Им выделили недавно опустевшую избу. Правда, как он туда добрался, и кто помогал идти, Алистер помнил смутно. Кажется, сам Теган не побрезговал плечо подставить — впрочем, ставить на это Алистер не стал бы. Точно, не Стэн, тот сам был не в лучшем виде. Шел, кажется, без помощи, но шатался изрядно — а может, это он сам шатался и все кружилось от тошнотной слабости и боли. Еще Алистер кое-как мог вспомнить, что сидел, прислоняясь к стене, и пытался не наваливаться на Элиссу, которая прижималась к боку и старательно поддерживала, пока Теган распоряжался. Постель в избе была одна, для взрослых, а детям, как это часто водится среди простолюдинов, стелили на лавках. Кто-то, то ли Элисса, то ли Лелиана хотел уложить его на эту кровать, а он отмахивался, мол, нашли неженку, вот лучше пусть Лелиана ложится, с ее-то раненой ногой, и с ней Морриган, а сам он на пол, как Стэн — тот ни на одной человеческой кровати не помещался — впервой, что ли. Морриган фыркала — лучше она одна в лесу заночует и вообще… Что «вообще», Алистер вспомнить не мог, как ни старался. Помнил, что его все-таки повело в сторону так, что Теган подхватился держать, все засуетились, Морриган полезла в мешок за припарками, не преминув притом рассказать всем вокруг, что она думает об их уме и предусмотрительности, а потом стало тихо, темно и хорошо.
      Проснуться и понять, что у него ничего не болит, было почти счастьем. Кажется, Морриган накануне упоминала, что пока они пытались подготовить деревню к битве, она готовила и зачаровывала зелья, но поручиться за это Алистер тоже не мог. Впрочем, учитывая, что чувствовал себя он почти здоровым, что-то подобное и в самом деле было.
      Алистер огляделся. Сквозь щели в закрытых ставнях падал солнечный свет, в лучах плясали пылинки. В дальнему углу, под одеялом из волчьих шкур спал Стэн. Больше никого в избе видно не было. Рядом с кроватью лежала одежда, судя по размеру — на него. Рубаха хорошего льна, кожаные штаны, кожаный же дублет. Интересно, кто его облагодетельствовал? Не Теган, в его одежду Алистер бы не поместился. Староста? Додумывать эту мысль Алистер не стал — какая, в сущности, разница, узнает в свое время, а не узнает — невелика беда.
      На столе под чистой ширинкой стояла еда: сухари — и то сказать, едва ли в последние несколько дней здесь кто-то заводил тесто для хлеба — нарезанное щедрыми ломтями соленое сало с розовыми прожилками, яблоки — хрусткие, кисло-сладкие, из тех, что созревают уже перед заморозками и хранятся потом до следующего урожая, белый мягкий сыр и глиняный кувшин с пивом. Остальные, похоже, уже поели, и Алистер захрустел сухарем, решив их не дожидаться.
      Стэн по-прежнему спал, когда с улицы послышались голоса. Алистер прислушался — сквозь толстую дверь слов было не различить. Сапоги его стояли у двери, и, начав их шнуровать, Алистер обнаружил, что слышно стало лучше. Элисса. И… Теган, кажется.
      — Миледи, боюсь, я больше не могу ждать, пока Алистер придет в себя. Ваша лекарка очень искусна, и если она запретила будить раненых — значит, так надо, но Изольда говорит, что чудовище в замке долго ждать не будет. У вас есть пергамент и чернила?
      — Нет.
      — И в самом деле, откуда бы в дороге… Тогда я оставлю Алистеру записку у матери-настоятельницы. Вот это кольцо отдадите ему.
      — Вы уверены, что так нужно, Теган?
      Не «банн Теган» — заметил Алистер про себя.
      — Да. И… Элисса. Я знаю, что это слишком смело, но… Поцелуйте меня на прощанье. Возможно, это будет последний поцелуй прелестной девушки, который мне удастся сорвать в этой жизни.
      Алистер вылетел на крыльцо, как был, в одном сапоге.
      — Теган, кобель ты потасканный! Какой, к ядреням «последний»?
      Банн выпустил руку Элиссы.
      — Ты проснулся, очень вовремя.
      — Ага, как раз чтобы вам всю малину обломать.
      Теган пропустил его слова мимо ушей.
      — Там Изольда… Пойдем, лучше ты сам все услышишь.
      — Сейчас.
      Алистер торопливо зашнуровал второй сапог и порысил вслед Тегану.

