Дверь открылась, и посреди проёма возникло что-то большое, белое и округлое. Сверху маячило лицо дражайшего муженька. Искоса наблюдая в зеркало за тем, как Дайлен, сопя и отдуваясь, втаскивает непонятный предмет в комнату, Анора приказала:

— Поставь её в угол, рядом с камином. Кстати, кто подарил нам такую уродливую вазу?

— Это не ваза, — сообщил Амелл, опуская свою ношу в указанном месте. — Это яйцо Архидемона. И оно теперь будет жить с нами.

Расчёска глухо брякнула о пол, табурет упал, опрокинутый вскочившей с него королевой, а сама Анора, в два шага оказавшись рядом с вытирающим потный лоб Дайленом, прошипела:

— Ты что, с ума сошёл?! Наша спальня и так уже похожа на лабораторию безумного алхимика, я к столу лишний раз подойти боюсь, чтобы какую-нибудь твою пробирку не уронить, а ты ещё эту пакость приволок? А если оно завтра вылупится и нападёт на нас?

— Ну, во-первых, завтра он не вылупится. Ещё неделя-другая есть, как минимум. А во-вторых, мне в ожидании этого момента надо за ним круглосуточно присматривать, так что, другие помещения не годятся.

Анора на миг лишилась дара речи. Королева небезосновательно считала себя женщиной рассудительной и уравновешенной, но Амеллу порой удавалось вывести её из себя всего лишь парой слов. Медленно вдохнув и выдохнув, она вновь заговорила, стараясь сдерживаться, и не перейти на крик:

— Он что, и после будет жить здесь? Может, ещё и спать в нашей кровати?

— Ну, я думаю, ему и на полу места хватит, но если ты хочешь, то можно и в кровати….
 
С третьей попытки попав руками в рукава халата, королева бросила мужу:

— Так. Мне нужно поработать с документами, я буду в своем кабинете, — и исчезла за дверью, массируя виски и что-то бормоча себе под нос.

Проводив её взглядом, Амелл склонился к яйцу и прошептал, поглаживая кожистую поверхность:

— Не обращай внимания, она привыкнет. Все женщины нервничают и волнуются, когда ждут ребёнка.