Каменное крыльцо холодило босые ступни – за ночь плиты остыли, и бледные лучи рассветного солнца еще не успели нагреть их. В шелесте листвы колючего куста, склонившего ветви через перила, эльфу слышалось издевательское «жждешшш…» – вот уже десять минут он в задумчивости стоял под дверью черного хода особняка Хоук. Развернув послание, Фенрис в который раз вгляделся в черную вязь ровных букв, то просто обводя их взглядом, то пытаясь выискать какой-то иной смысл в нескольких коротких словах: «Если сможешь, зайди ко мне сегодня в течение двух часов. Мэриан».

После первого прочтения этих слов он решил, что не пойдёт. Но через полтора часа зачем-то всё-таки вышел из дома, одетый в доспех и вооружённый мечом Милосердия, прошёл несколько кварталов, убеждая себя в том, что он идёт к Варрику в «Висельник», но у дома с гербом Хоук свернул в узкий проулок и, открыв дверь ограды подаренным ему самой Мэриан ключом, поднялся на крыльцо чёрного хода в её имение. И теперь топтался под дверью, терзая пальцами желтоватый клочок бумаги. А ведь он в ближайшее время не собирался видеться с Хоук, особенно после того, как она позавчера отговорила его убивать эту тевинтерскую девку. Сестра, видите ли, семья, узы крови там, и прочая словесная шелуха. А он и поверил. И не стал вырывать лживое сердце. Конечно – магесса магессу всегда поймёт и пожалеет. Хотя, надо отдать Хоук должное – далеко не всех магов она отпускает.

Но что же ей нужно от него? Эльф снова перечитал послание, будто надеясь, что его содержание изменилось за последнюю минуту и стало более подробным. Что это – какое-нибудь срочное задание, или – эта мысль пришла ему на ум впервые за два часа с момента получения записки – просьба о помощи самой Хоук? Может, одержимый окончательно спятил и напал на неё? А он здесь прохлаждается! Резко выдохнув, эльф несколько раз дёрнул за шнур звонка, и замер настороженно, готовый, если понадобится, прямо с порога вступить в бой. Дверь открыл Бодан. И тут же услышал:

– С Хоук всё в порядке?

– Да, господин Фенрис, – судя по изогнувшейся брови, гном был озадачен его напором, и у эльфа полегчало на душе – можно не волноваться, уж кто-кто, а Бодан знает всё о том, что происходит в этом доме. И как не жаль, но одержимого придётся пока оставить в живых. Но раз уж он всё равно пришёл, то глупо будет сейчас уйти, так и не узнав, что Защитнице нужно от него.

– Монна Хоук ждёт Вас в кабинете. – Гном отступил в сторону, пропуская эльфа внутрь особняка.

Очутившись в холле, Фенрис первым делом бросил взгляд на площадку верхнего этажа – не ошивается ли там этот одержимый? Последние разы, когда он заходил к Хоук, клоачный лекарь торчал именно там. Но сегодня, по-видимому, демон уволок мага по каким-то их колдовским делишкам. Хвала Андрасте за это.

Фенрис обрадовался было, но тут же вновь помрачнел – у камина стояла эльфинажная ведьма. Сложив руки на груди, она наблюдала за тем, как её сын крутил уши невозмутимому Крошке. Здоровенный бурый мабари лишь морщил нос, изредка пытаясь выдернуть ухо из цепких детских пальчиков. «Опять она здесь, – подумал эльф, невольно замедляя шаг. – В последние годы Хоук слишком уж близко сошлась с этой ведьмой. И неизвестно ещё, какие ритуалы они там проводят перед этим проклятым зеркалом…»

– Andaran atish’an*, Фенрис, – ведьма пристально глядела на него, и он сдержанно кивнул в ответ.

– Фелис! – звонко воскликнул мальчик, повернув черноволосую головенку в сторону эльфа.

– Фенарель! – одёрнула его эльфийка, – воспитанные мальчики здороваются не так! И ты должен говорить «господин Фенрис». – Но ребенок не обратил на её слова никакого внимания. Задрав вверх голову, он внимательно смотрел на высокого воина с сердитым лицом.

