XIX. Проверка

Нумерация помещений в бункере шла по порядку – первая цифра означала этаж, две буквы – координаты. По словам Жени, им требовалось миновать третий этаж как можно скорее, чтобы пересекаться с обитателями бункера как можно реже, а лестница на второй уровень находилась в блоке 3-A-C. Поэтому команда направилась прямо, внимательно посматривая на другие двери, сохраняя очередность.

Следующий коридор, в который они попали, имел несколько дверей. Женя сообщил, что за ними камеры, а в них может быть полезная информация. Оставив остальных в коридоре, Маркус, Рыбкин и Женя заходили в каждую из них, но не находили ничего, кроме прозрачных устройств цилиндрической формы, сделанных по росту человека. К ним подходили многочисленные трубки и провода,  уходившие в стену. Во всех камерах был выключен свет.

– Никого, – констатировал Рыбкин. Возможно, они устроили засаду?

– Может быть, остальные просто находятся в других комнатах? Не все в состоянии носить оружие и обучены боевым навыкам, – ответил Женя.

– А можно узнать, сколько их здесь всего?

– Сложно сказать. «Чистильщики» похищали людей десятки лет со всей Земли. Самих ученых перед началом эксперимента было несколько десятков, некоторые из них, как мой отец, стали агентами. Позже агентами становились те, кто проходил мутации. Так что, число подопытных росло в геометрической прогрессии.

– Плохо. Этот бункер – потрясающее место для засады. Откроешь дверь – и получишь пулю в лоб, – когда Рыбкин сказал это, ему стало не по себе.

Маркус вставил:

– Если бы «чистильщики» хотели нас убить, то они давно уже бы это сделали. Еще в первой комнате – кинь в нашу сторону пару гранат перед тем, как мы откроем дверь – и нам конец.

– А ты оптимист, – прервал его Рыбкин. – Хотя… это единственное объяснение неожиданному затишью. Или же все-таки засада где-нибудь в более удобном месте.

– Согласен с тобой. Вряд ли Миронов отступится от своего и оставит нас в живых, – заключил Женя.

– Пошли, чем быстрее встретимся со своей судьбой, тем лучше.

После осмотра всех близлежащих камер  Маркус, Рыбкин и Женя присоединились к остальным и стали двигаться дальше в сторону лестницы, постоянно оглядываясь по сторонам. Вокруг по-прежнему было тихо – стены были звуконепроницаемые.

На следующей развилке группа повернула налево, и по пути все время встречались пустые комнаты, в которых ранее находились подопытные. Через пять минут команда достигла сектора, в котором находилась искомая лестница вниз.

– Глядите в оба, – сказал Рыбкин, подходя к комнате с лестницей. Открыв, согласно совету Жени, нужную дверь, он первым стал спускаться. За ним шли Маркус и его люди, замыкающим был Рыбкин, который шел задом. Комната была очень тесная.

Тут гробовую тишину прорезали звуки шагов.

– Чшшш! – прошипел Рыбкин, все тут же застыли. Он инстинктивно прижался к стене около двери, на другую сторону показал взглядом Михону. В помещении, из которого они вышли, открылась дверь, и из нее вынырнули несколько вооруженных бойцов, уже знакомых всем по экипировке. – Все вниз! Мы их задержим! – Рыбкин высунул автомат и стал стрелять вслепую.

Нападавшие поняли, что потеряли фактор неожиданности и тоже нашли укрытия – бой мог затянуться. Рыбкин понял, что надо рискнуть, выглянул из-за стены и попытался вести прицельный огонь. Врагов было всего четверо, и одного из них он успел нейтрализовать. То же самое сделал Михон. Настала очередь оставшихся врагов – они простреливали дверной проем, не давая Рыбкину  и Михону высунуться.

– У нас невыгодное положение! Надо спускаться вниз, – сказал Михон. – Закрывай дверь!

Рыбкин счел совет полезным, быстрым броском выпрыгнул, когда огонь прекратился, и захлопнул дверь.

– Держи ее под прицелом, спускаемся! – прокричал он и пошел по лестнице вниз. – Маркус, Женя, у вас все в порядке?

– Здесь чисто, – ответил Маркус.

Пока вниз спускались Рыбкин и Михон, дверь наверху так и не открылась, их не преследовали.

