IX. Брат

В одном ничем не примечательном доме в городе N около двери в квартиру стоял молодой мужчина. Одет он был в белую рубашку и черные брюки, но сидели они на нем словно с чужого плеча. Он был высокого роста, с широкой грудью и мускулистыми руками, в которых мужчина держал листок бумаги. На листке  был написан адрес квартиры, у которой он стоял, и имена ее жильцов. Руки мужчины немного подрагивали, и прошла минута, прежде чем он протянул левую руку к звонку и дал три коротких сигнала. Немного погодя, из-за двери послышался женский голос:

– Кто?

Молодой человек немного замешкался, но потом ответил:

– Мне нужна Ирина Михайловна. Она здесь проживает?

– Да, но ее нет дома. А кто вы?

Молодой человек снова задумался, что бы ему ответить, а потом сказал:

– Я буду говорить только с ней.

Этот ответ насторожил девушку за дверью, но она, к удивлению мужчины, открыла дверь и впустила его за порог.

– Проходите.

Незваный гость увидел красивую молодую блондинку, которая улыбалась ему и была слегка удивлена. Молодой человек едва не ударился головой об перекладину, прошел в прихожую, разулся и, не дожидаясь приглашения, направился в квартиру. Девушка, слегка удивившись столь  непринужденным манерам, последовала за ним, не сказав ни слова. Мужчина прошел в зал и сел на диван.

– Может быть, вы хоть представитесь? – не выдержала девушка после минутного молчания гостя.

– Меня  зовут Евгений. А вас как? – девушка, похоже, немного заинтересовала его.

– Катя. Я дочь Ирины Михайловны. А зачем она вам нужна?

– Дочь?  Значит, ты…

Молодой человек прервал свою речь на полуслове, встал с дивана и сделал шаг в сторону спальни. Там, напротив кровати стоял стол, над которым висела книжная полка. А на ней за стеклом стояла фотография мужчины. Евгений бесцеремонно снял ее с полки и стал внимательно разглядывать. Катя подошла к нему и пояснила, ничего не подозревая:

– Это мой отец. Он исчез еще до моего рождения.

– Значит, он был прав.

– Да что же происходит? Вы когда перестанете говорить загадками? – вспылила Катя.

Евгений стоял молча, сжимая в руках фотографию.

– Вы… ты… В общем, ты моя сестра… родная сестра.

– Как? – Катя чуть не упала на пол и схватилась за косяк.

– Извини, что сказал так резко. Но я, во-первых, не подозревал  о твоем существовании. Во-вторых, я пытался ввести тебя в курс дела, но тебе не терпелось узнать правду, – Евгений слегка улыбнулся. Он подошел к Кате поближе, и она инстинктивно отодвинулась от такого гиганта. – Я полчаса готовил речь, а теперь мне нечего тебе сказать…

Катя взяла себя в руки и прервала его:

– А как вы докажете, что не обманщик или мошенник? –девушка говорила это холодным тоном, но голос ее дрожал.

– Ах да, конечно… – спохватился Женя и вынул из потайного кармана две фотографии. Одна из них была один в один с той, что он только что держал в руках, только меньше, а на другой были изображены их родители с маленьким ребенком – самим Женей.

– Откуда… откуда это у тебя? – спросила Катя, когда совсем пришла в себя.

– Отец дал. Он все эти годы хранил эти фотографии.

– Где он? Что с ним? Он жив? – спрашивала она.

– Это я расскажу маме. Чтобы потом не повторяться.

Она схватила его за огромную руку и спросила, глядя в глаза:

– Только скажи – он жив?

Тут в дверь позвонили.

– Это, скорее всего, мама. – Катя пошла к входной двери и все время думала, как ей быть: неожиданная новость могла вызвать у Ирины настоящий шок.

Женя медленно прошел в зал и сел обратно на диван. «Надо же! У меня есть сестра, о которой отец ничего не знал. Это очень неожиданно, и она, несомненно, захочет отбыть со мной. Но это немыслимо – подвергать ее такой опасности, в одиночку мне было гораздо легче», – размышлял Женя, пока его мать с помощью Кати переодевалась и приводила себя в порядок. Услышав ее голос, он почувствовал то, чего никогда еще не ощущал. Сыновнее чувство было в нем неразвито, подавлено с бессознательного возраста. Почему – читатель узнает совсем скоро.

