Шепард изо всех сил мчалась, перескакивая препятствия и поскальзываясь на поворотах. Только что прогремел взрыв — заложенная ею под турианский корабль бомба безупречно сработала, а это значит, что оставшиеся в живых турианцы начнут на нее охоту. Нельзя попасться в плен. Слишком хорошо она помнила, ЧТО именно делали ее собственные подчиненные с пленными турианцами. Насилие было самым меньшим злом из всего. После того, как легкий фрегат разнес в клочья ее базу, Эль перемещалась между постами турианцев и устраивала диверсии, дожидаясь прибытия крейсера Альянса за ней. Будь она просто солдатом, то вряд ли командование стало бы рисковать ради нее. Но ради адмирала Шепард, легенды среди живущих людей, был отправлен тяжелый крейсер «Виктория». Оставалось лишь выжить на этой мерзкой планете — днем температура едва поднималась до минус семи, а ночью падала до минус пятнадцати. Шепард вообще не понимала, чего ради турианцы так держатся за эту жалкую планету — температурный режим на поверхности был совершенно далек от необходимого им. Они, наверно, от обморожений страдали больше, чем от пуль Альянса. Хотя это волновало ее меньше всего. Проклятая война длилась уже почти семнадцать лет, долгих семнадцать лет, наполненных кровавыми потерями. Она служила в армии с шестнадцати, записавшись добровольцем, едва стало известно о нападении турианцев. За эти годы от ее рук погибли миллионы. Турианцы объявили огромную награду тому, кто сможет убить или захватить ее в плен. А все потому, что после вирусной атаки на Землю, Шепард поручили нанести мощный и болезненный удар в ответ, на ее усмотрение. И ответ не заставил себя ждать. Восемь планет, одна из них — родина турианцев Палавен, превратились в безжизненные пустоши после проведенной Шепард диверсии. Но даже после этого Совет не вмешался в конфликт. Поэтому последние пять лет Шепард с осторожностью перемещалась по Галактике — в пространстве под контролем Цитадели никто не осмелился бы тронуть ее, но на забытых богом планетах, вроде этой, каждый турианец до последней капли крови сражался бы с ней. Поэтому было так важно избежать плена и скорее найти теплое место на ночлег — вечер приближался с космической скоростью, сутки здесь длились всего 16 часов. Покинув пределы застроенной местности, она направилась к лесу — там под землей находился новый бункер, почти достроенный к ее прилету. Предполагалось, что его будут использовать для хранения запасов топлива и пищи для кораблей, проходящих через эту систему. А это значило, что там будет достаточно тепло для жизни. Шепард не знала, завезли туда первую партию или нет — побывать там ей не удалось, прибыв накануне на планету, она не успела даже добраться до базы, как та была разрушена. И теперь, пробираясь через глубокий снег, Шепард с надеждой размышляла о теплой сухой одежде и горячем ужине. С проходящей по левую сторону трассы послышался шум мотора. Какой-то идиот осмелился ехать там, несмотря на установленные турели.
— Надеюсь, это турианец, — пробормотала себе под нос Шепард и продолжила путь.
Энергощит надежно закрывал ее от обнаружения радаром, а в такую метель увидеть ее напрямую можно было, только приблизившись метров на пять. Она почти добралась до леса, когда огромный броневик вылетел с трассы, подбитый турелью и кувырком полетел через поле к лесу. Глубоко вздохнув, Шепард пошла к разбитой машине — она была не образца Альянса, похоже, турианская. На таких не атакуют, они скорее для быстрого и тихого перемещения по земле или обороны в засаде — колес не видно, кругом одна броня да орудия. Боковой люк открылся, и из него кто-то вывалился.
— Но верес таликаси!
Переводчик Шепард с треском выдал «я не вооружен».
— Встань так, чтобы я могла видеть твои руки.
Одетый в теплую куртку турианец с трудом поднялся на ноги. Одна его нога была перебита, на куртке сбоку зияла дыра, и текла голубая кровь. Одна половина его лица была прикрыта металлическим имплантантом. На левом глазу блестел боевой визор. Снайпер. Замечательно. Этих засранцев не удавалось взять в плен — слишком шустрые и прекрасно обученные. День становился все более удачным.
— Снимай куртку и кидай ее мне. Хочу быть уверена, что ты не преподнесешь мне неожиданный сюрприз.
Он со стоном снял меховую куртку и швырнул ей.
— Теперь иди к лесу. Я иду следом, и если мне что-то не понравится, я пущу тебе пулю в голову.
