Впервые за последние дни Натаниэль был сыт, чист, выбрит и чувствовал себя совершенно здоровым – по крайней мере, телесно. Что до душевного покоя – с ним, похоже, придется распрощаться насовсем.
Варел, услышав приказ Стража-Командора, не повел и бровью, тут же вызвал слугу, которому велел сопроводить, показать и прочая и прочая. Кормить отдельно его никто не стал – много чести, но пища в солдатской харчевне оказалась на удивление сносной. Никаких изысков, разумеется – но еда была доброй, а пиво – неразбавленным. Все было бы хорошо, если бы Натаниэля не угораздило прислушаться к солдатской болтовне.
Они готовы были боготворить нового Стража-Командора. Обычные солдаты, замковый гарнизон — не Стражи, прошедшие Посвящение — помимо повседневных сплетен и хвастовства любовными победами, рассказывали, как едва-едва прибывший Страж-Командор, вдвоем с рекрутом Стражей прорубалась сквозь порождения тьмы лишь для того, чтобы принести раненым бинты и зелья. Как она же, подобрав по дороге отступника и гнома – старого знакомца, как потом оказалось, прошла сквозь всю крепость, чтобы в последний миг отвести нож от горла сенешаля. Как она прошерстила всю башню от верхушки до самого глубокого подвала, чтобы найти выживших после внезапного нападения порождений тьмы. И нашла. Как, еще не остыв от боя, стоя перед отрядом храмовников, задвинула мага себе за спину и сказала, что своих людей не отдаст никому – пусть хоть сам Создатель явится по их душу.
Натаниэль счел бы все это обычными байками, преувеличением, на которые так горазды простолюдины. Если бы не рассказ о том, как Страж-Командор, не успев снять доспех, села за стол рядом с простыми вояками, и, едва пригубив, вломилась на кухню и устроила поварам такой разнос, что до сих пор при одном имени вздрагивают, и даже пиво не разбавляют. Потому что придумать подвиг легко, но до мелочной заботы о том, чтобы самый захудалый из людей был сыт и обихожен, снисходит далеко не каждый – и вот в этом простолюдины обычно бывают честны. Сам Натаниэль помнил книжные наставления о том, что низшие чины нуждаются в заботе почти, как дети, но ни разу не видел, чтобы кто-то воспринимал эти наставления всерьез. Но она, похоже, воспринимала, потому что, оглянувшись на гул у двери, Натаниэль увидел, как в харчевню входит женщина со свежими разводами на доспехе – видимо, путь из Амарантайна не оказался прогулкой, держа за ремешок, точно корзинку, снятый шлем. И то, что подали ей, ничем не отличалось от того, что видел в своей тарелке Натаниэль. Гном, пригубив пиво, одобрительно крякнул, маг скривился, сказал что-то про вино, гном обозвал его неженкой, посоветовав не капризничать. Элисса насыщалась быстро и молча, едва ли замечая, что ест – так бывает с людьми, уставшими до крайности, когда уже не чувствуется голода, но разум еще помнит, что тело надо кормить. Но едва ли это замечали простые вояки и было очевидно – только за то, что она не брезгует обычным солдатским хлебовом, гарнизон не просто станет носить ее на руках – умрет по первому слову. Натаниэлю было интересно лишь одно – надолго ли ее, дочь одного из знатнейших людей королевства, хватит на подобный маскарад.
Но час спустя, когда он возился в портомойне – смену белья и одежды Натаниэлю выдали, но предупредили, что об их чистоте он должен заботиться сам – пытаясь сообразить, что с этим делать, высокородному дворянину до сей поры как-то не приходилось собственноручно стирать грязную одежду, вошла Элисса с узелком в руках, плеснула в шайку кипятку и принялась за дело. Получалось на удивление ловко. Без доспеха, в безрукавке и штанах она выглядела, как ни странно, еще жестче, чем при оружии. Достаточно было посмотреть, как играют мышцы на, вроде бы, тонких руках, и как небрежно она выплескивает воду из лохани, которая была тяжела даже Натаниэлю. Полноте, да правда ли она дочь тейрна Кусланда? Девушка – а ведь они почти ровесники, вспомнил Натаниэль – выросшая в холе и неге?
— Благородная тейрна не боится испортить руки? – не удержался Натаниэль, не забывая краем глаза смотреть, что и как она делает.
— Неужели я буду совать грязное исподнее денщику-мужчине?