Самый волнующий момент настал, когда Ирина вошла в гостиную. Стоя в дверном проеме, она долго рассматривала незваного гостя, и с каждой секундой ее глаза округлялись. Потом из них покатились крупные слезы. Она была уже немолодой женщиной  – ей было за пятьдесят, ее лицо было покрыто морщинами от каких-то одной ей ведомых переживаний. Она заметно постарела с нашей последней встречи с ней. Воспитывала дочь одна и ни на день не забывала о пропавшем муже и сыне. И вот у нее перед глазами появился человек, который был с ее мужем на одно лицо – Женя выглядел так, как Федор в день их знакомства. Ирина от избытка нахлынувших чувств упала в обморок…

Очнулась она уже лежа на диване. Рядом с ней молча сидели Женя и Катя.

– Скажи мне, что ты мой сын! Это правда?

– Правда, мама, – Женя был предельно спокоен и держал себя в руках.

– Почему ты не возвращался? Где вы были и где сейчас твой отец?

– Я расскажу вам нашу историю, но я очень хочу есть. Понимаете, я сразу с поезда и к вам.

– Конечно…

Женю накормили, и Ирина чувствовала себя не очень хорошо. Женщина впервые за тридцать лет увидела сына, хотя все это время она, как будто, жила вместе с ним – представляла себе, как он взрослеет, как из мальчика превращается в юношу, из юноши в мужчину. Но Ирина не понимала, где он и что с ним – просто чувствовала, что они с Федором живы и рано или поздно вернутся. И вот ее реакция ограничилась лишь легким обмороком, из которого Катя ее быстро вывела с помощью нашатырного спирта, и сейчас Ирина смотрела на сына так, как будто он ушел вчера – как ни в чем не бывало.

X. Отец

– Наша с отцом история очень длинная и изобилует подробностями, которых вам лучше бы и не знать, – начал Женя, выпив чашку чая с пирожками.  – Отец, еще до встречи с тобой, состоял в тайной организации, в которую входили очень перспективные ученые со всего мира. На деньги сомнительных американских инвесторов ученые, среди которых было немало наших соотечественников, построили глубоко под землей бункер, в котором проводили разные эксперименты. В то время они были еще молодыми, в их головах родилась идея изменить мир – как им думалось – к лучшему. Я не могу сказать, что ими двигало – возможно, кто-то заставил их поверить в чистоту своих рук, но они, задавшись великой целью, проводили опыты над живыми людьми. Поначалу это казалось им нормальным, но потом их собственный труд стал воздействовать на них негативно. Возможно, сказалась замкнутость помещения, возможно, в ком-то проснулась совесть – не знаю.

В их числе был и мой отец. Главная проблема, что стояла перед ними – это поиск подопытных, и в этом им помогали агенты, которых разослали по всему миру. Люди стали исчезать, причем самые разные. Поначалу агентами становились верные соратники ученых, потом – порабощенные ими подопытные, которые работали под прикрытием и продолжали похищать людей, делая из них себе подобных.

 Сами же ученые звали себя «Чистильщиками», а свой проект называли «Чистота» в знак того, что они хотели избавить человечество от дефектов. Они обладали очень высокотехнологичным оборудованием для проведения экспериментов разного профиля – от установки технических имплантатов до генной инженерии.

Один черт знает, откуда у «Чистильщиков» были настолько высокие технологии – они включали в себя самые перспективные разработки спецслужб всего мира, отданные им добровольно или украденные с помощью промышленного шпионажа. Хотя название проекту было дано не без доли лукавства, среди ученых были и люди, которые искренне верили, что несут человечеству добро и стремятся возвысить его. Федор Мухин стал одним из этих агентов.

Все ученые после того, как провели ряд успешных экспериментов, применяли их результат на себе. Это могло быть что угодно – от банального для них ускорителя мозговой деятельности до генетической модификации. Причем результаты применялись избирательно, чтобы отслеживать взаимодействие полезных эффектов между собой. Но любой результат перед этим проверялся не на одном испытуемом, а зачастую не на одном десятке человек. К нашему отцу была применена одна из модификаций, усиливающих мозговые импульсы. Она позволяла быстрее мыслить и выполнять математические расчеты. Но попытки иметь детей у некоторых агентов закончились неудачей – дети рождались с врожденными заболеваниями: от синдрома Дауна до разного рода уродств.

