Вечер перед расставанием был особо мучителен ещё и тем, что друзья решили устроить самую настоящую вечеринку-прощание. Последние дни я только тем и занималась, что с помощью Анны, Гарруса и Тейна расчерчивала треклятый пантакль на полу спортзала. Но это днем. А ночью предавалась тому, от чего у моей матушки волосы стали бы дыбом. Все-таки она достаточно нетерпима по отношению к другим расам, даже человеческим. А тут — натуральный инопланетянин. Ма меня бы убила. Но мне было плевать. Я буквально вбивала в память все о нем — запах, движения, шероховатость кожи и гладкость пластин, стиль речи, звуки голоса, манера себя держать. Вакариана смущало такое пристальное внимание, однажды за обедом он даже чуть не подавился, но я отметала все возражения коротким «Хочу помнить!».
Драконья память. Ещё одна весьма примечательная вещь. Она не хуже, чем у дреллов. Только вот сложность в том, что дрелл никогда не потеряется в своей памяти. А дракон может. Видела я такое. Довольно неприятное зрелище. Тот дракон казался неживым, с ним можно было делать, что угодно. Тощее создание с отсутствующим, безумным взглядом и абсолютной безвольностью. Улис — мой названный брат, золотой дракон, специально показал мне это существо. Чтоб не забывалась. И после такого наглядного урока меньшее, что мне хотелось — стать похожей на того дракона. А для этого нужно было научиться расщеплять потоки мышления. Училась я прилежно. И, могу сказать, что радовала своего учителя немалыми успехами на данном поприще. Поэтому сейчас так стремилась запомнить каждое мгновение, проведенное рядом с Гаррусом. С маниакальной жадностью нанизывая жемчужины событий на нить памяти.
Вечеринка была сюрпризом для меня. Я так увлеклась собственными переживаниями, что не замечала вокруг почти ничего. И когда Гаррус привел меня в украшенную всякими разностями гостиную — была удивлена и обрадована.
— Это все для тебя, Рэй! — тихонько сказал мне турианец. Миранда тут же щелкнула нас цифровым фотоаппаратом. И подошла, сказав:
— Рэйвэн, ты многое для нас всех сделала. Привела сюда, кого-то вылечила, кому-то просто помогла. Дала пищу для размышлений. Материал для исследований. Наверняка мы больше не увидимся, ведь завтра нам уходить домой. Но знай — если надумаешь переселиться в нашу Галактику — мы будем тебе рады.
Отдала фотоаппарат Гаррусу и приобняла меня за плечи. Тот не растерялся и щелкнул нас на камеру. Отпустила, уступая место Мордину и Чаквас.
— Рэйвэн! — быстро заговорил ученый, тряся мою конечность в рукопожатии. — Твой генетический материал прекрасен. Поможет решить нам множество проблем. Вылечить большинство известных болезней. Спасти расу дреллов от синдрома Кепраля. И не только. Ты дала мне средство и цель. Обеспечила необходимым минимумом для исследований. Я весьма благодарен.
Чаквас усмехнулась и прервала все убыстряющиеся дифирамбы саларианца моим генам.
— Не слушай его, девочка. Просто знай, твоя помощь нам — бесценна, — и крепко-крепко обняла. Ещё одно фото на карте памяти.
С возгласом «Не смущайте девчонку!» их оттерли Заид и Грант.
— Если тебе понадобиться кого-то убить, — начал наемник, кладя руку на плечо, — свистни нам, малая.
Очередной кадр. Грант же, забавно наморщившись, подхватил и несколько раз подбросил в воздух.
— Приезжай на Тучанку, чешуйчатая, — прогудел. — С удовольствием погоняю с тобой пыжаков.
— К-конечно, — заикаясь, ответила я.
Джек просто толкнула в плечо.
— Ты... это... — хмурясь, и отводя взгляд в сторону, сказала. — Береги себя тут.
И быстро отошла, но Вакариан успел запечатлеть сей кадр. Тали, очень смущаясь, обняла:
— Спасибо тебе, за то, что вылечила. И за то, что я теперь могу обходится без скафандра. Доктор Мордин и доктор Чаквас говорят, что когда завершат исследования твоей крови, то смогут привить всем кварианцам хороший иммунитет. Это самый лучший подарок.