      Услышанное ему не понравилось. В который, впрочем, раз — в этом мире, кажется, добрых вестей и вовсе не осталось.
      — Ты сошел с ума.
      — Прошлой ночью я думал ровно то же самое про тебя. Но — мы еще живы. Может, и в этот раз все обойдется. Может, нет, — он пожал плечами. — Но я должен.
      — Я с тобой.
      — Алистер, я обещала, что приду только с ним, никого больше! — вмешалась Изольда. — Может, Тегану удастся успокоить… Вернуть…
      — А может, ты уведешь его на смерть.
      — Ты всегда был недобрым.
      — Я и сейчас злой. И мне очень интересно, каким чудом ты осталась жива в замке, из которого каждую ночь выходят мертвецы и рвут на части живых.
      — Это… долго объяснять.
      — Я не тороплюсь.
      — Довольно, — сказал Теган. — Не время и не место препираться. С мельницы в подвал замка ведет потайной ход. Открывается печаткой, которую я отдал тэйрне Кусланд. Возможно, вы сумеете пройти незаметно и понять, что происходит. Возможно — не захотите, вы и без того сделали слишком много. Как я уже говорил, Мор важнее. Решайте сами. И помолитесь за меня. Пойдем, Изольда.
      Алистер бессильно выругался им вслед.
      К избе он вернулся не в лучшем настроении. Элисса сидела на крыльце, привычно подставив лицо солнцу. Некогда белоснежная кожа аристократки стала золотистой, пошла крапинками веснушек. Алистера на миг до крайности умилили эти мелкие рыжие пятнышки.
      — Где остальные?
      — Морриган сказала, что вчера извела на вас весь запас трав и пошла искать за околицей. Лелиана в церкви. Стэн спит еще, вам с ним крепко досталось.
      Алистер кивнул, прислонился к дверному косяку, глядя на нее сверху вниз.
      — Теган тебе кольцо просил передать. — Элисса протянула печатку.
      Настроение разом испортилось окончательно.
      — Давай сюда… Вот чего ты уши развесила? Тегану такие на один зуб.
      — Ты о чем?
      — О том. «Миледи, один поцелуй на прощанье…»
      — Алистер, ты чего?
      — Того. — Он понимал, что ведет себя безнадежно глупо, но остановиться не получалось.
      — Да ничего же…
      — Когда будет «чего» — будет поздно.
      — Создатель! — На лице девушки появилось веселое недоумение. — Алистер, ты серьезно? Ревнуешь?
      — Да вовсе я не…
      Договорить ему не дали. Элисса сорвалась с крыльца, обвила руками его шею, вытянувшись в струнку, неловко ткнулась губами. Шарахнулась прочь, стремительно краснея.
      — Я…
      Договорить Алистер не дал. Она попыталась ответить — робко и неумело, и от сознания, что его губы были первыми, внутри разлилась тихая нежность. Он позволил этому длиться чуть дольше, чем казалось разумным, его б воля — вообще бы не отпускал. Заставил себя оторваться, заглянул в лицо, обнимая бережно, точно птенца. Надо было что-то сказать. Наверное. Слова не находились.
      Элисса спрятала лицо у него на груди и замерла.
      Дверь резко распахнулась, на пороге появился Стэн. Девушка отшатнулась, растерянная, смущенная. Алистер медленно выдохнул — очень хотелось стукнуть кунари чем-нибудь… потяжелее.
      — Где все? — спросил Стэн.
      — Сейчас будут здесь, — сказал Алистер. — Элисса, найди, пожалуйста, Лелиану и пошли кого-нибудь из местных за Морриган. Дело плохо.

      Подвалы пахли плесенью и грибами. Волшебного огонька Морриган хватило, чтобы развеять тьму, но веселее от этого не становилось. Откуда в подземелье, где даже пыли не было — так давно не открывались двери — взялись все те же ходячие мертвяки, понять было невозможно. Но они там были, благо, не толпой, как в деревне, и вместе с ними управились. Но когда в стенах появились решетки, явно отгораживающие помещения для узников, и за одной из них что-то заговорило, Алистер едва не закричал.
      Он оказался живым. Колдун-недоучка, по его собственному призванию, отравивший Эамона — аккуратно и точно, чтобы вывести из игры на время — но не убивать. И услышав о том, кто обещал малефикару помилование, Алистер в который раз помянул всех дальних и ближних родственников засранца, обстоятельно перечислив все противоестественные утехи, которым те предавались.
      — И где это Стражей учат таким словам? — невинно поинтересовалась Элисса.
      — На Глубинных тропах, разумеется.
      Двигаться малефикар уже не мог. По его словам, когда в замке появились мертвецы, Изольда велела его пытать. И если вывихнутые суставы еще можно было бы попытаться вправить — хотя стоит ли тратить время и силы на отравителя, Алистер не знал — то ожоги без должного ухода загноились, и сейчас огневица сжигала несчастного изнутри. К тому же он не помнил, когда в последний раз в подземелье приносили еду и воду.
      Элисса повозилась с замком, поминая на все лады эрлессу, которую саму бы на дыбу и в огонь, а потом без воды потомить, поднесла к губам Йована флягу.
      — Морриган?
      — Здесь я уже не помогу ничем.
      Алистер молча взял Элиссу за плечо, выдворив из клетки. Опустился рядом с магом.
      — Йован?
      Малефикар опустил веки.
      — Да смилуется над тобой Создатель, — прошептал Алистер, вытирая нож.
      Обернулся к своим.
      — Пошли, найдем этого… затейника.

      Дочь кузнеца они вывели к мельнице живой, и это было хорошо. Больше ничего хорошего в происходящем Алистер не находил, как ни старался. Он устал считать, скольких людей жуткое колдовство обратило в ходячий ужас. Устал рубить бескровные тела, которые, даже лишившись конечностей, продолжали дергаться на полу. Он отчаялся найти хоть кого-то из хозяев замка живым. Но когда, ворвавшись в центральный зал, где когда-то Эамон принимал гостей и вершил господский суд, Алистер увидел заплаканное лицо Изольды и совершенно бессмысленный взгляд Тегана, он понял, что самое плохое только начинается.