Всё погано. Я нахожусь в самом поганом месте, в самой поганой галактике и среди самых поганых людей. Как я всё это ненавижу. За восемь лет, что я провёл здесь, это место успело мне надоесть до боли в животе. И это вполне понятно. Тюрьма быстро надоедает. И не спрятаться от этого. Кругом насильники, воры, убийцы и прочий сброд человечества со всей галактики. И я среди них.
Нет. Я не хочу сказать, что я лучше их. Я тоже убийца. И я убивал не потому, что мне этого хотелось. А по приказам. Приказы, которые я не хотел выполнять, но выбора не было. За службу в ВКС Альянса давали приличные деньги. Деньги. Сейчас всё за деньги. Жизнь — это деньги. У кого больше денег, тот и живёт. А у кого их нет, просто выживает.
Я был таким. Я выживал. Старался выжить. Рос с сестрой на улицах, воровал кредитки и всякую мелочь, которую можно было обменять на еду. Так много кто жил. Мы объединялись в небольшие группы, потому что так легче было выживать. Нас было человек двадцать, и мы росли на улицах Земли.
Работа. Здесь не работа. Здесь каторга. Роем шахты. Здесь, как говорят нам, полно нулевого элемента. И мы его ищем. Такое нам наказание. На шахтах с девяти утра и до семи вечера. С перерывом на обед в полчаса. Очень трудно здесь новичкам. Либо умирают на шахтах, либо начинают стучать.
Обед. Иногда кажется, чтоб лучше не было обеда. Дают такую дрянь, что её пережёвывать, не то, что глотать, противно. На вид напоминает дерьмо с хлебом. Чёрт. Да это выглядит хуже, чем на вкус. Но и к такому можно привыкнуть.
После работ в душ и в камеру. В камере делать нечего. Особенно, если сидишь один. Я сижу в гордом одиночестве уже года два. Мой сосед по камере пытался сбежать, но его пристрелили. И ко мне никого не подселяли. Хех. Не знаю почему. Да и мне, если честно, без разницы. Да и одному проще. Никогда не знаешь, что задумал твой сокамерник.
Ночью, обычно, к начальнику таскали крыс. Стучали. Стучат везде и стучат всегда. Всегда так было: и пять лет назад и двести. Крыса всегда найдётся, которая верит в то, что донося, он улучшит себе здесь жизнь. Зря. Очень зря. Обычно крысы долго не живут. Заточка в столовой или просто бесследно исчезнет в шахте. Но крысы всегда найдутся. Такова жизнь и этого не изменить. Хоть кто-то и пытается. Меня сначала тоже таскали к начальнику. Но я молчал. Со мной за это проводили «воспитательную работу» . Суть её была в том, что тебя хорошенько избивали охранники и закрывали на пару дней в карцер. Но я молчал. Не хотелось мне быть... таким... без чести.
Тюрьма состояла из двух блоков: мужского и женского. Иногда охране платили за время в женском блоке. Ночью, на часик и как-то спокойней. Хех. Кобелизм побеждает и перекрывает проход здравому смыслу. Как обычно.
Я здесь уже восемь лет. Некоторые столько не живут. А сидеть ещё тут двенадцать. Ну как? Годится. С моим преступлением. Хотя, мне плевать. Я то знаю, что поступил правильно. А всё начиналось довольно просто. Из-за денег. Я пошёл на военную службу. Служил. Но очень метко стрелял. Мне предложили пройти курс подготовки N7. Я согласился и выдержал отбор, который был и жёсткий, и жестокий одновременно. Меня записали в третий батальон специального корпуса десанта. В группе я был снайпером. Прошёл подготовку, во время которой успел пять раз пожалеть о том, что согласился на неё. Потом всяческие мелкие конфликты на Земле и в людских колониях. А потом... потом Индия. Место, которое изменило мою жизнь навсегда. Образовался блок сепаратистов, захотевших свергнуть правительство того государства. Туда отправили наш отряд. Мы уничтожали отряды сепаратистов, состоящие в основном из нескольких переметнувшихся отрядов военных и гражданских лиц, вооруженных оружием, которое было похищено со складов. Наш лейтенант был, прямо, как рыба в воде. Ему нравилось это. Это всё: стрельба, взрывы, кровь, смерть. Но это не нравилось мне. Каждый выстрел мне давался с отвращением. Отвращением к самому себе. Но платили. И деньги я отправлял сестре. У неё была какая-то болезнь. Я не знаю, как называется и что делает, но нужны дорогие лекарства. И только из-за этого я отправился служить. Ради денег. Платили не много, но на лекарства хватало. Но в один день лейтенант переступил черту. И этот день изменил мою жизнь. Навсегда...
...Прицелился, выдохнул и нажал на спуск. Заряд пробил голову ещё одному сепаратисту.
— До свидания, — тихо сказал я и вытер рукавом стекло шлема.
