Он был очень убедителен, этот серокожий нелюдь в золотой маске и нелепом одеянии, казалось, состоящем из беспорядочно скрученных ремней и старых тряпок. «Искренен, как прожженный торгаш, пытающийся всучить негодящий товар неискушённому покупателю, предоставляя для обозрения лишь лучшие стороны и умалчивая о недостатках», — подумал Натаниэль. Слишком уж всё радужно выглядит: Стражи отдают Архитектору свою кровь, он делает зелье, использует его, и — вуаля! — порождения тьмы обретают разум, перестают подчиняться Зову, с Мором навсегда покончено, все счастливы, все ликуют и танцуют ремигольд на ромашковом лугу. Кровь Андрасте! Ну не бывает такого — чтобы всё шло ровно, без помех, в соответствии с планом. Натаниэль тоже хотел всего лишь обокрасть свой бывший замок да отомстить убийце отца. И что вышло? Теперь он Серый Страж, и этот самый убийца им командует. Так и здесь — Архитектор соловьем разливается, описывая как это прекрасно-распрекрасно — помочь ему в деле освобождения порождений тьмы из-под гнёта Зова, а что из этого выйдет — демоны его знают.

А Командор и уши развесил. Конечно, он бывший маг Круга, и для него слова «освободить от угнетения» звучат зовущим к бою набатом. И магия — не будем забывать о магии — чтобы заручиться поддержкой Серых Стражей Ферелдена этот эмиссар уже пообещал поделиться своими магическими знаниями: подземная зала, в которой они сейчас находятся, когда-то давно использовалась для магических ритуалов – на каменном полу выбит круг с четырьмя небольшими островками, с углублениями в центре каждого из них. Похоже, под те странные кристаллы, которые они нашли на трупах некоторых порождений тьмы. Амелл ещё колеблется, но Натаниэль видит, что он готов согласиться. Андерс, конечно же, поддержит друга, а значит, вся надежда лишь на Сигрун и на него, Натаниэля. Неизвестно, что этот Архитектор будет на самом деле делать с их кровью. Вон, храмовники как-то способны отслеживать магов по их крови. А может, и сверх того — у каждого Ордена свои секреты. Отдать свою кровь этому нелюдю? Да ни за что! Вдруг после этого они превратятся в таких же покорных его воле уродов, как и это, бывшее когда-то гномкой, существо, следующее за своим хозяином? На неё без содрогания и не взглянешь: белёсые бельма вместо глаз, нос — короткий обрубок, серая кожа покрыта тёмными язвами, редкие волосы ещё сохранили изначальный рыжий цвет, но сквозь них уже видно очертания черепа. Казалось, это существо застряло между двумя формами — уже не гном, но ещё не генлок. Натаниэль почувствовал брезгливое отвращение. Кровь Андрасте! Неужели, он тоже будет выглядеть так через тридцать лет? Мерзость какая. Захотелось поскорее выбраться на поверхность, подальше от этих древних подземелий с их коридорами, набитыми порождениями тьмы и другими, не менее кровожадными, созданиями. Там, наверху, солнце, там выстоявшие в битве Амарантайн и Башня Бдения. Там жизнь. И славно будет подтвердить себе, что он всё ещё жив, рассказав Справедливости подробности их похода, распивая при этом пиво с Огреном и насмешливо подмигивая чопорной Веланне. Жаль, что не он Командор Серых Стражей. Будь его воля, они сразу же прикончили этого подозрительного эмиссара и всех его подручных, и были бы уже на полпути к выходу.

— …ведь чтобы стать Стражами, вы пьете нашу кровь и преображаетесь, — объяснял им Архитектор, поводя руками благостно, будто церковная жрица на проповеди. Вот только на пальцах у него — длинные загнутые когти. — Так же можем преобразиться и мы. Я создал свою версию вашего Посвящения, только с кровью Серых Стражей. Вы берёте от нас скверну, мы возьмём от вас сопротивляемость скверне.

…Вежливый какой — небось, будь Командор один, то этот урод даже спрашивать его не стал бы — сразил магией, и сцедил всю кровь до последней капли. Но их четверо, значит, эмиссар не уверен в итоге схватки, и у них есть шанс избежать этого добровольно-принудительного договора.

— Меня вполне устроит, если моя кровь останется там, где есть — в моих жилах, — твердо заявил Натаниэль. Сигрун одобрительно кивнула, Андерс покосился на него, но промолчал, Амелл и ухом не повёл, продолжая слушать увещевания врага, которого он должен был бы убить без раздумий и колебаний.

— Став свободными, порождения тьмы начинают сами мыслить, говорить, действовать...

