Казнь.

Два угрюмых охранника показались в оконце двери ее камеры. Бесшумно разблокировав замки, они ввалились внутрь. Игнорируя слабые протесты, Эль подняли на ноги и заковали в кандалы. Ледяной металл впивался в беззащитную кожу, из царапин по рукам потекла кровь. Каждый синяк на теле горел и пульсировал, напоминая о своем присутствии. Просторная роба прилипла в тех местах, где были открытые раны.

Коридор казался бесконечным. Тусклое освещение не охватывало провалы по правую и левую сторону, за которыми скрывались двери других камер-одиночек. Тишина изредка нарушалась, когда Эль спотыкалась о собственные ноги, сбиваясь с неумолимого ритма ведущих ее охранников. Ни слова не было сказано на протяжении всего движения. Лишь крепче сжимались когтистые ладони на ее плечах, если она притормаживала или спотыкалась. Широкая дверь возникла перед затуманенным зрением Эль. За ней была крошечная комнатка с большим креслом и приборами. Кресло для казни. В первой ампуле искрится изумрудная жидкость. Во второй серебряная. В третьей прозрачная. Всё готово.

Оказавшись в кресле, Эль ощущает недоумение. Вот и всё? Трудно поверить. Жесткое кресло и пара иголок. Отрешённые лица турианцев, людей и азари за стеклом прямо перед ней. Они молчат. Наверно они должны что-то чувствовать в этот момент? Удовлетворение. Или может злорадство. Ненависть. Но они спокойно сидят на своих стульях, не спуская с нее глаз. Молчаливое противостояние.

Суета доктора отвлекла ее от свидетелей за окном. В левой руке острой вспышкой возникла боль — игла вошла под кожу, в поисках последнего пристанища для смертельной инъекции. Но что-то было не так. Боль не прекращалась. Тревожные переговоры за ее спиной из шепота переросли в бормотание. Эти идиоты не могут попасть в вену... Как прозаично. Прикрыв глаза, Эль тяжело сглотнула. Мало им ее смерти, они решили ее помучить напоследок.

Жгут перекочевал на правую руку. Очередная попытка. Чьи-то руки массируют ее кисть, и наконец, игла находит свою цель.

Открыв глаза, Эль поднимает взгляд на электронный монитор с часами, висящий прямо перед ней. Последние секунды утекают в неизвестность. Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Семь утра. Казнь началась.

С легким свистом сработал механизм на приборе и ампула с изумрудной жидкостью начала опустошаться. Минута. Две. Три. Холод и онемение поползли по коже, безжалостно растекаясь во все стороны. Когда можно начинать паниковать? Нет. Еще не время. Сейчас просто уйдет боль в теле, все раны и синяки перестанут существовать, став частью небытия. Сознание проясняется с каждой отступающей в сторону болью от травм.

Ненавязчивый свист напомнил о второй ампуле. Отсчет начат. Кома уже близко. Сердце замедляет свой неторопливый бег. Веки становятся тяжелыми и перестают подчиняться. Лицо доктора-саларианца мелькнуло в последний миг перед ее угасающим взором. Нет. Не его она должна запомнить перед концом. Не его лицо должно остаться с ней в это последнее мгновение. Соскальзывая в пучину темноты, Эль отчаянно цеплялась за образ того, кто был далеко.

Сорок восемь часов до казни.

— Ты безумная женщина! Остановись!

Игнорируя крики мужчин, Эль шла в свою спальню. До прибытия на Цитадель оставалось совсем немного времени, она хотела провести оставшиеся мгновения наедине со своими мыслями. Горячечные заверения Гарруса, что есть другой способ все решить, не возымели никакого эффекта. Нет смысла бегать, все и так очевидно. Если она сейчас остановит это нелепое представление, то спасет жизнь не только Андерсону, но и всем тем, кто готов бороться за ее спасение. Сарен. Гаррус. Деметра. Они не должны пострадать.

— Я с тобой еще не закончил, черт побери, — бешено рыча, Гаррус пригвоздил ее к стене. — Прежде чем принимать решения, ты должна была посоветоваться с нами. Со мной!
— Это не то решение, ответственность за которое можно с кем-то разделить. Уходи. Забирай Сарена и возвращайтесь к Деметре.

Разжав крепкую хватку турианца, Эль попыталась продолжить путь наверх. Не тут-то было. В мгновение ока ее кисть оказалась завернута за спину, острые когти болезненно вонзились в ее кожу.

— Останься со мной, — неожиданная просьба застала ее врасплох.
— Ты не понимаешь, о чем просишь, Гаррус. Пока я жива, все, кто хоть как-то связаны со мной, будут в смертельной опасности.
— Меня это не пугает.
— Глупец.... Я не хочу больше смертей! Если с тобой что-то случится...

