Раннее утро в полевом лагере. Все мало-помалу просыпаются, сворачивают палатки. Алистер, довольно угрюмый, возле костра. В эту ночь он стерёг стоянку и сейчас разогревает завтрак. Пёс Гард виляет хвостом, потому что приближается Эвлар.

Эвлар: Наши соратники скоро подтянутся к котелку. Угадай, кто из них забудет умыться?
/Алистер хмыкает, изображая усмешку/ Дурные мысли, друг мой, не стоят целой ночи терзаний. Я слышал, что посоветовал тебе Огрен, просто плюнь на мнение распущенного гнома, это ведь совсем не его дело.

Алистер: Это и моё дело. И пока проблема.

Эвлар: Особенно когда тебе напоминают, как будто ты больной, забывший вовремя принять лекарство. Поверь мне, мужество отнюдь не в этом. У нас, долийских эльфов, торопиться не принято, а воздержание говорит о сильной воле. Развратные же человечки, насколько мне пришлось узнать их, стремятся избавиться от невинности, как только представится возможность. Это неправильно, поверь мне. Демон желаний, овладевающий слабой душой, приводит к неисправимым ошибкам в судьбе.

Алистер: И кто бы говорил? Я тоже слышу разговоры в лагере. Однажды Стэн зачем-то спросил, когда ты стал мужчиной. Что ты ответил? В 14 лет! Это маловато даже для нас – «развратных человечков»! К тому же ты соврал мне в своё время.

Эвлар: Про Морриган?

Алистер: Про Морриган я знаю. Кстати, не от тебя, а от Лели. Уже после того, как ты и с ней... Короче, не тебе меня учить.

Эвлар: Я не умею врать и не солгал тебе, если ты об этом старом откровенном разговоре: мне было просто интересно как там, в твоём монастыре относятся к этой стороне жизни. Я был тогда ещё невиннее тебя.

Алистер: Как это может быть?

Эвлар: Хотя бы так, что я намного старше. Среди долийцев тридцатилетние девственники встречаются куда чаще, чем среди вас двадцатилетние, мы не стыдимся первой чистоты. Всему своё время.

Алистер: А как же «стал мужчиной в 14 лет?»

/где-то тут к костру подходит Стэн/
Стэн: Он говорит об инициации.

Эвлар: О ритуале «письмо на крови». Да, в этом возрасте и для долийцев рановато, но я счёл себя готовым, потребовал провести обряд и прошёл его с первого раза. Вот эти знаки – валласлин. Ты каждый день их видишь.

Алистер: Татуировки на твоём лице? Их делают все сразу? Должно быть, это больно.

Эвлар: Начинается обряд с рассветом, а заканчивается за полдень. Большинство моих знакомых сумели это сделать, будучи хотя бы лет на пять-шесть постарше и некоторые остановили первый ритуал, не выдержав его. Впрочем, думаю, любое испытание связано с перенесением определённых страданий.

Алистер: Так значит, по сути, тебя совратила Мо...

Эвлар: Ну что за животные шемлены! Что толку твердить о возвышенном! Сходи в бордель и успокойся, но учти, свершённого обратно не вернёшь, потом будет противно. Ведь если бы тебя привлекал этот вариант, полагаю, ты не стал бы никого спрашивать.

Алистер /уже повеселевший/: Да, думаю, тебе было весьма противно после Морриган!

Эвлар: Нет. Уже потом, в Брессилиане. Ланайю встретил и подумал: ну почему не год назад? Такая девушка теперь не для меня уж точно. А как всё могло быть красиво, если бы не война!

Стэн: Кадан, как это делают у вас?

Эвлар: У нас нет сватовства и нет разводов с делёжкой барахла. Всё решает только пара, ведь это таинство – дело двоих. После посвящения во взрослые ты получаешь новые права, обязанности и несколько подарков от клана. Среди них обязательно есть Книга наставлений Силейз – хранительницы очага. И там весьма подробно... /магичка Винн расположилась рядом и машет рукой Лелиане, чтобы та поторопилась/ Винн, ты хочешь это слушать?

Винн: А почему бы нет? Возможно, мы не сможем услышать это вечером, если вообще что-нибудь ещё будем слышать. Понимаю, что разговор мужской, но некрасиво выгонять пожилую даму из-за стола. Ох, был бы стол! Давай, Эвлар, пока все собираются, есть время. Пёс! Кости будут только после завтрака!

Эвлар: Тогда я расскажу одну главу «Семь вёсен страсти» и то постараюсь сократить. Трудно переводить в стихах. Начинается примерно так:

Первой весной по-иному поют-заливаются птицы.
Видишь – она не такая как все остальные девицы.
Болью медовой в груди растекается пчёлкино жало.
Молния-стрелка меж ней и тобой пробежала.