Отец по распределению оказался здесь, в N. Постепенно сюда приезжали новые агенты и устраивались работать в школу к нему, замещая тех, кто уходил на пенсию. Они имели поддельные документы и рекомендации, и им не составило труда устроиться в провинциальную школу.

Но отец не оправдал ожиданий «чистильщиков». Сначала он познакомился с тобой, и ты, мама, завладела всеми его мыслями, которых в его голове и так было немало. Они толпились там, не давая отцу покоя. Те, с которыми он работал, продолжали исполнять свои обязанности: неповиновение одного агента тут же должно было вызвать негативную реакцию других, а сговориться им было очень трудно – «чистильщики» предусмотрели любую попытку предательства и выдачи секретов организации.

Ты  пробудила в моем отце искру, которая постепенно выжигала в нем то, что принесли чистильщики – способность к жестокому расчету и лжи. И он начал искать путь освободиться, обмануть своих сообщников. Он не хотел подвергать тебя и будущего ребенка риску, но когда отец понял, что я появлюсь на свет, решил, что рано или поздно придется бросить «чистильщикам» вызов.

Когда оказалось, что я родился абсолютно здоровым, его сообщники требовали отдать здорового ребенка «чистильщикам» на исследование. Услышав такое дерзкое требование, отец резко отказал им. Они по внутренней иерархии стояли ниже его, были всего лишь марионетками в руках руководителей исследований и занимались мелкими нетрудоемкими делами – похищали людей и переправляли их на научную станцию для экспериментов. Но теперь они решили действовать быстро и взять инициативу в свои руки. Поняв, что ребенок действительно здоров, они долго разрабатывали план похищения. Один из них направил на станцию уведомление о предательстве отца, в ответ им прислали человека, как две капли воды похожего на него. То, что было дальше, вы знаете – меня взяли прямо из рук ничего не подозревавших нянек в яслях. Узнав об этом, отец пришел в бешенство. Он за день придумал план мести – терять ему было нечего.

Как один из агентов  он имел оружие – пистолет Макарова. За бессонную ночь он продумал план  – добыть информацию о своем «двойнике» и, по возможности, предупредить его отъезд. На следующий день, прямо во время следствия, ничего никому не сказав, отец ушел из яслей и пошел по домам отдыхавших агентов-сообщников. Большинство из них не были готовы к его приходу, но и не сказали ему ничего – их он хладнокровно застрелил. Но кто-то оказался готов к подобной мести, устроил отцу засаду и… он попался. Агента-предателя вслед за мной переправили на станцию «чистильщиков». На этом его стихийная попытка сопротивления закончилась неудачей. По крайней мере, для него…

XI. Обитель зла

– Трудно описать, как проходило мое детство, – продолжил Евгений, хотя рассказ этот не доставлял ему удовольствия. – Детства, как такового, у меня и не было, потому что подобное даже жизнью назвать язык не поворачивается. Во-первых, тотальное медицинское обследование – я ведь, как-никак, первый нормальный сын генетически модифицированного агента.

Но экспериментов на мне практически не проводили – решили, что и так есть риск конфликта генетических модификаций, которые неизвестно как могут проявиться с возрастом. Я рос в золотой клетке и, по сути, стал их главным испытуемым – за мной неустанно следили, но попутно и обучали всему, что я мог воспринять в силу своих возрастающих способностей: как умственных, так и физических. Физическая и умственная нагрузка, тренировки… Все это сделало меня таким, какой я есть. Но то, чего старались мне не прививать – это любви, в каких бы то ни было формах. Отца я ни разу не видел, я не знал, что с ним происходило в то время. А с ним делали ужасные вещи.

Во-первых, лидерами «чистильщиков» двигало чувство мести – он агент, который оказался на грани предательства, отказавшись выполнить их волю. Они совсем не хотели жалеть отца, поэтому он превратился даже не в рядового подопытного, а в «козла отпущения», которому прививали самые опасные модификации.

К тому времени они зашли уже очень далеко и приблизились к одной из целей своей совершенно безумной работы – управлению разумом. Меня всегда поражали темпы их исследований: такое ощущение, что они действовали по четкому плану, чего никогда не бывает в подобных изысканиях.  Обычно они проходят стихийно, от открытия к открытию, однако «чистильщики» практически не знали неудач, за редкими исключениями.

