Об ориентации Левочки, переехавшего в сталинку полгода назад, в подъезде уже давно ходили нехорошие слухи. Бдящие, дающие фору любой службе разведки бабки качали головами и перешептывались между собой каждый раз, когда Левчик заявлялся с очередным молодым человеком.

— Он, ентот... как его... гомик! — проявила однажды свою осведомленность одна из них и в сердцах сплюнула на землю, наблюдая, как Левусик нагнулся, чтобы завязать шнурок, а джинсы сползли с бедер и оголили аппетитные ямочки над седалищем.

Но Константин Иванович уже давно был не в курсе жизни соседей вокруг. Последние месяцы перед разводом и сразу после него он, буркнув дежурное «здрасте», старался пронестись мимо бабок на скорости авианосца и побыстрее влететь в лифт, чтобы не стать участником личного Нюрнбергского процесса, посвященного деталям и подробностям собственного развода.

Тем более, его не интересовали сплетни о чьей-то ориентации. В этом вопросе Костюня, как считал он сам, был крайне толерантным человеком: по молодости лет, еще во время обучения в аспирантуре на одном из студенческих квартирников ему самому довелось целоваться взасос с представителем своего пола. Дальше поцелуев, правда, дело не зашло. Нельзя сказать, что тогда больше остановило Костика: отец, считавший «пидорасов» последними изгоями, или пример одногруппника, которого после той злополучной вечеринки выгнали из ВУЗа за «аморалку».

Потом у Костика быстро появилась девушка, еще одна и еще, а затем он встретил Любочку. Впрочем, наличие постоянной спутницы жизни, а впоследствии и жены, не мешало Костюне иногда засматриваться на красивые мужские тела по телевизору и в жизни, почитывать высокоинтеллектуальных европейских и ориентальных гей-классиков и предпочитать во время исполнения супружеских обязанностей прелести анального секса. Сам же Костюня был уверен, что все натуралы ведут себя так, и в этом нет ничего предосудительного.

Что же касается Левочки, то сплетни в его случае полностью соответствовали реалиям жизни. Левчик осознал свою гомосексуальность в восемнадцать лет и не особо стремился скрывать ее перед широкими массами, предпочитая жить своей жизнью.
С утра Левушке позвонил «проходной» (то есть с которым не планировалось строить серьезных отношений на будущее, но постельная гимнастика вдохновляла) любовник и предложил после обеда, так сказать, «пройтить в нумера-с».

Левчик обрадовано затараторил в трубку и свалил с работы сразу после полудня, чтобы подготовиться к долгому праздничному секс-марафону, которым его неизменно радовал «проходной», в частности, разгрести последствия вечеринки друзей, проходившей у него дома накануне.

... Дорогое шампанское уже охлаждалось в холодильнике, деликатесные мясные нарезки и сыры рвались прочь из вакуума оболочек, кролик томился в духовке, эротические труселя только и ждали того момента, чтобы быть одетыми на тугую, отполированную тренажерами Левочкину задницу...
За два часа до прихода любовника Левчик решил немного расслабиться и принять ванну. Напустил в нее воды, достал всяческие гели ... и в последний момент некстати вспомнил о резиновых, использованных последствиях вечеринки в мусорном ведре.

Левкин «проходной» (хотя он сам об этом и не знал) любовник-грузин был ревнивее мавра Отелло, и объяснить ему, что «гондоны» остались в наследство от друзей, которым было негде уединиться из-за жилищного вопроса, не представлялось никакой возможности. Потому Левчик решил от греха подальше поскорее избавиться от компрометирующего мусора, пока любовник не нагрянул, и дальше уже спокойно принимать ванну.
Обмотав бедра полотенцем, Левушка прикрыл входную дверь и рысцой по ноябрьскому холодку погарцевал с ведром к мусоропроводу.

Что произошло в тот момент, Левчик не мог осознать, как ни старался. То ли он сам действительно слишком сильно толкнул дверь с захлопывающимся замком, то ли ее притянуло, появляющимся и тут же исчезающим коварным осенним ветром, но когда Левушка вернулся от мусоропровода с опорожненным ведром... квартира оказалась глухо и надежно, как в швейцарском банке, запертой дверью.

Через пару десятков минут от ужаса интеллектуальной деятельности, а главное, ее печальных выводов лоб Левочки покрылся мелкими, холодными каплями испарины. Во-первых, Левушка на разгулявшихся нервах не помнил, выключил ли он воду в ванной или нет. Во-вторых, буйное, творческое воображение уже успело прорисовать ему во всех красках реакцию его «питекантропа» (как Левушка про себя называл «проходного») на собственное явление в одной набедренной повязке из полотенца на лестничной клетке перед закрытой дверью и неотвеченные звонки.

— Люди, помогите, — заорал Левчик, носясь по площадке и этажам, звоня и барабаня кулаками в квартиры. Но никого из соседей, как назло, дома не было.
Еще приблизительно через час Левушка обреченно уселся на коврик перед собственной дверью и постарался морально настроиться на самый худший сценарий развития событий, который, однако, при всем желании не мог учесть Костюню.