, знал это звучание, гревшее его долгими полусонными ночами. Ему казалось логичным, что вот эти руки, сейчас лежащие на рукояти меча и поясе, обнимут его, и юноша зароется носом в грубую ткань плаща, вдыхая почти родной запах ветра, песка и человеческого пота.

- Ты… Ведь это ты приходил ко мне во снах?

Он сделал робкий шаг вперёд, опуская оружие к земле и протягивая свободную руку, словно желая ухватиться за мираж и проверить его подлинность.

Рыцарь по-прежнему стоял на месте, но на его губах расцвела приветливая улыбка.

- Я рад видеть тебя, орлёнок, - сказал мужчина, переходя на французский. - Но, боюсь, наша встреча будет мимолётна, как сон.

Альтаир выронил меч из ослабевших пальцев и бросился вперёд, стискивая Робера в порывистых объятьях. Мужчина стянул до конца почти слетевший белый капюшон ассасинской робы и невесомо огладил юношу по волосам, другой рукой приобняв его за плечи.

- Почему ты тамплиер? - Ла-Ахад пробубнил это куда-то в грудь Роберу, однако его всё же услышали.

- Посмотри на меня. - Де Сабле прекратил ерошить жёсткую шевелюру Альтаира, двумя пальцами сжав его подбородок, заставляя приподнять голову. - Такова была моя судьба, орлёнок, стать Рыцарем Храма, а путь ассасина - всецело твой. Однако это не мешает ни мне, ни тебе прислушиваться к чужим словам, дабы отыскать Правду.

Он отступил на один шаг, разжимая объятья.

- Не ищи меня, я найду тебя сам, Альтаир, сын Умара.

Ла-Ахад прикрыл глаза, сдерживая глухой стон, рвущийся из груди, а когда открыл их вновь, то Рыцаря уже не было.
 ______________________________________  

Примечания:

* Я понимаю, что Робер очень молод, однако в то время самостоятельными становились очень рано. Именно возрастом объясняется некая его наглость. А уж свадьбы тогда вообще были неподражаемыми.

** Иман - вера (араб.)

Канон окончательно сломан.
Вот теперь должен начаться новый этап сюжета, однако мысли мои разрознены и осколочны. Вы всегда можете заглядывать ко мне в лс или оставлять комментарии, дабы поделиться своим мнением о дальнейших событиях.
Я надеюсь, что история Альтаира по-прежнему интересна вам.

Спасибо, что читаете.