Кривые строчки и расплывшиеся пятна чернил. Похоже, когда она писала это, она плакала, и слёзы капали на страницу. Физик, в надежде найти среди последних обычных записей что-то ещё, перевернул жёлтый, в коричневых разводах грязи лист, назад:

«09.06.2006 – Папа говорит, что мы завтра отправимся на экскурсию в одно необычное место. Я спросила, где это, но он только ответил, что сначала будем ехать от нашего города, Киева, до места, где соберутся другие люди, идущие на экскурсию, а потом на автобусе в то место. Он говорит, что там очень-очень интересно. Как необычно! Но мне немного жутко, потому что час назад я слышала, как папа, Вовка и Руслана (из ранних записей Физик знал, что Вовка – это старший брат девочки, старше на 10 лет, а Руслана – её мачеха, на которой её отец женился после смерти матери этой девочки и Вовы) спорили на кухне. Они закрылись, чего обычно никогда не делают когда садятся пить чай. Я не подслушивала, но они начали так шуметь, что я всё слышала в своей комнате. Руслана говорила, что это сумасбродная идея папы и брата ехать на экскурсию в «эту выгребную ра-ди-о-ак-тив-ную яму» не доведёт их до добра. Что будут светиться потом в темноте. Да ещё и меня с собой тащат. Она так и сказала: «Ладно, ещё себя не бережёте, но ребёнка с собой угробить хотите!!». Брат наоборот, был какой-то раздражённый и объяснял Руслане, что никакой этой, как её, ра-ди-а-ции там уже не так много и что сотни туристов там были и ничего. Что маршруты там проложены по чистым, он так и сказал, чистым, местам проложены, а посмотреть интересно. Что с десяток его друзей там были и говорят, что там очень интересно. Папа не знал там, кого слушать – Руслану или Вовку! Сам он больше был на стороне Вовки. Он говорил, что в интернете читал про это и что Вовка прав. И ещё я вроде слышала, что папа говорил, что подростком ещё до «той», он так и сказал «той», аварии жил там и что хочет посмотреть как там щас теперь. В общем, ничего не понятно! Руслана через двадцать минут ушла с кухни, крикнув, чтобы «они» делали что хотят, но её не впутывали. Она ехать не хотела и не собиралась. Ещё и дверью спальни хлопнула. Ничего не понимаю! Куда меня хочет папа повезти? Что это за место такое, как они говорили «ра-ди-о-ак-тив-ное»? Я в интернет залезла, посмотреть, но так ничегошеньки и не поняла! Что-то там про какие-то частицы, аль-фо, бе-то, и ге-ма излучения. Заумная учёная фигня! Но гугл мне ещё на слово «ра-ди-а-ция» какие-то статьи про какую-то чернобыльскую зону отчуждения выкидывал. Но спать уже очень хочется, ладно. Папа, наверное, знает что делает, да и Вовка очень уж уверенно говорил, что там очень интересно и безопасно. Завтра и увижу сама.»

Физик начал понимать, но прежде чем делать какие-то выводы решил, что лучше дочитать.

«10.06.2006 – Здесь просто клёво! Вовка был прав. Мы с папой как-то были в Турции, там были на экскурсии, по всяким там древним руинам. Ну, так здесь вроде того. Щас распишу по порядку. Сначала мы приехали к площади, в Киеве, на машине. Там было ещё много людей в автобусе, которые с нами поедут. Потом несколько часов мы ехали в этом автобусе. Когда приехали, там было что-то вроде таможни. Сначала этот, наверное, экскурсовод, долго снаружи с какими-то людьми в военной форме разговаривал. Скорее всего, это какие-то охранники. Потом двое зашли в автобус и проверили у всех документы. Когда один из них, высокий, худой, хмурый очень, проверял документы у нас, он несколько раз раздражённо косился на меня, а потом сказал отцу: «Зачем же ты ребёнка сюда приволок?». И не дождавшись ответа, пошёл дальше. Папа потом снова стал хмурым, наверное, засомневался. А я опять стала бояться. Неужели Руслана была права и здесь действительно опасно? Вон и охрана такая серьёзная, строгая. Но потом автобус поехал дальше, места стали совсем пустынные. Ну, сейчас писать неудобно, на сидении-то в автобусе. Трясёт, да и скоро в последнее интересное место приедем. Наш экскурсовод говорит, что это город, называется Припять. В общем, сейчас нет времени писать! Как домой приеду, наверное, распишу тут несколько страниц!»

