Место: Мир синигами.   

Серость, беззвучие, пустота… вокруг него и в нем самом. У этого места нет названия, но Лайт нашел слово, которое лучше всего характеризует окружавший его и такой чужой мир. Безнадежность… Ягами прикрыл глаза, закрыл лицо руками и застонал – прошло только полгода, а он уже сходит с ума от тоски… И так провести вечность? Нет. Нужно непременно вырваться отсюда, и он готов пожертвовать чем угодно и кем угодно, чтобы вернуться в мир живых.

Черт подери, ему всего двадцать три года, он так и не успел довести до конца то, что начал – полную переделку этого мира. Его обожествляли. Ему поклонялись. Кира. Всемогущий, справедливый, безжалостный. И где он теперь? Заперт навсегда здесь, в этой беспросветной серости.

Милостивый Рюк в «награду» за все, что он, Лайт, сделал, позволил ему заглядывать в мир людей. Перед глазами снова возникла первая увиденная Ягами картинка: если бы мог – удавил бы сучку собственными руками!

Хватало и того, что ему приходилось терпеть ее непроходимую тупость, что, впрочем, компенсировалось неутомимостью Мисы в постели, она удовлетворяла его все, даже самые смелые желания. А больше Амане ни на что не годилась, говорить с ней было решительно не о чем. Она обожала Лайта, боготворила его, но изрядно действовала при этом на нервы, постоянно мешала осуществлению его планов, подставляя Киру под удар, была скорее помехой, чем помощью.

Будучи живым, он пользовался ею и презирал, став мертвым – возненавидел, мечтая теперь воспользоваться в последний раз, уже не как постельной принадлежностью, а как билетом обратно в человеческий мир. Оставалось самое сложное – найти того, кто передаст Мисе его послание, заставит принести себя в жертву, освободить его ценой своего вечного заточения.

– Чего замечтался, Лайт? – Рюк подкрался, как всегда, бесшумно. – Или по своей белобрысой красотке тоскуешь?

Синигами задел больную тему – еще одним наказанием было то, что все его желания, страсти, стремления остались с Лайтом, раздирая на части то несчастное существо, которым он теперь был.

Когда Рюк продемонстрировал ему ТУ недвусмысленную картину, вместе с гневом и злостью Ягами с головой захлестнуло возбуждение. Потому-то он и постарался скорее отвернуться от портала – реализовать желание в этой ипостаси и в этом мире он не мог, но оно никуда не исчезало, преследуя Лайта во всей своей первобытной неумолимости.

– И чего молчишь? – синигами бесцеремонно потряс бывшего Киру за плечо. – Я с тобой разговариваю, между прочим, в отличие от них всех, – Рюк махнул рукой в сторону резавшихся в кости побратимов.

– Ты надо мной издеваешься, как будто тебе мало того, что я заперт здесь навсегда! – Лайт бросил на бога смерти негодующий взгляд.

– Ты еще скажи, что «пострадал невинно»! – Рюк ухмыльнулся. – Я тебя сразу предупредил, что ни ада, ни рая тебе не видать.

– Но ты не сказал, что я стану изгоем в твоем мире! – с горечью воскликнул Ягами.

– А должен был? – в красных глазах синигами мелькнула насмешка. – Я мог бы вообще тебе ничего не говорить, понятно? Ты ощутил себя Богом, убивал десятки людей, просто вписав их имена в Тетрадь, ты был счастлив и наслаждался своим величием, – с каждым словом в голове Рюка появлялось все больше патетики. – Но, за все нужно платить, Лайт! Чем больше тебе дается, тем выше цена!

– Но почему ты так же не вписал в свою Тетрадь Мису? Она ведь была Кирой-два, из-за нее погибла Рем, – почти выкрикнул Лайт.

– А причем здесь Миса? Мы сейчас о тебе говорим, не так ли? Ты проиграл, понимаешь? Ты САМ признался в том, что ты – Кира! И что тебя ожидало? Смертная казнь! В лучшем случае тебя упекли бы в тюрьму до конца твоих дней, – с неимоверной издевкой произнес Рюк. – А как бы ты меня развлекал, сидя за решеткой и хлебая баланду? Правильно – никак! Потому-то я тебя и вписал, что тебе не понятно?

