Приказав команде готовить «Сирену» к завтрашнему отплытию (по всему выходило, что гроза закончится к утру), я отправилась к Блондинчику. Поплотнее завернувшись в плащ из «рыбьей кожи», я под громовые раскаты и блеск молний прямо по лужам добежала до портового хода в Клоаку, не самого безопасного, но зато ближайшего к клинике Андерса. Сегодня целитель мог прекратить прием больных пораньше – при подобной погоде у него навряд ли будет много пациентов. Демоны знают, куда ему приспичит отправиться после, а потому следовало спешить.

Неприметный закоулок, осветившийся вспышкой молнии… выщербленная каменная лестница в тридцать ступеней, по которой сейчас бежит бурный водный поток… узкий черный провал в каменной стене, в который можно протиснуться лишь боком… долгий покатый спуск, скользкий от грязи… и вот она, Клоака, самый нижний ее уровень. Низкие своды, темные тупики, смердящие узкие проходы… Кишечник города. Точнее названия не придумать – всё здесь и выглядит, и пахнет, и звучит как… Клоака. Эхо чьих-то шагов, звук капающей воды, крысиный писк… В тусклый круг света, отбрасываемого фонарем в моей руке, попадается всякая дрянь – обломки досок, вонючие лужи, глиняные черепки… а изредка и черепа – собачьи, кошачьи, крысиные – здешние двуногие обитатели непривередливы в еде. Мимо некоторых мест приходится проходить, зажав нос – там просто невозможно дышать от тошнотворной приторной вони, слагающейся из запахов гнилья, плесени и смерти – застарелой и недавней. Клоака… Здесь глохнет нюх и слепнет зрение, зато обостряется слух… и иные чувства.

Ощущение близкой опасности заставило меня остановиться. Я помнила, что где-то рядом, примерно футах в десяти-пятнадцати от этого места есть два очень подозрительных тупичка, где иногда устраивают засаду грабители и работорговцы. И мой «воровской нюх» утверждал, что один из них сейчас явно не пустует. …Я не понимаю, как работает этот самый «нюх на опасность», но он почти никогда меня не подводит, особенно если опасность грозит лично мне. Хотя «нюхом» называть это неверно, потому что предощущение того, что скоро мне «попытаются сделать больно», возникает где-то в районе живота, заставляя его напрягаться, словно меня сейчас ударят поддых. Что ж, поверю и проверю. Уж лучше пусть ошибется «нюх», и оба тупика окажутся пустыми, чем потом пытаться сбежать из рабства либо лишиться жизни.

Утвердив фонарь на сухом островке земли рядом со стеной и там же оставив свернутый плащ, я вдоль стенки прокралась к ближайшему тупику и прислушалась. Поцелуй меня кальмар, но там кто-то есть! Ухо уловило негромкое позвякивание металла – видимо, он переминался с ноги на ногу, или случайно задел оружием о доспех. Незнакомец негромко шмыгнул носом – да, погодка сегодня не очень… но кушать хочется даже под ливнем. Мысленно посочувствовав невезучему грабителю – сегодня ему придется либо остаться без ужина, либо ужинать у Создателя – я осторожно достала из поясной тряпичной сумы два глиняных шара «смолки»*…

Судя по веревке на поясе, прилипший к земле мужчина в темной одежде был то ли работорговцем, то ли его подручным. Крепко связав оглушенного пленника, я сбегала за своими вещами, и, осветив фонарем бесчувственное тело, быстро обыскала его. А неплохо живут мелкие работорговцы – я обогатилась на пять золотых, мешочек с драгоценными камнями, серебряную статуэтку Андрасте… и бутыль антиванского бренди, порадовавшую меня более всего остального и напомнившую о Зевране… Любит он его, как и все антиванское – он мне как-то похвастался, что уже несколько лет носит сапоги из антиванской кожи, что подарил ему ныне покойный Герой Ферелдена. Ох, Зевра-а-ан… На душе потеплело от воспоминаний о времени, которое мы провели с ним вдвоем, и я поймала себя на том, что улыбаюсь…

…Удивительно, от чего иной раз может зависеть жизнь человека – от бутылки антиванского бренди в его сумке! Я оставила дальнейшую участь бесчувственного головореза на усмотрение монны Судьбы, не став убивать его собственноручно. Но оружие забрала – и кинжал, и метательные ножи, и удавку. Пусть выбирается, как хочет – и из веревок, и из смолы… и из тех неприятностей, что ему доставят заглянувшие в этот тупичок прохожие. Навряд ли это будут стражники – в эту часть Клоаки они не заглядывают – так, пройдут поверху, распугают мелкую рыбешку, и отчитываются Капитанше, что «все спокойно». А храмовники давно уже махнули рукой на этот район – даже если маг и прячется в Клоаке, ловить его здесь все равно, что крысу в подполе – уйдет через другой отнорок. Интересно, кто из них двоих – Блондинчик, или же его демон – выбрал это место под нелегальную клинику?..