Это была последняя нормальная запись. Физик с горечью подумал, что домой девочка так и не попала и не написала несколько страниц в своём дневнике про это «интереснейшее место». Но ведь в ЧЗО и, правда, не было активных угроз! Не уходи далеко, а то вляпаешься в заражённый участок, держись людей и проводника, не трогай ничего без разрешения. Ни мутантов, ни аномалий, ни агрессивных гомо сапиенсов. Ах да – он и забыл дату возникновения нынешней Зоны.… Десятое июня две тысячи шестого года. 10.06.2006. Туристов угораздило приехать в ЧЗО именно в тот день. И что же дальше? Следующая страница уже была та самая, без даты и с кривым почерком:

«Это какой-то ужас!! Ужас!! Ужас!! Ужас!! Я наверное сплю, но ни какие щипки не могут помочь мне проснуться. Но это всего лишь страшный сон! Такого не бывает! В ЖИЗНИ НЕ БЫВАЕТ ТАКОГО! В этом домике я, наверное, едва-едва пришла в себя. У меня сердце сейчас взорвётся, оно стучит как ненормальное! Руслана была права. Надо было не ехать сюда. Сидели бы сейчас дома. Но может даже дома уже так? Даже дома была это ужасная вспышка? Я сейчас два часа билась в истерике, папа с братом едва смогли успокоить меня! Они тоже совсем не спокойны! Папа ходит туда-сюда от стены к стене и бормочет, что это конец света, что он старый дурак. Вова пытается звонить через свой мобильник, но у него не получается, вообще нет связи! Он то и дело нервно хихикает и мотает головой. Я начала писать только чтобы избавиться от этого кошмара. Я пишу и вроде бы мне легче. Я уткнулась в страницу и еле-еле держу ручку, мне так страшно…

