Рыбкин проснулся от странного звука, который послышался из прихожей. Ему показалось, как будто кто-то скребет во входную дверь или пытается взломать замок. Слезая с кровати, Рыбкин услышал, что дверь уже открывается. Александр вышел в коридор и остановился у поворота. Высунув голову, он обнаружил в прихожей двух человек. В руке одного из них был пистолет. Рыбкин не успел хоть как-то среагировать и сразу же получил по лбу каким-то твердым предметом. Через секунду, почему-то не чувствуя боли, майор уже лежал на полу, упираясь головой о плинтус. Над ним стоял мужчина, который приставил пистолет ко лбу Рыбкина и произнес:

– Прощайся с жизнью!

Рыбкин попытался закричать и… проснулся.

Рыбкин обнаружил себя сидящим в постели, по телу  Александра струился холодный пот. За окном светало, и тусклый свет попадал через окно в комнату. Рыбкин огляделся: после такой резкой смены положения тела перед глазами все помутнело, и он не скоро понял: то, что случилось – всего лишь сон. Посмотрев в угол, он встретился с глазами со своим псом Пиратом, который тоже удивился неожиданному рывку хозяина. Почувствовав руку на своем плече, Рыбкин окончательно сбросил с себя сон и посмотрел за спину. Увидев Катю, он вздохнул с облегчением и лег обратно. Катя молча повернулась к нему лицом, положила руку на его грудь и спросила:

– Опять снились кошмары? Снова Миша?

– Нет, на этот раз мне приснилось, будто меня убили, – ответил Рыбкин, хотя подробности этого сна неумолимо покидали его память.

– Я вижу, как ты себя неважно чувствуешь после того задания. Столько насилия, бессмысленные смерти…

– Я жалею только о том, что там была ты. Если бы с тобой что-то случилось, я бы этого тебе не простил. Одно дело – мы, закаленные в боях военные. Другое – ты, хрупкая женщина. И столько переживаний – смерть твоего отца…

– Не надо, дорогой. Все это уже в прошлом, я никогда не знала отца близко… это и хорошо.

– А как твоя мать, переживает? В первый день она вообще ни с кем не разговаривала.

– В такое трудно поверить. И с этими людьми надо что-то делать. Слава богу, что Мишу спасли. Но их нужно остановить…

– Иначе судьба твоей матери может постичь и меня, – перебил ее Рыбкин.

После этих слов лицо Кати изменилось. Она убрала руку с груди мужа и проговорила:

– Ах да, я даже и забыла кто я… Я такой же плод чудовищных опытов над людьми, как и мой отец.

– Не говори так! Все это время ты была нормальным человеком, они не смогли тебя изменить.

– И все равно, я не могу чувствовать себя такой, как все. У нас никогда не будет детей…

– Мы можем взять сироту из детского дома. Этим чудовищам не отнять у меня тебя! Я обещаю это!

– Милый… я понимаю, что ты любишь меня. Но не обещай того, что, скорее всего, никогда не сделаешь. Ты и сам сейчас опасаешься за свою жизнь, и кошмары тебе снятся не просто так. И тебе, и Мише грозит опасность – ты это прекрасно знаешь…

Внезапно зазвонил мобильный телефон Рыбкина. Александр соскочил с кровати и взял телефон с тумбочки – номер был незнакомым. Ответив на звонок, Рыбкин услышал:

– Майор Александр Рыбкин?

– Да, – ответил Рыбкин.

– Вас беспокоит Президент России.

– Дми… – пытался вставить Рыбкин.

– Не надо приветствий. У нас есть серьезный разговор. Полчаса назад во дворе собственного дома был убит полковник Роман Громов. Дело в том, что он был членом специальной комиссии при Президенте, занимающейся расследованием паранормальных явлений. Секретные материалы, добытые им, не должны попасть в чужие руки, поэтому мы передаем дело на расследование вам и Михаилу Кириллову, который сегодня прибывает в Москву из США. Отнеситесь к этому серьезно. Сейчас вам нужно отправиться на место убийства, – голос из трубки назвал адрес, – и, пользуясь полномочиями майора ФСБ, провести собственное расследование его гибели, для начала связавшись с полицией, которая оцепила место преступления. Будьте осторожны. В случае если понадобится помощь, не пытайтесь связаться с моей администрацией по официальным каналам, а звоните по этому телефону, – голос продиктовал номер. – Удачи, майор. Конец связи.

После окончания разговора Рыбкин положил трубку и уставился на Катю.

– Что произошло? – спросила она.

– Мне нужно ехать. Громов убит.

