В этот вечер мы говорили долго и много, словно наверстывая упущенное время. Гаррус внимательно выслушивал о моей жизни, больше напоминающей сборник юмористических рассказов. Чего только стоят случаи на полевых РИ...
Тщательно выспросил о нескольких интрижках, закончившихся ничем, более подробно — о наиболее продолжительных и серьезных отношениях с Лисенком. И сейчас, выговорившись и обнажив душу, сидела на другом краю кровати и ждала. Вердикта, приговора... да чего угодно! Лишь бы не этого тягостного молчания...
С каждой минутой опускала голову все ниже и ниже, пряча лицо за занавесью волос. И молила Небеса, чтоб они сжалились и не лишали меня только-только обретенного эрсариэ. Вскоре почувствовала, что утыкаюсь носом в колени. Но подняться и взглянуть в лицо замершего, как изваяние Вакариана было выше моих сил.
Мгновенье за мгновением тянулись бесконечностью, и когда турианец задал вопрос — нервно вздрогнула.
— Рэй, — спросил он, — а что значит «эрсариэ»?
Повернув голову так, чтоб взглянуть на него не разгибаясь, тихо прошептала:
— «Эрсариэ» означает «половина души», — он тяжело вздохнул и протянул руки ко мне.
— Иди сюда, бестолковое ты создание, — я мгновенно оказалась у него на руках, обняв за шею, прижавшись всем телом и меленько вздрагивая. И попыталась пошутить:
— Ну все же хоть какой-то толк от меня должен быть? — он ухмыльнулся.
— Угу. Ходячая медицинская станция, — на мгновение нахмурился, но тут же его черты разгладились. — Тебе нужно было поговорить со мною раньше, мотылек.
— Прости, — покаянно молвила. Посмотрела в глаза и, не удержавшись, чмокнула в нос. Гаррус смешно сощурился и по-кошачьи фыркнул, из-за чего мандибулы забавно оттопырились.
— Ах так! — рыкнул Вакариан, опрокидывая меня на кровать. И тут же принялся щекотать. Я отбивалась, счастливо смеясь. Возясь в кровати и раскидывая подушки, как малые дети, мы щекотали друг друга. Утробно-рычащий смех эрсариэ безумно мне нравился, волнуя меня, пробуждая что-то дикое и звериное.
А через некоторое время щекотание сменилось ласками, становящимися все более откровенными.



Зелень летней листвы,
Пряные запахи трав.
Звук в тишине пустоты —
Как же её он ждал!
Гибких сплетение тел
В тихой, иной битве.
Кто здесь разбит, а кто цел?
Чьи губы шепчут молитвы?
Ярый блеск темных глаз,
В них — отражение неба.
Только не в этом весь сказ,
Быль это ли или небыль?
Шелком скользят по груди
Пряди её волос.
Быль это ли иль не быль?
Может быть все не всерьез?
— Нет! — очи-звезды смеются,
Пело её в неге тело.
Снова лишь к ней прикоснутся!
Как же желали, хотели
Души проникнуть и слиться...
Чутко качаешь в объятьях.
Нежную, теплую, милую...
Тихо шепча, как заклятье
— Не отпущу, не покину,
Лаской сманю за собою.
Будь лишь моею любимой,
Будь лишь моею тоскою... © Гаррус Вакариан.




Мурлыча от сладкого томления, я прижималась к нему, устраиваясь поудобнее для сна. Гаррус обнимал меня левой рукой, правой продолжая сонно перебирать пепельные пряди. Если прошлый наш раз напоминал яростную схватку (по моей инициативе, увы мне!), то в этот турианец был удивительно нежен. Может, боялся поранить?
А, ладно. Толку размышлять, когда под ухом раздается басовитое убаюкивающее урчание. Счастливая и утомленная, засыпала в любимых объятиях...



Джек, Заид и Грант сидели в спортзале и распивали очередную бутылку крепленого вина, втихомолку утащенную с кладовки, пуская оную по кругу.
— И что вы думаете об этом всем? — отпив очередной глоток прямо из горла и передав бутылку Джек, спросил Заид.
— Чушь собачья, — фыркнула та. — Лучше б придумала сказку покрасивее. Может, я и поверила бы тогда.
— Не соглашусь, — прогудел Грант, принимая бутылку. — Логика в рассказе есть. Да и эта игра...
— Все выглядит очень странным, — задумчиво молвил наемник. — Мелочи могли не совпадать, но основные события... шкуру могу заложить — так оно и было.
— Все равно хрень! — упрямилась бывшая Подопытная Ноль. — Хоть и похоже, но хрень. Я верю только в силу собственного кулака. И если этой курице захочется юлить — с удовольствием оторву ей голову.
— Хэй, Джек! — усмехнулся Грант. — Ты никак ревнуешь внимание командора к Рэй?
— Что ты сказал?! — взревела бандитка и, засияв биотикой, кинулась на своего вечного спарринг-партнера. Заид поморщился. Вот так всегда! Эти двое постоянно конфликтовали. Не так, как Джек с Мирандой, но все ж довольно яростно. Скорей, было похоже на противоборство заклятых друзей. Он меланхолично наблюдал за тем, как кроган и девушка спускают пар.