– Все понятно, – буркнул Лайт, опуская голову, – однако, сейчас тебе тоже не очень-то весело, да?

– Угадал, – синигами вздохнул, – я все еще подыскиваю достойного кандидата на эту вещь, – он помахал перед носом бывшего Киры такой знакомой Тетрадью. – Нет ничего забавнее, чем наблюдать, как Тетрадь перекраивает и ломает вас, людей! Ведь когда-то и ты был нормальным японским парнем, помнишь, Лайт? Как же ты стремился изменить мир, сделать его лучше, очистить от зла! И кем ты стал под конец? Ты чуть не убил собственную сестру, на твоей совести смерть твоего отца… Мне продолжать? – Рюк ухмыльнулся.

– Не надо, – это короткое слово упало тихо и грустно, прозвучало, как финальная нота длинной тоскливой мелодии.

– Вот и чудненько! Хозяина для Тетради я найду, просто неохота кому попало такую возможность отдавать! Надо же, чтобы было весело! А ты особо не переживай, это только первую тысячу лет здесь тяжело и неуютно, а потом привыкнешь! Бывай, Кира, – бог смерти расправил крылья и унесся, растаяв в серой мглистой дали.

А Лайту не оставалось ничего иного, как снова заглянуть в портал, являвшийся сейчас его единственным развлечением. Вначале ничего интересного не попадалось, но вот перед глазами Ягами развернулось действо, заставившее того забыть о скуке и начать напряженно вглядываться…

 



 Место: город N
 

Её смена закончилась, и никаких происшествий больше не случилось. Ольга получила расчет, сегодня как раз был день аванса, переоделась и отправилась домой. До квартиры, которую они снимали со Светланой, было рукой подать, а потому девушка смело шагнула на безлюдную ночную улицу, освещенную призрачным сиянием стилизованных под старину фонарей.

Ольга уже почти успокоилась и уверила себя в том, что никаких последствий ее поступок иметь не будет. Парни протрезвеют и поймут, что сами были неправы, но в этот момент тишину разорвала клубная мелодия, несущаяся из динамиков автомобиля, быстро догнавшего Ольгу и резко, с визгом тормозов, остановившегося рядом с девушкой. Передняя дверь открылась, и на тротуар ступил тот самый Сергей из кафе.

– Что, овца, не ожидала? – он грубо схватил её за руку. – Я же говорил тебе, что никто не смеет поднимать на меня руку, говорил? – он встряхнул Ольгу раз и другой. – Ты что же думала, я – лох? Утерся и простил? Прощу, только сначала я тебя трахну, как и куда захочу, а потом уже – прощу!

Закричать она просто не успела, да и это было бы совершенно бесполезно – улица пуста, но даже если бы это было не так – кто из прохожих пришел бы на помощь? Как часто вообще в наше время кто-то помогает незнакомому человеку, попавшему в беду, бескорыстно? Кто бросится вызывать скорую, а не снимать на видеокамеру ДТП? Кто вмешается и остановит хама, оскорбляющего женщину? Ответ на эти вопросы прост, лаконичен и состоит из одного слова – никто.

Вот и сейчас Коршун быстро затолкал Ольгу в машину, где сидели трое его дружков. Она оказалась зажата между парнями, расположившимися на заднем сиденье: толстым Жорой и зеленоглазым шатеном.

– Куда едем? – отрывисто спросил толстяк, по-хозяйски кладя руку на её колено и задирая вверх юбку.

– На дачу к Антону, – бросил в ответ Серый. – Ко мне нельзя, предок может заявиться.

– Ясное дело, – шатен достал сигарету, щелкнул золотой зажигалкой. – Антонов папаша еще неделю на Сейшелах будет отрываться со своей очередной красавицей.

– Ага, пока его мать на Багамах с телохраном… – хихикнул рыжий толстяк.

– Заткнись, – резко обернувшись, блондин смерил Жору полным злобы и презрения взглядом. – И лапы от девушки убери! Твоя очередь явно не скоро. Герла Серого обидела, ему первому удовлетворение и получать.

– Ребята, – Ольга сглотнула и перевела испуганный взгляд с одного на другого. – Куда вы меня везете?