Хотя «клиника» – слишком громкое название для этого закутка в одном из многих тупиков Клоаки. Просторное, полутемное помещение, проходя по которому постоянно чуешь запах крови, блевоты, мочи и самого что ни на есть натурального дерьма. В жаровнях чадят ароматические смеси, и запах нечистот слабеет, но стоит прийти очередному тяжелораненому пациенту, как он тут же вылезает и вцепляется в нос… Зато от самого Блондинчика-чистюли всегда исходит еле уловимый сладковатый аромат свежескошенной травы – то ли он сам себя как-нибудь магически очищает, то ли просто уже пропитался насквозь запахами трав, которыми он окуривает свою клинику и парами лечебных отваров и настоев, которыми пользует несерьезно раненых пациентов.

Мне повезло – Блондинчик еще не ушел. Целитель сидел за столом и что-то перетирал в ступке, сверяясь с книгой. Пациентов не было, и даже Лирен, по-видимому, уже убралась в свою лавку в Нижнем городе. Тоже мне, «добровольная помощница»… Смотрит на мага так, будто не прочь прибрать к рукам и клинику, и ее симпатичного хозяина…

Заслышав мои шаги, он вскинул голову, на всякий случай хватаясь за посох – фонарь у входа уже почти не светил и моя фигура в плаще не показалась ему знакомой пока я вошла в круг света от другого фонаря.

– А, Изабелла! – поднялся он мне навстречу, продолжая сжимать в руке посох. – Здравствуй еще раз. Сразу говорю – если у тебя «антиванская болезнь», то сегодня я уже не смогу тебе ничем помочь – выложился при лечении последнего пациента. Но от этой болезни за одну ночь не помирают, а потому, уж извини, лириумное зелье пить не буду. Так что, если ты этим больна – приходи завтра, я сейчас занят.

...Похоже, наш пернатый красавчик сегодня не в духе. Ишь, перышки взъерошил, зачирикал недовольно, лапками по жердочке своей перебирает… Думает, если нагрубит, так я развернусь и уйду. Мечтать не вредно, лапушка. Пока я не получу от тебя нужного мне ответа, можешь и не рассчитывать на уединение.

– Спасибо тебе, Андерс, за любезный прием, но нет у меня «антиванской болезни». Болен как раз ты, – сказала я, подходя к магу вплотную и глядя в его потускневшие глаза, обведенные темными кругами усталости, – и серьезно болен. А имя твоей болезни – «Мэриан Хоук»… Но целитель Изабелла спасет тебя, предложив действенное лекарство – бесплатный морской круиз вдоль побережья Планаценского леса в компании женщины твоей мечты. Солнце и свежий воздух, лунные ночи и романтичный шелест волн за бортом, каждодневное общение с Хоук и…

– …и спасенный остроухий убийца, на шею которому она кинется, – мрачно продолжил целитель, незряче уставившись мимо меня.

– Не кинется, – мягко возразила я (с безумцами и влюбленными всегда нужно говорить ласково и уверенно), – эльфа я беру на себя. Гарантирую, что после этого плавания он и думать забудет о Хоук.

Целитель пристально посмотрел на меня – так, словно хотел просветить взглядом насквозь, и узреть внутри меня нечто неведомое мне:

– Чем вас так привлекает этот ушастый недомерок? – с ревнивой горечью в голосе произнес он. – Неужели он так хорош?

