- Неплохо, сегодня очень даже неплохо, - докучал Эм эльф с ореховыми глазами, наблюдая за ее успехами в акробатике. Действительно, за короткое время она обрела некоторую гибкость, растяжку, а навыки, полученные в лагере «старца», дополняли ее боеспособность. Хотя все это не шло ни в какое сравнение с боеспособностью ведьмака, и это расстраивало. Возможно, стоило податься в Каэр Морхен…

Эми оперлась ладонями о землю, медленно свела вместе ноги, до этого лежавшие на двух бревнах, превозмогая боль, вытягиваясь в ровную струну. Затем она быстрым движением встала и снова приготовилась к защите.

Кареглазый эльф с бешеной скоростью покрутил длинное древко без боевой части и нанес серию сокрушительных ударов, ни один из которых не достиг цели. Эми, ловко выкручиваясь и уворачиваясь, избегала их. Последний удар, предназначенный для ее поясницы, она миновала с помощью одного из бревен, оттолкнувшись от него и перепрыгнув через голову назад. Перехватив его древко, она прижала его к груди соперника и приблизилась к его лицу.

- Sulmeldir, - сказала она, восстанавливая дыхание и бесстыдно его разглядывая, - а возможно ли прыгнуть назад, имея на спине два меча?

- Два меча за спиной? – повторил эльф с безразличным выражением своего прекрасного лица. – Они мешают друг другу, делают владельца прямоугольным, увеличивая его габариты. А в случае двойных ремней не дают сделать рывок второй рукой за ремень ножен. Прыгать с одним мечом, рискуя в лучшем случае получить гардой по виску – одно, но с двумя – чистая невозможность.

- Как интересно, - сказала она вкрадчиво, облизнув губы, - А что означает твое имя?

- На вашем будет что-то вроде «соратник ветра».

- А что означает «Amanis»?

- Оставь ее, Sulmeldir, это она от злости, - услышали тренирующиеся бархатный властный баритон. Кареглазый эльф поклонился и удалился восвояси.

- Ты отпугиваешь моих потенциальных поклонников, - сказала Эми саркастически. – Может быть, мое бренное тело просит меня о помощи и содействии.

- Твое бренное тело может замолчать и забыть о своих потребностях, мой народ не станет скрещиваться с низшими видами, это недопустимое и противное природе занятие. К тому же, я не вижу в тебе ничего, кроме злости. Ты лжешь.

- С тобой всегда приятно пообщаться, - отозвалась Эм и побежала со всех ног прочь, намереваясь удалиться раньше, чем этот садист снова отправит ее в бесконечные катакомбы с черным облаком. Она без труда пересекла великолепную аллею, достигла мраморной лестницы и, перепрыгивая через ступени, забежала внутрь дворца, легко петляя по уютным светлым коридорам.

Она забежала в свою просторную комнату, скинула с себя пропотевший костюм, облачилась в просторную легкую одежду, в очередной раз со вздохом вспоминая теплый дождь «старца», и села за письменный стол, залитый солнечным светом.

Закатав рукав, Эм взяла в руку изящный инкрустированный нож и провела им по предплечью, обеспечив себе глубокий порез, параллельный четырем предыдущим. Она положила пораненную руку на стол, отмечая, как кровь стекает на благородное покрытие, и сосредоточилась. Потоки, структура. Потоки… Тишина… Ничего похожего. Эми с силой ударила ладонью о стол и вздрогнула, увидев краем глаза большую светлую фигуру.

- Ненавижу, когда ты так делаешь, - прошипела она, избегая взгляда ярко-синих глаз.

- Это твое любимое слово, - ответил он своим мелодичным баритоном, приставил стул и сел рядом. – Что ты делаешь?

- Потоки… Их больше нет. Я не могу… Когда закрыла ту дверь, то они разрушились… Я все потеряла…

Он внимательно посмотрел на нее, и взял ее ладонь в свою руку. Эми вздрогнула снова.

- Есть другие пути, - тихо сказал король и приблизил их ладони к порезам. – Почувствуй…

Эми действительно почувствовала ласковое тепло, сначала от его руки, а затем и внутри себя, где-то глубоко в груди. Бледный свет, исходящий из ладоней, заживлял раны, сводил их концы, пока не осталось лишь красных полос. Девушка почувствовала себя почти счастливой, неожиданно для самой себя обхватила прекрасное лицо Фэадринхараэля и потянулась губами к его губам. Он быстро отстранился и встал, холодно рассматривая ее, но опять нагнулся, чтобы поймать ее, обессиленную, падающую на пол. Она хотела что-то сказать, безвольно уткнувшись в его твердую мускулистую грудь, но не смогла.

- Такие действия требуют особых сил, которых у тебя, очевидно, нет и не может быть, - сказал он презрительно, перенес ее на кровать и вышел, не оглянувшись.

Эм лежала, не в состоянии пошевелиться, и бездумно изучала расписной потолок. Прошло, видимо, несколько часов, в комнате постепенно становилось темно, и она уже могла немного подвигать пальцами. Как жаль, что она не умеет делать такие волшебные вещи, что сила, которую они посчитала своей и которая давала ей право считать себя уникальной, совсем не ее, оказалась у нее случайно, на время. Она понимала, что черное облако внутри нее – что-то злое, беспощадное и отвратительное, что-то, что может быть опасным. И великодушный король будет носиться с ней до того момента, пока не кончится его терпение, а затем просто прихлопнет ее, как муху. Он неоднократно говорил об этом черном облаке, которое, по его разумению, в итоге поглотит ее волю, уничтожит ее сознание. Убьет ее. И станет еще более опасным.