Турианец пожал плечами и медленно пошел вперед. Жестоко конечно так поступать с беднягой — Шепард не была сторонницей жестокости и насилия, но она отлично понимала, что узнай турианец, кто она — он без раздумий кинулся бы на нее. Приблизившись к бункеру, Шепард открыла дверь и поскорее вошла внутрь, не спуская глаз с пленника. Тот мелко трясся от холода. Сжалившись, она кинула ему куртку.
— Это была необходимая мера.
Быстрым шагом она подошла к консоли и активировала ее. В бункер, на ее счастье, успели завезти продукты и кое-какие предметы для обустройства жилых комнат. Хорошо, можно будет с комфортом дождаться прибытия корабля. Позади нее послышался стук и обернувшись, она увидела, что турианец без сознания упал на пол. Паршиво. Пленник ценнее, когда жив. Включив систему климат-контроля, она быстро переоделась в сухую форму и вернулась к лежащему турианцу со спальным мешком и наручниками. Стащив с него мокрую одежду, она запихнула его в мешок и сковала ему за спиной руки. Его сильно трясло от холода. Сделав пару инъекций панацелина, она оставила его в покое. Лекарства почти не оставалось, благо сама она не была ранена. Обследовав бункер, Шепард с досадой обнаружила, что аптечки пусты. Это плохо. Раненый турианец может не дожить до прибытия «Виктории».
Достав еще один спальный мешок для себя, Шепард приняла душ и занялась приготовлением пищи. Насколько она знала, турианцы не особо отличались от людей — по крайней мере, разделить один паек они могли. Разогрев пару порций, она подошла к спящему турианцу и растолкала его. Раны на его теле практически зажили, но его сильно ослабила простуда после прогулки по улице раздетым. Шепард была спокойна, зная, что в таком состоянии он не сможет напасть, и сняла с него наручники. Подав ему тарелку с едой, она села напротив и принялась с любопытством разглядывать его. Он был по пояс обнажен, сидя в спальном мешке. Она с удивлением признала, что выглядит он очень даже ничего — крепкие мускулы перекатывались под золотисто-бежевой кожей, местами покрытой плотными пластинами. Сами пластины были матового бронзового цвета с серебристым отливом. Трехпалые руки заканчивались острыми когтями, на лице были синие полосы — видимо какие-то военные отметки типа ранга или звания.
— Я удивлен, что ты не пристрелил меня, человек.
Удивительно приятным голосом произнес турианец, неспешно поедая пищу. Шепард изумилась, насколько спокойно он себя вел, находясь в плену.
— Хочу прихватить в качестве сувенира, улетая с этой паршивой планеты. Снайперы-турианцы нынче в цене в отделе допросов.
— Любопытно. Не боишься сам стать пленником?
— Ты ослаблен болезнью и ранами, не вооружен. Ты не представляешь угрозы для меня.
— Я могу рискнуть и испытать судьбу.
— Попробуй. Но учти — последний панацелин ушел на твои раны, а медик из меня без него скверный.
К тому же Шепард благоразумно спрятала его одежду от греха подальше — пусть в мешке сидит. Турианец отставил пустую тарелку и начал подниматься.
— Ну и какого черта ты делаешь?
— Испытываю судьбу. Проигравший без возражений становится пленником. Если я одержу победу, ты поможешь мне отправить сообщение в Иерархию и станешь моей пленницей. Если победишь ты, я твой пленник. Я не попытаюсь сбежать или убить тебя.
— Зачем мне соглашаться? Ты и так мой пленник.
— Я попытаюсь убить тебя. Или вырваться на свободу. Или и то, и другое.
Шепард усмехнулась и встала на ноги.
— Что будет означать победу? Сбить противника с ног, вырубить?
— Если сможешь удержать меня, не дав вырваться или наоборот.
Турианец откинул спальный мешок и выпрямился во весь рост. Шепард невольно залюбовалась узором из пластин на упругом теле. Ничего подобного ей прежде не доводилось видеть. От него исходила осязаемая аура опасности, каждое движение было пластичным и элегантным. Чем-то он напомнил ей кота перед броском на мышь. Отразив пару атак, она с удивлением признала, что он был чертовски силен, даже после тяжелых ран и болезни. Однако, тягаться с ней у него не было шансов. Свалив его на живот, Шепард заломила ему кисти и наклонилась к его голове.
— Признай, я победила.
Он тяжело вздохнул и кивнул головой.