Фраза «в постельных утехах» осталась невысказанной, но угадывалась по интонации отступника. Ну, Блондинчик, ты сам напросился... Мечтательно полуприкрыв глаза и улыбнувшись, я томно и с придыханием проговорила:

– Не скажу за Хоук, а лично меня очень интересует его большой… длинный… – у Андерса вытянулось лицо и остекленели глаза, а я, посмеиваясь про себя, закончила обычным голосом: – двуручный меч. Мне нужен телохранитель и хороший боец. Фенрис подойдет. Как я его буду уговаривать – не твоя забота. Твое дело – утешить Хоук… И с клиникой твоей ничего за неделю не случится – Лирен за ней присмотрит, и зелье нужное выдаст страждущим…

Андерс отставил посох, задумчиво прикусил губу и заходил туда-сюда по клинике, шурша мантией и нервно теребя свою меховую накидку, похожую на птичье оперение… чтоб она облезла вместе с ее хозяином!

– Хэй, Блондинчик, я не поняла – ты что, еще думаешь, соглашаться тебе или нет? Не надоело еще ждать у моря погоды? Я тебе, можно сказать, на тарелочке преподношу возможность сблизиться с Хоук, а ты раздумываешь! Или ты ждешь одобрения от своей сверхъестественной силы?

– Ну, хоть демоном ты его больше не называешь… – буркнул целитель, и опять заходил туда-сюда, вызывая у меня приступ головокружения. Наконец он остановился и замер на месте – словно его вдруг парализовало заклинанием. Очень неприятная штука – стоишь, и даже нос почесать не можешь. Ну, или не нос… все равно неприятно.

– Эй! Андерс дома? Могу я поговорить с Андерсом? – бесшумно подойдя к целителю, я пощелкала пальцами у него перед лицом.

– Ты что-то сказала, Изабелла? – маг недоуменно посмотрел на меня – вид у него был по-прежнему задумчивый, но уже по-хорошему задумчивый – как у человека, который ищет пути решения проблемы.

– Ага! По лицу вижу – твой жилец согласен со мной. А в итоге, согласен и ты. Вот и ладно. Завтра, как рассветет, бери побольше зелий и приходи на пристань. …А еще, Андерс, я, пожалуй, дам тебе бесплатный, но от этого не менее действенный совет – поменьше ругай остроухого в присутствии Хоук, а то она из чувства противоречия обязательно встанет на его защиту. И вообще лучше забудь, что есть на свете эльф с таким именем – чем больше ты о нем молчишь в ваших с ней разговорах, тем реже она о нем будет вспоминать.

Блондинчик поморщился – мол, будут тут меня всякие жизни учить... Но я знала, что он вспомнит мой совет, когда случай представится. Я уже собралась уходить, но тут мое ухо уловило приглушенный топот, и я, насторожившись, потянулась за кинжалами. Отшатнувшийся было от меня Блондинчик – он что, подумал, я его собираюсь…? – тоже услышал шум и схватил посох. Топот приближался, мы замерли, ожидая чего угодно – от нападения грабителей вплоть до атаки свирепого бронто, каким-то чудом вырвавшегося с Глубинных Троп… Это ж Клоака… Чего здесь только ни бывает… Но это оказался всего лишь Малыш, бесцеремонно вломившийся в клинику словно жаждущий опохмела выпивоха в трактир. Не в силах остановиться сразу, он, замедляясь, добежал до стола и оперся руками о его край, дыша тяжело и с присвистом – видимо, бежал всю дорогу до клиники… Даже доспех снял! А ведь ему пришлось очень постараться, и добраться до нас быстрее, чем местная шпана осознает и поверит в то, что кто-то сунулся сюда бездоспешным… Или же он через потайной ход пришел? Да что ж там такое случилось? Шестой Мор начался? Или храмовникам дали «добро» на уничтожение всех магов подряд, и Малыш решил предупредить отступника? Или, может, наоборот – отличиться, убив целителя? – в последнее время они с ним крепко не ладят… Андерс бросился к нему, подхватил, усаживая на ближайший лежак, тут же сунул ему в руки чашку с водой, которую храмовник отставил, даже не пригубив. Схватив Блондинчика за руку, и глядя на него с отчаянием, Малыш просипел:

– Ммэриан… уммрает… бстрее…

У меня кольнуло под сердцем, а в спину повеяло холодом… Ну и сквозняки тут у Блондинчика в клинике... как бы не простыть в разгар лета, а то у меня уже руки похолодели… и в горле что-то запершило вдруг… Пока я стояла столбом, потирая ладонями озябшие плечи, побледневший Блондинчик схватил храмовника за плечи и затряс, мотая из стороны в сторону, словно играющий пёс тряпку:

– Где она?! – кричал маг, больным взглядом шаря по изможденному лицу горевестника.