Этот мир, в котором она сейчас находилась, был истинно прекрасным, как и его обитатели. Эм жалела и завидовала этим существам, вобравшим в себя все лучшее, что только может быть. И в то же время она хорошо понимала, что она не будет его частью. Почему ее душа не могла родиться здесь? Эми, думая таким образом, чувствовала себя ужасно, и безотчетно вспоминала слова сероглазой девочки-эльфа, в одном ногте которой было больше ума и понимания, чем в ней. Такие мысли – зависть, злоба, сожаления, обесценивали ее саму и всю ее жизнь, очерняли ее. Она вдруг вспомнила о той, которой была, казалось бы, совсем недавно, и хмыкнула. По крайней мере, теперь диапазон ее мыслей не ограничивается двумя гениталиями представителей сильного пола.

Эм попыталась перевернуться. Еще рано. Какая жалость, ведь сейчас, наверное, время ужина… Она старалась не пропускать трапезы, потому что в этом месте они были очень вкусными, сытными, а собеседники за столом чрезвычайно интересными.

Наверное, она оскорбила Фэада своим домогательством, да и ладно. Переживет.

Вскоре она вернулась мыслями к детям-эльфам, к их ощущению единения и целостности. Может быть, она тоже не одна? Что это в ней, какое оно на самом деле? Вселенское зло, монстр, имеющий тысячи обличий? Наверное, и у него есть душа, которая находится где-то в ней. В первый раз за все время пребывания здесь она подумала об этом монстре с каким-то сочувствием, без отвращения. Ей стало любопытно, кто он, чего хотел и хочет, какой он. Эм закрыла глаза, глубоко задышала и попыталась представить его, узнать. Она терпеливо и беззлобно звала его внутри, просила показаться, не заметив, как и когда переместилась в большую пещеру с неясным красным свечением.

Она огляделась по сторонам, посмотрела наверх, рассматривая высокий свод пещеры, и услышала ровное глубокое дыхание. Низкое, редкое. Не раздумывая, Эм направилась в его сторону. Все ее тело отзывалось на звук, тянуло ее навстречу, покрываясь мурашками. Мягкой поступью она приблизилась к огромному черному зверю, лежавшему на каменистом полу. Он ждал ее, она это знала. Приподняв большую морду, он изучал ее своими желтыми глазами с вытянутыми зрачками. Эти глаза напомнили ей о Геральте… Их выражение, поначалу злобное, несколько разгладилось. Эми подошла к нему, протянула руку к его холодному носу и села на его лапу, прижимаясь к его длинной лоснящейся шерсти, утопая в его тепле. Его запах напоминал ей о чем-то родном и близком.

Он не был злым или добрым, он вообще не был ничем и в то же время мог быть всем. Она чувствовала его так остро и сильно, как будто он был ее продолжением, и это успокаивало ее. Она не одна… Его понятия о жизни и существах были несравненно шире и глубже ее собственных, настолько, что она не была в состоянии понять их до конца. Еще она чувствовала его одиночество и ожидание, такое бесконечное и мучительное, что от него можно было сойти с ума. Она хотела сказать ему, что это – все, что она может дать, и он чуть заметно коснулся ее своей мордой. «Тогда я согласна», - подумала Эм и увидела, как очертания зверя расплываются, а сам он превращается в черные частицы, вынуждая ее опуститься на камни. Черное блестящее облако за секунду собралось в точку, из которой выросло ее собственное отражение. Она протянула к нему руку, и отражение ответило тем же, как зеркало. Прикоснувшись друг к другу, они обнялись и растворились, потеряв свои границы…

- Что ты наделала? – резкий голос Фэада разбудил ее, заставил ее сесть. Комнату заливал солнечный свет, наверное, уже день… - Зачем?

- В чем дело? – она изо всех сил пыталась проснуться и осознать, чем вызвала такое недовольство.

- Ты нашла его и слилась с ним, ты понимаешь, что это значит? Теперь нет границ, и нет шансов извлечь его из тебя. Ты сама себе подписала приговор.

Эм посмотрела на него долгим, изучающим взглядом.

- Я не спрашивала тебя ни о чем, ни о чем не просила. Я не выбирала путь, который мне пришлось пройти, и не жалуюсь. И если уж нам с тобой необходимо допустить, что какое-то древнее существо непонятным образом заключило себя в амулет, который у тебя выкрали, вывезли отсюда, а потом увезли на север и передали в конечном итоге моей прабабке, которая, в свою очередь, отдала его мне, после чего он, амулет этот, во мне растворился, то вполне можем предположить, что это мое. Это и была часть меня. Или я есть его часть. Я не знаю, как это описать… Он – не ультимативное зло, и то, что осталось от него, лишь хотело снова стать цельным. Не смотри так на меня! Ты мне не веришь, понимаю. Ну, тогда расскажи мне о других случаях, которые убеждают тебя в твоей правоте. И я тоже узнаю, что ты лучше понимаешь то, что происходит.

Король эльфов молчал, буравя ее синими глазами. Он не знал других случаев.

- Ты пропустила завтрак, - констатировал он и вышел, видимо, ожидая, что девушка последует за ним. Есть хотелось страшно, и голод помог справиться со слабостью. Эми встала и направилась прямиком в столовую, испытывая что-то схожее с радостью и наполненностью. В первый раз за долгое время.