– Странно, к чему бы это? Это точно не для того, чтобы с нами разобраться – послать на отряд из семерых спецназовцев четверых косых автоматчиков. Пффф… – фыркнул Рыбкин.

– Возможно, это проверка – кто мы в действительности такие, и какие меры нужно предпринять для нашего дальнейшего уничтожения, – сказал Маркус.

– Теперь ты пессимист. Они наверняка уже знают, на что мы способны, и не будут подставляться так глупо, – продолжил его мысль Михон.

– Надо продолжать путь. Нам бы попасть к их главному и задать ему парочку вопросов, – Рыбкин сказал это, вопросительно глядя на Женю.

– Дайте вспомнить дорогу к командному центру. Сейчас мы находимся в секторе 2-B-C. Если местоположение Миронова не изменилось, то он в секторе 2-D-K.

– А где находится папа? – спросила Катя, которая уже давно не говорила ни слова.

– 2-A-H. Сравнительно недалеко, можем пойти через его камеру.

– Постой, а что, если «чистильщики» знают, что мы пойдем именно этим путем и устроят там засаду? И еще, придется ведь делать крюк? – спросил Михон.

– Тогда вообще не надо было сюда спускаться, сидели бы у входа, надеясь на чудо – авось Миронов и его ребята сами придут к нам. Нет, раз уж залезли в пасть ко льву, надо делать дело. Пошли! – скомандовал Рыбкин, и ни у кого не возникло сомнений в правоте его слов. Тем более, выбор у них на самом деле был невелик: возможность сейчас  уйти оттуда, куда глаза глядят, ими даже не рассматривалась.

XX. Арена

Дверь, ведущая из комнаты с лестницей, на втором этаже была другой: рядом находилась знакомая панель (как на внешней двери в бункер), но без кодового замка, а с единственной красной кнопкой, которая после открытия загоралась зеленым. И второй уровень вообще выглядел более технологически совершенным – материал стен  темно-синего цвета и идеально гладкий, в противовес обычной серой стали на третьем этаже. Освещение было немного ярче, а также снизу доносился едва заметный гул работавшего ядерного реактора. Коридоры стали более извилистыми, и складывалось впечатление, что разные уровни бункера были построены в разное время.

Когда был пройден один блок, Женя сообщил:

– Мы направляемся в сторону блока 2-B-F. Судя по карте, это была арена для испытаний боевых качеств новых бойцов. Я уже упоминал о спаррингах в полную силу? Они проводились именно там.

По пути встречались повороты, и перед каждым из них тщательно проверялось, нет ли засады или «хвоста». С очень неспокойными сердцами экспедиция приближалась к той самой арене. Судя по словам Жени, через нее вели практически все пути, и она была превосходным местом для засады. В итоге команда добралась до этого блока, и как всегда, шедший впереди Маркус нажал кнопку. Все осторожно зашли в довольно просторное помещение. Первое, что бросилось в глаза – сама арена уходила вглубь, а пришельцы оказались на одной из «трибун», которая представляла собой пять кресел с небольшими столиками рядом с каждым. Над ареной сбоку находилось помещение, чем-то напоминавшее рубку комментатора.

– Мы с Маркусом и Женей поднимемся туда, – сказал Рыбкин. В «рубку» вела короткая лестница с арены, но там также имелся и отдельный выход. «Рубка» была довольно тесной, но в ней размещалось кресло, стол и монитор на нем. Едва Рыбкин притронулся к монитору, как он засветился. Появился какой-то незнакомый экран загрузки, а затем окно для ввода пароля. Под монитором находилась стандартная клавиатура, но вот только системного блока у компьютера не было.

– Возможно, это всего лишь сетевой терминал. Вообще, интерфейс какой-то незнакомый, – проговорил Рыбкин. – Надо найти пароль или взломать эту штуковину. Там может быть что-нибудь полезное. – Эти мысли можно было и не произносить вслух, но Александр так привык.

Вдруг экран снова погас, и ввод пароля не потребовался. Рыбкин недоуменно поглядел на остальных  и пожал плечами. На экране появился набор значков, за каждым из которых скрывался какой-то документ. В одном из них, с названием «Арена, бой 334», который находился левее всех, был отчет произошедшего боя:  номера участников, применяемое ими оружие, исход, а также видеозапись боя. Таких боевых отчетов было более сотни, каждый комментировался более чем подробно: в какой момент нанесены раны, какие получены увечья. Список последних впечатлял.