– Ддо-мма… – лязгнул зубами храмовник, вяло отбиваясь от мага, но тот и сам уже его выпустил, метнувшись к полке с зельями. Целитель сграбастал, не глядя, с десяток флаконов и сунул их в сумку, не обращая внимания на то, что часть оставшихся зелий попадала на пол и раскатилась. Закинув за спину сумку и посох, он ухватил храмовника за руку и потянул к выходу. Заперев дверь клиники, мы бросились в сторону подземного хода в особняк Амеллов, счастливо избежав драки с местными – завидев нашу спешащую оружную троицу, четверо идущих нам навстречу вооруженных головорезов предпочли свернуть в ближайший переулок – то ли опознали мага, у которого наверняка не раз лечились, то ли испугались наших перекошенных рож. Ключ был у Карвера, но он долго не мог попасть трясущимися руками в замок, и я вырвала его из потной ладони храмовника и в два приема открыла дверь. Андерс бросился вперед, умаявшийся Карвер, пошатываясь, поспешил за ним быстрым шагом, я же тщательно закрыла за нами дверь на ключ и все засовы, проверила и перепроверила, что все закрыто и лишь тогда отправилась за ними вслед. «Хоук умирает» – эка невидаль! Пфе, да «умирающую Хоук» мы все видим в среднем раз в два-три месяца – то дракон хвостом ее шлепнет, то огр забодает, то шальная стрела прилетит… Она ж не бережется в последнее время, так и лезет на рожон… Только на моих руках она за последний год «умирала» раза три-четыре, пока к ней Блондинчик не подходил и не исцелял её и тогда «умирающая» резво вскакивала и вновь бросалась в бой. Это Малышу подобного давненько не приходилось видеть, да Блондинчик стал излишне нервным, как и все влюбленные…

Я вышла в холл и прислушалась. Наверху было тихо. Или Андерс еще её исцеляет, или она уже спокойно спит себе… Бодан и Орана неподвижно сидели в холле. Гном суетливо оправлял манжеты на камзоле, на мой взгляд они были в порядке, но он их все равно разглаживал и разравнивал, а эльфийка негромко всхлипывала в платочек.

– Здравствуйте, монна Изабелла. – Поприветствовали они меня хором.

– Здравствуйте, здравствуйте… – отмахнулась я от них. – Что там случилось с вашей госпожой? – Эльфийка уткнулась в платочек и зарыдала. Неужели с Хоук все действительно настолько плохо?

– Полчаса назад господин Карвер принес госпожу Хоук, – начал рассказывать Бодан, – она была без сознания. Господин говорит, она вела себя странно, потом ей стало плохо, она упала в обморок и чуть с лестницы не скатилась – с той, что из Нижнего города в Верхний город ведет…

Не дослушав их я бросилась наверх, в спальню Хоук. Затаив дыхание, приоткрыла дверь… Взгляд прикипел к белому пятну справа от кровати – это в полумраке комнаты белела рубаха Карвера, уже успевшего переодеться после визита в клинику. Храмовник сидел в кресле, нервно покручивая в руках пустую склянку из-под лириумного зелья, и неотрывно смотрел на сестру, над которой водил руками с синим облачком исцеляющего заклинания сосредоточенный Андерс, стоящий по другую сторону кровати. Укрытая по пояс одеялом, Хоук лежала на постели в красном халате, пристойно полураспахнутом на груди. Бледная, как утопленница, и даже волосы слиплись прядями, пристав к голове – видимо, под дождь попала. Ни ран, ни крови на ее теле я сходу не заметила. Может, она просто потеряла сознание, а Малыш не понял, сам перепугался, и нас зря напугал…

– А по-моему это простой обморок. Вы ей ароматическую соль нюхать давали?

– Да уж не дураки, Орана давала сразу, как я ее принес, – отозвался храмовник сдавленным голосом, – не помогло. Ни соль, ни пощечины. А когда у нее сердце начало биться с перебоями, я и вовсе испугался, и сразу побежал за Андерсом. Едва успел – когда мы пришли, оно уже не билось.

Кожу продрало морозцем, а внутри похолодело, словно я ледяной ком проглотила. Неужели Хоук…?

– Она жива? – горло мне перехватило так, что голос прозвучал сипло и придушенно.