Фенрис тоже разглядывал мальчика – ранее он видел его лишь мельком, да и не интересовал его сын ведьмы.

Копна чёрных волос, узкое лицо, короткий нос, большие зеленые глаза… и человеческие уши. Полукровка. Долийцы иногда называют таких Seth'lin – «жидкая кровь». А не мог ли он быть той причиной, что заставляла Хоук в последние годы всё чаще и чаще навещать убогую хижину ведьмы в эльфинаже?.. Фенрис чуть ли не впервые задумался о том, что Защитница в свои годы не имеет ни мужа, ни детей. А женщинам, кажется, важно иметь ребенка. Ну, по крайней мере, некоторым из женщин. Вон, даже эта ведьма сподобилась прижить сына от какого-то «шема» – так она иногда называла людей, произнося это слово с плохо скрываемым презрением.

Отвернувшись, эльф бесшумно взбежал по ступеням наверх, в кабинет Хоук. Дверь была приоткрыта, и он не стал стучать, просто толкнул её и тихо вошел в полутёмное помещение. Магесса, одетая в лёгкий черно-красный доспех из драконьей кожи, стояла у дальней стены, спиной к входу, и потрошила стоящий на столе сундучок с зельями и зачарованными драгоценностями, распихивая нужные по многочисленным поясным карманам. Брякали цепочки амулетов, тонко звенели, соприкасаясь друг с дружкой, стеклянные флаконы с дорогим лириумным зельем… Похоже, намечалось очередное задание. Эльф приветственно склонил голову:

– Хоук…

– Проходи, Фенрис, садись, я сейчас освобожусь, – бросила Мэриан не глядя на него.
Оглядевшись, он сел в кресло, стоявшее в стороне от камина. Вольготно вытянул ноги, зарывшись ступнями в мягкий ворс ковра и усмехнулся, вспомнив ворчание Бодана по поводу грязи, разводимой некоторыми посетителями. Кажется, сама Хоук ничего не имела против того, что по её дорогим орлессианским коврам ходили босыми, не особенно чистыми ногами. И даже наоборот – с тех пор, как к ней в гости зачастила эта эльфийская ведьма, ковров в имении прибавилось.

Хлопнула, закрываясь, крышка сундучка, скрежетнул, проворачиваясь, ключ в замочной скважине шкафа, и Хоук подошла к эльфу. Села напротив, откинувшись на спинку кресла, остро глянула на него, и тут же перевела взгляд на пламя в камине.

– Я рада, что ты всё ещё здесь, в Киркволле. Помнится, ты как-то говорил, что уйдёшь после смерти Данариуса.

– Я ещё не решил окончательно, – возразил эльф. – Возможно, уйду. Мир большой, и теперь я волен выбирать себе место по вкусу.

– Да, теперь ты окончательно свободен, – помедлив, подтвердила магесса. – Надеюсь, ты уходишь не прямо сегодня, и выполнишь мою последнюю просьбу.

– Говори.

– Мне очень нужна твоя помощь. Хотя нет, не столько мне… В общем, я прошу, чтобы ты сопроводил Мерриль с сыном на изабеллин корабль. Они поплывут в Камберленд. Сначала я сама намеревалась это сделать, но сегодня выяснилось, что меня ждёт срочное дело в Казематах.

– Так может, мне лучше пойти с тобой?

– Нет, не лучше! – она наконец-то посмотрела на него. – Со мной пойдут Варрик и Авелин.

– И одержимый? – нарочито небрежным тоном спросил Фенрис.

– И Андерс, – подтвердила Хоук, вновь отводя взгляд. – Дело касается магов Круга – Орсино мне сегодня прислал записку с просьбой о помощи. Так что, сам понимаешь… Но и Мерриль с сыном я не могу оставить без помощи. Мне нужен кто-то, кому я могу всецело доверять. Но если ты не сможешь, что ж…

– Я провожу их.

– Спасибо. Вот деньги.