– Странно, в одном из боев этот подопытный получил перелом, а вот он же, через неделю, жив и здоров. Регенерация, подавление болевого синдрома? Интересно… – сказал Маркус. – Алекс, а откройте вот этот каталог. – На экране появился список видеозаписей и ссылка на камеры видеонаблюдения.

– Ого, это записи с видеокамер бункера. А здесь, похоже, трансляция с камер, – Рыбкин просматривал ссылки одну за другой.

– Большая часть записей заблокирована, но… – Женя подался вперед и посмотрел на коды в левом верхнем углу каждого видео. – Стоп, разблокированы записи из блоков вокруг арены. Вот 2-B-E, из которого мы пришли, есть 2-A-F – пусто; 2-D-E, 2-D-F – а вот там кто-то есть…

– Враги стоят около двери, видимо, пытаются ее открыть или просто чего-то ждут, – проговорил Рыбкин, и от удивления у него словно ком застрял в горле. – Скоро они могут прорваться. Всем занять оборону, ищите укрытия! Враг надвигается справа. Маркус, Женя – вниз. Джексон, поднимись наверх, мы прикроем остальных прицельным огнем. Рассредоточиться! – он отдавал команды, и все понимали, что времени на подготовку немного, если камеры не врут.

Джексон с винтовкой занял позицию около Рыбкина, который прикрепил к своему «Абакану» оптический прицел невысокой кратности. Он с тревогой посмотрел на терминал. Там появилась еще одна группа противников, которые приближались к арене с другого входа.

– Приготовьтесь, там их свыше двух десятков, вот-вот смогут открыть дверь, – Рыбкин уже переговаривался вполголоса через радиосвязь. Диспозиция союзников внизу была такова: все спрятались за столы на «трибунах», на расстоянии полтора-два метра друг от друга. Ближе к «рубке» были Катя и Женя, примерно посередине расположились Хэкетт,  Харрисон и Сара, ближе всего к врагу находились Михон и Маркус – именно они должны были принять первый удар. – Катя, не высовывайся лишний раз. Женя, прикрой ее при случае, она стрелять-то толком не умеет. Всем напоминаю – стрелять прицельным огнем, короткими очередями, целиться в голову.

Не прошло и секунды, как на одном из экранов засветилась кнопка открытой двери. Одновременно с этим открылась одна из дверей, и на арену высыпали вооруженные подопытные. Тактика была ясна: они пытались прорваться как можно дальше, непрерывно ведя огонь по не очень-то надежным укрытиям наших героев. Но первые пули Джексона и Рыбкина охладили их пыл. Сразу же упали замертво двое нападавших, потом – еще двое. Они слегка замедлились и стали искать укрытия. На арене располагались бетонные блоки, видимо, использовавшиеся для тренировки. Те вражеские солдаты, что сумели до них добежать, сразу к ним прижались и стреляли уже почти вслепую.

Внешний вид неведомых врагов не изменился с первой встречи с ними группы Маркуса. Действовали они так, как будто ими кто-то управлял на уровне движений отдельных частей тела. Видимо, так оно и было, так как установка где-то в глубине бункера работала в полную мощность. У Жени не было сомнений в том, что ими управляет Миронов, но он не мог объяснить, почему определенные данные с терминала стали вдруг доступны без защиты. Возможно, в бункере был кто-то, кто помогал группе вторжения, может быть этот кто-то – его отец. Эта догадка прибавила Жене сил, он дождался, пока из укрытия высунется очередной подопытный, и метким выстрелом его уложил.

Тем временем Рыбкин и Джексон пытались вести огонь по врагам внизу. Частично они скрывались за блоками, но для метких стрелков это была не помеха. Рыбкин, отстреляв обойму, пригнулся для перезарядки и мельком взглянул на монитор. Вторая группа врагов, шедшая из другого блока, также готовилась к атаке. Александр  предупредил об этом Михона и Маркуса, так как эта группа должна была подойти с их стороны.