– Да, – еле слышно проговорил целитель, сосредоточившийся на лечении, – мы успели вовремя. Еще несколько минут – и она была бы мертва окончательно.

Меня чуть отпустило, и я уточнила у мага:

– То есть, это наподобие того, как если только что утонувшего человека достать из воды и надавить ему на грудь, чтобы вода вышла, то он задышит и оживет?

– Да. Только сейчас я заставил ее сердце биться при помощи магии. Но она до сих пор почему-то не приходит в себя! Я не знаю, что еще можно сделать! С её телом все в порядке, но душа её почему-то не может вернуться в него из Тени! А стоит лишь мне перестать поддерживать ее тело исцеляющим заклинанием раз в три минуты, как оно начинает умирать – сердце останавливается, легкие не дышат… Без души она, фактически, труп. Я буду поддерживать ее тело жизнеспособным, пока смогу – на лириумных зельях я продержусь несколько часов. Может, даже сутки… Надеюсь, этого ей хватит, чтобы выбраться из Тени. Будем ждать – или она вернется, или… – не окончив фразу, Андерс печально вздохнул.

Подтащив к кровати кресло, я села рядом с Карвером, наблюдая, как время от времени исцеляющий голубоватый туман, стекающий с рук Андерса, окутывает верх тела Защитницы, заставляя ее сердце биться, а легкие – дышать. …Неужели, она умрет?.. Хоук, не вздумай, слышишь?! Какого демона ты там застряла, давай уже возвращайся! Ты же всегда находишь выход из любой ситуации! Хо-у-ук! Да я ж с тоски помру, если ты сыграешь в ящик, подружка!.. Что же еще можно сделать, чтобы вернуть тебя, красавица ты наша спящая? Разве что поцеловать, как в варриковых байках. …И спала прекрасная монна тридцать лет и три года, и пришел к ней красавец-маг и пробудил ее одним волшебным поцелуем… Электрическим, должно быть – от него любой сон прервется. А что, может предложить Блондинчику шарахнуть ее «молнией»… Правда, после этого заклинания душу обычно вышибает из тела, но может, если ударить ма-а-аленьким таким разрядом… как тогда, когда Маретари отправляла нас в Тень, попутно читая какие-то заковыристые эльфийские заклинания… Маретари! Точно!

– Подожди-ка, Андерс, а если сбегать за Маретари, чтобы она кого-нибудь из нас в Тень отправила на поиски Хоук? – поделилась я своим озарением с Блондинчиком.

Он было задумался, но тут же покачал головой:

– Не успеете. До Расколотой горы почти три дня пути. Столько времени на лириумных зельях я не выдержу.

– А если позвать другого мага, чтобы вы сменялись? – предложил Карвер.

– Некого. – Отрезал Андерс. – Мерриль не умеет исцелять, она в плане магии вообще какая-то неправильная эльфийка, а других целителей я не знаю.

– А если вызвать мага из Круга? – предложила я, – Орсино, например?..

– Мередит его не выпустит. – Мрачно сказал Карвер. – Тем более, ради моей сестры. У нее сейчас все под подозрением. Да и вообще, она в последнее время какая-то не такая стала.

– По-моему, она «не такая» все те годы, что я о ней слышу. – Пожала я плечами.

– Сейчас стало еще хуже, – отозвался Андерс, – магов ищут везде и всюду, а найдя, убивают на месте… а в Круге усмиряют за малейшую провинность.

– Так оно и есть. – Тяжело вздохнул Карвер. – Прости, Создатель, мои мысли, но иногда я рад, что Бетани умерла раньше, чем мы добрались до Киркволла – она не была такой сильной магессой, как Мэриан, ее наверняка забрали бы в Круг и…

– Думаешь, Защитница не уберегла бы свою сестру? – неприязненно отозвался Андерс.

– А мать нашу она уберегла? – храмовник вскочил с кресла, отбросив в сторону пустой флакон, с тонким звоном разбившийся о стену.

– Это другое! И её вины в том не было! – рявкнул Андерс, сдвинув брови и прожигая Карвера злым взглядом.