– Заблеяла, овца, – зло бросил водитель, – ребята… В школе твоей мухосранской ребята были, а мы – господа, ясно тебе? А насчет «куда везете» – тебе сказано было: на дачу едем, там и принесешь свои извинения. Будешь хорошо извиняться – всё нормально будет, может, еще и денег дадим. Любая шлюха стоит бабок, правда, парни? А будешь выдрючиваться – тебе же хуже, поняла? Чего заткнулась? Сказать нечего?

– Ну, как это нечего… Не надо никуда ехать, я и сейчас могу извиниться… – она торопливо выговаривала слова, стараясь не расплакаться. – Простите меня… господа. Я не права была, – каждое слово было противно самой девушке, и на что она надеялась, произнося это?

– Поздно! Раньше надо было, в кафе своем сраном извиняться, когда я тебе предлагал, – бросил Серый внимательно глядя на дорогу. – Теперь ты свои слова можешь себе в задницу засунуть, понятно?

– А мы и еще кое-что туда же можем… – начал снова толстяк, но его оборвал шатен:

– Заткнись, жертва фаст-фуда. Парни, кто дал уроду лишнюю дозу?

Белокурый Антон бросил на толстяка ледяной взгляд и процедил:

– Испортишь нам веселье – пеняй на себя, понял? Мы же не быдло пролетарское, а культурные люди! И отдыхать будем с чувством, с толком, с расстановкой.

– Гы-гы! – по лошадиному заржал рыжий. – Это ты у нас антилегенция вшивая, а я – родом из народа! – самодовольная ухмылка расплылась по веснушчатой физиономии. – Мой батя…

– Ты еще фамилию назови, полудурок! – зеленоглазый молчаливый шатен снова одернул разошедшегося Жору. – Чтобы девка завтра же в ментовку с заявой побежала?

– А пусть бежит! – рыжий вдруг схватил Ольгу за волосы, заставляя заглянуть себе в лицо. – Слушай, чикса, к ментам можешь не соваться. Один звонок и тебя саму за «клевету на благовоспитанных граждан с целью опорочить их имена» упекут, ясно? Это мы тебе можем гарантировать.

– Хватит, я сказал, – шатен, имени которого она так в тот вечер и не узнала, выбросил в окно окурок. – Знаешь, твое место не в приличной компании, а в цирке!

– Вместо клоуна? – ухмыльнулся Антон.

– Нет, вместо обезьяны! – жестко бросил Серый. – Всё, пацаны, приехали, – автомобиль вкатился во двор, и автоматические ворота бесшумно сомкнулись снова. – Ведите герлу в дом, а я машину в гараж поставлю.

Дачный коттедж, в который втащили её Антон и зеленоглазый мистер Икс, был из разряда «себе на загляденье, соседям на зависть». Эксклюзивная планировка, антикварная мебель, каждая мелочь, попадавшаяся Ольге на глаза, кричала о богатстве. Раньше такие дома она видела только в кино и втайне мечтала рано или поздно оказаться гостьей, а еще лучше – владелицей такого сказочного замка. Вот только ее сказка почему-то стремительно превращалась в кошмар.

Все попытки вырваться из потных цепких рук пьяных, распаленных похотью парней привели лишь к тому, что мистер Икс молча притянул Ольгу к себе и поднес к её лицу сверкающее лезвие выкидного ножа.

– Хорош дергаться, ты начинаешь злить уже и меня. Можно подумать, ни с кем еще не трахалась! Строишь из себя целку… У монашек таких сисек не бывает, – он грубо сжал ее грудь. – Впечатляет, хоть и маленькие. Но, меня силикон задолбал, натурального захотелось.

– Но, я… я действительно еще не… – выговорить последнее слово она не смогла, но густо покрасневшее лицо сделало это за Ольгу.

– Вот так новость! – в ядовито-зеленых глазах плеснулась насмешка. – Разве же так можно? Врет, хоть и краснеет! Не бывает такого, ты хоть и мелкая, но явно не малолетка. Впрочем, это легко проверить. Серый, – позвал он брюнета, разливавшего по стаканам спиртное. – Тут телка лапшу вешает, что «типа девочка»!