В уголках глаз противно защипало.
— Ну я же не могла оставить вас там... — застила взгляд серебристая пелена слез. Драконы не плачут почти никогда. Из-за того, что наши слезы тоже обладают определенной магической силой. Металл делают очень прочным и гибким. Камни превращают в алмазы. А если выпить слезу дракона — никогда не заболеешь. Недаром на нас охотились, да и сейчас охотятся некоторые особо смелые... или глупые...
Лиара тоже обняла.
— У тебя замечательная библиотека, — проговорила она, улыбаясь. — И ты замечательная. Мне жаль будет уходить отсюда. Здесь так мирно и спокойно. Береги себя.
Джейкоб и Касуми подошли вместе. Солдат долго тряс мою руку, благодаря за прекрасную коллекцию оружия и возможность пострелять в тире, возле спортзала. Воровка загадочно улыбалась и молвила, что оставила сюрприз для меня. И чтоб я зашла в её комнату, только обязательно после того, как они отбудут. Пообещала и обняла девушку. Ей многое пришлось пережить, пусть будет счастлива.
Джокер долго тискал в объятиях, заверяя, что забавней создания не видел и благодаря за подаренное здоровье. Так долго, что Вакариан стал подозрительно на него поглядывать и Джефф убрал руки, шепнув напоследок:
— Держись, хвостатая, Вакариан не из тех, кто бросает слова на ветер.
Я, уже не стесняясь, плакала, растроганная до глубины души. Улыбалась и плакала.
Анна и Тейн обняли с двух сторон, говоря что-то столь же милое и трогательное. А меня как прорвало. Я не плакала с семи лет, с момента, когда отец сказал, что больше не будет жить со мной и мамой. Гаррус оттеснил Шепард и Криоса и подхватил меня на руки, качая, как маленького ребенка. Понемногу успокоилась и нехотя выскользнула из таких родных объятий. Взяла из рук командора протянутый бокал и произнесла, салютуя:
— Я пью за то, чтоб все мы были счастливы! Всегда, — и улыбнулась, получив разномастные улыбки в ответ.
А вечер набирал обороты. Я слонялась по залу, фотографируя и фотографируясь.
Кадр:
Выпившая Джек, блестя глазами, жмется к плечу Заида, который покровительственно её обнимает. Грант что-то шутит на эту тему и, получив от неё биотикой, впечатывается прямо под гобелен с единорогом. Вскакивает и заразительно хохочет.
Кадр:
Раскрасневшаяся Миранда счастливо смеется, услышав очередную песенку Мордина. Чаквас покровительственно хлопает по плечам обоих и говорит что-то, от чего вся троица чуть ли не падает от смеха.
Кадр:
Сияющая глазами Тали, не менее довольная Лиара и любопытствующий Джефф, слушают мои сбивчивые объяснения о том, что же такое загадочная няка. Так и не подобрав словесного аналога, алкоголь все-таки добрался и до моего мозга, — тыкаю пальцем в Гарруса, беседующего с Шепард и Криосом, и говорю, что няка он.
Кадр:
Касуми куда-то тянет лишь для вида сопротивляющегося Джейкоба. И что он, что она при этом напускают на себя столь загадочный вид, что становится интересно что же они задумали.
Кадр:
Я, со счастливым видом обнимаю Гарруса, снова и снова целуя отфыркивающегося и урчащего, как трактор, турианца в нос. А он при этом ерошит мне волосы, словно собираясь устроить на голове филиал вороньего гнезда.
Кадр:
Шепард, командорским тоном сгоняет всех и устанавливает на фотоаппарате таймер, чтоб сделать фото всей компании. Даже отыскала где-то Касуми и Джейкоба, впихнув сладкую парочку с левого края.
А под конец вечера я сбегала в кабинет и скопировала фотографии себе на ноутбук. Вернулась и отдала фотоаппарат Анне.
— Это на память, — говорю. Командор, улыбаясь, забирает маленькую машинку.
Гостиную покидаем вместе с Гаррусом довольно рано. Завтра — трудный день. Нужно будет отправить друзей домой. А сейчас — попрощаться с эрсариэ.