Опасные модификации изменяли отца. Главная цель, которой добивались «чистильщики» – определить, при каких обстоятельствах рождаются больные дети, а при каких – здоровые. Со временем они, похоже, получили результат, но отцу от этого легче не стало.

В то же время доводить отца до смерти никто не хотел: его оставили в живых, количество новых опытов со временем сокращали. Его, казалось, кто-то сохранял в назидание другим ученым, чтобы они знали, что случается с теми, кто их предает. Эти люди за десять лет работы над проектом стали очень жестокими – они не останавливались ни перед чем. Когда от неудачного эксперимента умирала очередная жертва, на смену ей приходили все новые и новые люди. Каждый умерший подопытный наполнял их сердца ненавистью – я замечал это, будучи еще ребенком. Я развивался очень быстро, намного быстрее обычного ребенка, причем ко мне модификации не применяли. Им бы благодарить за меня отца, а они…

В общем, «чистильщики» перестали быть учеными, стремившимися дать человечеству новое будущее. Если их эксперименты вырвутся наружу, они, наоборот, закопают его в землю.

Я рос, со временем становясь все сильнее, не только в физическом смысле. Мой мозг запоминал огромные массивы информации, причем не только зрительные образы, но и математические данные. Меня обучали навыкам работы с компьютером, давали мне доступ к различной информации, и я практически сразу запоминал ее. Но они четко следили за тем, чтобы моя деятельность не выходила за рамки дозволенного – доступа к сети станции у меня не было, равно, как и доступа к данным извне бункера: каждый байт информации фильтровался.

В первое время у меня не возникало никаких мыслей по поводу того, где я нахожусь – мне все там казалось родным; я думал, что там родился и проживу всю жизнь. О том, что это неправда, я даже не догадывался. Но позже мне в руки попались такие данные, которые на нормального человека бы не подействовали, а для меня стали шоком.

Я стал понимать, что живу не как обычный человек, а как птица в клетке – в закрытом помещении, общаясь с ограниченным кругом людей. До этого мне ничего подобного в голову и не приходило – я до сих пор не понимаю почему, но, скорее всего, мне это внушалось на подсознательном уровне. Потом же это воздействие сняли. Зачем – узнаете позже.

В какой-то момент я понял, что такая жизнь не может продолжаться вечно. В моей голове стали рождаться планы побега. Каждый день со мной общались одни и те же люди, у дверей стояли одни и те же охранники. И однажды мне подвернулся удобный случай. Ко мне зашел тот самый «чистильщик», который заходил каждый день, и принес поесть. Тут он неосторожно повернулся ко мне спиной, а дверь была еще открыта.

Моя реакция не заставила себя ждать. Я, повинуясь какому-то животному инстинкту, подскочил к нему и ударил его по голове. Он тут же свалился на пол без сознания, а я подскочил к двери, в которую тут же заглянули опешившие охранники с автоматами, с явным намерением начинить меня свинцом. Я не растерялся и молниеносным движением столкнул их лбами. Однако, они отшатнулись друг от друга, не потеряв сознания. В итоге мне пришлось прибегнуть к крайним мерам – одному из них я свернул шею, а второй не успел опомниться, как лежал на земле, убитый ударом в висок прикладом своего же собственного автомата.

Расправившись со своими стражами, я обратился к потерявшему сознание надсмотрщику, забрал у него все, что было и, пожалев человека, который столько лет кормил и обихаживал меня, оставил его лежать на полу в моем изоляторе. Он находился в отдаленном углу бункера, но повсюду были камеры видеонаблюдения, и ко мне должны были послать отряд охранников.

Я осмотрел автоматы тех, кого я убил – первый раз в жизни я имел дело с оружием. Я взял один из автоматов в руки, а магазин второго положил в карман брюк – это был весь мой патронташ. Видимо, охранникам не доверяли слишком много боеприпасов, а то вдруг еще перестреляют друг друга?

Охранниками становились бывшие подопытные, которым усилили боевые рефлексы и сильно занизили болевой порог. Их практически лишили свободы – у «чистильщиков» существовала система контроля над разумом, о которой я расскажу попозже. Они отлично выполняли свои обязанности, охранникам нередко устраивали что-то вроде спаррингов, на которых выявляли лучших бойцов, что должны были служить для «Чистильщиков» «пушечным мясом». Покидая свою «клетку», я этого всего, естественно, не знал.