Когда Рыбкин собрался и уже переступил порог квартиры, Катя бросилась  к нему и, поцеловав, сказала:

– Началось то, чего я боялась больше всего. Саня, береги себя…

***

Рыбкин шел по извивающемуся переулку уже десять минут с момента, как его доставило туда такси. Стараясь не привлекать внимания, он был одет в обычный серый плащ с капюшоном. Тем более, погода располагала к ношению такой одежды: в воздухе стоял густой туман, августовское утро было холодным и пасмурным.

«Как такое могло произойти, – думал Рыбкин. – А может быть, это звонил и вовсе не президент, хотя, голос вроде как похож. Интересно, а Михону он об этом сообщил? Громов… как он мог так погибнуть? Полковник же всегда просчитывал все ходы вперед, но врагов у него все равно было достаточно. Ну, ничего, мы за него отомстим…»

Вскоре Рыбкин вышел туда, где, по словам президента, было совершено убийство, он уже успел связаться с полицией. Александр решил подойти к месту преступления незаметно. Оно представляло собой двор между двумя «хрущёвками»; двор, где совершилось убийство, был уже оцеплен полицией, а рядом с телом работали эксперты-криминалисты. «Все как всегда», – отметил про себя Рыбкин. Проходя мимо двоих полицейских, стоявших немного поодаль, он услышал:

– Где же уже этот чертов чекист? Вечно они суют везде свой нос…

Рыбкин, и так бывший не в духе, развернулся. От его взгляда один из полицейских съежился, как сухой лист, но произнес:

– Эта зона оцеплена, прошу вас покинуть место преступления.

– Да? С удовольствием бы это сделал, но скажите мне, где ваш начальник, съязвил Рыбкин, – и тогда я освобожу вас от необходимости тут торчать.

– Майор Морозов внутри оцепления, разговаривает с экспертом. Но вы не имеете…

Рыбкин спокойно вытащил из кармана удостоверение и придвинул его буквально к носу лейтенанта, затем молча развернулся и перешагнул ленту оцепления, услышав вслед:

– Так это он и есть? Злой какой-то…

XXXIX. Новое Солнце

Вымытый и гладко выбритый, в новом пиджаке и с торжественным выражением лица, Михон шел по кабинету Сириуса. Дверь за ним плотно закрылась, звукоизоляция была включена, и никто не мог услышать то, что происходит внутри. Сириус начал свою речь, когда Михон уже подошел к столу:

– Мой сын. Ты прошел обучение, отныне и навсегда, ты – эскин. Помни: это в первую очередь нелегкая ноша, а не только потрясающие возможности. Но есть еще одно, что должен получить каждый эскин – имя. Имя, которое будет с тобой вечно. Каждый из нас получает имя в честь какой-то звезды. Иногда это бывает звезда, в системе которой он родился. Бывает – просто какая-то звезда. Эскина-сына нарекает его отец. Поэтому я даю тебе имя Ранза́с – так на языке гадаров звучит название Солнца, ближайшей к нам звезды. Под ней ты родился и во имя тех, кто под ней живет, ты будешь жить. Привыкай к этому имени: со следующего перерождения при общении с эскинами ты будешь откликаться только на него.

– Мне нужно сказать что-то в ответ? – спросил Михон.

– Нет. Слова – это ничто. Торжественные клятвы – тем более, зачастую под ними скрывается лицемерие и ханжество. Самое искреннее в любом разумном существе – его мысли. Старайся докопаться до них, и только тогда ты поймешь, что оно имеет в виду, кого оно хочет убить, а кого – оставить в живых; кого любит, а кого – ненавидит. Поверхностное впечатление очень часто бывает обманчиво. Особенно это заметно среди людей. В одной ситуации человек – кровавый убийца, в другой – милосердный и любящий семьянин. И тем не менее, все люди одинаковы. Поставь их в одну и ту же ситуацию – будь то измена любимого, смерть близкого, зависть или несправедливость – действия и даже мысли у всех будут похожи: кто-то будет мстить, кто-то будет строить козни или просто хранить ненависть глубоко в своем сердце. Я встречал всего несколько человек на своем веку, способных хоронить эту ненависть глубоко в себе – за ними будущее. Остальные вынуждены бороться за свое существование, так как эта ненависть делает их слабыми, заставляет бояться себя и друг друга, превращает любовь в ревность, уважение в зависть, сострадание в унижение. Помни об этом, и всегда будь осторожен.

