Алистер сошел с ума. Окончательно и бесповоротно.
      Как ни странно, после осознания этого стало легче. Потому что поначалу он едва не поверил грустному человеку по имени Ниалл. То есть совсем поначалу Алистер принял его за еще одного демона и едва не убил, но тот не пытался ни сопротивляться, ни угрожать. А потом Алистер почти ему поверил. Почти поверил, что он, в котором никогда не было ни грана магического дара — в Тени. В полном сознании. Нелепо. Смешно. Безрассудно.
      Безумно. Алистер обкатал это слово на языке, понял, что оно верно, и успокоился. Он сошел с ума, значит, можно ничему не удивляться. Стать мышью? Ну ладно, мышью, так мышью. Бесплотным духом? Ожившим огнем? Пусть так. Разве что какая-то отдельная часть разума не уставала изумляться буйству собственного воображения. Он всегда считал себя совершено посконным, а тут — на тебе.
      А еще он никак не мог понять, почему он должен отыскать в этом бреду остальных и для чего торопиться. Если он безумен, то какая разница, сколько бродить между порождений больного разума? Нелогично выходит. Эта мысль заставила его рассмеяться — искать логику в безумии. Пришлось просто признать, что так надо, даже если непонятно, зачем. И он прорывался сквозь горящие порождения тьмы, безумных магов и таких же спятивших, как он сам, храмовников, разыскивая тех, кого привел в эту многажды проклятую башню, чтобы спасти хотя бы в собственном бреду, если погубил в реальности. Снял с дыбы антиванского убийцу, успокоил Винн, невесть зачем богохульно прогнал из церкви Лелиану. Стэн, правда, вел себя странно, заявив, что понимает — все это hissra, морок, только не может пока разобраться, насколько реален сам Алистер. Еще чуднее оказалась Морриган, буквально вцепившись в него и требуя поскорее убраться отсюда. Откуда и куда? — изумился Алистер. Куда можно убраться из безумия? На что Морриган ответила — для того, чтобы чего-то лишиться, надо это что-то для начала иметь, так что Алистеру потеря рассудка очевидно не грозит. Помогла убить очередной морок, обернувшийся Флемет, и исчезла, как все остальные до нее. Алистер почесал затылок, вспомнил, что надо торопиться и побрел дальше.

      Оказавшись в залитой светом бесчисленных свеч зале. Алистер не удивился. Чем, в конце концов, бал лучше допросной? Через весь зал змеился кароль, фигура сменялась другой, мелькали лица, и Алистер почти отчаялся, когда песня закончилась, цепочка распалась. В нескольких ярдах от него рыжеволосый юнец подвел девушку в синем платье к средних лет паре, очевидно, возвращая родителям, как это и полагалось по этикету. Алистер бесцеремонно уставился на девчонку — все равно ведь бред, какая разница, что там говорят приличия по этому поводу. Было ведь на что посмотреть. Тяжелые косы перевиты лентами и цветами, шелк юбок струится, на миг очерчивая то бедро, то коленку, изящные руки унизаны кольцами, явно делали специально под этакие тонкие пальчики. Царственная осанка, плавные, величавые движения. И совершенно счастливое лицо, чье сияние, пожалуй, затмевало золотые побрякушки.
      Юнец раскланялся с родителями и растворился в толпе, девушка что-то защебетала, обращаясь к отцу, а Алистер в который раз застыл ледяным изваянием — наконец-то он ее узнал. И, не в силах оторвать взгляд от незнакомо-безмятежного лица не обратил внимания, как зал опустел, оставив лишь этих троих.
      Он не мог, просто не мог заставить себя подойти и сказать ей, что на самом деле ничего этого нет. Несколько — часов, дней, лет, кто его поймет в этом бредовом безвременье — назад, разговаривая с демоном, околдовавшим храмовника, он сказал, что лучше печальная реальность, чем сладкие грезы безумия. Сейчас он совсем не был в этом уверен. Даже если ее счастье — лишь порождение бреда, а на самом деле ничего этого не существует.
      Алистер так и стоял безмозглым истуканом, когда Элисса его заметила. И увидеть, как гаснет улыбка, а глаза расширяются, наполняясь откровенным ужасом, оказалось невыносимо. Элисса испугалась — его.
      Он все же заставил себя подойти — поздно уже размышлять, стоит ли, остановился в паре шагов.
      — Волчонок, ты его знаешь? — спросил отец. — Представь нас.
      Девушка повернулась к нему, снова посмотрела на Алистера, попятилась.
      — Вы… Вы и он не можете быть одновременно. — Еще несколько неверных, растерянных шагов. — Что-то ненастоящее. Он? Вы?
      — Волчонок, что с тобой? — протянул руку отец.
      — Не трогай меня! — Голос взвился до крика. — И ты тоже! — Она шарахнулась, каким-то чудом не запутавшись в юбках.
      — Ну вот какого демона вас сюда принесло, юноша, — сказал Кусланд-старший.
      Алистер на миг развеселился — демон ругается себе подобными. Миг спустя стало не до смеха, когда в руке «Брайса» невесть откуда появился меч, а «Элеонора» извлекла из воздуха парные клинки. Диким, не своим голосом закричала Элисса, но оглядываться на нее Алистер не стал, молясь лишь об одном — чтобы под меч не сунулась. Эти двое оружием владели что надо, и было очевидно, что говоря о матушке, Элисса ничуть не преувеличивала.
      Наконец, Алистер опустил меч, тяжело дыша. Огляделся. Элисса сидела, сжавшись в комок, закрыв лицо руками. Раскачивалась из стороны в сторону, монотонно повторяя:
      — Не надо, не надо, пожалуйста….
