Война за независимость окончилась вполне закономерной победой колоний, которые впоследствии взяли название Соединённые Штаты Америки. Ветер развевал гордый звёздно-полосатый флаг над ратушами, трепетал кончики тканей, вознесённых на высокие флагштоки. Америка разом поднялась с колен, чтобы доказать миру: "Я есть и буду, и меня никому не одолеть".

Верный своему слову, Коннор покинул поле боя, чтобы никогда больше не поднимать томагавк на защиту государства, не людей. Он по-прежнему боролся с тамплиерами и их властью, порядком униженной и втоптанной в грязь под ногами Америки. Ассасины были теми, кто помог Штатам получить независимость, и страна не собиралась забывать "героев". Хотя бы в ближайшее время.

Письмо из далёкой Франции не было неожиданным, однако шесть лет оказались слишком длинным сроком для засидевшегося на одном месте Радунхагейду. Он пытался искать своих родичей, пытался узнать, куда ушли жители его деревни, но впустую. Могавки всегда умели прятаться, а на плечах ассасина была община в Девенпорте, стремительно развивающаяся и требующая напряжённого внимания.

Лафайет писал в своей неизменно пафосной манере:

      "Мой дорогой друг,
      Надеюсь, Вы помните данное мне обещание порядка десяти лет назад. Если же Вы забыли, то я всё ещё помню. Я приглашал Вас к нам, во Францию, в Париж, чтобы Вы познали многие его прелести и лично познакомились с радушным французским народом.
      Я сожалею, что не могу принять Вас в моём замке, однако поместье в Париже всегда к Вашим услугам. Если Вы по-прежнему согласны, оставьте пару строк в ответ, чтобы я приказал подготовить для Вас комнаты.
      Всегда Ваш,
      Маркиз де Ла Файет".

Уже согласный на всё, лишь бы поскорее прекратить пытку, имя которой "Коннор, когда же вы найдёте себе женушку и станете порядочным землевладельцем?", ассасин отправил с гонцом обратный ответ и поспешил почистить порядком запылившийся костюм. Тридцать с хвостиком лет - немалый срок для богатого и красивого мужчины (или всё ещё юноши? как знать, как знать...), в чьём распоряжении лучшие вина, красивые дамы и породистые скакуны.

К сожалению или к счастью, Кенуэй не желал быть "очередным из". Его вполне устраивало сложившееся положение. Ну, разве что постоянное "сделайте это, пожалуйста; мы, конечно, можем, но у нас такая ситуация; вы же понимаете, Коннор?.." иногда надоедало.

Ассасин с превеликой радостью отправился бы во Францию на Аквилле, однако команда не желала покидать облюбованный уголок, где так приятно, свободно и к тому же весело живётся. Так что пришлось вновь вспоминать былые дни, надевать бело-синий костюм и садиться в седло. Из Бостона в Бордо через Атлантический океан, а потом по французской земле в Париж, прекрасный город прекрасной страны.

Путешествуя по незнакомым для него землям, Коннор осознал, что здесь происходит та же война за независимость, однако с другим названием - Французская революция. Повсюду болезни, голод, разбойники на больших и малых дорогах - Франция переживала не самые лучшие времена в своей истории. Но люди боролись и делали это упорно, зная, чего они хотят достичь в конце. Свобода. Единственный камень преткновения, о который спотыкаются все великие мира сего.

Люди хотят свободы, и это ничем не побороть.


- Мой друг! Как вовремя вы прибыли! - восторгался Лафайет, осматривая Коннора со всех сторон. - Думаю, вам никто и ничто не препятствовало на пути в Париж. Вы по-прежнему выглядите молодо и буквально пышите здоровьем.

Коннор слушал болтовню маркиза вполуха, пытаясь вспомнить в деталях тень, замеченную на крышах Парижа. В том, что это ассасин, можно было даже не сомневаться. Но кто он? Разве Орден так распространён по миру?

Кенуэй сам не понял, как удалось отыскать Лафайета в таком огромном городе. Большие улицы и совсем незаметные улочки, липнущие друг к другу трущобы и величественные поместья, отгороженные от остального мира высокой стеной и большим зелёным садом. Мальчишки-оборванцы, крадущие кошельки у зазевавшихся работяг и впихивающие в руки листочки с памфлетами, требуя взамен несколько мелких монет. И отовсюду превосходно виден собор с его необычной архитектурой.

- Мон ами, я вижу вы полностью ушли в себя. Идёмте, я покажу вам столовую и сад, а затем слуги проводят вас в ваши комнаты. Чувствуйте себя как дома.

Коннор до ночи вместе с хозяином поместья осматривал его богатства и роскошь. Ближе к вечеру, когда народные волнения усилились, а солнце начало клониться к горизонту, домочадцы собрались в огромной столовой.

Потолки были расписаны сюжетами из Библии, вероятно, эти картины писали известные европейские мастера. Превосходно отполированное столовое серебро поблескивало в ярком свете люстр. Каждое блюдо, поданное на стол, было маленьким произведением искусства.

Затянутый в тесный сюртюк, Коннор тщетно пытался подражать манерам аристократов, однако ел медленно и аккуратно, мысленно благодаря всестороннее обучение Ахиллеса. Покинув душную столовую, Коннор осведомился о правильной дороге и вышел на балкон второго этажа, чтобы вдохнуть свежесть уходящего дня. Утро постепенно вступало в свои права.

На следующий день Коннор одел более привычный костюм ассасина, который местами начал поджимать из-за утерянной физической формы, но всё же был более знакомым, чем многослойные наряды высшего общества.