Ее кисть оказалась на свободе. Опустив глаза, Эль убежала в свою спальню.

Двадцать четыре часа до казни.

— Вы хотите сделку? — голос Удины сорвался на смех, — Забавно. За вашу голову дают чертовски приятную сумму денег, а уж ажиотаж, который поднимется при вашей поимке, будет сравним разве что с масштабами устроенной Вами же диверсии на планетах наших пернатых союзников.
— Андерсон, и все связанные со мной люди, должны остаться в стороне от этой муторной грязи, — монотонно повторила Эль, стараясь не перейти на крик.
— А что с тем турианским генералом, Шепард? Вы обеспечили дополнительную вентиляцию его мозгам? — не удержался от глумливой усмешки Хаккет.
— Да. Еще вопросы? Я начинаю терять терпение.
— Док 45. Небольшой эскорт из солдат встретит Вас и сопроводит на заседание суда.

Выключив канал связи. Эль досадливо поморщилась. Даже на расстоянии световых лет от этих уродов, она ощущала тошнотворный смрад притворства и лжи. Возникло острое желание принять душ после этого непродолжительного разговора.

Сделав глубокий вдох, Эль направилась на нижнюю палубу к челноку. Осталось совсем чуть-чуть. Сесть в маленькое судно и прибыть на Цитадель. Всего-навсего.

Двенадцать часов до казни.

Молчание. Советники азари и саларианец не вмешивались в происходящее в тесном зале. Гневная тирада Ривонуса Бэдрока огненными ножами вонзалась в сердце Эль. Чудовищные видео и фотоизображения были продемонстрированы присутствующим в помещении.

После того, как Андерсона официально признали непричастным, его сразу же вывели из помещения. Эль тоскливым взглядом проводила его, молясь про себя, чтобы все поскорее закончилось. Но обвинитель вошел в раж — а остановить его страстную речь было некому. Сжав ладони на прохладной спинке впереди стоящей скамьи, Эль прикрыла глаза. Отчаянные крики и гнев Гарруса все еще звенели в ее ушах. Треск разломанной панели и горестное рычание, последовавшее за ее тайным бегством с яхты. Они с Сареном что-то пытались придумать. Но у нее не было времени на это. Каждый час задержки мог стать фатальным. Заседание было уже близко. И жаждущий крови Бэдрок не позволит тянуть время.

— Обвиняемая, вы признаете свою вину? — лишенный эмоций голос Советницы-азари привлек внимание Эль.
— Да.
— Встаньте для оглашения приговора.

Поднявшись на ноги, Эль затаила дыхание. То, что должно было прозвучать дальше, не пугало ее. Пустые слова, помноженные на политический пафос. Боги-покровители политики вот-вот получат свою долгожданную жертву. Ей остается лишь расслабиться и терпеливо ждать окончания этого спектакля.

— ... приговор будет приведен в исполнение в семь утра по местному времени. Заседание окончено. Охрана, сопроводите заключенную в одиночную камеру.

Четыре часа до казни.

Топот тяжелых ботинок разбудил Эль. Несколько темных фигур нависли над ней в камере. Страх и волнение окатили ее с ног до головы. Приглядевшись, она поняла, что все они турианцы. Четыре крупных турианца, облаченных в форму охранников тюрьмы. Недобрые ухмылки играли на их костистых лицах, скрип когтей в зажатых в кулаки руках и негромкое рычание мгновенно ей дали ясную картину. Смертный приговор не полностью удовлетворил кого-то из Иерархии. Что же они задумали?

— На ноги, человек.

Спустив босые ступни на холодный пол, Эль, не моргая, следила за стоящими перед ней турианцами.

— Я бы на вашем месте свалила отсюда. По-быстрому.

Хриплый смех прокатился среди турианцев, один из них шагнул вперед, намереваясь свалить Эль ударом кулака. Так не пойдет. Всех четверых ей не одолеть, но уж больно им будет не меньше чем ей. Перехватив летящую в ее лицо руку, Эль услышала хруст ломаемых в нескольких местах костей. Сдавленный стон на мгновение огорошил остальных турианцев, и она успела нокаутировать еще одного охранника, прежде чем они сообразили, что нужно защищаться. Тяжелый ботинок проскользнул мимо её лица, едва не зацепив. Использовав его же силу, она толкнула турианца в стену. Но долго уворачиваться в тюремной каморке было невозможно. Жесткое колено настигло ее спину, вышибив воздух из легких. Кулаки градом посыпались ей в лицо, стоило ей ослабить защиту. Все остальное было как в тумане.

Треск разрываемой робы был последним звуком перед тем, как она потеряла сознание.