      Алистер бессильно выругался. Опустился на колени напротив, коснулся запястий. Она не закричала, не стала пытаться вырваться, лишь подняла лицо — по щёкам текли слезы — пристально разглядывая. Высвободила ладонь, коснулась, неуверенно и робко. Миг спустя бессильно уронила руки.
      — Это ничего не даст. Они тоже казались совсем настоящими, — она всхлипнула. — Я поверила, я так хотела поверить, что Стражи, Мор… просто кошмар во время тяжелой болезни…
Она перевела взгляд туда, где лежали тела, тихо, безнадежно вскрикнула, снова закрыв лицо ладонями.
      — Я настоящий, — сказал Алистер. И честно добавил: — Кажется.
      — Не знаю, чему верить… Как узнать… Я ведь держала за руку сера Гилмора, когда мы танцевали, — голос снова сорвался в крик. — Он был теплый и настоящий. И когда обнимала отца… когда мама целовала меня… Если я не могу верить своим глазам и своим рукам, то как тогда понять, что — правда?
      Она вытерла слезы рукавом. Алистер в который раз увидел, как на лице появляется знакомое выражение холодного надменного спокойствия. Захотелось кого-нибудь убить.
      — Должно быть что-то. Что-то, что знает только настоящий Алистер, не знаю я и это «что-то» можно легко проверить.
      — Шрам на заднице подойдет? — брякнул Алистер.
      И подумал, что это ошарашенное лицо он запомнит на всю жизнь.
      — Если, конечно, ты не подглядывала тогда за мной.
      Элисса слабо улыбнулась.
      — Я — нет. Но Морриган нашла тебя весьма… аппетитным. Правда, от подробностей воздержалась.
      — И на том спасибо, — хмыкнул Алистер, чувствуя, как горят щеки. — В общем, шрам этот я заработал отнюдь не героическим образом. Наоборот, скорее. Еще в аббатстве подглядывал с дерева, как сестры купаются, а мать-настоятельница заметила. Я так испугался и так… стыдно было… что с ветки свалился, и пока летел, умудрился на сучок напороться. Вот тут. — Он хлопнул себя по ягодице. — Проверить легко. Штаны снимать?
      — Да иди ты, — хихикнула Элисса, и Алистер улыбнулся в ответ. — Верю. Как отсюда выбраться?
      — Кажется, захотеть проснуться.
      — Тогда погоди минуту.
      Она тяжело оперлась на его руку, подошла к телам, преклонив колено в молитве. Выпрямилась. И растаяла, как все остальные до нее.
      Алистер улыбнулся — вот теперь все будет как надо — и отправился разыскивать Ниалла.       Пусть тот всего лишь еще одно бредовое видение, но вдвоем бредить веселее.
      Ниалл, правда, его обществу отнюдь не обрадовался, твердил что-то про демонов, литанию и выход из Тени.
      — Хорошо, — сказал Алистер, устав спорить. — Что ты от меня хочешь?
      — Чтобы ты проснулся вслед за остальными и убил демона. Теперь он тебя не удержит.
      — Ну надо — так надо, — вздохнул Алистер. — А ты?
      — А для меня все уже слишком поздно. — Он вздохнул. — Жил не как люди, и умер не по-человечески. А ты еще нет. Иди отсюда.
      Алистер послушно «пошел»… и обнаружил, что голова уютно покоится на коленях Элиссы, а сама девушка заглядывает ему в лицо взволнованно и настороженно.
      «Ну наконец-то безумие подкинуло что-то приятное, — решил Алистер, прикрывая глаза. — А то демоны, демоны…»
      — Алистер, ты меня слышишь?
      — Слышу, слышу…
      — Приди в себя!
      — Еще чего. — Он поерзал, устраиваясь поудобнее. — Прекрасная мысль — лежать между девичьих ног…
      Пощечина оказалась звонкой и хлесткой, за ней последовала еще одна, сопровождающаяся знакомым разъяренным шипением. Морриган. Чьи-то руки вздернули за ворот, вздымая над землей, не слишком деликатно поставили на ноги. Это уже Стэн, остальным силы не хватит. Алистер ошарашенно огляделся, держась за щеку. Простонал.
      — Ну кто вас просил, а?
      — Доброе утро, — ухмыльнулся Зевран.
      Алистер многоэтажно высказался, оглядывая присутствующих. Все они были здесь, включая пса, живы, на первый взгляд здоровы, с оружием наготове.
      А за закрывшим дверной проем магическим барьером, подобный которому Алистер уже видел, бесновался демон.
      Алистер потряс головой.
      — Получается, я не рехнулся.
      — Я же сказала — чтобы потерять рассудок, нужно сперва его иметь, — фыркнула Морриган.
      — Ага, — глубокомысленно изрек он. Снова многоэтажно выругался, половчее перехватил щит. — Значит, продолжаем бить демонов.
      — Примерно так, — сказал Зевран. — Соображай быстрее.
      — Алистер, долго я барьер не удержу.
      — Ну так снимай. Прорвемся.

      Они прорвались. Сквозь демонов, одержимых, безумного Ульдреда. И как не умолял полубезумный мальчишка-храмовник прикончить всех оставшихся магов до единого, дабы бойня не могла повториться, привели Первого чародея к Грегору. И Алистер даже умудрился всучить им договор и вытряхнуть обещание прислать отряд. И обещание попытаться помочь Коннору.
Больше здесь делать было нечего. Впрочем, Алистер ничуть не удивился, когда Винн сказала, мол, пусть даже не пробуют идти без нее. Точно — судьба у него такая.