Прошло, наверное, часов пять. Не знаю, ни мои часы, ни часы отца, даже мобильники вообще отрубились! Этот кошмар, кажется, утих. Всё вокруг снова старых цветов, а не красное. Небо было красное-красное! Так не бывает…. Папа говорит, чтобы я писала, чтобы отвлеклась. Сам он пытается что-то рассмотреть в окно. Снаружи такой дождь! Я, наверное не видела ничего такого никогда! Попробую рассказать всё по порядку. Нет, я не хочу снова писать вспоминать эти ужасные вещи, но почему-то не могу остановиться. В общем, приехали мы в эту Припять. Невесёлое место. Экскурсовод всё не переставал нам рассказывать, рассказывать, но я мало что понимала, да и сейчас не понимаю. Мы оставили автобус у какого-то здания, которое он назвал Домом Культуры Энергетик. Потом мы пешком пошли. Когда дошли до здания, в котором ещё был бассейн, что-то случилось. У меня уши заложило, так бывает когда на машине едешь высоко в горы. Или на самолёте. Но другие как-будто ничего не замечали. Папа не отпускал мою руку, он вообще за время экскурсии когда пешком ходили не отпускал меня, сказал, чтобы я не «вляпалась» никуда. И куда можно было вляпаться? Солнце всю неделю, земля сухая. Но потом сверкнуло так, я как-будто ослепла. Но всё было видно и вот это был настоящий кошмар!!! Всё стало красным-красным! Когда я была совсем ещё маленькой, папин знакомый показывал, как он делает фотографии. В той комнате был свет такой, от красной лампы. Но тут не было никакой лампы. На небо было больно смотреть, как на солнце, только раз в десять хуже. Брат лежал на полу, скрючившись как будто у него болит живот, папа вообще не шевелился, он смотрел и смотрел на небо. Но с остальными всё было ужасно, ужасно, ужасно! Я ещё за секунду до вспышки увидела, что я, папа, Вова и экскурсовод стоим в тени, а на других падает свет через эти большие окна, мы же были в бассейне. Так эти люди просто рассыпались. Я видела как папа курил раньше, у него этот пепел с конца сигареты падал, когда он его стряхивал. И почти все эти люди также как пепел распались. Один стоял к близко к краю бассейна, и он упал, но я видела, до дна не долетел, На дне остался только этот пепел отвратительный! Ещё одна женщина стояла впереди меня, шагах в пяти. Она просто взорвалась этим пеплом. Меня всю засыпало жирными ужасно воняющими кусками слипшегося пепла. Ещё человек пять не рассыпались, они стояли, глядя в сторону вспышки, они что-то бубнили и медленно пошли вперёд. Они вылезли через окна, хотя, наверное, упали, потому что они лишь слабо ковыляли и просто переваливались через подоконники, но я услышала потом их! Они что-то мычали и шуршали кустами. Ещё человек шесть упали на пол и поползли, совсем как змеи по полу к выходу. Я видела, как один начал хватать ртом пепел от одного из других людей. Потом у меня в голове, перед глазами замелькали разные картинки. Я не могла понять про что. Одни были страшные, другие весёлые, другие грустные, четвёртые злые, пятые радостные. И все как-будто в одну и ту же секунду. Ещё и в ухо как будто человек сто начали говорить каждый своё, одновременно и громко. Я не могу это всё забыть, я не могу думать ни о чём другом! Перед глазами всё время этот момент, это как кино поставленное на повтор. Я не могу просто думать об этом. Я уже в этом домике рассказывала отцу и брату, но они попросили меня замолчать, отец просто кричал, он просил чтобы я не говорила этого и молчала. Тогда я решила писать. И не могу остановиться и что-то как-будто подсказывает мне слова. Потом, в этом бассейне я хотела закричать, но не смогла. Это было как в кошмарном сне когда ты зовёшь на помощь и не можешь и рта раскрыть. Я хотела убежать, но ноги как-будто прилипли к полу. Я вообще ими пошевелить не могла. А когда я увидела, что тот человек, который ел пепел, пополз ко мне, я всё-таки смогла закричать, но убежать всё равно не могла. Но от моего крика очнулись отец, брат и экскурсовод. Они были вроде бы нормальные. Отец тоже закричал, потом схватил меня на руки и побежал, но его схватил экскурсовод за плечо. Он что-то прокричал ему в ухо, помог встать брату и мы все вместе побежали из этого места. Когда мы вышли на улицу, вспышки уже не было. Всё было красное, совсем красное, но уже без этого кошмарного света, который бил со стороны станции, на которую мы приезжали до Припяти. Мы побежали к автобусу. У экскурсовода был приборчик, который он называл дозиметром. Он всё время во время экскурсии сверялся с ним и рассказывал нам всем что-то про «радиационный фон», не знаю что это, но сейчас этот прибор стрекотал как сумасшедший. Потом экскурсовод не выдержал и с криком зашвырнул прибор в сторону, крича, что-то вроде «Да здесь всё заражено!!!». Мы бежали к автобусу, но когда прибежали, он стоял заваленный на бок, водителя не было, только много пепла возле его кабины. Экскурсовод остолбенел и не мог ничего сказать. Потом он пришёл в себя и сказал, что нужно бежать отсюда, куда глаза глядят. Он развернулся и побежал куда-то. Мы все за ним. Мы очень долго бежали, вокруг что-то происходило, наконец, мы выбрались из города и ещё дольше бежали по каким-то полям, лесам, пустырям, пока экскурсовод.… Не знаю, что с ним случилось. Он бежал впереди всех, а потом куда-то наступил и, заорав так, что все остановились как вкопанные, упал. Я краешком глаза успела увидеть, что он лежит на земле и вокруг его ног и всего тела пузырится какая-то жижа, целая лужа которой была у его ног. Она шипела и наверно причиняла ему страшную боль. Потом папа закрыл мне глаза рукой. Меня вырвало и я, вообще провалилась в какую-то черноту. Ничего совсем не помню. Я очнулась только в этом домике, за окном что-то бушевало как ураган, и всё равно всё было красное. И у меня началась истерика. И вот все эти вещи постоянно у меня в голове, я будто переживаю их каждую секунду заново. При этом я не в совершеннейшей истерике, я осознаю всё, всё помню, всё вижу и мыслю. Я стало даже писать как-то по-другому. Более умно, что ли? Я раньше так не думала и не писала. Так по-взрослому. Я ничего не могу понять. Нет, не могу больше писать. Сейчас всё снова стало обычных цветов и отец уговаривает меня поспать…

