Это действительно оказался Риордан собственной персоной. Осунувшийся, ослабевший, с распухшими, лишенными ногтей руками, хромающий — но живой и способный передвигаться самостоятельно, что после пребывания в подвалах Хоу уже немало.
      Несмотря на то, что Риордан и Дункан дружили, Алистер с ним близко не сходился. Просто так вышло — сам он почти не покидал родины, а Риордан почти все время проводил в Орлее, даром что ферелденец. И все же Алистер был рад его видеть, хотя радость эта не обошлась без червоточины. Он понимал, что втайне надеется — именно Риордан избавит их с Элиссой от того кошмарного выбора, который становился все ближе. Это было недостойно и неподобающе, как сказала бы тэйрна, но за время их безумного похода Алистер разучился врать сам себе.
      — Что за бардак у вас творится? — спросил Риордан, едва они успели поздороваться.
      — Бардак и есть, разве что шлюх не хватает, — ответил Алистер, садясь на предложенный стул. — Не я это начал, поверь.
      — Да уж, для тебя масштаб великоват. Гражданская война. В разгар Мора. Вы в своем уме?
      — Это Логэйн специально. Чтобы потом орлесианцы точно на Ферелден не зарились — кому он будет нужен, в скверне-то?
      — Гениальный план.
      — Так он и есть гениальный полководец. — Алистер усмехнулся. — Ладно, с этим мы разберемся, так или иначе. Расскажи лучше, сам какими судьбами?
      Риордан начал рассказывать, и Алистер в который раз подумал, что не понимает Хоу. Отравить гостя — куда не шло, не он первый, не он последний. Но пытать Серого Стража? И, главное — зачем? Какие тайны он хотел узнать?
      — Ясно, — сказал Алистер, наконец. — И что теперь?
      — А что теперь? — пожал плечами Риордан. — Утрясай свои дела со знатью — тут я тебе не помощник, слишком давно дома не был. Надеюсь, к тому времени, когда мы столкнемся с Ордой, я буду в состоянии сражаться. Эамон аж двух лекарок прислал…
      — Это не Эамон, это я… Точнее, это мои люди.
      — Тем более. Вчера я сам не знал, доберусь ли до поместья, про которое рассказала тэйрна Кусланд… Наша сестра по ордену, надо же.
      — Так вышло.
      — Да, мне уже пересказали. Винн весьма словоохотлива… Сегодня я чувствую себя почти здоровым…
      — В зеркало давно смотрел? — не удержался Алистер.
      — Чего мне туда смотреть, не девица. Я старше вас обоих, значит, последний удар мой. Но как тут загадывать, когда нас всего трое, а схватка выйдет нешуточная?
      — Это точно, — Алистер хлопнул его по плечу. — Отдыхай. А с Архидемоном ближе к делу разберемся.
      И все же, когда он выходил из комнаты, внутри по-прежнему сидела постыдная радость — возможно, все, так или иначе, решится без него. Алистер отогнал эту мыслишку, вспомнил, что Элисса просила поговорить до конца дня, и поспешил к ней.