За завтраком Лафайет пообещал познакомить Коннора с одним из борцов за свободу французского народа. Его слова были туманны, и понять, говорит ли он о тамплиере, ассасине или простом человеке, было трудно.

- Мон шер, я буду премного вам благодарен, если вы задержитесь в моём поместье хотя бы на неделю или две, чтобы я успел показать вам большинство красот Парижа, нашего восхитительного города. К сожалению, сейчас на улицах не так безопасно, как было несколько лет назад, и, думаю, подобные бунты будут продолжаться ещё очень долго.

- И что же мне делать целый день, до прибытия вашего гостя? - Коннор смотрел из окна на крыши домов, на развевающиеся флаги революции, потрёпанные пулями, огнём и временем. - Не зная города и языка, я моментально заблужусь среди хитросплетений улиц, а вы как проводник будете слишком ненадёжны. Ваш народ не любит аристократов, чьи имена ассоциируются с притеснениями и новыми налогами. Меня пропустили, вероятно, посчитав, что я хочу навредить их врагам.

- Не стоит быть таким пессимистичным, Коннор. Когда мсье Дориан прибудет в поместье, вы сможете отправиться с ним. Он знает многие потайные ходы и сумеет проскочить там, где мне это будет не по силам.


Когда часы пробили ровно двенадцать ударов, во внутреннем дворике поместья прозвучал цокот лошадиных копыт, возвестивший о прибытии столь ожидаемого гостя. Кенуэй ожидал увидеть кого угодно, но не эксцентричного двадцатилетнего юношу, одетого в напыщенный, синего цвета костюм ассасина. Белый воротничок рубашки выглядывал из-под камзола, а на шее висел неловко затянутый алый платок.

- Арно, я безумно рад вас видеть! - восторженно воскликнул Лафайет, спускаясь по лестнице на первый этаж. Вслед за ним аккуратно шёл Коннор, чтобы ничего не задеть каким-либо движением. - Позвольте вас представить. Арно Виктор Дориан, - маркиз указал Коннору на франтоватого юношу, - весьма известен среди парижан как борец за свободу. Коннор Кенуэй, мой давний американский друг, - повернувшись к французскому ассасину, Лафайет подмигнул. - Будьте аккуратней на улицах.

Арно галантно улыбнулся и совершенно неожиданно поцеловал руку Коннора, словно тот был дамой. Щёки Радунхагейду немного покраснели, а в глазах плескалось недоумение. Хозяин поместья поспешил удалиться подальше, чтобы не мешать общению ассасинов.

- Зачем?! - немного обиженно вопросил Кенуэй, одёргивая руку.

- Mon ange, ничего не могу с собой поделать. Маркиз говорил, что вам требуется сопровождение на улицах Парижа. Если вы ещё не передумали, то прошу за мной.

- Неужели всё это подстроил Лафайет? - тихо пробурчал Коннор, седлая свою лошадь.


Улицы, по которым Арно вёл Коннора в сторону собора Нотр-Дам де Пари, или были пусты и разграблены, или люди на них делали видимость обычной городской жизни, но никто за всё время пути ни разу не обратил внимания на двух ассасинов, неторопливо едущих на лошадях.

Временами француз пытался затевать беседу, чтобы увлечь рассказами своего угрюмого, но от этого не менее красивого попутчика, однако американец не спешил поддерживать разговор, анализируя ситуацию вокруг и те чувства, которые у него ворочались огромными камнями в душе.

Слишком неожиданно, слишком быстро, чтобы осознать, слишком мимолётно и дерзко, слишком по-французски, чтобы быть правдой. Но Коннор не чувствовал двусмысленности или лживого подтекста в словах и действиях Дориана.

Дерзкая и уверенная улыбка, небрежность в словах и поведении, искры в глазах, иногда перерастающие в огромный костёр стремления к цели. Арно казался неправдоподобным, но в то же время таким живым... И странные чувства вспыхивали в душе Радунхагейду.

Собор поражал своей восхитительной красотой и величием. Недавно прошла месса и всё вокруг пропахло терпким запахом церковного ладана и курений. Зато людей было не так много, чем француз ловко пользовался, проводя для американца экскурсию по главной достопримечательности Парижа.

- Разве всё это вокруг нас не великолепно, Коннор? - едва ли не щебетал Арно, мягкой поступью, крадучись, шагая под сводами собора. - Разве не это - истинная красота Франции?

А затем в какой миг француз оказался рядом с Кенуэем. Так близко, что два дыхания сплетались между собой, а тепло аккуратно обводило своей мягкостью черты лица. Положив руки на чужую талию, Арно прошептал, словно боясь нарушить особую тишину вокруг:

- Belle... Я не могу удержаться от соблазна, Коннор. Это выше моих сил. - Осторожно спускаясь пальцами ещё ниже по шероховатой ткани одеяния ассасина, француз смотрел только в глаза. - Восхитительно... Невероятные глаза. Красивый голос. Вы спустились с небес, мон шер, это трудно не признать.

Аккуратно оглаживая, выводя какие-то необъяснимые линии на теле Коннора, Арно молился про себя, чтобы этот миг сложился в вечность. Только для них. Но очарование рухнуло. Старший ассасин оттолкнул от себя француза.

- Что... что в-вы делаете?!

- Ну, что же вы... - попытался увильнуть Арно. - Я всего лишь воздаю заслуженную хвалу. Avoir un joli postérieur.

- Идите к чёрту!


"О Belle, однажды вы не успеете среагировать вовремя, и тогда желанное будет моим".


[не дословно с франц. - У вас прекрасная задница]