После нового нападения на арене стало действительно жарко. Вторая группа нападавших посчитала своей целью уничтожить снайперов, засевших в «рубке». Это, конечно, сделало их уязвимыми к огню остальных, но практически обезвредило пригнувшихся Рыбкина и Джексона, над головами которых свистели пули. Майор снова посмотрел на монитор, но ничего подозрительного не заметил.

– Ну, поехали, – Рыбкин отцепил от пояса гранату Ф-1 и выдернул чеку. – Берегись! – прокричал он и, немного задержав гранату в руках, бросил ее вниз. «Лимонка», попав в самую гущу врагов, разорвалась, обдав осколками большинство противников.

Многие из них упали, кто-то подскочил в воздух и ударился об стену, но это было лишь действием ударной волны. Все защищавшиеся немедленно открыли огонь. Почти сразу же неподвижно лежавшие враги стали медленно вставать. Рыбкин через оптику видел, как  у подопытных из видневшихся в прорехах бронежилетов ран обильно сочилась кровь. Противники были разорваны осколками в нескольких местах, но, тем не менее, уже стояли на ногах. По спине Рыбкина побежали мурашки, когда он увидел, как один из врагов поднял лежавший в углу автомат, тогда как руки его были переломаны в нескольких местах. Александр решил не тянуть и застрелил беднягу.

Маркус высунулся из своего укрытия и  выстрелил в стоявшего в метре от него врага. Тот к этому оказался готов и дал очередь по самому Маркусу – две пули не минули его и попали в грудь. Михон дернулся от неожиданности, но оказалось, что Маркуса спасла броня, задержавшая обе пули, не дав им попасть в легкие. Это поразило Михона еще сильнее: ни один из известных ему бронежилетов не был способен остановить автоматную пулю с расстояния одного метра, это было невозможно из-за высокой скорости пули.

Ситуация накалялась. Каждые несколько минут Рыбкин видел, как на мониторах  появлялись новые и новые противники. Защищавшиеся на арене не могли вести шквальный огонь, а гранаты кончались. Раненных пока что не было, но рано или поздно усталость бойцов дала бы о себе знать досадными промахами и потерей осторожности.

– Сейчас еще нагрянут, – сообщил Рыбкин по радиосвязи после небольшой передышки. – Приготовиться!

Как будто по его команде двери снова распахнулись, и в зал вбежала настоящая толпа врагов. Они выстраивались в шеренгу, так как вести огонь из-за спины «товарищей» было неудобно и чревато дружественным огнем. Все защитники тут же оценили серьезность угрозы. Рыбкин давно заметил, что неведомый враг не щадит бойцов, смело отправляя «пушечное мясо» на смерть, и все только для того, чтобы подавить сопротивление его команды, к которой он уже привык. Даже жизнь каждого американца он ценил, как свою собственную. Несмотря на циничность и расчетливость, Рыбкин был неплохим командиром и берег силы других, он отвечал за их жизни не перед кем-то, а перед самим собой. И то, как враги нещадно бросали все новые силы в атаку, он воспринимал не только, как глупость, но и как крайне бесчеловечный поступок. Теперь в его голове крутилась мысль об отступлении, которое было возможно только в одном направлении – через дверь за его спиной.

XXI. Не по правилам

Вечно оборона продолжаться не могла. Во-первых, патроны не бесконечны, и если у отряда закончатся обоймы для автоматов, им придется переходить на пистолеты. А пистолетная пуля врагам была не страшнее комариного укуса и могла быть опасна лишь при стрельбе в упор. Бой длился уже примерно пять минут, но количество появившихся за это время на арене трупов поражало воображение даже повидавшего виды Рыбкина. Он потерял им счет, но их было точно не меньше тридцати.

