Предчувствия его не обманули.
      По правде говоря, никаких предчувствий и вовсе не было, но едва Алистер услышал, что храмовники отобрали у перевозчика лодку и никого не пускают в Башню, сразу понял — сказанное сгоряча Тегану оказалось правдой. И в Башне наверняка завелась какая-то пакость.
      Истинные размеры пакости он осознал, обнаружив закрытые наглухо тяжеленные двери, отделяющие основные помещения, и караул храмовников перед ними. Это означало, что справиться с тем, что внутри, они не в состоянии. И услышав о том, что послан гонец за Правом Уничтожения, уже не удивился. «Убивайте всех — Создатель отделит одержимых от праведных». Иногда это становилось единственным способом предотвратить катастрофу, когда башня Круга становилась логовом демонов, способных опустошить окрестности не хуже Мора.
      Только это означало, что Коннор обречен.
      И лишь поэтому Алистер сунулся к Грегору, командору храмовников — уверен ли тот, что спасать уже некого? Нет, Грегор не был в этом уверен. Но и посылать людей на смерть ради призрачной надежды не собирался. Впрочем, если Алистеру так любопытно — может сходить, проверить сам. Если жизнь не мила.
      Алистеру было любопытно. И пропади она пропадом, такая жизнь, если к тому моменту, как он доберется до Архидемона, может оказаться, что спасать от Мора уже некого. Мертвяки в Рэдклиффе, одержимые и демоны в Башне. Что дальше — неведомая эпидемия в Долах и Орзаммар, превратившийся еще в один заброшенный тэйг стараниями порождений тьмы?
      Думать об этом не хотелось — Алистер и не стал. Дожить бы сперва. Грегор сказал, что выпустит их обратно, только если к дверям приведут самого Первого Чародея. Или если все внутри будут мертвы. Возможно, включая некоторых чересчур любопытных.
      Алистер предложил тем, кто не хочет рисковать, остаться с храмовниками — затея в очередной раз отдавала самоубийственным безумием. Отказался даже Зевран.
      — Я уже говорил, что покойники — плохая защита. Так что придется самому приглядеть, чтобы эти самые демоны не отправили вас прямиком к Создателю.
      Алистер усмехнулся и шагнул за тяжелые створки.

      Он собирался увидеть демонов, чудовищ-одержимых и еще невесть что — но никак не почтенную седовласую даму, окруженную полудюжиной детишек. Чародейку звали Винн, и когда она попросилась идти с ними, Алистер только вздохнул. Похоже, и правда судьба у него такая — подбирать по пути всех сирых и убогих. Но без человека, досконально знающего башню, обойтись будет трудно. Правда едва ли от этой дамы, чьи манеры напоминали о горящем долгими зимними вечерами очаге, историях, рассказанных мягким ласковым голосом и заботливо подоткнутом теплом одеяле — Создатель, оказывается, он помнит и это — будет толк в схватке.
      Оказалось, старушка умела швыряться заклинаниями почище Морриган. Так что вылетевший из боковой двери призрак, похоже, не успел даже понять — если эти твари вообще способны что-то понимать — что произошло. Впрочем, самым страшным оказались не демоны. Еще одна тварь, которую надо убить, только и всего. Куда страшнее оказалось слышать, как Винн называет поименно каждого мертвеца — даже тех, в котором трудно было узнать человека. Мертвые храмовники, мертвые маги, мертвые ученики, многие совсем малыши. Изорванные книги, разворошенные постели, разбитые зеркала. И сладкий запах разложения, который невозможно перепутать ни с чем.
      — Я должна извиниться перед Изольдой, — прошептала Элисса. — Коннор не был бы здесь в безопасности. Разве что замок бы остался цел, и никто не погиб в деревне. Но…
      — Что толку гадать о том, что было бы? — сказал Стэн.
      — Чтобы не ошибиться снова.
      — Ты все равно ошибешься, девочка, — вмешалась Винн. — Безупречен лишь Создатель. Мы, люди, ошибаемся — и быть может именно это и делает нас живыми.