Шёл дождь. В Индии дожди... что мало не покажется. Капли стекали по броне, по шлему, по оружию. Но было жарко. Я поднялся, сложил винтовку и побежал догонять отряд. Они ждали меня в переулке, метров через сто впереди. Я добрался до них секунд через десять. Лейтенант окинул меня взглядом.
Лейтенант Марн. Сволочь ещё та. За грош не то, что незнакомого, свою мать убьёт. Высокий, широкоплечий, с вечно довольным видом. Но слишком нервный. Это его один раз чуть в могилу не загнало. Получил пулю наискось, от которой у него теперь шрам на лице.
— Досвидос, как обычно быстро, — сказал он и ухмыльнулся.
Все рассмеялись. Я сплюнул.
— Ну, я не умею так быстро попкой шевелить, — ответил я.
Все сразу замолчали. Лейтенант подошёл ко мне.
— Шутим? — спросил он.
— Приводим факт.
— Ты бы помалкивал. Из-за тебя вся группа отстаёт. А не то получишь по самое не могу. Уяснил? — сказал он с плохо скрываемой угрозой.
— Так точно, — ответил я и снова сплюнул.
— Группа, за мной, — скомандовал Марн и двинулся по улице.
Мы пошли быстрым шагом за ним. И двигались молча. Только редкие выстрелы и дождь создавали шум.
Мы подбежали к зданию и прижались спинами к стене. Вода под ногами брызгала во все стороны. Марн остановился и поднял руку, зажатую в кулак. Мы встали на месте, как вкопанные. Даже лишний раз дышать не собирались.
— Айс, Хан в дом, — тихо скомандовал Марн.
Двое отделились от группы, и зашли в здание. Через минуту в наушнике раздалось: «Чисто» , и мы зашли внутрь. Всяческий мелкий мусор под ногами хрустел, когда на него наступали. Я поднял взгляд на потолок. Лампы целые, не разбиты. Монтаж, шедший впереди меня, шмыгнул носом. Мы прошли через дом, и вышли на соседнюю улицу.
Улица выглядела так же, как и остальные. Мусор, различный транспорт, разбитое стекло — всё это украшало улицу.
— Досвидос, через улицу, — скомандовал Марн.
Я, пригнувшись, перебежал через улицу и сел за перевёрнутым грузовиком. Достал винтовку, осмотрел улицу. Никого. Я махнул рукой, и вся группа перебралась ко мне.
— Так. Отлично, — сказал Марн и осмотрел нас, — Досвидос проверь здание и на крышу. Там свяжешься со мной. Хан, зайдёшь в здание через минуту и следуй моим инструкциям. Остальные остаются со мной и следят за улицей. Погнали.
Я, держа винтовку в руках, кинулся в открытую дверь. Хорошо, хоть здание небольшое. Восемь этажей. Быстро проверю.
Первый этаж. Быстро, но тихо осмотрел его. Чисто. Второй. Есть люди. Гражданские. Женщины и дети в основном. Третий. Та же картина. Минут через семь я был на крыше.
— Лейтенант, здание проверено. Тут только гражданские лица, — сказал я в микрофон.
— Знаю, Джейсон, знаю, — раздался в наушнике голос Марна.
Марн никогда не называл меня по имени. Я глянул вниз. Лейтенант смотрел на меня. Он помахал мне рукой. Вся группа была рядом с ним. Что за?
— Ты меня достал, — сказал Марн, — И хорошие деньги за тебя дают.
Что за в квадрате? Кому это я так на жизнь нагадил, что меня решили убрать? Ничего не понимаю. Потом разберусь. Надеюсь.
— Какого хрена? — психанул я.
— А вот такого, Джейсон. Как ты говоришь: «До свидания» .
Я прильнул к прицелу. Марн держал в руке детонатор. Дальше всё было, как в замедленной съёмке. Большой палец лейтенанта откинул назад крышку, под которой была кнопка. Скрещение прицела наводиться ему в лоб. Палец медленно приближается к кнопке. Мой палец нажимает на курок. Бронебойный заряд пробивает шлем и попадает Марну в голову. Из дырки в голове вылетает фонтанчик крови. Марн выпускает детонатор из рук. Тот падает в лужу. Я перевожу прицел на Хана. Он вскидывает автомат. Ему достаётся в бронепластину на груди. Не пробивает, но Хана хорошенько толкнуло, и он упал на асфальт. Пули, выпущенные Айсом, попадают в стену в нескольких сантиметрах ниже меня. Ему пуля попала в глаз. Прицел снова на Хана. Выстрел. Пуля, на этот раз, пробивает эту же пластину и попадает в грудь.
Так. Я отошёл на шаг от края и тут сзади раздался голос:
— Прости, Джейсон.