Если бы на месте майора оказался обычный человек, его бы стошнило. Катя была медиком и умела держать себя в руках, а Женя на такие вещи почему-то не реагировал. А вот Сара чувствовала явное отвращение к происходившему на арене. Иногда во время передышек девушка встречалась взглядом с Михоном, который, даже будучи поглощен боем, не забывал о ней. Он уже не пытался отбросить надоедливые мысли, потому что поддался искушению и думал впервые за несколько лет завести отношения с женщиной, которая ему нравилась. Но между ними был этот треклятый бой и беспощадные пули, свистевшие над головой. Он почему-то захотел забыть об этом, хотя знал, что через несколько секунд снова высунется за укрытие и кого-нибудь застрелит. Он посмотрел на Сару, закрыл глаза и…

Михон погрузился в размышления. Перед его глазами все еще была неподвижная Сара, смотревшая ему в глаза. Он знал, что глаза его закрыты, но  видел «фотографию» Сары. Внезапно Михон перестал слышать звуки боя, он сильно удивился этому. У него возникло странное ощущение, что физически на арене он отсутствует. Ему хотелось еще побыть в этом странном сне, но мысли о бое снова вернулись к нему. Михон подумал, что за это время должен был выстрелить уже несколько раз. Усилием воли он открыл глаза, и произошло то, что поразило Михона еще сильнее: перед ним снова была Сара, но теперь она уже поворачивала голову в сторону арены и снова высунулась для стрельбы. Михон снова отчетливо слышал звуки стрельбы и команды Рыбкина в наушниках и был готов вести бой; а о произошедшем с собой он решил подумать в более мирной обстановке. Оставалось надеяться, что они победят.

Надежда, как известно, умирает последней, но никто из защитников умирать не собирался. Все они израсходовали примерно половину боезапаса и не знали, когда напиравшей армаде врагов настанет конец. Рыбкин между выстрелами размышлял о побеге через дверь, к тому же там было безопасно, если верить камерам. Но в этом чудовищном месте, казалось, нельзя было верить ничему. Кроме того, трудно было организовать отход, не подставив отступавших под шквал пуль, ведь им надо было подниматься по лестнице в «рубку». За это время их всех запросто могли убить.

Маркуса занимал другой вопрос. В отличие от Михона, он знал секрет своего бронежилета. Броня был создана инженерами «Пути» из особо прочного материала и могла сдержать две автоматные пули, даже попавшие в одну точку. Секрета технологии Прайс не знал, но она все равно не была совершенной. Подобной броней были снаряжены все его бойцы, и Маркус подумывал, когда пустить ее в ход. Эта волна могла быть не последней, но выиграть время было нужно. Все равно, рано или поздно, арену пришлось бы покинуть. Поэтому Маркус решил рискнуть. Он передал короткую команду своим людям:

– Переходим к плану «С»!

Поначалу эти слова насторожили Рыбкина, но тут он увидел, как Маркус, Харрисон, Хэкетт и даже Сара выпрямились в полный рост. Они тут же привлекли внимание врагов, и Рыбкин уже подумал, что отчаянным смельчакам скоро придет конец. Как бы в ответ на его мысль Джексон кивнул головой и улыбнулся. По его мнению, «веселье» началось.

– Открыть огонь! – прозвучал голос Маркуса, и на врагов посыпался град пуль. Команда Прайса целилась в головы врагов, в то время как они, в основном, попадали в отлично защищенные корпуса бойцов. «Чистильщики» теряли одного бойца за другим, пока пистолеты-пулеметы Сары и Хэкетта, дробовик Харрисона и карабин Маркуса делали свое дело. Когда же патроны в обоймах закончились, бойцы быстро спрятались за укрытиями, а на арене осталось всего три живых врага, и те сразу же скрылись за бетонные блоки. Отчаянная вылазка оказалась не такой отчаянной и закончилась несомненным успехом, повергнув в шок остальных присутствовавших на арене людей.

То, что сделали на  американцы, потрясло Рыбкина. Он хотел спросить об этом у Джексона, но решил дождаться более мирной обстановки. Если, конечно, они победят… Рыбкин застрелил еще одного неосторожного противника, выглянувшего из-за блока, и посмотрел на монитор. «Черт, когда же это закончится», – чертыхнулся Рыбкин, в очередной раз увидев на экране группу вооруженных врагов. «Сколько там их еще? Десятки, сотни, а может тысячи? Сначала оставят нас без патронов, а потом раздавят, как тараканов». И все время Рыбкин поглядывал на дверь сзади. «Вот еще волну отобьем, и будем прорываться в ту сторону, авось повезет».

После следующей атаки ситуация начинала выходить из-под контроля. Двадцать вражеских автоматчиков теснили обороняющихся. Маркус уже не решался снова перейти к плану «С»: его бронежилет был поврежден, как минимум, в десяти местах. После каждой неосторожной вылазки за пределы укрытия он получал пулю. Сидевший рядом Михон и вовсе не знал, что делать – до сих пор он избегал ранений, но в любой момент можно было схлопотать пулю.