Я проснулась. Уже темно, наверное, ночь. Отец и брат сидят рядом со мной и о чём-то тихо-тихо говорят. Я перечитала то что написала и мне стало страшно до ужаса. Я уже не мыслю по взрослому. Я чувствую себя как раньше. Но всё-таки не могу остановиться, всё пишу и пишу.

Я снова заснула и проснулась от того, что отец и брат испуганно переговаривались, а снаружи слышались какие-то звуки. Всё ещё было темно, и страшно, наверное, в три раза сильнее. Снаружи кто-то как-будто ходил, сопел. Я ничего не могла понять. Папа сказал Вове, что у него есть фонарь, и что надо посмотреть, может это кто-то из людей, которые были на экскурсии или люди со Станции или из Чернобыля. Я шёпотом прошу отца этого не делать, не знаю почему мне так кажется, но мне очень страшно и я не думаю, что снаружи друг. Отец как-то странно посмотрел на меня и спросил у брата запер ли он дверь, когда они заходили. Тот сказал, что да, там был замок и ключ, он всё закрыл, но это не важно, ведь есть ещё два довольно хлипких окна. Я умоляла их сидеть тихо, может оно уйдёт. Почему оно? Почему мне кажется, что это какое-то чудовище? Не знаю, мне как-будто кто-то подсказывал в ухо. Вова и папа долго напряжённо молчали, но когда сопение стало громче, а звуки шагов стихли, в окне как-будто появился силуэт. Чёрное пятно на чёрном фоне было видно, я не могу понять как. Наконец, брат не выдержал и начал доставать из рюкзака фонарик. Отец начал ему мешать, завязалась возня, и сопение стало ещё громче. Я сжалась в комок, но продолжаю писать в дневнике, не знаю даже как я пишу в такой темени, но наконец брат оттолкнул отца и навёл широкий луч от своего большого фонаря на окно. НЕЕЕТ! Нет, только не опять, пожалуйста, нет! Не надо снова кошмаров. Я завизжала, потому что в окне был совсем не человек, а что-то ужасное, с широченным мятым лицом, как-будто сильно обожжённым. Красные маленькие глаза смотрели на нас, огромный нос дёргался, губы беззвучно двигались. Отец и Вова замерли, не сводя луча с лица, а я визжала с такой силой, что сама уже ничего не слышала. Монстр за окном поднял руку и ударил по окну!!! НЕЕЕТ!! НЕ НАДОООООО!!!! Нет…»

Здесь запись обрывалась на конце очередной страницы. Физик остался в полном недоумении – ведь девочку явно съел кровосос, а не карлик-бюрер, описание которого идеально подходило под описание девочки, кровосос уж точно так не выглядит. Может, это какой-то неизвестный мутант? Гибрид, всё-таки в те времена, в первые дни Зоны было много того о чём нынешние сталкеры не слышали и никогда не услышат. И куда делись тогда тела её отца и брата? Сталкер перелистнул страницу чтобы точно убедится, что это конец и какого же было его удивление, когда он увидел, что там ещё несколько листов исписанных кривым почерком и закапанное слезами. Но ведь мутант уже начал ломиться в дом! Неужели отбились? Физик напряжённо погрузился в чтение:

«НЕТ, ОН ЖЕ СЕЙЧАС ВЛОМИТСЯ СЮДА, ОКНА ХЛИПКИЕ СОВСЕМ! Чудовище ударило по окну ещё раз своей страшной рукой, но оно осталось целым. Что? Как так? Что происходит? Почему он не может проломить окно, я же вижу, он бьёт очень сильно. Может это он так играет с нами, как кошка с мышкой? Я видела один раз как наша киска измывалась на даче над несчастной мышкой. Но это же чудовище, вон оно какое страшное. Оно бьёт и бьёт по окну, но его страшная лапища как-будто даже не касается стекла и рамы. Вот он колотит уже двумя руками. Так уже долго. Мы не двигаемся, а он колотит в окно. Отец и брат всё светят и светят в окно. Я даже забыла про это, ведь монстр и узнал, что мы здесь. Но как я пишу? Я ничего не могу понять, я даже не смотрю на страницу, я смотрю на чудовище, да и темнота такая, что ни единой буковки наверное не разобрать. Рука сама пишет всё что я думаю, вижу и делаю. Но так не бывает!!! Что происходит, я снова заплакала, отвернулась от ужасного лица за окном и уткнулась в папино плечо. Чудище вроде бы утихло и ушло. Больше не было слышно ударов, да и удары и эти были не как по стеклу, а как по твёрдой стенке, и не слышно сопения. Я одним глазком глянула на окно – и вправду, он ушёл. Я попросила папу и Вову выключить фонарь, а то не дай бог ещё какое-то чудовище придёт. Они исполнили мою просьбу. Снова стало темно и тихо. И не могу понять что же хуже – сидеть в кромешной тьме и прислушиваться к каждому шороху, или видеть ужасное чудовище за окном, которое не может попасть внутрь. А вдруг он ушёл за такими же как он? Вдруг вернётся в компании и вместе они всё-таки вломятся в дом? Нет, лучше не думать об этом. И всё равно со мной что-то не так. Помимо того, что всё время пишу, даже когда темно и когда монстр ломился в дом, так ещё и много слов знаю. Они приходят непонятно откуда, сами собой возникают в моей голове и я их запоминаю и узнаю их значение и как применять. Предложения стала строить куда правильнее и сложнее, чем раньше. Всё, надо отдохнуть…

УТРО! Ура! Ура! Урааааа! Я думала эта ужасная ночь никогда не кончится! Но сначала всё было плохо. Я спала, а когда солнце начало светить мне в лицо через окошко, я подумала, что я наконец-то дома и что это всё был только страшный сон. Но когда открыла глаза, то плакала потом ещё долго. Но зато стало светло и никаких чудовищ за окном не видно. Вообще пусто вокруг, только вдалеке, очень далеко гремят звуки чего-то громкого. Папа с Вовой обсуждали это. Папа настаивал, что это спасательная операция, что МЧС или военные скоро вытащат нас отсюда, а брат говорил, что тут два варианта – либо это опять какие-то вспышки и те странные явления, которые мы видели когда бежали через город. Какие ещё явления? Я ничего не помню, да я и не смотрела по сторонам. Либо, он говорил, что это всё же военные, или спасатели, но откуда же столько шума? Так уж больше похоже на звуки далёкой перестрелки. Но когда солнце поднялось высоко, то есть стало светлее, ведь тучи то закрывают всё небо, то снова расходятся, те далёкие звуки утихли. Потом мы поели консервов, которые прихватили с собой отец и Вова. Попили воды. Никому ни есть, ни пить вообще не хотелось, но папа настоял. Он сказал, что всем нужны силы. Потом Вова и папа стали говорить, что надо отсюда убираться, что надо бежать, потому что еды и воды надолго не хватит, да и вообще нам надо увидеть других людей, узнать что произошло и попасть наконец домой. Мне идти никуда совсем не хочется. Я думаю, что эта вспышка охватила вообще всю планету, и что так теперь везде, во-вторых – снаружи наверняка ещё бродят эти кошмарные чудовища. И в-третьих – это место кажется таким безопасным после того как монстр не смог даже окно разбить. Но всё-таки мы пошли. Но как только открыли дверь, на другой стороне поляны пробежала стая собак. Но это не собаки, они страшные, большие, облезлые, безглазые, злые. Они увидели нас, они зарычали и залаяли и кинулись на нас. Хорошо, что мы не вышли, а стояли буквально на пороге. Мы захлопнули и заперли дверь. Собаки кидались на окна и страшно-страшно рычали, но ничего не смогли сделать, как и ночной монстр. Мы нашли в прихожей люк, наверное в подвал, но на нём огромный замок, отец и брат пытались его сломать, но у них ничего не получилось.