Это был Монтаж. Он был техником в отряде. Ему не повезло больше всех. Я всегда брал с собой два выкидных ножа. Умел я метать их. Причём метко. И сейчас я с разворота метнул их в Монтажа. Один нож влетел в плечо, второй в горло. Монтаж даже не успел выстрелить. Он просто упал. Я подошёл к нему. Вид у него был... жалкий. Хороший парень был. Жаль его. Я выстрелил с винтовки ему в голову. Не мучайся.
— До свидания, — пробормотал я себе под нос и, выронив винтовку, сел.
Убил весь свой отряд. За что? За то, что они хотели убить меня. Мне не было жалко. Но почему они решили убить меня? Не знаю. И никогда не узнаю. Чёрт. Я ведь не плохой человек. Мне просто не повезло.
А дождь всё шёл. Я снял шлем и подставил лицо дождю. Он смывал всё, что накопилось: кровь, грязь — и скрывал ото всех слёзы, которые начали просто катиться из моих глаз. Я устал. Я просто хочу мира. И я не виноват. Я делал то, что умел. Чёрт. Почему я ищу себе оправдание? Его ведь нет....
Я шумно выдохнул и сел на койку. Через час охрана начнёт крыс таскать. Уже знаю это грёбанное расписание. Надо поспать. Я лёг и закрыл глаза. Но так и не уснул.
Раздался топот и двое охранников стали перед дверью в мою камеру. Вооружены. Меня это напрягло. Немного. Дверь камеры открылась, и они зашли ко мне.
— Добро пожаловать в мой дом, господа охранники, — сказал я и поднялся.
Они хмыкнули.
— Одевайся. Тебя начальник хочет видеть, — сказал один из них.
Опа. Начальник, значит. Я пока одевался, обдумывал всё. Зачем я нужен начальнику? Я ведь не стукач, и он это знает. Что-то тут не так. Мне одели энергетические наручники и вывели из камеры. Меня вели по коридорам к начальнику тюрьмы. Из камер, мимо которых мы проходили, в меня впивались взгляды. Мы поднялись на лифте и вот последний коридор. Дверь в кабинет была открыта. Меня завели внутрь.
Начальник тюрьмы — Найджел Шаин — мужчина сорока лет, с седыми волосами и лицом объевшейся свиньи. Что тут греха таить: любил мужик покушать. И сейчас он сидел и ел. По пальцам стекал жир. Сидел он в дорогом синем костюме. Но было видно, что костюм видал и лучшие времена. Сейчас он на вид напоминал грязную половую тряпку, только высушенную и поглаженную.
— Босс, вот он, — сказал один из охранников и подтолкнул меня в спину.
Я сделал шаг вперёд и выпрямился.
— Добрый вечер, начальник, — сказал я.
Шаин отрыгнул и сказал:
-Вы свободны. А я с пареньком поговорю маленько.
Охранники вышли и закрыли за собой дверь. Начальник окинул меня взглядом и откусил ещё кусок от сушеной рыбы, которую я сразу не заметил.
— Итак, Джейсон Стайерс, — сказал он и нажал на что-то на своём терминале. Видимо, там открылось моё дело. — Солдат, бывший, убил свой отряд. Отличный снайпер. Да-с. Много где побывал. Нигерия, Япония, Индия. По колониям летал. Неплохой послужной список. С таким только военную карьеру строить.
— Мой отряд мне и помешал её строить, — сказал я и отвернулся.
Шаин глянул на меня, вытер руки грязным полотенцем, которое лежало на столе.
— Сколько ты уже здесь? — спросил он.
— Неделю назад стало как восемь лет, — ответил я.
— Значит, осталось ещё двенадцать?
— Значит, да.
Он хмыкнул и, отбросив полотенце в сторону, облизал пальцы.
— Но тебе повезло.
Я посмотрел на него. Чем же? Мне камеру больше дадут? Конечно. Я в его кабинете буду срок досиживать. Но сюрпризы только начинались.
— Тебя отпускают. Обвинения сняты.
Что за?
— Почему? — спросил я.
Я уже ничего не понимал. Чего это вдруг? Что я такого сделал, что меня решили отпустить?
— Потому, — ответил начальник и откинулся на спинку кресла.
Так. Говорить не хочет.
— Завтра вместе со сменой улетаешь на Элизиум. Сейчас в камеру, — сказал он и нажал на клавишу на терминале.
Та двойка, что вела меня сюда, повела меня обратно.
Что творится? Почему меня отпускают? Много вопросов. И нет ответов. Их придётся искать. И я их найду.

***

Шаин подождал, пока шаги в коридоре утихнут. Когда настала тишина, он снова установил связь с тем, с кем он разговаривал, до прихода Стайерса.
— Я всё сделал, — сказал он.
— Отлично, — раздался голос из динамика, — оплата уже переведена. Можете проверить.
— Потом проверю. Завтра корабль отправляется. Выйдет он на Элизиуме. Дальше я не смогу ничего сделать.
— Дальше и не надо. Дальше мы сами возьмём его под контроль. Вы свою работу выполнили. Прощайте.
И связь отключилась