— Но снизойти до занятия, подобающего крестьянке?
— Ты же снизошёл, — она усмехнулась мотнув подбородком в сторону лохани, что стояла перед Натаниэлем. – Кстати, не вздумай заливать шелк щелоком. Я в свое время так единственную оставшуюся от дома рубашку убила окончательно.
— Я лишен всех прав состояния, – хмыкнул в ответ Натаниэль. – Считай, простолюдин.
— А я – Серый Страж. Когда мы год носились по закоулкам Ферелдена, пытаясь остановить мор, кто, по-твоему, стирал мои окровавленные тряпки во время обычного женского нездоровья? Последний потомок Каленхада?
Натаниэль, не ожидавший подобного бесстыдства, вспыхнул. Но отступать не годилось.
— Мог бы и расстараться для любовницы.
— Если продолжить твои рассуждения — стоит ли мне сделать вывод, что ты готов собственноручно помочь своей даме ликвидировать следы бурной ночи, если те могут ее скомпрометировать? – яда в голосе хватило бы на то, чтобы отравить всех обитателей эрлинга.
Натаниэль склонился над лоханью – еще немного, и пылающее лицо превратит воду в кипяток.
— Когда Роуэн со своим возлюбленным скрывалась от орлесианцев, за ними не таскался обоз с прачками и судомойками. Что не было зазорно будущей королеве, не окажется зазорным и дочери тейрна. И уж тем более – Стражу, среди которых былые звания не имеют значения. – Она усмехнулась. – А руки… Люди твоего отца испортили мне лицо, так что руки уже не имеют значения.
— Вы были сами виноваты!
— Конечно. Хотя бы в том, что не оказались овцами, безропотно позволившими себя зарезать.
Элисса бросила в лохань тугие жгуты выжатого белья, подхватила ее, упирая в бок, точно деревенская баба.
— Закончишь – зайди ко мне. Туда, где был кабинет эрла. Поговорим.
Натаниэль с отвращением бросил на лавку мыльную одежду, тоскливо выругался. Кажется, проще было все-таки сдохнуть.
Пока он бродил по людским помещениям, было еще терпимо – ребенку нечего делать в тех частях замка, где обитает и работает прислуга, нахватается еще неподобающего, не ровен час. Но когда Натаниэль зашел на господскую часть замка, сознание потери ударило под дых, скрутив не на шутку. Вот здесь, вдоль длинного перехода, висели портреты предков, вплоть до самого основателя. А вот в этом коридоре – он прислонился лбом к камню, смаргивая с глаз пелену — не было видно стен под гобеленами, собственноручно выткаными матерью. Дверь в кабинет отца словно стала меньше, но все равно пришлось долго собираться с духом, прежде, чем постучать. Отгоняя наваждение – стоит открыть дверь, и отец поднимет голову от бумаг, улыбнувшись, укажет в угол, где стоял мягкий пуфик и этажерка с картами. Натаниэль тихонько устраивался в этом углу, разворачивал карты, представляя себя капитаном, ведущим корабль в неизведанные земли. Там были дикие звери, кровожадные варвары и смуглые красавицы от которых он, по младости лет, не ожидал ничего, кроме восхищения мужественным капитаном и «трепетного поцелуя» — почему трепетного, кто его знает – теперь. Из дальних странствий возвращал голос отца, говоривший, что на сегодня дела закончены – и тогда можно было взобраться к нему на колени, обхватив руками за шею и потребовать историю «про войну». И отец рассказывал – как прогоняли с родной земли орлесианцев, про молодого принца Мэрика, про будущего эрла Южного Предела и … про Брайса Кусланда, чья дочь теперь распоряжается в чужом замке, точно в своем.
Он снова сморгнул – Создатель, да что с ним такое, точно баба – и все же заставил себя постучать. Голос с той стороны согнал морок, и в кабинет Натаниэль входил уже зная, что там тоже все будет не то и не так.
По большому счету внутри мало что изменилось, только стол, который отец содержал в образцовом порядке, был завален свитками, картами, стопками пергаментных листов, и пуфик в углу исчез, зато появилось несколько стульев – то ли для советников, то ли для посетителей. Хвала Создателю, она встретила Натаниэля не за столом, обернулась от полки с книгами, указав на стулья – выбирай, мол, какой больше нравится. Садиться Натаниэль не стал – прислонился к косяку, скрестив на груди руки. Элисса пожала плечами, устроилась боком прямо на столе. Отец убил бы, если бы узнал, — подумал было Натаниэль и миг спустя вспомнил, что отцу уже все равно.
