Глубокая ночь. Алистер замечает движение, когда Эвлар оказывается в двух шагах.

Алистер: Дурацкие шутки! А если бы я принял тебя за врага?

Эвлар: Было бы уже поздно. Но, утешься, врага бы Гард уже почуял и дал тебе знать. /Алистер недоволен и не отвечает/. Пойди, вздремни пару часов перед рассветом, Ал. Сегодня ты нужен мне в хорошей форме.

/Алистер не реагирует, но эльф будто не замечает этого/

Эвлар: Да, постой, мне надо кое-что тебе заранее сказать.

Алистер /с грустной иронией/: Похоже, наши задушевные разговоры кончились, если ты, конечно, не о звёздах. Или желаешь просветить меня, как это твой приятель говорит: «На грязные темы»? Избавь. Я знаю, так бывает, и в городах это не редкость, но, видно, я неправильно воспитан.

Эвлар: Вообще-то речь пойдёт...

Алистер: Нет, когда сомнений не осталось, я всё равно старался этого не замечать. Но раз ты сам пришёл поговорить... Кто ты, Эвлар Махариэль? Двуличный герой нового времени – все твои помыслы, твои правильные слова разбиваются о реальность. Лучше бы ты никогда не говорил о чистых и возвышенных вещах. Я знаю одного Эвлара, а со стороны вижу другого.

Эвлар: Ты говоришь сейчас не то, что думаешь.

Алистер: Я сейчас думаю такое... Ты помнишь, всего год назад ты был особенным. Дункан тебя видел насквозь и мне сказал: «Такая чистая душа непременно прорвётся сквозь пелену скверны. Алистер, не дай ему погибнуть, он слишком много значит для этого мира». /Презрительно ухмыляется/ Лесной абориген – дитя природы! Восторженно читал нам древние вирши своего племени и всегда знал, как надо поступать. Но лишь дорвался до порочных удовольствий - перевалялся в грязи, хуже свиньи. Ну ладно, Морриган тебя пленила чарами или подсыпала тебе...

Эвлар: Это не так. Была любовь. Другая, но любовь.

Алистер: Других любовей сонмище: романы без эмоций, проститутки, грязная оргия на корабле! Ты говорил, что сожалеешь, что обожрался до смерти этим развратом, казалось, снова стал прежним, но изловчился упасть ещё ниже и больше я не вынесу притворства. За что себя кляну – остановил свой меч у горла этого мерзавца. Ты тогда решил пощадить Зеврана (о, неужели я произнёс его имя и не взорвался?), несмотря на то, что его наняли убить нас. Нет бы мне было ослушаться один раз! Я и сейчас готов его прикончить.

Эвлар /тихо/: Как страшно поступает с нами жизнь. Смерть иногда добрее. Прикончить…

Алистер: О чём ты там бормочешь? Просто я взбешён. Нет, Эв, я не забыл, кто вызволил нас из тюремной камеры, проникнув в укреплённый форт, обойдя сотню стражников.

Эвлар /несколько иронично/: С этим уже ничего не поделаешь.

Алистер: И не преминул радостно поиздеваться: «Лели, взгляни, какая прелесть – они же оба голые!» Да, чёрт возьми, те тряпочки, которые нам оставили после обыска, больше подчёркивали наготу, чем скрывали. Над этим так необходимо было потешаться? Он не подумал, что мы чувствуем и как там с нами обращались? Особенно с тобой, поскольку эльф для них – презреннее скотины. Ему ли этого не знать? Трудно, конечно, заметить синяки и следы верёвок, когда пялишься на то, где они располагаются.

Эвлар: В камере, нам было всё равно, если бы сам Архидемон открыл замок. Особенно, когда стены содрогались от криков несчастных узников. Там я старался поддержать наш дух, отвлечь, мы говорили о другом. И тогда ты не упрекал меня ни в чём, не изводился вопросами нравственности, хотя времени обсудить эту тему было достаточно.

Алистер: Старался не думать. Нет, не оправдывай Зеврана, он гнусно поступил, опошлив то, над чем нельзя насмехаться. И вообще, наверняка он вызвался пойти на это дело, чтобы обчистить карманы трупов, а не ради нас. Не ради меня, во всяком случае, поскольку знает: я иногда жалею, что не снёс ему башку, когда бы это выглядело вполне логично.
И потом, пока Лелиана помогала искать нашу одежду в куче тряпья, неразворованного стражниками, этот тип стоял без дела и любовался на тебя: «Ну, здравствуй, милый друг. Скучал по мне?» Все прекрасно поняли, зачем он это говорил. Но ты ведь... /запинается/

Эвлар: Да, Алистер?