Но эльф не спешил брать увесистый кошель, который Хоук протянула ему. Сложив на груди руки, он пристально смотрел на магессу.

– Хоук, мы друзья и твою последнюю просьбу я выполню бесплатно. По долгу дружбы. Да и ты не взяла с меня денег за то, чтобы помочь мне встретиться с сест… с той тевинтерской девкой.

– Как пожелаешь, – сухо отозвалась магесса, швырнув кошель на стол. – Тогда пойдем вниз.


Фенрис спускался по лестнице, сверля раздраженным взглядом выпрямленную спину магессы.

…Разве он когда-нибудь давал ей повод сомневаться в своих словах, что она захотела подкрепить свою просьбу золотом? Разве то, что он пришел после того, как получил её послание, не говорит о том, что её просьбы важны для него? В конце концов, они ведь друзья. А она предложила ему деньги, словно какому-то наемнику.

В холле уже прохаживалась Изабелла. Фенрис мысленно застонал – сейчас начнется: «А что это вы там делали, вдвоем, в одной комнате?» – обычно пиратке даже повод не нужен, чтобы сально пошутить, а тут такое. И она полностью оправдала его опасения. Насмешливо блестнув на них карим глазом – второй скрывала выбившаяся из-под синей косынки вороная прядь – пиратка изогнула губы в блудливой усмешке и протянула:

– Ну, во-от всё самое интересное пропустила…

– «Самое интересное» ждёт тебя впереди, Изабелла, – спокойно парировала Хоук и повернулась к эльфийке: – Мерриль, Фенрис проводит вас до корабля. Проверь, что вы ничего не забыли.

Кивнув Хоук, непривычно серьёзная магесса вышла в прихожую.

– Фелис! Фелис! – тут же запрыгал вокруг воина мальчик, дергая за край черной куртки. Эльф опустил взгляд – ребенок протягивал ему печенье. Надкусанное и обслюнявленное. Испытывая неловкость под немигающим взглядом детских глаз, Фенрис осторожно взял подношение и застыл столбом, не зная, что с ним делать.

– Скажи ma selannas*! – настойчиво произнес мальчик. Эльф растерянно посмотрел на Хоук, встретив напряженный и какой-то отчаянный взгляд магессы. Давящаяся смехом Изабелла зажала рот руками и скрылась за колонной, откуда тотчас же послышались приглушенные пофыркивания.

– Фенарель, не приставай к господину Фенрису, иди к маме… – сдавленным голосом произнесла Хоук. Прерывисто вздохнув, она взяла ребенка на руки, ласково пригладила его встрепанные волосы и вышла с ним в прихожую.

«Обращается с ним, как с собственным сыном, – подумал эльф, провожая их взглядом. – Наверное, и о своих подумывает… А ведь одержимый не способен зачать ребенка из-за скверны, – вспомнилось ему, – и он не отпустит её до самого своего ухода на Глубинные Тропы – лет двадцать еще. Если только раньше не сдохнет», – эльф и сам не заметил, как его руки сжались в кулаки. Хрустнуло, и на пол посыпались крошки печенья. Подошедший мабари слизнул их, и с надеждой уставился на нежданного кормильца. Эльф подставил ему липкую ладонь, и Крошка несколько раз с силой провел по ней шершавым языком, удовлетворенно вздохнул и вновь уткнулся носом в пол, шумно вынюхивая остатки угощения. Бесшумно появившийся рядом с эльфом Бодан подал воину влажный платок, укоризненно глядя на невоспитанного гостя, что приходит босиком, мусорит в холле, и балует сладостями боевого пса. Сзади раздался шорох, и Фенрис обернулся.

– Теперь я знаю, чего боятся несокрушимые лириумные воины, – простонала утирающая слезы смеха Изабелла, – детей они боятся! – покачав головой, пиратка скрылась в прихожей.

Смешно ей! Конечно, она ведь женщина, ей проще общаться с детьми. Оттирая неприятно липкие пальцы, Фенрис прислушивался к приглушенному голосу Хоук:

– Белла, последний раз предупреждаю – не вздумай… не вздумай сделать то, что я тебя просила не делать!