Опять ночь. Мы только улеглись спать, как вокруг дома завыли собак тридцать наверное. Сплошной, страшный, непрекращающийся. Мы не спали полночи, пока собаки не ушли. Потом опять канонада (вот, вот! Опять новое слово, не могу понять, откуда я его узнала и поняла, что оно значит) вдалеке была. Я всё боялась, что придёт тот, который сопел прошлой ночью, но его не было.

Прошло три дня, и каждый день небо становилось красным, грохотало сверкало, но с нами ничего не случилось. Потом это всё затихало, шёл дождь.

Я пишу всё реже. Последний раз написала про красное небо неделю назад. Ничего не происходит. Всё становится красным и грохочет раз в день, часто приходят разные чудовища, но они не могут к нам проникнуть и папа сразу закрывал мне глаза, чтобы я не смотрела. Уже не так страшно, но выйти на улицу мы всё равно боимся. Еда кончилась давно, четыре дня назад, но никому из нас не хочется ни пить, ни есть. И силы не убывают. Но мы так устали постоянно боятся, что становится страшнее в разы. Вова сидит в углу, его иногда тошнит и он идёт блевать в тамбур. В туалет никому из нас тоже не хочется. Всё, не хочу больше писать! Надоело!! И зачем я вообще всё это пишу???!!!

Прошёл месяц. Всё точно также как и во время последней записи. И дни мы считаем только тем, что папа своим складным ножиком делает зарубки на деревянном полу. По прежнему каждый день вспышки, как я их называю. Слова всё приходят ко мне. Чудовища хотят попасть к нам, каждый день они появляются, всегда новые, только несколько раз одинаковые были. Мне уже не страшно когда я смотрю на них. Я привыкла. Я уверенна в надёжности нашего домика.

Прошло ещё полмесяца. Последние два дня папа сам не свой. Постоянно ходит из угла в угол, говорит, что так продолжаться не может! Что мы не можем всю жизнь оставаться в этом доме! Что надо искать людей, выбираться, что его тошнит уже от этих стен, от этих монстров, от вспышек. Он говорит, что надо уходить, но чудовища постоянно где-то рядом с домом и он боится за наши жизни. Но он больше не может. Он говорит, чтобы мы заперлись здесь, а он один проберётся отсюда, найдёт людей и приведёт помощь. Да он же хочет нас бросить! Нет, ему нельзя уходить, он там погибнет. Он говорит, что не хочет нас бросать, но так продолжаться больше не может, что надо искать помощь и убираться, а не то мы всё сойдём с ума. В конце концов он взял нож, ножку от тумбы из коридора как дубину и ушёл. Брат запер за ним дверь. Он почти всё время молчит и тошнит его уже куда чаще. Он сел в свой угол, а я всё смотрела в окно вслед папе. Наверно он уже не вернётся, не сможет найти никого. Потому что мы последние люди на Земле. Остались только мы, да чудовища. Не хочу больше вообще писать, хватит!! Ну вот опять начинается истерика. ВСЁ ЗАЧЕМ Я ЭТО ПИШУ!!!??? МНЕ НАДОЕЛО, ЭТО БЕСПОЛЕЗНО, кто это будет читать? Никто! Потому что остались только брат и я!

Решила написать, чтобы только запомнить что прошёл год. Отец так и не вернулся и не привёл помощь. Делать нечего, я только сижу в углу и нахожусь в полусне, а брата тошнит каждый час. Он ходит в тамбур, а иногда блюёт и здесь. Он, наверное, болен, но помочь ему я ничем не могу, да и эти рвотные звуки жутко раздражают.

Прошёл ещё месяц! Наконец-то эти вспышки перестали каждый день сверкать и окрашивать всё в красный свет. Последний раз было неделю назад. Хотя нет! Вот опять начинается.