Только увиделись вы или в детстве играли
Вместе – значения нет. Незнакомы вы стали.
Думай, любуйся, мечтай – красота не обманет.
Если она не твоя, всё по-прежнему станет.

/услыхав, что тут читают стихи, остальные торопятся присоединиться/

Новой весной говори обо всём интересном.
Трудно характер узнать только в танцах и песнях.
Часто глазами встречайся и речь её слушай,
И в разговорах старайся постичь её душу.

Алистер: Новой весной? Это год прошёл? Что вторая весна уже?

/ Эвлар кивает и продолжает/

Третья весна надоумит на общее дело.
Весело вместе следить, как стрела полетела,
Добрых оленей кормить и верхом покататься,
Влезть на вершину горы и от счастья смеяться.

Тут ещё много, но вы явно заскучали, перейдём к четвёртой весне:

Если прошедшее впредь не останется дружбой,
Первому смелость, мужчина, явить тебе нужно.

/Огрен бурчит себе под нос: Давно пора! В охапку её!/

За руку нежно возьми и за талию тронь, привлекая,
Локон поправь невзначай и скажи ей какая...

Морриган /забрав свою порцию, уходит, язвительно перебивая рассказчика/: Может, за руки подержимся как-нибудь?

Алистер: Впервые с ней согласен! Три года он и она встречаются только чтобы...

Огрен: Вы, дикари безбородые, как вообще до детей-то докатываетесь?

Эвлар: О детях думают, когда семья уже сложилась. Ведь близость – часть любви, а не наоборот.

Зевран: Не томи, командир, там ещё целых три весны!

Эвлар: Тебя тут не было, когда я начал. Ты знаешь эти вирши?

Зевран: Собственно, я тоже эльф. Реально, что у нас общие предки.

Эвлар /иронично/: Всё ясно. У тебя была долийка и ты её убил. А книгу взял на память.

Зевран: Ну почему сразу убил? И почему долийКА? (последнее слово он произносит с таким ударением, чтобы было ясно, что речь может идти и о мужчине, явно наслаждается общим замешательством). А разве я не мог просто купить книжонку из любви к поэзии? И что все замолчали? Ну да, была девица из таких, которые, разбогатев, забыли прошлое. И память о её прабабушке добровольно сменила владельца. Ладно, я её спёр. И ни разу не пожалел об этом.

Эвлар /мстительно/: Тогда тебе достался женский вариант поэмы!

Зевран: Да? Что ж, я не против... и в этом варианте /нарочно хихикает, чтобы опять всех смутить/. Но лучше бы, Эвлар, ты рассказал не «Семь вёсен страсти», а главу «Волшебные ночи», а то я как-то подзабыл подробности, ведь там их столько... Буду признателен, если ты объяснишь мне вечерком значение некоторых старинных слов и иносказаний, которых я не понял.

Огрен: Да всё ты понял! Мы, гномы, вон ещё детьми в песочной куче и не такие глупые стишонки знали! Я вспомню как-нибудь...

Зевран: Так и представляю тебя пятилетним шалуном в песочнице. Кстати, Огрен, давно хочу спросить: а чем у вас играют гномы-девочки?

Винн: Зевран!

Огрен: Чего? А.. Ах ты, сучонок желтоглазый! /пытается дать ему тычка, от которого разбойник легко уворачивается, и сразу остывает/ Ты будешь это доедать?

Винн: Пожалуйста, Эвлар...

Эвлар: Зевран, залей водой кострище.

Лелиана: Нет, нет! Эв, закончи поэму! Нельзя на середине бросать! /некоторое время в упор смотрит на него, изображая обиду/ Что, ещё пять минут могут иметь значение?
/Эвлар оглядывает спутников. Стэн и Винн кивают/.

Алистер: Действительно. Чего на пятую весну-то?

Эвлар: Придётся опустить ещё несколько строф. Наверное, вам это будет любопытнее...

Прежде в походах не раз рядом вы спали,
Но лишь в мечтах робко друг друга ласкали.
Может быть, время пришло облегчить эту муку
Если подруга во тьме не отведёт твою руку.

Стала одежда тесна – слишком много скрывает.
Это играет весна. Но пока лишь играет.
Нежные ласки дарите взаимно, влюблённо. /Слышно, как вздыхает Лелиана/
Но не раскрой её губ и не тронь её лона.

Алистер: До последней строчки всё было так обнадёживающе. Лели, ты покраснела.

Лелиана: Про водопад не надо, Эв. Не здесь.