— Бред, — резко бросила Сигрун, — не хватало нам еще порождений тьмы, которые будут самостоятельно мыслить!

— Хоть он и порождение тьмы, но рассуждает здраво, — заявил Амелл, поворачиваясь к гномке. — Неужели мы упустим возможность раз и навсегда покончить с Морами?

— А что, если он ошибается, что, если это не остановит Мор, а только всё ухудшит? — попытался Натаниэль урезонить Командора. — Когда это всё шло так, как было задумано?

Амелл задумчиво глянул на него, а после вопросительно посмотрел на Архитектора.

— Он прав, — поспешно заявил изворотливый нелюдь, недовольно — как показалось Натаниэлю — дёрнув когтистыми руками, — с некоторыми из пробуждённых происходит неладное — они впадают в ярость, начинают ненавидеть меня. Их забирает себе Мать — моё самое неудачное создание. Свобода свела её с ума, и теперь Мать влияет на разум тех, кто несвободен, и собирает из них армию. Она хочет убить меня. И вас тоже. Поодиночке нам с нею не справиться, а до победы над ней я не смогу продолжить свои труды. У нас общая цель. Моры — бич и для вашего народа, и для моего. Чтобы с ними покончить, нужно пойти и на риск, и на жертвы.

«…рискнуть нашими жизнями и принести в жертву нас», — перевёл для себя Натаниэль, услышав последние слова хитрой твари. И, похоже, не он один их так понял.

— Нет! — вознегодовала Сигрун, хватаясь за рукоять секиры. — Это чудовищно, я тебе не позволю!

— Сигрун, разве тебе не хотелось бы раз и навсегда прекратить Мор? Вернуться в Орзаммар героиней. Может быть, даже стать Совершенной? — вкрадчиво произнес Амелл, похоже, уже решивший принять сомнительное предложение Архитектора, и по молчанию гномки Нат понял, что она тоже не устоит. Командор хорошо изучил их, знает, на какой струне сыграть. Натаниэля он заманил в Орден возможностью спастись от виселицы и достойными деяниями восстановить доброе имя рода Хоу, и лишь позже Нат понял, что доброе имя — это, конечно, хорошо, но не тогда, когда кроме имени ничего не останется. Род Хоу закончится на Натаниэле — Серые Стражи бесплодны. Словно злой рок преследует мужчин его семьи — сначала умер его младший брат, Томас, потом Герой Ферелдена убил его отца, а из самого Натаниэля сделал Серого Стража, по сути — живого мертвеца. Приняв предложение Амелла, Натаниэль мечтал обмануть судьбу, приведшую его к подножию виселицы, но лишь продлил агонию умирания.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь … — в голосе Сигрун ещё звучало сомнение, но по ее мечтательно затуманившимся глазам Нат понял, что мыслями гномка уже далеко — в том будущем, которое нарисовал ей Амелл. Слава… почести… Совершенная Сигрун…

— Спасибо, Командор, — эмиссар благодарно склонил голову, увенчанную нелепым наростом, напоминающим высокую шапку. — Я понимаю, как нелегко вам было на это решиться. Надеюсь, я смогу оправдать ваше доверие.

Натаниэль досадливо поморщился.

…Этот мальчишка, волею случая ставший Командором, понятия не имеет, во что впутывается. И добро бы, только сам. Но нет — своим согласием он поставил под удар всех Серых Стражей Ферелдена. Он слишком самоуверен — видимо, звание Героя Ферелдена вскружило ему голову. Тебе понравилось быть спасителем человечества, Амелл? Хочешь стать Героем Тедаса? Но то, что удалось один раз, не обязательно получится и во второй. Мор ужасен, но и то, что предлагает этот Архитектор — не лучше. Даже если у него и нет дурных замыслов в отношении их крови, даже если всё пойдёт по плану (хотя кто может поручиться, что именно по тому плану, который им огласил этот нелюдь?), то сможет ли этот эмиссар контролировать своих обретших разум собратьев? То, как повело себя одно из его созданий, наглядно показало — нет, не сможет. Став разумными они начнут творить, что им вздумается. И вместо сотни тупых порождений тьмы на поверхность однажды выйдут сотни порождений тьмы разумных. А умный зверь опасен вдвойне. Кровь Андрасте! Кажется, никто кроме него, этого сейчас не осознаёт… и никто не ждёт сейчас от него сопротивления. Нат поудобней перехватил рукоять кинжала.

— Я поверю тебе лишь когда увижу тебя мертвым! — воскликнул он, скользнув к потерявшему бдительность нелюдю, и всаживая нож ему в левый бок.