Алистер: Эв, поклянись, что ты... ты ведь никогда не смотрел на меня ТАК?

Эвлар: Пусть это тебя не беспокоит, клянусь, что нет. Пойми, я не испытываю… дело не в мужчинах... не во всех.

Алистер: Не удивлюсь, узнав, что ты проверил эту версию в борделе. /Продолжает злиться/. Что, с другими красавчиками немножко не то?

Эвлар: У Зеврана не было причин подкалывать нас. Но я не отвечал ему. Ещё не хватало оправдываться! А ты не бери в голову. Зевран испорчен дурным обществом, поэтому и лезет со своими подковырками, где надо и не надо. Его развлекает смущать других. Что ж, он такой. А я, Алистер, в глубине души я прежний, поверь. Нас иногда несёт по жизни, будто против воли...

Алистер: Но ты, конечно, всё равно будешь защищать этого... не заморочиваясь мнением старого друга.

Эвлар: Можешь посмотреть мне в глаза одно мгновение? Алистер, я не предал бы тебя даже под пытками. И ты бы уже получил доказательства, если бы мы остались там.

Алистер: Ну, я... я тоже не предам тебя, Эвлар. Как друга. Как соратника.

Эвлар: Я это знаю. Ты, Алистер – воплощение верности. Скорее от нашей дружбы отречётся Гард /пёс скулит/. Что, Гард? Ты выбираешь короля?

Алистер: Эй, ты вообще-то говоришь со мной! /шутливо/ Закончил тем, какой я хороший.

Эвлар: Поэтому и хотел сказать тебе кое-что именно сейчас.

Алистер: Не понимаю, какое это имеет значение. Всем давно ясно, если два долбанутых парня обходятся одной палаткой, когда вторая пылится в обозе, то им уже нечего скрывать.

Эвлар: Нет, я не про Зеврана. Вернее, про него, но не то, что ты себе представил.

Алистер: Тебе лучше не знать, что я могу представить. /Оживляется/. А впрочем, расскажи-ка мне, что за скандал вчера вечером случился? Именно в тот момент, когда я на секунду отлучаюсь, в лагере вечно происходит самое интересное. Мне толком не объяснили, чуть ли не драка. Да? Лелиана беспокоилась: «Эвлар так разозлился…», а Винн была довольна: «Насмешник, наконец, получит по заслугам». Когда я подоспел, вы оба были уже... там, у себя в гнёздышке.

Эвлар /помявшись/: Это не ты заглядывал в нашу палатку?

Алистер: Не-ет! Это Огрен.

Эвлар /закрывает лицо руками и так, совсем не по-эльфийски восклицает/: Охренеть...

Алистер: Именно так он и сказал. А Стэн ему: «За всё надо платить, вдвойне за любопытство». А гном нам говорит: «Идите, что ли, спать. Убитых нет». Хм, кажется, меня тут больше всех волнуют твои грехопадения. Все так ровно относятся...

Эвлар: Думаешь?

Алистер: Морри как-то раз задела эту тему… Она вообще стала куда спокойнее, как затаившаяся кошка. Не знаешь, когда прыгнет...

Эвлар: Да, похоже...

Алистер: ...а Стэн ей: «Дела мужчины - его дела» - как отрезал. Лелиана вообще всегда и за всех рада, когда «про любовь» (Это ж надо было такое хорошее слово испортить!). Винн тебе готова всё что угодно простить. Что же до гнома – он догадался задолго до того, как у вас всё это началось... ну, на самом деле. Ещё когда Зевран принялся учить тебя приёмам антиванских убийц, Огрен так невзначай мне говорит: «А ведь добьётся своего хитрец! Нет, ты погляди: они будто танцуют!» На что я проявил полнейшую наивность: «О чём ты, Огрен? Просто тренировка». Он хохотнул: «С таким мальчишкой я бы ух как потренировался! Да что там – с любым из них». Тогда я понял и возмутился: «Ты? В этом смысле...» А он сразу стушевался: «Да что ты, Ал, я пошутил». Но мне уже запало в душу, и я стал замечать, что проклятый разбойник действительно к тебе... эээ... подкатывает. Ты сам не обращал внимания ещё до того случая с пьянкой в шатре?