— Да, я твой пленник.
Выпустив его руки, Шепард подскочила на ноги и пошла в кладовку за его одеждой. Победив его, она не хотела застудить его насмерть. В бункере поддерживалась комфортная для нее температура, но для него оптимальной была бы градусов на 10 выше. Базовый генератор был не способен выдать больше мощности на обогрев, чтобы при этом поддерживать еще и бойлер в душевой, радиостанцию и электроплитку. Принеся обратно сверток с одеждой, она увидела, что он лег в мешок и свернулся, пытаясь согреться.
— Оденься. Не хочу тебя угробить раньше времени.
— Благодарю. У меня повышена температура, не факт что я смогу справиться с болезнью без лекарств. Могу я принять душ?
— Да, душевая вон там. Полотенца на полке.
Шепард притащила из гаража сидения из машины и постелила на них спальные мешки. Так лучше, чем на бетонном полу. Позади нее послышались шаги. Турианец, шатаясь, приблизился к спальному мешку и спешно залез в него. Ему становилось все хуже. Шепард вытащила полевую аптечку и вытряхнула из нее содержимое. Внутри было несколько пакетов с ватой и бинтами и пара упаковок с какими-то прессованными травами. Подняв одну из них, она прочла : «набор № 4. противовоспалительный, кровевосстанавливающий». Шепард в жизни не пользовалась подобными наборами — обычно в ход всегда шел панацелин.
— У тебя нет аллергий на травы? Возможно, это лекарство тебе поможет.
— Я не аллергик, слава Духам.
Он едва мог говорить из-за дрожи в теле. Нагрев воды, Шепард заварила содержимое пакета. По бункеру распространился легкий запах трав и цветов.
— Ради всех духов, что это за аромат?
Турианец удивленно смотрел на кружку с напитком. Никогда еще ему не приходилось осязать что-то настолько приятное. Взяв ее в руки, он едва не расплескал содержимое, пытаясь не дрожать. Шепард протянула руку и помогла ему сделать несколько глотков.
— Каково на вкус?
— Эммм... вряд ли в вашем языке есть аналог моим ассоциациям. Но это очень вкусно.
Шепард с сомнением посмотрела на напиток. Она пока не сошла с ума, чтобы пробовать ЭТО. Она залезла в свой мешок и прикрыла глаза. Почему-то в голове возник образ полуобнаженного турианца. Шепард немедленно одернула себя — он враг. Хотя не так уж и плох по сути. Но если бы он знал, сколько жизней его собратьев на ее совести, вряд ли он стал бы вести себя так благородно. От размышлений ее отвлекла возня в соседнем спальном мешке. Турианцу было совсем плохо — видимо, лекарство было бессильно против болезни. Он метался в беспамятстве, что-то бормоча по-туриански. Когтистые лапы отчаянно скребли по ткани мешка, испарина покрыла кожу на шее и плечах. Из неразборчивой болтовни она разобрала только слово «холодно». Вот черт. Она выскользнула из своего мешка и приблизилась к нему. Нужно было что-то срочно предпринять, иначе он умрет. Шепард, сделав глубокий вдох, опустилась рядом с ним и залезла к нему в спальный мешок, в надежде, что тепло ее тела согреет его. Он практически сразу крепко ее обнял и зарылся носом в шею. Спустя минут десять или двадцать он практически перестал дрожать, изредка издавая неопределенный стон в груди. Шепард быстро уснула, искренне надеясь, что успеет утром проснуться раньше него и перелечь в свой мешок.
Запах подогреваемой пищи разбудил ее на следующее утро. Открыв глаза, Шепард попыталась сориентироваться, где находится. В мешке была только она. Подняв голову, она увидела, что турианец стоит возле плитки и подогревает пищу.
— Эй, как себя чувствуешь?
Повернувшись, он несколько секунд внимательно смотрел ей в глаза.
— Уже лучше. Благодарю. Это очень великодушный поступок, ты разделила тепло со мной.
То ли необычная формулировка фразы, то ли некорректная работа переводчика, но Шепард залилась краской и, молча, пожала плечами.
— Завтрак готов. Полагаю, ты предпочитаешь есть его теплым.
Турианец разложил пищу по тарелкам и подал ей одну из них. Шепард отчаянно пыталась разобраться в своих мыслях. Она должна ненавидеть его. Он зло. Он враг. Он турианец. Семнадцать лет жизни на войне по вине этих пришельцев! Сотни, тысячи погибших. Боевой вирус, стерилизовавший половину населения Земли. Чудовищно. Но сидящий перед ней турианец казался... нормальным. Даже благородным.