Лаборатория. Доктор Мордин и доктор Чаквас яростно спорили. Миранда с Лиарой периодически подбавляли масла в огонь научного спора.
— Нужны анализы! И как можно скорее! — настаивал Мордин. — Это может быть новым прорывом в науке. Если синтезировать кровь Рэйвэн, выделить ген, отвечающий за её способности! Мы сможем создать новый панацелин, лучше прежнего. Возможно в десятки или сотни раз. Не знаю. Нужно больше данных.
— Мордин, — отвечала ему Чаквас, — её и так командор сегодня потрепала. Хотя этим Анна и славится — вытащит всю душу, добьется своего, запихнет обратно и, вручив флаг, отправит в битву. И самое смешное, что те, кто рядом с нею добиваются успеха в самых самоубийственных заданиях. Но речь не об этом...
— Я понимаю, — отмахнулся Мордин, — завтра или послезавтра. Но обязательно! Мне нужны новые материалы, исследования!
— Вы без них жить не можете, — усмехнулась Миранда. Саларианец закивал головой:
— Это естественно. Я занимаюсь любимым делом.
— Ну хоть кто-то... — вздохнула Лиара.



Тали, Касуми и Джейкоб не обсуждали вероятности произошедшего. Они пили чай и разговаривали про оружие.
— И все же, — говорила Тали, — пистолеты-пулеметы серии «Палач» — лучшее оружие, которым я когда-либо пользовалась.
— Да, неплохо, неплохо, — отвечал Джейкоб, зажмурившись и припомнив арсенал всякого оружия, приволоченный Рэйвэн для них. — Но меня больше всего поражают, присущие нынешнему месту и поколению, автоматы Калашникова. При такой простоте — поразительная эффективность!
— Да ладно вам, — улыбалась Касуми, — обычные пистолеты — лучше всего. Небольшие, удобные, отдача невысокая. Но ещё лучше — холодное оружие. Для того, чтоб добить жертву — то что надо. И не дает осечек. Хотя предпочитаю, чтоб моего присутствия вообще не обнаруживали.
На что и Тали, и Джейкоб фыркали и уверяли, что холодное оружие — пережиток. И спор разгорался с новой силой.