 Враги снова взялись за «рубку», и союзники внизу лишились снайперской поддержки.  Атаки врагов становились всё яростнее – они продвигались вперед,  даже не пытаясь воспользоваться укрытиями, о чем сразу же подумал бы мало-мальски опытный солдат, продолжая наступать в полный рост под шквальным огнем. А обороняющимся это отнюдь не было на руку: как ни странно, целиться в голову с расстояния было не так уж и сложно. Но при приближении высунуться из-за укрытия, когда в метре спереди враг, при этом попасть в цель и избежать ранения – было нелегкой задачей.

Со временем «клин» врагов приблизился к укрытию Хэкетта, Харрисона и Сары. Харрисон тут же высунул руку с дробовиком и, выстрелив наугад, попал в голову ближайшему врагу. К счастью, остальным стало удобнее вести огонь с флангов, и погибло еще пятеро врагов. Но оставшиеся десять представляли реальную угрозу. Михон снова посмотрел на Сару, которая боялась выглянуть из-за стола, чтобы не получить пулю в уязвимую голову: с такого расстояния шлем ее не спасет. Потом Михон взглянул в сторону врагов. Снова с ним произошел примерно тот же случай: он сконцентрировался на происходящем, и картина вокруг застыла. В его мыслях родился безумный план: выскочить на арену и вступить в рукопашную схватку. Силы были не равны, но предчувствие давало знать, что появившаяся в нем способность останавливать время поможет ему и в бою.

Он решился сделать это. Одним прыжком он перемахнул через столик, причем это было настолько неожиданно, что Маркус не успел схватить его за руку и предостеречь от необдуманного поступка. За доли секунды Михон оказался около ближайшего врага и с хрустом сломал ему шею. Следующий развернулся к Михону лицом, но он не растерялся, схватил его автомат и с силой пихнул его вперед. Михон снова смог усилием воли «заморозить» происходившее вокруг, спланировал дальнейшие действия, а потом поднял сбитого с ног в воздух и швырнул в остальную кучу врагов. Эффект был ошеломляющим. Отбросив ненужный автомат, Михон вынул из-за пояса пистолет, и пока враги не смогли подняться, застрелил четверых, целясь точно в головы. Это стало словно сигналом для остальных: защитники смогли покинуть укрытия и смело вести огонь по врагам.

На самом деле, Михон не был способен ни остановить, ни замедлить время. Никакая сила не в состоянии разорвать ткань пространства-времени. Он лишь приостанавливал ход событий для своего разума, позволяя концентрироваться на каждой мысли и следовавшем за ней действии. Поначалу это давалось ему с огромным трудом, а после таких «сеансов» ему было тяжело восстановить умственные силы.

Для остальных же весь процесс занял всего пять секунд. Михон двигался с поразительной точностью, наносил и отражал удары: он превратился просто в пятно, движения которого невозможно было уловить невооруженным глазом. Еще несколько секунд – и бой был завершен. Все были ошеломлены произошедшим. Особенно Рыбкин: его сердце бешено колотилось. Столько потрясений за один день он не испытывал никогда: сначала беспощадность врагов к самим себе, потом контратака американцев, а потом неожиданная атака Михона. Рыбкин не знал, что человек вообще на такое способен: у него самого реакция была очень неплохой, но чтобы так? Нечто подобное могли продемонстрировать разве что японские ниндзя-убийцы, но и те вели бой с ограниченным числом врагов, используя изящные маневры атаки и уклонения. Он снова с тревогой посмотрел на монитор и с радостью заметил, что там было чисто. Совсем обессилев, командир группы выдавил из себя, даже немного застонав:

– Думаю, вам всем будет, что мне объяснить. Уххх, – Рыбкин скатился на пол и схватился за голову.

Джексон опустил винтовку и посмотрел на Рыбкина: его лицо было бледным, но на нем застыла улыбка. «От такого можно и с ума сойти», – подумал Джексон.

– Всем отбой. Прервемся ненадолго и пойдем дальше через дверь в рубке, – слабым голосом проговорил Александр, когда встал.