Эвлар: Мне казалось, что это просто его стиль. Не придавал значения.

Алистер: И привыкал, да? Я смотрел и думал: неужели, правда? Припоминал все те намёки, что он бросал тебе и думал: как ты терпишь? Гном прав, когда этот «наставник», во время ваших упражнений, приобнимал тебя...

Эвлар: Не так!

Алистер: Именно так. Зайдёт за спину, обхватит, скользнув ладонями от плеч к запястьям: «Эв, свободней, расслабься, не напрягай так руки». Тьфу!

Эвлар: Моя хватка гораздо сильнее. Два пятифунтовых меча – всё-таки не кинжалы.

Алистер: Прекрасно понимаешь, что не в этом соль.

Эвлар: Ну... это как-то незаметно...

Алистер: Впрочем, ладно. Я не хочу вникать, когда это самое у вас произошло впервые, как любопытствовал по поводу романа с Морри.
Я просто попросил тебя сказать, что было накануне. Ты ему врезал? За что? И всё равно остался на ночь там?

Эвлар: Он доведёт кого угодно... Да, Алистер, ты прав, именно после «прогулки» по тюрьме его совсем зашкаливает. Зевран без удержу несёт что попало и, в основном, похабщину. Хотя... хотя и остроумно – этого не отнять.

Алистер: С Огреном не сравнить уж точно.

Эвлар: Стиль у них разный. Но, как гном ни грубоват, на него давно никто не обижается. Даже Винн, а ей он иногда такое выдавал! Глупо обижаться на пса, который прыгает на твою ногу.

Алистер: Ух, как ты Огрена сравнил! Хвала Создателю – гном спит и не ведает. И бедный Гард не понимает, что ты сейчас сказал. Так значит, наш ворон-убийца оскорбил твою добрую бабушку Винн?

Эвлар: Ты проницателен. Смеёшься? Да, Винн мне напоминает женщин, ответственных за нас. Воспоминание о матери, об Ашалле, которая мне её заменила, о Маретари – главе клана, перед которой трепетали и герои, но проникались её теплотой. Винн почти родная.

Алистер: Зевран всегда её бесил, но вчера его и вправду прямо-таки прорвало.

Эвлар: Она уже не раз мне жаловалась, но тут он довёл её до белого каления. Вчера, при мне нарочно, он нахамил магессе, и она вопрошающе посмотрела на меня. Конечно, я велел Зеврану извиниться. Такая сцена вышла... Он говорит: «Что, извиниться? Пожалуйста, хоть каждый день» Я ему: «Ты действительно не понимаешь, что обидел уважаемую даму?» Он не прекратил язвить: «Как я мог? Напротив! Когда ещё уважаемая дама услышит комплименты своим шикарным сиськам? О, извините снова: бюсту».
Я дёрнул его: «Прикуси свой поганый язык!»
«Даже так? – притворно возмутился он, - Мой язык ещё недавно был тебе приятен!»

Алистер: Ох, ни фига себе...

Эвлар: Да, вот так. Ему следовало врезать после этого?

Алистер: Ещё и как! Понятно, ваши... времяпровождения – не секрет, но так цинично...

Эвлар: Тотчас же маленькие белые молнии пробежали по пальцам Винн. Я дрожь почувствовал, будто магесса сейчас испепелит нас обоих. А моя ладонь, сжатая было в кулак, предательски неловко шлёпнула по щеке наглеца. Зевран сузил на меня свои тигриные глаза: «Истеричка!» Потом добавил что-то резкое по-антивански и ушёл в палатку.

Алистер: И ты...

Эвлар: Я онемел на несколько секунд, а после бросился за ним, захлопнул полог...

/Кажется, он не хочет дальше говорить, но Алистер выжидает продолжения/.

Эвлар: Я пылал от ярости. Уже за себя. Не помню, когда меня так трясло от злости в последний раз. Его доспехи были сорваны, он брошен ниц. Его же сыромятной перевязью я принялся хлестать, куда попало, я ненавидел... Но, с каждым ударом, ярость уходила...

Алистер: Всё-таки допросился, воронье племя...