Утром я долго рассматривала лицо турианца. В этот момент он выглядел как-то безмятежно и... беззащитно, что ли? Улыбнулась и выскользнула из любимых объятий, коснувшись губами лба и шепнув «Спи». До рассвета было ещё часа два, эти мгновения наиболее сладки для сна. И именно эти два часа я тратила на собственные тренировки, заставляя просыпаться «память» крови. Это называлось «нэрда-ра-съе» — «танец-на-грани». То, что драконы живут наполовину инстинктами — правда. Ведь ценнейшее, что сокрыто в наших генах — опыт наших предков. Бесценный кладезь знаний прошлых поколений. Первым, что пришло ко мне после того, как настиг рок (неполное превращение) — был «нэрда-ра-съе». Боевой танец драконов. Совершенное искусство убийства. Когда разум почти полностью отстраняется от контроля, лишь наблюдая за действиями тела, ведомого одним инстинктом — выжить. Любой ценой.
Танцующий на грани дракон — прекрасен и ужасен одновременно. Каждое движение рассчитано так, чтоб заморочить, обмануть, а затем — убить. Это завораживает.
А короткие моменты после «танца» сродни просветлению. Каждый раз, когда я заканчивала эту странную битву с самой собой — узнавала что-то новое. О своих способностях, магии, о том, как лучше контролировать свое тело, языки, которые когда-то знали мои предки. И многое-многое другое. Это можно было назвать своего рода обучением.
Натянув привычную одежду, захватив парные длинные кинжалы из гардероба и mp3 в наручном чехле, я тихонько прикрыла дверь. Пусть эрсариэ поспит. Столько потрясений всего за день для него многовато.
В спортзале закрепила плеер на левой руке, вставила наушники в уши и, включив первую дорожку списка и бросив ножны кинжалов на лавочку, начала первую связку движений «нэрда-ра-съе».
Без крыльев и хвоста было непривычно. Некоторые движения казались незавершенными. Но все же это был именно он, «танец на грани». Мышцы приятно ныли, получая нагрузку, в наушниках грохотало Blackmore’s Night «And the winds would cry, and many men would die
And all the waves would bow down to the Loreley...».
Поворот-удар, перекат-выпад. Подпрыгнуть и с размаху пнуть воздух ногой. Сальто назад, подсечка и добить сверху. Какой-то тихий звук сзади — без раздумий обернутся и в прыжке едва удержать чуть не сорвавшийся в смертоносный полет кинжал, резко выйдя из транса. Неуклюже приземлилась, подвернув левую ногу. Вне транса я, как боец, мало стою. А если быть честной — то ничего. Вытащила наушники и посмотрела в сторону выхода. В дверях стояли Тейн и Анна, невесть с чего пришедшие спозаранку в спортзал.
— Ты неправильно приземлилась, — невозмутимо сказал асассин.
Потрясающе! Я только что чуть не убила этого дрелла, а он так невозмутим. «Ты неправильно приземлилась!» — передразнила мысленно, поднимаясь на ноги и тут же падая обратно на мат. Стопу пронзила резкая боль. Неестественно вывернутая лодыжка стремительно опухала и приобретала нездоровый синюшный оттенок. Похоже, в этом облике я более уязвима. Печально.
Они вместе подошли ко мне.
— Анна, — обратился Криос к командору, — подержишь Рэй за плечи? Нужно вправить стопу.
— Ты уверен, что сможешь вправить ногу так, как нужно? — Шепард с сомнением смотрела на него. — Может, лучше отведем её к Мордину и Чаквас?
— Уверен, — кивнул убийца. — Меня все-таки заставляли досконально изучить анатомию. В том числе и человеческую.
Шепард кивнула и, присев рядом, обняла меня, прижимая к себе и лишая возможности сопротивляться. Я попыталась вывернутся, но командор рыкнула на меня «Не будь дурой!», заставив притихнуть как мышке. Дрелл ощупал прохладными пальцами поврежденную ногу, отзывающуюся нытьем на каждое прикосновение, поудобнее перехватил и резко дернул, вправляя сустав. Я зло зашипела. Асассин усмехнулся:
— Не ругайся. Или ты предпочла бы ходить с вывихом?
— Нет, — недовольно поморщилась, — но можно было и предупредить. И спасибо.
— Не за что, — ухмыльнулся он. — Лучше покажи мне те приемы, которые ты так увлеченно отрабатывала.
Анна что-то пробурчала себе под нос, отпуская меня и помогая подняться.
— Увы, не смогу, — вздохнула я. — Это что-то вроде боя в трансе. На уровне инстинктов. А по-настоящему из меня боец как из метлы букет.
— Не ступай на ногу, — предупредила Шепард, позволяя опереться на себя. Кивнула ей в ответ. — Тейн, — обратилась к любимому, — сбегай за Гаррусом. А то он места себе не находит. Пускай заберет свою травмированную.
— Сегодня видимо я попаду к доктору Мордину немного раньше, чем планировала, — пошутила, опираясь на командора. Та усмехнулась:
— Только сначала тебя Вакариан пристукнет, — и закатила глаза. — Ты б видела, как он ворвался к нам с Тейном! Глаза навыкат, руки трясутся! «Она пропала! С ней что-то случилось!» — чуть ли не заикается. Я его никогда таким нервным не видела.
Хихикнула, представив себе эту картину. Шепард тоже. А через минуту мы смеялись как маленькие девочки, которым мама подарила по платьицу.
— Я уверена, — легонько толкнула Анну в бок, — твой Криос вел бы себя точно так же, не обнаружив тебя поутру рядом.
Командор застонала:
— Рэйвэн, ты меня убьёшь! Как можно столько смеяться! — похоже, стена недоверия, которой я была окружена, все-таки рухнула.
Вот так и обнаружили нас вернувшиеся Тейн с Гаррусом. Заливисто хохочущими, опирающимися друг на друга. Удивление, написанное на их лицах, выглядело в свете случившегося настолько забавным, что на ногах мы не удержались. И всхлипывая от смеха, вместе повалились на несчастный мат. Мужчины переглянулись, вздохнули и подошли к нам.
Тейн подхватил на руки Шепард, Гаррус — меня и, выйдя из спортзала, понесли хихикающих нас в разные стороны. Анну — к ним в комнату, меня — к Мордину.