– У тебя есть для меня задание? Ты как-то упоминал о нем…

– Обстановка в России накаляется. Ваша вылазка на Алтайскую базу нарушила баланс сил и подставила под удар твоего начальника – Громова. Ранее ему удавалось не попадать под подозрение – он человек умный и харизматичный, настоящий разведчик. Но сейчас он в смертельной опасности: предприняв ту операцию, послав вас на Алтай, он подписал себе смертный приговор: гудоны легко сложат два и два. Я пытался отговорить его от этого, но было уже поздно; единственное, что я мог сделать – обезопасить вас. Сейчас нам нужно его спасти, а в случае, если уже слишком поздно – ты должен занять его место главы «Пути» в России.

– Но если бы я выехал еще три дня назад, было бы больше шансов…

– Именно поэтому я тебе и сказал сейчас. Иначе бы ты не смог противостоять врагам, которые, несомненно, захотят снова тебя схватить. Дай свою руку, – Сириус задрал правый рукав Михона и посмотрел на кожу. – Следы от вживления имплантантов скоро исчезнут. Благодаря технологии маскировки, их невозможно будет обнаружить даже при обследовании рентгеновскими лучами. А после смерти владельца они самоуничтожаются, не оставляя и следа. Ну, а когда тебе понадобится их использовать, будь чрезвычайно осторожен, не сомневайся в лояльности своих спутников. Хотя, такой, как ты, не сможет потерпеть крах…

***

Михон вошел в свою комнату, известную нам по диалогу с Сириусом. День у него был нелегкий. С утра тренировки с гравитонным оружием – предметы постоянно улетали не туда, куда нужно, но используя излучатели сразу с двух рук, он научился удерживать предметы в воздухе, практически не давая им падать. К несчастью, это быстро «съедало» энергию и без того слабых батарей имплантатов, которые ему вшили еще два дня назад.

Вторую половину дня Сириус рассказывал Михону способ перемещения рас Альянса через галактику. Оказывается, для этого они используют перемещения в подпространстве, которые казались Михону какой-то сказкой фантастов. Он в последние дни шутя думал, что спит – но что-то внутри не давало возможности в это не поверить, все то, что рассказывал Сириус, очень органично сочеталось с тем, что он знал.

От этих мыслей его оторвал еле слышный звук так и не запертой двери. Михон резко развернулся и увидел в дверях Сару. Она была одета в то же платье, что и во время его пробуждения. Одежда подчеркивала ее стройную фигуру, и Михон снова отметил про себя: она не похожа на остальных женщин-военных. За прошедшие три дня он смог лишь пару раз встретиться с ней и Маркусом, а она занимала определенную часть его мыслей. Сириус уже упомянул ее после одного из занятий и тоже старался внушить ему, что не стоит сейчас с кем бы то ни было связывать свою жизнь – это принесет только горе и разочарования. Но при этом Сириус сказал: «Запомни на всю жизнь. То, что касается влюбленности, любви, влечения, романтики поддается внушению в тысячи раз сложнее, чем все остальное. Очень трудно заставить человека разлюбить или наоборот – влюбиться. Все, что касается этого, находится в самых глубоких местах нашего разума».

И вот сейчас Михон смотрел в лицо Саре. Он смог снова вступить в медитацию, смог установить контакт с ее сознанием – как и учил Сириус. Это было нелегко, но лишь поначалу. Видеть образы из чужого разума – очень необычное и непривычное ощущение, оно было для Михона новым и таинственным. Сеансы медитации по-прежнему утомляли его нервную систему, но было уже гораздо легче. А то, что он прочитал в мыслях Сары, подтверждало все его догадки. Она действительно была в него влюблена…

Вернувшись из медитации в реальный мир, Михон с нежностью посмотрел на Сару. Значит, это было взаимно. У него никогда не было серьезных отношений с женщинами: подсознательно в каждой из них он видел предательницу и разрывал контакт тогда, когда нужно было решительно действовать. Это всегда мучило его – еще со школьных лет. А теперь напротив него стояла женщина, которая его по-настоящему любит. Она на секунду опустила глаза, а потом спросила:

– Привет. Мы давно не общались, как ты себя чувствуешь?

Михону снова пришлось переходить на английский язык (все-таки, Сара лучше понимала по-русски, чем говорила), но это давалось ему легче, чем раньше.

– Добрый вечер. Чувствую себя намного лучше, я не против поговорить, – ответил он.

– Ты скоро уезжаешь? Мне говорил об этом Сириус.

– Да, у меня неотложные дела в России.

– Значит, он и тебя к нам завербовал?

– Завербовал – не то слово. Ты же знаешь, денег нам за работу не платят, мы не наемники какие-то, – немного уклончиво ответил Михон.