– Срать я хотел на её лапшу, – он в несколько глотков опустошил стакан и грохнул его об пол. – Ладно, пошли, королева, извиняться будешь. А вы пока релаксируйте, – он указал на заставленный бутылками стол, – только не переусердствуйте, а то знаю я вас. И запомните, кто к девке без гандона сунется – лично урою.

Он крепко схватил Ольгу за руку и потащил на второй этаж, где находились спальни для гостей. Втолкнув девушку в ближайшую комнату, парень повернул ключ, запирая дверь изнутри.

– Эти идиоты могут и не дождаться своей очереди, а я, честно говоря, не люблю групповухи, в которых много кобелей и всего одна сука. Когда наоборот – другое дело. Но – выбирать не приходится, – он деланно разочарованно вздохнул. – Раздевайся.

– Что? – переспросила она, хотя все прекрасно расслышала с первого раза.

– Не прикидывайся глухой! – Коршун начинал терять терпение. – Я сказал – раздевайся! Быстрее начнем, быстрее кончим! – он усмехнулся собственному двусмысленному каламбуру. – Или я сам тебя раздену, только боюсь, после этого твои тряпки придется выбросить – я терпеть не могу всякие крючки, пуговицы и застежки.

И вот тут её сила воли и выдержка предали Ольгу окончательно: по лицу потекли слезы, губы задрожали, и она никак не могла справиться с верхней пуговицей блузки.

– Прости меня, пожалуйста, – сквозь слезы выговорила девушка, все так же безуспешно пытаясь расстегнуть кофточку. – Я не имела права тебя бить… Извини… Не трогай меня, прошу…

– Ну, что ты там возишься?! – Сергей пропустил ее слова мимо ушей, шагнул к Ольге и дрожащей от нетерпения рукой рванул на ней блузку. Пуговицы дождем посыпались на пол, следом парень сорвал с девушки бюстгальтер и грубо толкнул на постель. – Я принимаю только такие извинения! – он быстро расстегнул брюки и через секунду тяжелое тело, пахнущее дорогим алкоголем и элитными парфюмами обрушилось на нее.

Горячие руки нетерпеливо шарили по телу девушки, срывая с нее остатки одежды. А потом была боль, страх, унижение и беспомощность. Её слезы только распаляли его, превращая в грубое похотливое животное, спешащее удовлетворить своё желание…

– Твою мать, – он встал с постели, – так я реально первым был? Так это обмыть надо, королева! Радостью с товарищами поделиться, – он налил в два стакана коньяк из стоящего на столике графина. – Давай выпьем за боевое крещение!

Ольга не ответила и даже не пошевелилась, так и продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку, и только вздрагивающие плечи говорили о том, что девушка плачет.

– Ну, не хочешь пить – дело твое. Ты, конечно, бревно полное, но хрен с ним. Давно я сейфы не взламывал, – он хохотнул, – ладно, королева, считай, что я тебя простил. Теперь товарищи простить должны. Кого первым к тебе прислать на аудиенцию?

– Никого не надо, – она повернулась и умоляюще посмотрела в его насмешливые глаза. – Я ведь только тебя ударила, они-то причем? – сама мысль о продолжении издевательств заставляя девушку леденеть от ужаса.

– Как это так? Нехорошо! Ты при них меня унизила, а значит – их тоже обидела, так что извиняться перед всеми придется. Так кого первым? Молчишь? Ну, тогда пусть они сами решают. Скажи спасибо, что не позволю им всем сразу с тобой кувыркаться. Считай это благодарностью за «невинность», – он натянул брюки на голое тело и вышел, не забыв запереть за собой дверь.

Ольга села на постели и лихорадочно огляделась, пытаясь найти хоть что-то, способное заменить оружие. Но кроме графина и стаканов на столике в комнате больше ничего не было. Она поднялась с кровати, кое-как обмоталась простыней, поспешно подошла к столику, схватила графин и грохнула его об пол.

Запах алкоголя заполнил комнату, по полу растеклась коричневая лужа, а в руках девушки осталось горлышко с острыми краями – не Бог весть какое, но оружие. Во всяком случае, она попытается себя защитить.

Автор иллюстрации:  Sylianna