      Закончить спор они не успели, нарвавшись на группу малефикаров. И последняя из колдунов, поняв, что побеждена, рухнула на колени, моля о пощаде, Алистер даже не стал пачкать об нее меч, свернув шею. Те дети, внизу, тоже хотели жить.
      Потом он устал считать одержимых и демонов. Ловких, хитрых, опасных — но совсем не страшных. Куда страшнее было сражаться с храмовником, околдованным демоном желания. В грезах своих этот человек получил то, от чего отказался во имя обетов: дом, семью и детей. И бестрепетно отдал жизнь, думая, будто защищает их. Страшно было закрывать глаза мертвецу и видеть в нем себя, каким бы он стал, если бы не…
      Что толку думать о том, что было бы, говорил Стэн. Но как не думать? Если бы Изольда не выставила его из дома? Если бы не появился Дункан? Если бы он наотрез отказался лезть на эту трижды проклятую башню? Смог бы спасти хоть кого-то? Или погиб вместе со всеми, заодно обрекая на смерть девчонку, что сейчас шагает за правым плечом с парой ножей наготове? Одна она не добралась бы и до второго этажа. Или не стала бы даже пытаться? Нет, эта бы не отступилась. Так что, наверное, пусть лучше все идет, как идет… только бы не оказалось, что он притащил в эту башню на верную смерть пятерых, кто ему верит, ради призрачной надежды спасти одного почти незнакомого пацана.
      Комнаты сменялись коридорами, одно чудовище — другим. У Лелианы почти не осталось стрел, Элисса и Зевран были с головы до ног покрыты кровью, куда больше похожие на одержимых, чем сами одержимые. Впрочем, и Стэн выглядел не лучше, да, наверное, и сам Алистер — хорошо, что себя со стороны не видно. Морриган ворчала, что извела все припарки, Винн словно бы осунулась и постарела на десяток лет — целительные заклинания даются не так-то просто. Но позади оставались этаж за этажом, и Алистер уже был почти уверен, что в этот раз обойдется. Они найдут этого самого Первого чародея, который, по словам Винн, вместе с остальными старшими магами остался в зале для Истязаний на самой верхушке башни, и Коннор избавится от демона. И вообще все будет…
      Тело отказалось подчиняться, сами собой закрылись глаза, а миг спустя Алистер ничуть не удивился, увидев Дункана.
      — Здравствуй, — улыбнулся тот, раскрывая объятья. — Мы уж тебя заждались.

      Знакомые стены… Вейсхаупт, зал для учебных боев. Дункан совсем такой же, как в тот день, когда они расстались, хотя к чему в стенах Вейсхаупта полный доспех, от кого защищаться?
      — Здравствуй, — Алистер обнял его в ответ. — Спасибо, что дождался.
Значит, он тоже мертв. И если рядом не видно ни Пророчицы, ни создателя, значит, это Тень, через которую проходят все души по пути к Нему. Какой все-таки Дункан молодец, что дождался. Вдвоём можно хоть к Создателю, хоть… Да куда угодно! Жаль только, остальных он, кажется, подвел… впрочем, там же Стэн остался. Да и остальные отнюдь не новобранцы, которым носы утирать надо. Справятся и без него.
      — Пойдем, — сказал Дункан. — Остальные только тебя и ждут.
      — Пойдем, — согласился Алистер. — Только я почему-то совершенно не могу вспомнить, что меня убило.
      — Чего? — Дункан расхохотался. — Шуточки у тебя.
      Алистер остановился.
      — Но если я жив, тебя тут быть не может. Потому что ты определенно мертв.
      А так ли он уверен, на самом-то деле? Тела ведь он не видел.
      Дункан захохотал еще пуще.
      — Слыхал я, что от удара по голове мерещится всякое, но чтобы такое…
      — Погоди…
      Лицо Дункана стало озабоченным.
      — Так. Похоже, тебя не долечили. Остагар помнишь? Башню, маяк?