Тот среагировал быстро — отшатнулся, вскидывая руки и что-то колдуя, и Натаниэля накрыло волной какого-то заклинания. Казалось, что тело и разум выворачивались наизнанку, и от непереносимой боли он на какое-то время потерял сознание.

— Нат! — донеслось до него приглушенное. — Очнись, Нат!

В голове постепенно прояснилось, но в ушах грохотало и звенело, будто в кузнице Вейда, мешая сосредоточиться. Натаниэль чувствовал себя так, будто по нему огр потоптался — всё тело болело, дышать было трудно и больно, левый бок немилосердно пекло, будто при каждом вдохе в него тыкали раскалённым прутом. Перед глазами словно висела какая-то пелена — стоявшие вокруг него люди виднелись смутно и расплывчато, и он попытался поднять руку, чтобы протереть глаза, но тело было слабым, непослушным.

— Что со мной? — спросил он, и тут же осёкся — голос был чужой: никогда ранее он не говорил с шелестящим пришепётыванием, да и язык казался слишком большим для рта — он чуть не прикусил его, когда говорил. Натаниэль ощупал зубы языком — острые.

Холодея от пришедшей на ум догадки, Нат с трудом приподнял тяжёлую голову, скользнул по себе быстрым взглядом и тут же бессильно откинулся назад. Так и есть — он каким-то образом оказался в теле Архитектора. И теперь этот жилистый серокожий остов — его тело! Стиснув зубы, чтобы не зайтись в бешеном яростном вопле «Почему?!», Натаниэль в ожидании ответа посмотрел на окружающих.

Сигрун сидела рядом с ним, смотрела с состраданием. Андерс же, целитель, чтоб его гарлоки драли, стоял в стороне, опустив глаза и ничего не предпринимая — хотя, судя по ощущениям Натаниэля, работы ему здесь было непочатый край. Хмурый Командор держал конец верёвки, ведущий к стоящему на коленях и связанному… как ему теперь называть своё бывшее тело? Натаниэлем Хоу или всё-таки Архитектором? Нат с горечью разглядывал его, не в силах отделаться от ощущения, что смотрится в зеркало. Только вот отражение не повиновалось хозяину — гримасничало по-своему, губы поджимало по-своему… Окровавленные, кстати, губы-то. Сигрун, наверное, постаралась. И доспех погнули — должно быть, Командор свой излюбленный «каменный кулак» применил.

— Что со мной? — требовательно вопросил Натаниэль, мысленно передёргиваясь от шипящего звучания своего — чужого! — голоса.

— Я приношу извинения, — сказал пленник, бесстрастно глядя на него. — Я не знаю, как так вышло, что мы поменялись телами. Возможно, виновата древняя магия этого места в сочетании с моим, по сути безобидным, заклинанием отталкивания.

— Я хочу вернуться в своё тело, — прошептал Нат, с ужасом ощущая нарастающую тошноту и расползающийся по телу холод.

— Прости, но это невозможно, — заявил Архитектор, отводя взгляд. — Я не знаю, как это получилось, да и не маг я более. Вся моя магия осталась в моём теле, в котором сейчас обитаешь ты. Но ты не умеешь ею пользоваться, а научить тебя этому мы уже не успеваем. Ты умираешь. Твои товарищи слишком рьяно бросились тебя защищать, и моё тело… моё бывшее тело слишком сильно пострадало. Не помогли ни заклинания исцеления, которые читал над тобою твой друг, ни лекарственное зелье. Я понимаю, почему ты набросился на меня — конечно же, ты Серый Страж…

Он говорил что-то ещё, но Нат его не слушал. Какая разница, что этот нелюдь соврёт, чтобы оправдаться, какая разница, что случится потом. Для него всё закончится уже через несколько мгновений — зрение меркнет, звуки отдаляются, противный холод подбирается к перестающему биться сердцу. А в голове крутится одна лишь мысль — хорошо, пожалуй, что он сейчас умрёт: как бы он жил среди людей, пребывая в теле чудовища? И предсмертным откровением пришло осознание того, что, хотя в Орден он вступил и не совсем по доброй воле, но всё же оказался не самым худшим Серым Стражем.

«Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти» — вот девиз Серых Стражей.

Что ж, он был бдительным — не поверил подозрительному нелюдю. Пожертвовал собой (хоть и невольно, вопреки изначальному плану), чтобы не дать хитрому гарлоку завершить своё начинание, и, кажется, у него получилось — навряд ли Архитектор теперь сможет закончить свои эксперименты, даже если доберётся до лаборатории — ведь порождения тьмы больше не будут принимать его за своего и нападут.

Он победил.

Теряя сознание, Натаниэль усмехнулся: ну хоть что-то хорошее вышло из его глупой попытки обмануть судьбу.