— Тебя что-то беспокоит, человек?
Голос турианца неожиданно отвлек ее от неприятных мыслей. Черт, неужели у них у всех такой мурлыкающий тембр голоса?
— Меня всегда что-то беспокоит. Семнадцать лет на войне оставляют свой отпечаток. Представься. Любопытно, насколько важная шишка попала мне в руки.
— Командующий седьмой флотилией Турианской иерархии, генерал-майор Гаррус Вакариан.
Шепард удивленно охнула. Вот это да! Не просто снайпер, черт возьми, а руководящий офицер! Но какого черта он тогда делал на этой паршивой планете? Только если.... Ну это слишком очевидно — за ней послали целую турианскую флотилию во главе с легендарным генералом! Шепард покачала головой, оказывается все еще серьезнее, чем она полагала.
— Зачем такой шишке, как ты торчать на этой мерзлой планете?
— Этого я уже не узнаю. Я едва успел приземлиться и выйти из корабля, как его взорвали. Так полагаю, это твоя работа.
Шепард согласно кивнула и опустила глаза в тарелку. Вот уж новость. Но убивать турианцев было проще, представляя их безликой угрозой, черным агрессивным пятном — теперь, же в ее представлении возникал привлекательный турианский мужчина с глубоким вибрирующим голосом. Не тот враг, с которым она привыкла бороться. Не тот враг, с которым она хотела бороться. Проклятье.... Надо срочно отправить сообщение Альянсу. Отставив тарелку, она подошла к радиостанции и активировала интерфейс. Закодировав и отослав сообщение, она включила музыку на своем инструметроне. Что-то из «Skillet».
— Какая странная музыка. Это не опасно слушать?
— Аха, анафилактический шок заработаешь, — усмехнулась Шепард. — Можно спросить?
— Да.
— Откуда такой знатный шрам на лице?
Турианец на мгновение сжался и заерзал на месте.
— Напоминание о «Черном Дне».
— «Черном Дне»?
Шепард недоуменно посмотрела на него.
— Дне, когда войска Альянса спалили восемь наших мирных планет. Я был на Палавене в это время.
— И выжил?
Невероятно. Ужасно. Перед Шепард сидел выживший после устроенного ее собственными руками террора. В очередной раз чувство вины сжало ее сердце. Кровь миллионов на ее руках. Кровь этого турианца на ее руках. Ей расхотелось продолжать разговор. Непросто лицом к лицу столкнуться с последствиями своих поступков.
— Расскажи свою печальную историю.
— Хм. Пять лет назад я попала в зону выброса вашего боевого вируса. Я стерильна. Это не лечится, но это ты и сам я думаю, знаешь. Вот и вся печальная история. Ни детей, ни родных, ни друзей. Только война и любимый тяжелый пистолет.
На турианца, по всей видимости, произвел впечатление ее рассказ. Он какое-то время сосредоточенно о чем-то думал и затем сказал:
— Мне жаль.
— Мне не нужна твоя жалость. Ты и твой народ развязали эту мерзкую войну, и теперь и турианцы и люди за это расплачиваются. И цена скоро станет фатальной.
— Зачем ты воюешь, если тебе не нравится это?
— Потому что я лучшая в своем деле. Мне проще самой сделать все правильно, чем исправлять чужие ошибки, хотя говоря начистоту, вся эта война и есть сплошная ошибка, которую не удается исправить. Тебе лучше лечь, турианец. Сомневаюсь, что за одну ночь ты излечился.
Прервав, таким образом, разговор, Шепард встала и отправилась к кладовой, проверить запасы. На душе скребли кошки, она с горечью признавала, что фактически своими руками изуродовала сидевшего перед ней мужчину. И не важно, что он турианец. Такого никто не заслужил. Ей нравился его голос, вибрирующие интонации, когда он задавал вопросы. Внутри все сворачивалось при мысли о нем. Какого черта? Но она прекрасно понимала, что дело не только в чувстве вины перед ним. Эти невероятные голубые глаза, непривычные интонации и постановки акцентов интриговали ее. Будь он человеком, то, скорее всего уже к вечеру они познакомились бы поближе. Однако тот факт, что он турианец, не менял того что у нее сбилось дыхание и появилась дрожь в животе. Проклятье, проклятье, проклятье! Не может быть, чтобы она желала турианца!