      — Скажи, что не я один чувствую себя последней сволочью, — заявил он вместо приветствия.
      — Не ты один, — кивнула она. — Но с этим можно разобраться позже.
      Она придвинула стопку пергамента и чернильницу.
      — Записывай. Имен много, вечером придется выучить, кто есть кто.
      — Это ты так заботишься, чтобы я не страдал от бессонницы?
      — Можешь считать и так… Это родственники тех людей, которых мне довелось увидеть в подвалах Хоу. Завтра нам надо будет с ними встретиться, и разговаривать будешь ты.
      — Почему я? — не то, чтобы Алистер не догадывался, почему.
      — Из особняка Хоу их вывела сер Коутрен, я не могла, сам понимаешь. Но все они помнят, что дверь клетки открыла Серый Страж.
      — Не тэйрна?
      — Нет, — девушка покачала головой. — Серый Страж. И поэтому говорить будешь ты — как старший по Ордену.
      — Да ну? — Алистер прищурился. — Не как Тейрин?
      — Пока — нет. Но когда об этом объявят, они тебя вспомнят.
      — А меня-то и не спросили.
      Элисса помолчала, чуть склонив голову. Потом перевернула часы на камине.
      — Здесь песка на насколько минут — но тебе хватит. Сейчас я уйду… А ты за эти несколько минут честно ответишь сам себе — хочешь ли ты корону. Просто — да или нет.
      — И если «нет»?
      — Тогда завтра я буду разговаривать с этими людьми сама — как Серый Страж, с Логэйном все равно придется что-то решать. Править будет Анора.
      — И?
      — И все. Остальное — не твои проблемы, — она взялась за ручку двери.
      — Погоди, — сказал Алистер. На самом деле он уже знал ответ. — Мне не нужны эти минуты. Да.
      Элисса невозмутимо кивнула, возвращаясь к столу, но Алистер заметил, как она украдкой вздохнула.
      — А как же крайне неудобные живые герои? — не удержался он.
      Элисса пожала плечами.
      — Это в самом деле были бы уже не твои заботы. Полагаю, с Собрания Земель ты бы живым не ушел… Я бы постаралась, конечно, изо всех сил, но…
      Алистер приподнял бровь.
      — И не предупредила?
      Элисса хихикнула.
      — Чтобы ты точно отказался, иначе, не ровен час решат, что испугался?
      Алистер покачал головой. Уела. Придвинул чернильницу.
      — Рассказывай.
      Она перечисляла имена и земли, родственные связи Алистер старательно записывал, и в который раз поражался наглости Хоу. Вздернуть на дыбу сына банна? Запереть храмовника? Посадить за решетку сына эрла? Впрочем, этого не жаль…
      — А зачем ты выпустила Вогана? — О том, что именно этот сластолюбивый мерзавец спровоцировал бунт в эльфинаже, он слышал несколько раз, пока болтался по трактирам, изображая наемника.
      — Зевран о нем позаботится. Но после Собрания Земель.
      Алистер поднял взгляд от пергамента.
      — Порой ты меня пугаешь.
      Девушка очень невесело усмехнулась и ничего не ответила.
      Половину следующего дня они провели в городе. Алистер честно затвердил урок, так что мог словно бы небрежно спросить о здоровье какого-нибудь дальнего родича или о том, как дела у соседей. И каждый раз на вопрос, как отблагодарить Серых Стражей за то, что спасли… не дали пропасть… принесли весточку… внутренне кривясь приходилось изображать самую простодушную физиономию, на которую он только был способен и разводить руками — мол, мне-то лично ничего не надо, просто не мог пройти мимо такого вопиющего безобразия… Вы же понимаете, что с этим нужно что-то делать? Миг спустя в игру вступала Элисса, сочувственно поддакивая сожалениям о том, что попираются дворянские привилегии, которые суть договор между государем и нобилитететом, основы самого существования страны… И все это с таким убийственно-серьёзным видом, что Алистер сам не понимал, готов ли он зарыдать от смеха или от ужаса, осознав, что это только начало игры.       Вернувшись в поместье, он рухнул на кровать, как был, в одежде и обуви, обхватив голову руками.
      — Зачем я на это согласился?
      Элисса присела рядом, перебирая пальцами волосы.
      — Привыкнешь. Это как «башенки» — в первый раз смотришь на доску и не можешь даже запомнить, как ходят фигуры. Потом начинаешь что-то понимать. А потом вдруг оказывается, что получаешь от игры удовольствие — особенно, когда противник силен.
      — Боюсь, что я не успею даже разобраться, как ходят фигуры.
      — Разберешься. У тебя есть Эамон. Есть я. Будут другие.
      Алистер тяжко вздохнул и накрыл голову подушкой.

      Все эти дни Анора показывалась из своей комнаты только за ужином, на который собирались все обитатели особняка. Неизменно вежливая. Дружелюбная. Алистер сказал бы даже — очаровательная, если бы не ловил порой холодный оценивающий взгляд. И если бы не выходило так, что напрямую к нему ее величество не обратилась ни разу с того дня, когда они обсуждали планировку форта Драккон. Алистер четно пытался подумать над предложением Эамона — не получалось. Наверное, можно привыкнуть ложиться в постель с одной женщиной, думая о другой. Наверное, можно научиться жить рядом, но не вместе, не перебрасываясь друг с другом и парой слов сверх того, что предполагает этикет. Наверное, можно даже проникнуться друг к другу чем-то вроде симпатии ведь любил же за что-то Кайлан эту женщину. Но право слово, уличная шлюха — и та честнее. Благо государства? Трон под задницей не закачается, вот и все «благо государства».
      Эамон несколько раз пытался возобновить разговор, Алистер уходил от ответа. А вот Элисса об этом больше не заговаривала, и Алистер знал, почему — с появлением Риордана она, как и он сам, начала надеяться пережить встречу с Архидемоном. Точно так же, как и он, отчаянно стыдясь саму себя. Она не лгала в том письме — смерти девушка не боялась. Но не бояться смерти и желать ее — разные вещи. Как и он сам, Элисса хотела жить. О, она была сильной и знала, что такое долг — но своими руками сосватать любимого мужчину другой и отойти в сторону, пожалуй, слишком даже для нее. Сам Алистер, разумеется, не настаивал.

      Дни неслись один за другим, пока однажды утром Алистер не обнаружил, что пора ехать на Собрание Земель.