— Но она не просто женщина. - сказал Фенрис. - Ты сам назвал ее Базалит-ан, знатной чужеземкой. Не будет бесчестья в том, чтобы сразиться с ней.
— Вот спасибо, удружил, - буркнула Мариан, а я подумал, что с удовольствием бы свернул эльфу цыплячью шейку. Прямо сейчас, невзирая на последствия.
Ладонь Варрика предостерегающе легла на локоть, я дернулся, но из гномьей хватки так просто не вырваться.
— Их слишком много, - различил я еле слышный шепот гнома. - Нас просто размажут по этим коврам. А следом и заложников.
— Ну что ж, устроим шоу, - ухмыльнулась она.
— Не смей!
Мариан снова улыбнулась – теперь уже по-настоящему: устало и грустно.
— Просто поверь мне, хорошо?
И мне оставалось только молча смотреть, как кунари выводят пленников из зала, освобождая поле битвы. Как она выходит в центр с кинжалами наготове – такая маленькая против рогатого чудовища, что на голову выше рослого мужчины.
Да, я как никто другой знал, насколько обманчиво ее хрупкое изящество – когда она извивалась под моими руками, ее тело было гибким и сильным. Да, я помнил каждый шрам на ее коже – и знал, что эти шрамы получены в битвах, а не оставлены неудачно упавшими ножницами или перегретыми щипцами для волос. Да, я видел ее в деле – и, положа руку на сердце, не рискнул бы связываться один на один, несмотря на всю мою магию. И все же, и все же…
Кинжалы взлетели, закружились. Хватка Варрика стала железной и я понял, что почти против воли пытаюсь шагнуть туда, на арену, в которую превратился зал. Снова драться бок о бок, а не стоять истуканом и смотреть. И когда меч кунари пробил доспех, я все же рванулся вперед – только для того, чтобы эльф вцепился в другую руку. Надо было дать ему в морду в самом начале, сейчас бы, глядишь, держался подальше.
Легко сказать - поверь, когда все внутри застыло от страха.
Я перевел взгляд с напряженного лица эльфа на каменное – Варрика, понял, что это ничуть не лучше, чем смотреть на бойцов, и закрыл глаза. Помогло плохо. Топот, звон, рычание и ругань – зрение оказалось лишним. И все же я стоял, дурак-дураком, зажмурившись, точно ребенок в темной спальне. Только одеяла не хватало, чтобы укрыться с головой.
Звон сменился хрипом, что-то глухо упало, что-то, как я надеялся, слишком тяжелое, чтобы оказаться ее телом. Я открыл глаза – Мариан стояла… шаталась над телом Аришока. Дыра в боку, разрубленная ключица, артерия… Создатель! Я бросил заклинание, еще и еще, кропотливым лечением займемся потом.
Она даже не посмотрела в нашу сторону. Чуть наклонив голову уставилась на кунари, неведомо как определив того, кто остался главным после гибели Аришока. Рогатый кивнул, точно так же, не говоря ни слова, его воины ушли. Ровно за полминуты до того, как в зал ворвались храмовники. И только после этого опомнившиеся горожане зашевелились. Крики, слезы, смех, кто-то попытался припасть к ногам Хоук.
Мы выходили из дворца плотным кольцом, точно прорываясь сквозь неприятельские ряды. И только свернув с площади в пустой переулок, она начала медленно оседать.
Домой я внес ее на руках.

 

 

 

— Я буду с тобой, - говорю я.
У него светлеет лицо, а мне хочется завыть в голос. Нельзя. Потом. Если выживу.
— Защитница, они идут, - говорит Орсино, и я поспешно отворачиваюсь. Как вовремя. Как удачно.

В доме пахло дымом и кровью. Впрочем, на самом деле дымом и кровью воняло от нас – запах смерти въелся в доспех, кожу, волосы, кажется – в саму плоть. На перилах остался кровавый след – Андерс охнул, извиняясь, и дальше поднимался, неловко растопырив руки. Застыл посреди спальни, стараясь ничего не коснуться.
— Мне кажется, мы рискуем.
- После всего, что случилось… Сегодня вряд ли кто-то сунется. – Я расстегнула перевязь. – Орана уже, наверное, приготовила тебе помыться, иди, я после.
Он осторожно прислонил посох к стене и вышел, все еще двигаясь, словно раскоряченная статуэтка. Я опустилась на кровать, как была, в перемазанном кровью и копотью доспехе, уставилась в пол. В последний раз я сидела так в ночь, когда потеряла маму. Бездумно разглядывая узор на ковре – а перед глазами стояло чудовищное порождение некроманта с лицом моей матери. Потом пришел Андерс, и я, наконец, смогла заплакать. Тогда я так и заснула, сидя у него на коленях.
В ту ночь я плакала в последний раз.