– В том, что случилось, никто из вас не виноват… – Попыталась я утихомирить их, но Карвер уже закусил удила, и понеслось… Два непримиримых врага – храмовник и маг – стояли над телом умирающей Защитницы, сестры одного и любимой другого, и орали друг на дружку, припоминая взаимные обиды с начала сотворения мира Создателем… Глаза мага залило синим, а храмовник в ответ сосредоточился, призывая орденскую магию… и вскоре душе Хоук некуда было бы возвращаться, если бы не я. Скользнув за спину храмовнику, я профессионально долбанула его бутылкой с антиванским бренди по голове. Бутыль сломалась с громким хрустом, заливая темным содержимым белую рубаху храмовника и распространяя специфический острый запах бренди, а Карвер обмяк и тряпичной куклой повалился на пол. Я настороженно смотрела на Блондинчика – как бы не пришлось и его тоже успокаивать, если Месть вытеснит его сознание, как уже было не раз… Маг тяжело дышал, сжимая-разжимая кулаки, и с гримасой ненависти на лице смотрел на лежащего на ковре храмовника, издали казавшегося окровавленным. Но это был всего лишь бренди, сам Карвер валялся без сознания, отделавшись большой шишкой слева на голове.

– Видит Создатель, я терплю его в живых лишь ради Хоук! – процедил маг сквозь зубы, яростно полыхая синим взглядом Мести, но пока держа себя в руках. – Не будь он ее братом – с каким удовольствием я убил бы его! И всех храмовников! За их пафосный бред насчет того, что маги виноваты во всех бедах этого мира… за то, что творится в Кругах, когда некоторые храмовники «по обоюдному согласию» имеют любого приглянувшегося им мага… за то, что они считают нас выродками и дикими животными, которых надо «усмирять»… И все это из-за того, что они завидуют нам, потому что сами хотят и не могут обладать магической силой!.. – Высказавшись, маг закрыл лицо руками, и шумно выдохнул. С силой провел ладонями по лицу вниз, словно стирая гнев и злость, что звучали секундой ранее в его голосе, и открыл глаза, ставшие обычными. Несколько раз встряхнув в воздухе кистями рук, он вернулся к лечению тела Хоук.

Все то время, что они с Местью произносили свой монолог, я стояла не шевелясь и молча, как перед утробно рычащим на меня мабари. Лишь дернись – и зверь кинется… Ничего, не помру, лишний раз выслушав мажий бред о том, что мир должен быть справедливым, а маги – свободными. Свобода… справедливость… да какая разница, как называть это? Я за то, чтобы каждый сам мог выбирать, что ему делать, а не прогибаться под кого-либо… как я сейчас, дозволив ЕЙ смотреть моими глазами на вспышку ярости мага. Уже второй раз за сегодняшний день! …ОНА заполнила мой разум, и тени посветлели, но вместе с тем выцвели краски, а очертания предметов стали резче и начали лучше просматриваться – я могла различить каждую шерстинку на накидке Блондинчика, стоящего в шести шагах от меня... Как в подзорную трубу смотришь. ЕЙ хватило нескольких секунд, чтобы всласть налюбоваться на словесное буйство помеси мага с духом, затем она отпрянула, испуганная увиденным. Не любит ОНА магов, даже побаивается. Знать бы еще причину – и ОНА у меня на коротком поводке ходила бы... И не лезла бы мне в голову без дозволения!.. Ай, да демоны с НЕЙ – сегодня я так устала, что топать ногами и орать «пошла вон из моей головы, тварь пучеглазая!» уже сил не было. Таких насыщенных событиями дней мне не выпадало со времени приключений с кунарийской книжкой…

Оставив Андерса исцелять Защитницу, я поспешила вызвать в ее спальню Бодана и Орану – чтоб унесли тело храмовника в его комнату и прибрали стекло и винную лужу. …А то Хоук проснется и устроит нам шестое пришествие Архидемона за то, что мы ее любимый ковер испортили… Да пусть бы и устроила, лишь бы проснулась… Наскоро перекусив хлебом с мясом и вином, я вернулась в спальню Хоук. Андерс все так же монотонно водил руками над телом Защитницы, время от времени ища признаки того, что душа ее вернулась из Тени. Но дыхание Хоук все также пресекалось, а сердце останавливалось через несколько минут после прекращения действия заклинания, и он возобновлял лечение.

– Может, приказать Бодану подать тебе вина и закуску?

– Я не голоден, – мотнул головой целитель, – знаешь, Изабелла, появилась еще одна возможность вернуть душу Мэриан из Тени…

Примечание:

«Смолка» – бомба, начиненная густой смолой. Взрываясь, она на короткое время обездвиживает находящихся радом врагов.