– Ну что ты, Мэри, – голос пиратки был как всегда насмешлив, – я ведь поклялась своим «Ястребом» что не сделаю этого. Ты ж знаешь, что эта клятва для меня – святое.

– Знаю. А еще я знаю тебя. Потому и прошу.

– Ох, Мэри! Нельзя же быть такой подозрительной!

– С тобой только такой и можно быть…

***

Рваный берег

К бухте, где ждала лодка, они добрались лишь под вечер.

– Повезло, обошлось без происшествий. – Выдохнула расслабившаяся Изабелла, увидев четверых своих пиратов, азартно играющих в карты. Еще двое спали в шлюпке.

– Ну, прощай, Фенрис, – повернулась к нему пиратка. – Что ты будешь делать теперь, когда ты стал свободен, как ветер в море?

– Не знаю, – мрачно отозвался хмурый больше обычного эльф. – Ещё не решил.

– Может, поплывешь с нами? Станешь «морским волком»…

– Я не люблю море и корабли.

– Ладно, если передумаешь – ищи меня в «Висельнике» через пару недель.

– Не передумаю. – Отрезал эльф, искоса глядя на то, как Мерриль со спящим ребенком на руках забирается в лодку, и устраивается на скамье так, чтобы заходящее солнце не светило в глаза её сыну.

– Dareth shiral*, Фенрис. – тихо произнесла магесса, глядя на него не то с сожалением, не то с грустью.

– Прощай, – нехотя сказал он.

– Через две недели, в «Висельнике», – напомнила Изабелла, хитро глядя на него. – А сейчас у меня к тебе есть одна маленькая просьба – постой на берегу, пока мы отплываем.

Увидев недоумение на лице эльфа, пояснила:

– Ну, может, у меня приступ сентиментальности! Мы же с тобой уже девять лет как знакомы. А вдруг мы больше никогда и не увидимся? – и пиратка скроила преувеличенно умоляющую рожицу, долженствующую, по ее мнению, растопить каменное сердце непреклонного эльфа.

– Хорошо. – Хмыкнул «непреклонный».

И он стоял на берегу, чувствуя себя дураком, смотрел на удаляющуюся лодку, и думал, что эта часть его жизни завершена. Навряд ли он увидит их ещё. Он сейчас вернётся в город, попрощается с друзьями, заберёт деньги и кое-какие вещи – и сразу же в путь. Куда? Да какая разница. Куда-нибудь. Мир большой, а он теперь окончательно свободен… И должен быть счастлив, но на душе почему-то неуютно. Пусто и холодно, как и в его поместье, которое вскоре снова останется без хозяина.

Он уже собрался уходить, как вдруг увидел, что Изабелла поднялась в лодке, натянула лук, направив его высоко вверх… Стрела вонзилась в песок справа от него, футах этак в семи. Что она…? Изабелла махала ему рукой в сторону стрелы. Недоумевая, Фенрис взял стрелу, и лишь тогда заметил, что древко её плотно обёрнуто бумагой и перевязано ленточкой. Что за дурацкие шутки? Эльф развернул неожиданное послание.

***

Невольно крепче прижав к себе спящего сына, Мерриль, вытянув шею, встревоженно вглядывалась в Фенриса, который, выпустив из руки бумажный листок, бросился было в море, но замер по пояс в волнах, глядя на уплывающую все дальше и дальше от него лодку.

– Он не поплывет за нами, Белла? Вдруг утонет еще…

– Не беспокойся, Котеночек. Не такой уж он дурак – понимает, что вплавь ему нас не нагнать. У него сейчас другое желание появится – свернуть шею Хоук.

– Ой! Так может, не надо было…

– Надо! Во-первых, им давно уже пора поговорить. А во-вторых, пока он до неё доберется, и пыл подрастеряет, и подумать успеет хорошенько.




Примечание:

Andaran atish’an (эльф.) – приветствие
Ma serannas (эльф.) – «спасибо»
Dareth shiral (эльф.) – «счастливого пути»