– Я хочу тебе сказать… Ответь мне, ты вернешься когда-нибудь сюда, мы еще хоть раз увидимся?

Не надо было быть эскином, чтобы понять, почему она так ждала ответа на свой вопрос. Михон решил не давать ей слишком много надежды на долгие отношения, но… он уже хотел быть с ней хотя бы сейчас, хотя бы оставшуюся до вылета ночь.

– У меня очень рискованная миссия, но ее могу выполнить только я. Поэтому… не хочу давать тебе повод напрасно надеяться на что-то.

– Тогда... – Сара тоже запиналась и искала реплики, которые бы не были слишком прямолинейными.

Михон решил первый раз в жизни взять инициативу в свои руки

– Давай побудем вместе эту ночь. Никто не знает, что случится дальше…

Они так и стояли напротив друг друга, но теперь сблизились настолько, что их губы сами слились в поцелуе, и Сара так и не сказала того, чего хотела. После поцелуя, находясь в объятьях Михона, она начала:

– Тут кругом камеры. Ты не боишься…

– Нет, мне все равно, – Михон знал, что Сириус примет любое его решение.

Пока они в порыве страсти срывали друг с друга одежду, Михон думал: «Будь, что будет. Ей придется ждать и бояться за мою жизнь; мне придется скучать. Но мы оба будем помнить эту ночь».

***

Спускаясь рано утром по трапу с самолета в Домодедово, Михон не мог не радоваться возвращению на Родину. Но как примет его эта самая Родина: пока что у него было прикрытие и фальшивые документы, но что потом? Пуля в лоб – простейший выход. Или же новое заточение в секретной лаборатории под землей. «Нет, в этот раз я им не дамся. Мне есть ради чего жить». Ему вспомнилась Сара, с которой он попрощался уже полдня назад, Сириус, возлагающий на него такие надежды, Саня Рыбкин – лучший друг, который наверняка обрадуется его возвращению, полковник Громов… Неожиданно мысли  Михона прервал телефонный звонок, когда он находился уже на полпути к выходу с территории аэропорта. Кириллов вынул из кармана сотовый и, увидев, что номер не определился, долго думал – отвечать или нет? Решив все-таки нажать на кнопку, он услышал голос, спросивший:

– Вы Михаил Кириллов?

– Да.

– С вами говорит московская ячейка «Пути», меня зовут Андрей Соловьев. Я знаю, что вы в аэропорту, поэтому слушайте внимательно и не отвечайте мне. У нас серьезное ЧП – два часа назад во дворе своего дома был застрелен Роман Громов, глава нашего отделения в России. Мы сообщили вашему другу Александру Рыбкину, что работаем на Президента: я представился от его имени. Рыбкин смог провести предварительное расследование и передать труп, а также все улики в руки нашим агентам: нам не хотелось бы, чтобы материалы, связанные с нашими секретными операциями попали в прокуратуру. Чтобы выйти на след убийцы, вам с Рыбкиным придется провести собственное расследование. Постарайтесь, чтобы наша легенда, как «комиссии по расследованию паранормальных явлений» не разрушилась. Передаю номер телефона, по которому желательно связаться для получения дальнейших инструкций. Конец связи.

XL. Начало конца

Сириус сидел за своим столом и размышлял. Только что он получил уведомление о гибели Романа Громова, который был ему не только агентом, но и другом. «Мы не успели, – подумал Сириус. – Хотя, он сам подставил себя под удар, отправив Ранзаса и его друга на Алтай, расследовать, казалось бы, простое исчезновение вертолета. Он не любил советоваться со мной, исполняя указания своего начальства, считал себя человеком чести. И теперь это вышло ему боком…». Читая с компьютера доклад, написанный Михоном, Сириус не узнал ничего неожиданного: выстрел в спину с крыши из бесшумной снайперской винтовки; само оружие не найдено, на месте преступления зацепок нет.

Он встал из-за стола и подошел к стене. После того, как Сириус надавил на  нее ладонью и повернул руку, стена отодвинулась назад, разделилась на две части и разошлась в стороны. За ней оказалась цилиндрическая кабинка диаметром примерно метр, на которой была панель со множеством кнопок. Нажав одну из них, Сириус захлопнул кабинку, после чего все ее стены загорелись мягким голубым цветом, который постепенно становился все ярче и ярче. Сириус щелкал кнопками на панели управления до тех пор, пока в кабинке не послышался негромкий шум. Подождав несколько минут, он услышал вопрос:

– Сириус, это ты? – заданный приятным высоким голосом на одном из гадарских языков.

