Открыв глаза, я сначала решил, что накануне опять перепил ринкола. Я находился в крайне паршивом состоянии. Голова гудела и раскалывалась, все тело ныло и горело.
Чья-то рука сжала мою ладонь. Что-то много пальцев...
— Гаррус?
Меня словно током ударило.
Шепард? Во имя всех сраных духов Вселенной!
— Это ты, Шепард?
— Ага... во плоти. Живая и здоровая. И останусь таковой, если конечно ты не перестанешь стискивать мою ладонь с такой силой...
Черт, я и не заметил, что сжал пальцы на ее руке. Ох, наверняка синяки теперь останутся.
— Прости...
— Как ты себя чувствуешь?
Ответить ей честно?
— Шеп, такое ощущение, словно меня раскатал молотильщик. И это не считая того, что аромат твоих духов заставил мои мысли пойти в совсем уж странном направлении... Когда ты начала ими пользоваться? Такой дивный запах.
— Что ты помнишь?
— Честно говоря, малую часть из того, что произошло. Помню ракету, летящую мне прямо в голову. Удар. И наступила темнота.

Плохой из меня турианец! Начал врать лучшему другу. Но разве я смею ей рассказывать, КАК мне было больно? По капле вытекающая жизнь, невыносимая боль в шее, ее рыдания... О, Духи! Она плакала из-за меня! Никогда больше этого не допущу...

— Слушай, будь другом — дай зеркало?
— Что ты там не видел, Гаррус?
— Все так плохо?
— Не хуже чем обычно, приятель. Сможешь теперь своим брутальным видом самочек завлекать.
— У меня и раньше проблем с этим не было. Ну а ты что скажешь? Теперь я выгляжу романсабельным?

Заткнись, заткнись, заткнись! Что ты несешь? Это все ракета виновата, мозги теперь вообще набекрень встали.

— Только если не придется больше спасать твою задницу от ракет. Серьезно, ты мои рекорды бьешь — такую толпу отребья против себя настроить. Геты по сравнению с ними — просто милые котята.
— Лучше голову мне побереги... За задницей я как-нибудь сам услежу.
— Договорились.

Я в конец спятил... Флиртую с Шепард. Что-то было с той ракетой не так.

— Док тебя пока не отпустит из медотсека, но как только выпишешься, заходи ко мне в каюту. Андерсон прислал пару бутылок коллекционного вина — одну тебе, одну мне, после того как узнал, что мы оба живы. Так что сможем отметить наше возвращение в мир нормальных людей и турианцев.

Ох... В животе поселилось что-то очень вертлявое. Чем это может закончиться? Стоп. Шепард твой командир. Возьми себя в руки. Как же я жалок...

Как сейчас вижу строки того письма, что прислал мне отец... Милое сообщение поступило спустя сутки после моего прибытия на новую Нормандию: «Сын, тебе пора остепениться. Нашему клану нужны сильные потомки, надеюсь, ты наигрался в героя и наконец-то вернешься домой. Веста ждет тебя, как вы и договаривались.» Веста...Я совсем забыл о ней. Сначала погоня за Сареном, потом смерть Шепард и война с преступниками на Омеге — воспоминания о невесте начисто стерлись из памяти. Долг требует вернуться и стать ее мужем. Я дал слово. Слово турианца. А Шепард? Я не могу подвести ее. Ей нужна моя помощь. Что же мне делать?

— Эй, Гаррус, есть минутка?

Я так и не пошел к ней. Не уверен, что в этом есть смысл. Это неправильно, но... Я не могу не думать о ней.

— А это не может подождать? Я в процессе калибровки.
— Ты меня неделю посылаешь, Гаррус.

Что ты задумала? Руки за спиной, странное выражение лица. Что же тебе нужно?

— Раз Магомед не пришел к горе, гора сама пришла к Магомеду. Садись. Держи бокалы.
— Но калибровка...
— Потерпит еще денечек. Я разговаривала с инженерами, можешь больше не лгать.

Попался... Что-то тут совсем жарко.

— Ладно, ты победила. Только не домогайся меня, когда осилишь свою бутылку вина, предпочитаю секс на трезвую голову.

Я это сказал? Вслух?

— Ты бесподобен, Гаррус.

Смеется. Это хорошо.

— Рассказывай, каким таким шальным ветром тебя на Омегу занесло. Ты же собирался в СБЦ вернуться, как просил отец.
— Я не смог там долго усидеть. Я пытался, сама помнишь, как мне хотелось, чтобы отец гордился мной. Но вся эта волокита... Она угнетает и сводит с ума. А потом Нормандию уничтожили. И знаешь, что сделало СБЦ? Написала пространный отчет и положила его пылиться на полку. Я не мог с этим смириться. Ты же спасла Цитадель, сотни, тысячи жизней, они написали рапорт о твоей гибели, и все. Омегу выбрал случайно, хотя нет, это она меня выбрала. Мы с Рексом и Тали сидели в «Темной звезде», я помню, что здорово перебрал лишнего, а проснулся уже на Омеге.
— Твоя горячая голова опять тебя подвела...
— Да. Без тебя все потеряло смысл. Я лишился ориентира.

Какое хорошее вино... Всего один бокал и так тепло. Сразу тянет поговорить.

— Теперь рассказывай, что тебя беспокоит. Ты неделю сам не свой.

Молчи, жалкий турианец! Молчи, прикуси язык! Заткни себе рот!

— Ты меня для этого решила напоить — чтоб выпытать все мои темные секреты?
— Это был мой замысел номер два.
— Тааак. И в чем же замысел номер один?

Остановись. Ничем хорошим это не закончится.

— Узнаешь, когда ответишь на мой вопрос.
— Плохо дело. Мне нечего ответить. Как там люди говорят? Молчание золото?
— Попробуем еще раз. Ты избегал меня всю неделю. Почему?

Не делай этого со мной... Не садись мне на колени... Нееет... дааа...

— Ты намеренно испытываешь мое отравленное алкоголем терпение?
— Это так очевидно?
— А как же Джейкоб? Он такие слюнявые взгляды в твой адрес бросает, того и гляди затопит корабль.
— Он слишком... человечный.

Ой-ой-ой... Ты турианец, ты должен держать слово. Тебя ждет Веста. Оох.... К черту Весту... Тепло... Замысел номер один... Ох, Шепард... Сжалься...

— Насколько я знаю, женская половина Нормандии не против его... человечности. Совсем. Бравый солдат, зануда, правда. Хотя вас женщин трудно понять.
— Заткнись, Гаррус! Ты слишком много говоришь.

Горячо... Люди такие... мягкие. О духи, неужели она стала ксенофилкой?!