Медленно-медленно, кажется, что в полной тишине - разум просто не в состоянии впустить в себя чудовищный грохот - из церкви вырывается столп света. Все замирают, раскрыв рты, таращатся на невиданную катастрофу, а я не могу отвести взгляд от его глаз. Вот, значит, в чем тебе нужна была моя помощь…
— Если бы ты знала, то сделала бы все, чтобы меня остановить, – говорит он. Земля дрожит, с неба падают объятые огнем камни, но я каким-то чудом слышу его сквозь гул и грохот отчетливо, словно шепот в тишине спальни. Молча киваю – говорить больше не о чем.

— Ну, вот я и все. Быстро, да? – Андерс улыбнулся. - Я молодец?
С тех пор, как погибла мама, он вовсе перестал церемониться. Вот и сейчас, ввалился в спальню в одних подштанниках. Мокрые волосы стянуты на затылке, вытерся кое-как: капли стекают по плечам.
— А что ты сидишь? Устала? - он протянул руку коснуться лица, я отдернула голову.
— Что-то не так?
Все не так, если уж говорить начистоту.
Я подняла на него взгляд:
— Уходи.
— Не понял? – он попытался улыбнуться, натужно, уже все поняв, но не желая поверить
— Собирай вещи и уходи. Куда ты там планировал исчезнуть? В предгорья? Или с Изабеллой на корабле? Не знаю, и не хочу знать.
Он ссутулился, и увидев разом опустившиеся плечи, я отвернулась. Может быть, еще не поздно передумать? Обратить все в неудачную шутку? Может быть, он был прав? Когда вскрывают нарыв, он словно взрывается гноем вперемешку с кровью. Больно и страшно – но необходимо. Может быть, у него в самом деле не было другого выхода? Сегодняшняя резня, если посмотреть отстраненно, очистила город от магов крови, одержимых и даже тех, кто слишком слаб, чтобы не соблазниться запретной магией как последним средством. Да и по Мередит никто плакать не станет. А невинные жертвы… Лес рубят – щепки летят, так?

— Андерс, мы знакомы шесть лет, и я вижу, когда ты темнишь. Что именно ты задумал?
— Ты, вроде бы, на моей стороне?
Я вглядываюсь в его лицо: смущен, растерян, начинает злиться.
— Я на твоей стороне. Но я хочу знать, во что ты меня втягиваешь.
— Милая, ты мне доверяешь?
— Да… - все внутри кричит, что дело явно нечисто. Но я устала, безумно устала от интриг, сложных многоходовок, ничего, на первый взгляд, не значащих фраз с двойным и тройным дном. Я не хочу и сейчас, наедине с любимым, искать подвох. Мы знакомы шесть лет – и все эти шесть лет я могла безоглядно на него положиться. В конце концов, любить – значит, доверять, верно?
Он легко касается моих губ
— Тогда просто поверь мне. Хорошо?

— Ты сказала…
Я снова обернулась к нему, глаза в глаза.
— Я тебя обманула.
— Ты меня использовала, - странно, но в его голосе нет гнева – только усталость. Впрочем, все мы устали сегодня, по большому счету мне сейчас хочется только одного: чтобы все это скорее закончилось.
— Можешь называть это и так, – я пожала плечами. – Стал бы ты драться, как берсерк, если бы я сказала, что не могу оставаться с мужчиной, которому больше не верю? Ты использовал меня, уговорив помочь тебе в том, на что я бы никогда не пошла по доброй воле, я использовала тебя, заставив сражаться, защищая тех, кого ты подставил. Все поровну. Квиты.
— Я люблю тебя…
— Я тебя тоже. Пока. Но это пройдет. Надеюсь.
Он кивнул. Я снова опустилась на кровать, уставившись на ковер. Нет нужды приглядывать за тем, как Андерс собирает вещи: до мелкого воровства он не опустится.
— Я пошел…
— Погоди, - я протянула руку. - Ключ от подвала, верни, пожалуйста.
— Я думал, это подарок… - он порылся в складках мантии, ключ тихонько звякнул о стол. – Мариан…
— Прощай.