Алистер: Ну вот, она слышала всю поэму и, вероятно, не только по-эльфийски. Поэтому он так лихо переводит – не впервой, да, Эвлар?

Лелиана: Ну да, он мне рассказывал. Просто там столько деталей... не для компании.

Зевран: Красиво. Купание в ручье, прекрасные нагие тела под звенящими струями. Может быть, ради этой картинки и стоило потерпеть. Давай спорить, Эв, что мальчишкой ты не раз подглядывал за купальщицами? Уж если мы в городах умудряемся этим баловаться! В лесу ведь нет закрытых ванных комнат.

Эвлар: Можно подумать, они за нами не подглядывали.

Алистер: Опять всё испортили! Прямо с коня и в лужу. Ты когда-нибудь про седьмую весну расскажешь?

Эвлар: Надеюсь, каждый из вас всё-таки понимает, что у слова «близость» есть разные значения. Довольно опошлять каждую строку. Весна шестая.

Полным соитием вы заключите согласье.
Эта весна – апогей зародившейся страсти.
Знают друзья, но молчат, а то лада не будет.
В губы целуйте смелей, но пока не на людях.

/Огрен толкает Зеврана в бок, и оба угорают со смеху – наверное, пока единственное, что они когда-либо делали вместе/

Огрен: Ал, всё, давай сюда котелок и погляди, чтобы ничего не забыли. Парень с девкой, наконец, перепихнулись и дальше я слушать не буду, раз без подробностей. Не морочь Алу голову, Эв! Лично я пошёл грузить вьюки, а вы тут домяукивайте свои стишонки и присоединяйтесь.

Алистер: Поморочь мне ещё голову, а? Он сам всё погрузит.

Эвлар: Что ж, последнее слово не сказано, секс – это ещё не всегда брак, а если брак, то

Вам познавать ещё долго, ведь это начало.
Ваше решенье отныне судьба повенчала.
Ваша седьмая весна о любви заявляет.
Нынче при всех поцелуй её – пусть все узнают.

Да, вот так представляли себе это древние. А в шемленских обычаях принято начинать отношения с поцелуя, как это вы называете... взасос? Вероятно, эту распутную привычку вы переняли у гномов. Нет, так могут делать только супруги, тем более публично, ведь этим они показывают всем свои особые отношения. Ну что, идем?

Винн: Спасибо за красивую сказку, Эвлар.

/Все трогаются за обозом. Через какое-то время разговор возобновляется самым молчаливым/.

Стэн: «Семь вёсен страсти» - в этом есть смысл. Кадан, долийцы действительно практикуют такое длительное ухаживание?

Эвлар: Когда мой друг Тамлен прочёл поэму (он получил её спустя пять лет после меня), он посмеялся: какая наивность! И рассказал о своём романе с погонщицей. Это длилось недолго, и тогда уже я напомнил ему о старинных наставлениях и он впервые размышлял над этим. Впрочем, мудрости не все внимают. Глупости можно делать бесконечно.

Стэн: Ты многословен.

Эвлар: Наши предки, жившие по нескольку веков, наверное, вполне могли себе позволить подобный ритуал. Они ведь и писали наставления Силейз. Суть не во времени, а в последовательности. Ведь год можно принять за месяц... за день...

Зевран: За час. А кстати, мне понравилась идея: сначала целовать соски, а после губы. Надо проверить, как это подействует. /Откровенно разглядывает Эвлара и произносит длинную складную фразу на незнакомом языке/.

Алистер /заметив замешательство Эвлара/: Эй! Не пялься на него!

Зевран: Да тут больше и не на кого пялиться. Не на тебя ли? Или на нашу милую старушку Винн? Ох, как она качает бёдрами. Пожалуй, догоню, скажу ей пару комплиментов.

Эвлар: Зевран, не вздумай ляпнуть гадость! Он у меня когда-нибудь крепко получит.

Алистер: У тебя ноздри задрожали, как у пса.

Эвлар: Что? Кстати, где пёс? Эй, Гард! Чего нашёл?

Алистер: Мы отстали. Что этот скользкий тип тебе сказал? /Эвлар не отвечает, занимается собакой, а когда пёс опять убегает, то некоторое время друзья идут молча/. Что же он всё-таки сказал тебе и, кажется, по-эльфийски? Ну, ты ведь не дашь мне лопнуть от любопытства?

Эвлар: «Медь потемневшая осенних клёнов – то волосы твои.
Твои глаза – то блеск осколков неба в холодном озере».

Алистер: Ни фига себе! Эв, может, не будем ждать «когда-нибудь»? Не хочешь серьезно потолковать с Зевраном прямо сейчас? Его пора поставить на место.

Эвлар: Это всего лишь поэзия, Алистер. Только старинные стихи.