– Я. Зэмел? – ответил Сириус.

В следующую секунду вокруг возникло изображение комнаты небольшого размера, а прямо впереди стояло гуманоидное существо, но это явно был не человек, а гадар. Его рост был около 170 сантиметров, не прикрытые одеждой части тела (лицо и кисти рук) гадара были зеленоватого цвета, волосяной покров отсутствовал, как таковой, глаза были крупными, а рот небольшим. Над ним вместо носа располагалась одно небольшое отверстие для дыхания, прикрытое складкой кожи. Длинные четырехпалые руки гадара были сложены перед грудью. Комплекцией он был схож с худощавым человеком.

– Давно я тебя не видел, Сириус. У тебя есть какая-то новая информация? Спросил Зэмел.

– Разумеется. Есть хорошая новость и плохая. Тебе нужно знать обе, но с какой мне начать?

– Начни с хорошей, у меня сегодня дурное настроение, и тоже есть новости…

– Я все-таки нашел своего сына.

– Правда? Поздравляю, Сириус. А то я начал опасаться, что появится первый эскин, не прошедший посвящения до первой смерти.

– В этом немного радости… Мне пришлось убить его мать и поручить молодому Ранзасу опасную миссию – это связано с плохой новостью.

– Я понимаю, это как-то связано с гудонами?

– Да. Оказывается, еще до установления блокады они смогли построить на Земле разветвленную сеть подземных бункеров, в которых проводили эксперименты и строили чудовищные планы. Самое невинное, что они делают – собирают армию из более чем тысячи человек.

– Это ты называешь невинным?

– Да, по сравнению с тем, что они научились отключать людей от ноосферы, программировать сознание и даже проводить опыты  на эскинах!

Зэмел закрыл оба глаза и опустил голову – среди гадаров это был один из явных признаков беспокойства и удивления одновременно.

– Не может быть. Значит…

– Все время Илозарат плел свою предательскую паутину.

Гадар прошелся из одного конца помещения в другой.

– Плохо, плохо. А у нас есть другая новость. Мы узнали от Альянса, что участились нападения пиратов – это была официальная информация, распространенная по всей галактике. А неофициальная – это то, что никаких пиратов никто не видел. На флоты Альянса нападали неизвестные корабли, которые не засекались ни радарами, ни тепловизорами. Гадары совместно с ниосами не одно столетие ищут способы сделать космический корабль невидимым. И теперь нас атакуют неизвестные невидимки. Не пираты это, Сириус…

– Атаки были фатальными?

– Да. Две флотилии потеряны, на их месте были найдены одни обломки. Но это еще не все. На борту флагманов этих флотов находились эскины. Предвидеть нападения не смогли даже они, не было времени  ни среагировать, ни ответить на удар. Это были все эскины, являющиеся адмиралами Альянса, кроме меня. Стоп, у меня входящее сообщение… командование Альянса, секретный канал… Не может быть… «Эдельмен» сбит!

– «Эдельмен»? Главный флагман Альянса? – спросил Сириус, начиная понимать, в чем дело.

– Да, все погибли. О, Боже мой…

– Объявляй боевую тревогу!!! – прокричал Сириус, внезапно поняв, к чему ведет эта цепочка информации.

Изображение дрогнуло и восстановилось лишь через секунду. Сириус услышал голос, доносившийся из коммуникатора Зэмела.

– Нападение, неизвестные корабли! Адмирал, нужно принимать меры.

– Зэмел, да поможет тебе Бог…

– И тебе того же, Сириус, – сказал Зэмел, отключая связь.

***

Сириус стоял в раздумье несколько минут. Связь была отключена, в кабинке – темно. Монитор на панели управления через три минуты показал сообщение «Связь установить невозможно».

«Зэмел погиб», – подумал Сириус, открывая кабинку, выходя обратно в кабинет и закрывая стену. «Планета беззащитна. Эскины-адмиралы убиты. Это плохо закончится, очень плохо… Нужно сообщить Ранзасу, чтобы он был предельно осторожен».

Сириус уже осознавал, что произошло нечто ужасное. Он не знал, что будет дальше, на что можно рассчитывать. Однако Сириус совершенно точно знал, что гудоны беспощадны, а Илозарат, возобновив контроль над теми, кто находился на Земле, способен на все, что угодно. Но эскины так просто не сдаются. Перед величайшей угрозой в истории, они ни за что не допустят применения кода войны в полной мере, уничтожения и порабощения, ненависти, боли и страданий. Хоть это будет и нелегко.