Вчера писала про вспышку, а сегодня утром было самое огромное разочарование в моей жизни. И стоит ли после этого вообще чего-то ждать? Так, по порядку. Меня и Вову разбудили странные звуки. Брат сказал, что это похоже на стрельбу и взрывы и очень близко! Но ему, похоже всё равно, он постоянно кашляет и его тошнит. Не помню когда последний раз за месяц он мне что-то сказал. В общем, была эта стрельба и взрывы Всё ближе и ближе! Значит, мы всё-таки не одни! Ура, мы не последние люди на Земле. Папа всё-таки нашёл помощь и сейчас нас спасут! Только бы скорее нашли. Так я думала тогда. И скоро увидела в окно как стая огромных кабанов бежит через поляну, а сверху откуда-то в них стреляют и даже взрывы вокруг! Вся стая кабанов умерла, ни один не добрался до края поляны. Жалко их, это были единственные существа, из всех что мы видели, которые не напоминали чудовищ и не пытались выбить окно. Может потому что они нас не видели? Но так или иначе они умерли, а перед домом приземлился большой вертолёт. Он был абсолютно чёрного цвета, но на боку у него был странный знак – глаз, внутри треугольника. Вертолёт приземлился и из него начали выходить люди! Самые настоящие люди! Живые, и не какие-то чудовища. Они были в такой же чёрной униформе как и вертолёт. У них было много разного снаряжения, на каждом, ещё у всех оружие, шлемы. Они рассредоточились по поляне, вокруг вертолёта, и я слышала всё что они говорят! Один из них, у которого были на плечах в отличие от остальных две золотые полоски и серебряная звёздочка, сказал четырём из тех, которые были с ним рядом: «Детектор Жизненных Форм засёк в доме два живых существа. За мной, проверим!». Они пошли к дому, а я, которая всё это время наблюдала из угла через окно, но меня всё равно не было видно, подскочила к окну и начала махать руками и кричать, что мы здесь. Они тут же остановились и навели на меня оружие. Ну как же так?! Почему они сразу не кинулись на помощь? Четверо всё-таки подошли к дому, а один держал меня на прицеле. Я хотела броситься открыть дверь, но их начальник велел мне не двигаться, иначе они стреляют. Вообще идиот! Что я, маленькая девочка могу им сделать? Они посовещались, не слушая мой рассказ и объяснения и наконец начальник отдал приказ: «Девчонка и тот, кто внутри явно тут давно, с 10 июня не иначе. Не знаю как они выжили, наверняка какие-то мутации. Войти мы не сможем, вон я даже к стене дома не могу прикоснуться! А подпускать это существо близко я не намерен. Чёрт знает что могло произойти с ними и вообще со всем, пока мы сидели на ЧАЭС в бункерах , пытаясь восстановить стабильность. Если мы притащим непонятных мутантов на базу, даже для нашей научной части, руководству это не понравится. Мы можем поставить безопасность проекта О-Сознание под угрозу. Поэтому приказываю – оставить всё как есть. Этих двух оставим здесь, всё равно достать мы их не сможем – какая-то аномалия непонятная доступ к дому пресекла. Уходим!». Они начали отходить к вертолёту, но я закричала, заплакала, умоляла чтобы забрали нас, не оставляли в этом ужасном месте, что мы нормальные. Но они не послушали и начали залезать обратно в вертолёт и я побежала к двери, открыла замок и хотела броситься к ним, но они несколько раз выстрелили по мне. Пули не долетели, я всё ещё стояла на пороге, они как-будто в прозрачную стенку уткнулись. Их начальник сказал: «Если оно выйдёт за пределы защитной аномалии – огонь на поражение, не дать добраться до вертолёта!». Я замерла и со злостью смотрела как вертолёт взлетает и улетает куда-то за Припять и Большие Антенны, которые было отсюда видно. Кретины! Дуболомы! Козлы! Ненавижу! Проект у них какой-то, опасность я представляю! Нам помощь нужна, а они! Значит это не отец их привёл. А какой-то детектор жизненных форм. Что за ерунда вообще? А может отец всё-таки добрался до них, а они тоже сочли его опасным и убили? Сволочи, сволочи, сволочи!!!!!!! Значит люди всё-таки остались кроме нас, но это сволочи, рассчитывать на помощь нельзя!! Придёться до конца жизни сидеть в этой конуре!
Брату всё хуже. Он не встаёт, не говорит, его только рвёт и он кашляет. Иногда он издаёт странные звуки. Мне даже страшно становится.»