Утро. Самайн.

Все было верно. Рассчитано, расчерчено. И внутри семиконечной звезды, над рунами «Поток», «Жизнь» и «Стремление», колебалась дымка перехода. Друзья, ставшие родными за столь короткий промежуток времени коротко прощались и один за другим входили в серебристый туман. Все, что кто-то хотел сказать — было сказано вчера.
Каждый уносил с собой что-то на память. Касуми — изящную и смертоносную катану из моей коллекции. Джейкоб, Заид, Грант и Джек — выбрали раритетный для их места и времени огнестрел. Лиара — несколько томов из моей библиотеки. Тали — второй ноутбук, сказав, что эта техника столь примитивно-мила. Мордин, Чаквас и Миранда — образцы моей крови, перьев и чешуи, а так же данные, упакованные в три небольших саквояжа. Джефф тащил несколько наиболее полюбившихся игр.
И вот, рядом со мною осталось лишь трое. Анна Шепард, Тейн Криос и Гаррус Вакариан.
— Спасибо тебе, — глаза Анны лучатся теплотой. Легонько коснулась её щеки, благословляя. И дарю два сапфира. Цепочка тонкого плетения переливается и мерцает. Лунное серебро, сотканное из лунных лучей. Такую могут сделать только лучшие из целителей Ночного рода. Сапфир — камень воды, потока, ночи. Две половинки, складывающиеся в шестиконечную звезду Давида. Древнееврейский символ несет в себе и другое значение. Два треугольника — как символы мужского и женского начал. Чаша и Меч. Зачарованные по всем правилам. Шанс для Шепард и Криоса на единокровное потомство. Я, все же, целитель...
— Будь счастлива, Шепард, — улыбаюсь ей, а перед глазами — серебристо-светящаяся пелена слез. Большего позволить себе не могу, держу контур пантакля. Достаю из кармана домашней одежды, правда чистой и новой, небольшую склянку на тонком кожаном шнурке, больше похожую на красивый кулон. В ней — моя кровь и чешуйка, с наложенными чарами. Кто знает, может, это сохранит свою силу там. Протягиваю Гаррусу, со словами:
— Бери, эрсариэ, — тоскливо улыбаюсь, — здесь твой шанс вернуться. Разбей, когда завершишь свои дела там и шагни в туман.
Тот, изначально хмурый, вцепляется в амулет, глядя на меня с той же надеждой, которой горели глаза Тейна когда-то.
— Я вернусь, — срывающимся от волнения голосом обещает.
— Буду ждать, — отвечаю ему серьезно.
Криос осторожно касается плеча.
— Береги себя, крылатая, — и берет протянутую ему руку Анны. Киваю, подтверждая готовность ценить свою жизнь.
— Идем, Вакариан! — говорит Шепард. И эрсариэ шагает в туманную дымку. А за ним и командор с ассасином.
Вот и все. Дверь миров захлопнулась, унося с собой мою семью, мою любовь и половину души. Было пусто. Последним усилием, призвав на помощь родную стихию, затерла расчерченный на полу спортзала пантакль. И едва-едва волоча ноги, плетусь в нашу... мою опустевшую спальню. Слезы, так и не прекратившие катиться по щекам — припустили в три ручья.
Падаю на кровать. Все, что в этой комнате — напоминает о нем, о нас...
Запах на простынях, сброшенная вчера впопыхах на пол книга. Осколок его гребня, срезанный мною ещё в первую ночь. Новый я, конечно, нарастила. Но этот оставила себе, как память. Немного, но для меня — целый мир. Запах дразнил и манил, заставляя думать, что турианец, мой турианец, вышел всего на минуточку. За чаем или кофе. Или за соком. Давящая боль в груди нарастала, захватывая, маня и что-то обещая.
И в этот миг — несмотря на усталость, резко поднялась. Знакомое чувство всепоглощающей боли. Я чуть не стала чудовищем. Превозмогая себя — ушла в гостиную, прихватив из гардероба очередной плед. Там — устроилась прямо на ковре, у камина. Треск горящих поленьев позволил наконец расслабится и уснуть.