Эвлар: Он не издал ни звука, только воздух втягивал сквозь стиснутые зубы. Помню, я нанёс не более шести-семи ударов, когда заметил, как он покорно вжался в подстилку и привычным жестом прикрывает голову: его били так много раз, что он усвоил тщету сопротивления, когда игра проиграна. Я ощутил и стыд, и жалость: неужели я пытаюсь переделать, сломать его? Как я стал подобен негодяям, испоганившим его детство и юность?
/некоторое время молчит, погружённый в свои чувства/
Вы все не знаете, а мне он кое-что рассказывал... не всё, конечно...

Алистер: «Тигра убивают, не за то, что он ест мясо, а за то, что он хочет съесть вашу лошадь». Кажется, это вполне подойдёт в качестве эпиграфа.

Эвлар: Я отбросил ремень и лёг рядом с Зевраном. Я повернул к себе его лицо: «Прости, я не хотел». Он горько засмеялся: «Да ты, никак, ревнуешь?» Мне хотелось закричать: «Это ты ревнуешь! Ко всем подряд! Ты наконец-то боишься потери». И ещё, что чувствовал его страданье, как своё. Но я сказал другое: «Нет, я не уподоблюсь твоим палачам. Оставайся таким, какой ты есть. Ведь ты свободен. Но только... знаешь ли, каким ты хочешь быть? Чего вообще ты хочешь?»
Ответа не последовало, кажется, Зевран ушёл в раздумья. Но я вернул его оттуда, осыпав ласками куда щедрее, чем перед тем своей немилостью.
Тогда кто-то и заглянул в палатку. В отсвете костра блеснула влага на его ресницах: разбойник выдерживал грубость и боль, но не выдержал доброты.
Прошу, друг, никому не говори об этом. Мне самому не следовало...
«Одна слеза мужчины больше чана женских слёз» - вот что подходит. Нет, я не произнёс этого вслух, всё остальное я объяснил ему без слов.

Алистер: С ума сойти от ваших... Было бы очень романтично, если бы речь не шла о мужике.

/Эвлар умолкает. Алистер пытается как-то размочить эту тоску/.

Алистер: Так он тебе потом всё-таки сказал, чего хочет? Нет, не в этом смысле! Ох, как трудно стало выразить мысль! Ну, до тебя дошло.

Эвлар: Да, сказал, но очень по-своему. В один момент… когда мы… ты прав, очень трудно говорить, чтобы откровенное не выглядело порочным.
Всё остановилось вокруг нас – и земля, и небо, и вся природа. Осталась только нега и покой. И вдруг, Зевран, в своём духе, заявил: «Эв, пока мы вместе, не ходи в «Жемчужину». И затем мы снова погрузились в пучину страсти, как камень в омут.

Алистер: Всё, меня туда не погружай. Вот так хватило.

Эвлар: Как там Стэн сказал? «За любопытство платят вдвойне?» Ты сам хотел узнать.
Но я другое понял, что Зевран... что наши отношения стали ему намного дороже, чем предполагалось вначале.

Алистер: Создатель милосердный! А ты в него действительно влюблён. Ты даже перестал беситься, при упоминании о Морриган. Получается, судьба захочет – заставит принять и такую любовь. Нет, право, лучше уж совсем никакой любви, к чёрту!

Эвлар: Может и так. Наивно рассуждать сейчас, что бы со мной происходило, если бы я не полез в склеп, не заразился скверной, не стал Стражем... Что, если бы мы с Тамленом, как и должны были на днях, сопровождали нашего хранителя в Брессилианский клан.

Алистер: Ты это... снова про Ланайю? Если бы судьба хотела, она бы вас свела. Но вас уже бы оборотни слопали. Не подумал? И вообще, для нас с тобой, видать, замётана другая миссия.

Эвлар: Нет, это я просто так. Не знаю, что тебе ответить, насчёт никакой любви. Бывает, правда, что сбываются мечты. Иной раз, ради них приходится страдать, иным даётся в дар. А иногда случаются ошибки. Или заносит, неведомо куда, как меня. Любовь ведь разная. Она повсюду и нигде. Это загадка. Видно, каждому своё.

Алистер: Каждому своё. /Гладит пса /. Гард, даже у тебя бывают свои радости. Хорошенькую сучку ты подцепил на псарне эрла, верно? Да, каждому своё и только бедняге Алу не перепадает.