      — Там был огр…
      — Какой огр? Баллиста, на тебя обломок стены свалился. Мы потом вытащили, сюда привезли…
      Алистер потряс головой.
      — Кто — «мы»? Вы же погибли. Все. И Кайлан…
      — Алистер… — Дункан коснулся его лба, заглянул в глаза. — Мы победили. Мор окончен. Порождений тьмы больше нет. А мы с тобой сейчас идем пировать с остальными по этому поводу. Но если ты продолжишь настаивать, что я мертв, то вместо пира отправишься к целителям — с такой головой пить не стоит. Не знаю, что там тебе мерещилось после того камня, но ничего этого не было. Мы победили.
      — А Элисса?
      — Какая Элисса? Алистер, это бред. Ничего не было.
      Алистер вцепился в деревянное тренировочное чучело. Не было? Не было отчаяния и ужаса, когда он бродил по полю, покрытому телами? Не было Рэдклиффа? Не было склочной ведьмы, блаженной бардессы, молчаливого и такого надежного кунари? Не было пса со смешной кличкой Пончик? И языкастой девчонки, которая куда лучше умела убивать, чем целоваться, тоже не было?
      — Алистер, все в порядке?
      — Нет, — выдохнул он.
      Неумелые губы доверчиво раскрываются навстречу, шальные, счастливые глаза, веснушки на позолоченном солнцем лице. Дыхание касается кожи в развязанном вороте рубахи — смешно и щекотно, колючий ежик волос под его ладонью …
      Не было?
      Или он, как тот храмовник выдумал себе…
      Но тогда получается, что и храмовника тоже не было.
      — Пойдем, — Дункан взял за плечо. — Увидишь остальных, выпьешь, и станет лучше. Эк тебя приложило… Нашим лекарям бы у Флемет поучиться, как голову лечить.
      Алистер застыл.
      — Дункан. Ты не можешь знать Флемет.
      — Да кто ж про нее не слышал.
      — Ни в одной легенде нет ни слова о том, что она лекарка.
      — Алистер, ты же сам мне про это рассказывал. — Дункан снова тронул за плечо. — Пойдем, там поди заждались уже.
      Алистер высвободился, шарахнулся в сторону, выхватывая меч.
      — Я познакомился с Флемет после того, как Дункан — настоящий Дункан — погиб. Я не мог ему об этом рассказать. Ты — не он.
      Это не Тень. И не Вейсхаупт. Это ловушка демона, который выпотрошил его память, вывернул наизнанку душу, добравшись до самого сокровенного.
      — Алистер…
      — Прочь!
      — Ну что ж… — лже-Дункан потянул из-за спины клинки. — Ты сам этого захотел.
      Когда-то, вечность назад, Алистер гадал, сможет ли скрестить оружие с другом — всерьез. Сейчас гадать не осталось времени. Этот «Дункан» сражался как настоящий… Нет, сильнее, чем настоящий, предугадывая каждое движение, словно читая мысли — а может, так оно и было. Но Алистер должен был его победить. Потому что если это ловушка демона — значит, и все остальные тоже… Значит, он все-таки привел их на смерть. Поэтому он должен был победить. Выбраться. Найти остальных. Даже если щит уже не держится в руках, а пол стал скользким от крови. Если он не справится — они умрут.
      «Дункан» захрипел и обмяк, зажимая рану на животе. Еще один удар, вспоровший кольчугу на груди и дошедший до сердца. Алистер бессильно опустился рядом, нашаривая зелье в кармашке на поясе. Если все нереально — значит, раны тоже. Значит, и нереальное зелье должно помочь.
      Потом он долго сидел, приходя в себя. Придвинулся ближе к телу, вгляделся. Те же седые пряди, едва заметный шрам на виске. Кого он все же убил — Демона в личине друга и наставника? Или все-таки… Алистер застонал, обхватив руками виски. А потом сделал то, что должен был сделать тогда, на поле под Остагаром, но не смог. Бережно уложил голову мертвого Дункана себе на колени, расправил спутавшиеся волосы и зарыдал.