Эвлар /снисходительно/: Нет, ты не излечился. Без толку мучиться недоступностью желанья – не признак воли. Что ж, попытаюсь дать тебе реальную надежду: когда ты станешь королём, то сможешь выбирать из тысяч девушек. Хоть королеву, хоть возлюбленную, хоть красотку на час.

Алистер: Ха! Верно. Какой хороший стимул, захотеть стать королём! Тысячи девушек... И как узнать, которая моя?

Эвлар: «Семь вёсен страсти» вспоминай. Тогда поймёшь.

Алистер: Состариться успею, пока вспомню! Тысячи девушек... Тысячи девушек и всем нужен король! И никому не нужен просто Алистер. Эвлар, я не хочу быть королём!

Эвлар: Твоё решение будет только твоим. Я обещаю – никаких советов. /Переходя на шутливый тон/. Иначе ты меня потом запилишь насмерть, что бы я ни посоветовал.

Алистер: Знаешь, приму я твоё предложение – пойду, посплю. А ты, коль хочешь продлить себе ещё один паршивый день - валяй.

Эвлар: Ещё минуту. Наконец послушай, что я хотел тебе доверить в самом начале. День предстоит особенно паршивый, как ты выразился.

Алистер: Ох, будет ещё интереснее? Я весь внимание.

Эвлар: Меня тревожит кое-что, подслушанное в форте. Когда мы убегали, я опередил вас и услышал: за дверью капитану кто-то докладывал, что Талисена с бандой негодяев видели в предместьях Денерима. Зевран пока не знает, полагаю, но это значит…

Алистер: Теперь сначала: он-то какое отношение имеет к некоему… как его?

Эвлар: Это антиванский ворон. Я уже слышал это имя от Зеврана. Они с ним были… вроде как друзья, если разбойники знают, что такое дружба. Вот, собственно, нам это и предстоит выяснить.

Алистер: Им давно заплачено за наши головы. Но они могут искать и Зеврана. Зачем? Чтобы отомстить? Или вернуть... Эвлар, ты не сказал ему? А если он на самом деле с ними?

Эвлар: Я именно об этом. Днём нам предстоят дела в окраинных кварталах, некоторые люди в городе об этом знают, и я не очень удивлюсь, если нас ждут в каком-нибудь тихом закоулке.

Алистер: Ты всё-таки ему не доверяешь до конца?

Эвлар: Он – ворон. Это как клеймо, только в душе. Семнадцать лет среди хладнокровных убийц – бесследно не сотрёшь. Поэтому я и не хотел после побега из тюрьмы сближаться с ним, пока не выясню всё до конца. Но, видишь, как получилось… теперь мне ещё труднее.

Алистер: Я буду начеку, Эвлар. Я глаз не спущу с Зеврана, пусть думает, что хочет. И лучше, я пойду последним, чтобы на тебя не смогли напасть со спины.

Эвлар: Лучше гляди по сторонам. Скорее всего, Гард подаст нам знак, что кто-то затаился – он это чует, и мы не будем захвачены врасплох. Зеврана я попрошу пройти вперёд, разведать. Хочу его всё время видеть, чтобы точно знать, должен я защищать его или… убить. Если Зевран возьмётся за кинжалы на нашей стороне, я вознесу хвалу богам! А предпочтёт остаться в стороне – прощу его и вновь приму, если захочет, ведь рвать со своим прошлым тяжело. Но если он предаст… Сосредоточься на других разбойниках и отвлеки их. Магессе Винн я прикажу поддерживать тебя. Мне нужно будет лишь мгновенье…

Алистер: Уверен?

Эвлар: Кровью сердца своего я отравлю сегодня лезвия мечей. И если бывший друг поднимет на меня оружие… Как горько думать!

Алистер: Ты не веришь в это. Но, по крайней мере, ты не сошёл с ума настолько, чтобы это исключать. Эвлар, ты – лучший командир на свете. Всё, как всегда. Мы справимся. Не первая опасность. Мне уже не терпится, чтобы наступило завтра и мы перестали терзаться сомнениями. Как бы ободрить тебя? Да, вот: мне тоже хочется избавиться от мысли, что зря мы пощадили…

Эвлар: Раскаиваться в подозрениях мне будет куда легче, нежели узнать, что они были не напрасны.

Алистер: Но если всё-таки Зевран окажется врагом? Ты… ты сможешь?

Эвлар: Да. Не забывай, он успел обучить меня не только искусству любовника.