— Для начала: я отправила прошение к ее величеству, — сказала Элисса, не утруждая себя приветствием. – Твой отец слишком ей досадил, так что Анора не стала уточнять, остался ли кто из наследников жив, прежде чем объявить имение выморочным… про Томаса ты знаешь, наверное.
— Нет.
— Он погиб, защищая Денерим.
— Ты помогла? – усмехнулся Натаниэль.
— Поверь, на Хоу свет клином не сошелся, — она вернула усмешку. — В тот день у меня хватало куда более важных забот, чем вспоминать про твоего братца. Да и вряд ли он знал… Тогда много достойных людей погибло, — на ее лице промелькнуло нечто… слишком мимолетное, невнятное.
Натаниэль вспомнил, что ее любовник погиб тогда, убив Архидемона. Впрочем, вряд ли такие, как она, способны любить и скорбеть. Наверняка на корону целилась, да Собрание Земель по-другому повернуло.
Элисса меж тем продолжала:
– Хорошо, чтобы раз и навсегда закрыть тему: я не видела, как погиб Томас, не знаю, что случилось с эрлессой… и Делайлой тоже. Могу поклясться чем угодно.
— Не надо, — хрипло сказал Натаниэль.
Все равно никаким ее клятвам он не поверит.
— Как хочешь. Возвращаясь к… Я написала королеве, и еще одно письмо ушло к эрлу Брайланду, думаю, он за тебя похлопочет с радостью. Эрлинг, скорее всего не вернешь, но ее величество славится справедливостью, так что в правах тебя восстановят, а выморочных имений сейчас более чем достаточно, хотя придется потрудиться, чтобы после мора вернуться к нормальной жизни.
— От тебя я не приму ничего.
— От ее величества. Ее ошибка, она и исправит.
— С твоей подачи. Нет.
— Тогда зачем ты здесь? – она сложила руки на груди точно так же, как Натаниэль, глядя на него, чуть склонив набок голову.
Самым честным было бы ответить «не знаю», развернуться и уйти – в этот раз насовсем, но идти по-прежнему было некуда. И поэтому Натаниэль сказал.
— Я хочу стать Серым Стражем.
Если все равно умирать, то лучше умереть героем, чем предателем.
— Ты не понимаешь, о чем просишь, — она покачала головой. – Скверна в крови, которая сожрет тебя задолго до того, как успеешь состариться. Впрочем, скорее всего, и до Зова дожить не придется – куда чаще Стражи погибают от меча, нежели от скверны, как это было здесь, совсем недавно. И о них забывают, едва отгорит погребальный костер – если будет, что сжигать. Большую часть тех кто пропал в этой башне, так и не нашли.
— Все равно, — набычился Натаниэль.
Она усмехнулась, и усмешка выглядела горькой. Помолчала.
— Хорошо. Тогда давай начистоту – стать Серым Стражем здесь и сейчас – значит, подчиняться непосредственно мне. Убийце, предательнице и, какие там еще титулы у исчадия тьмы, которым ты меня считаешь…
Натаниэль похолодел – вот сейчас она и отыграется за все дерзкие слова, что он наговорил.
— Мне, в общем, плевать – в Ферелдене немало народа только и мечтает о том, чтобы сунуть нож мне под лопатку, одним больше, одним меньше. Впрочем, от таких как ты скорее дождешься перчатку в лицо, чем стрелу в спину. Мне плевать, что ты то и дело пытаешься укусить – оскорбление как выпивка, действует лишь когда проглотишь. Но я совершенно не хочу сражаться бок о бок с человеком, который в разгар боя будет думать не о том, как уцелеть самому и прикрыть остальных – а о том, как красиво погибнуть. Со своей жизнью ты можешь делать что хочешь, но если ты идешь сражаться не один, значит, на кону не только твоя жизнь.
— Откуда… — выдохнул он.
Ну не может же она мысли читать, это даже маги не могут.
— Я не слепая, Натаниэль, – она вздохнула. – А еще слишком хорошо помню, что творилось со мной два года назад… тогда из меня выбила дурь одна старая мудрая женщина. Я так не умею, да и слушать ты не станешь – меня.
— Ты смеешь равнять меня с собой? – взвился Натаниэль.
— А почему нет? – хмыкнула она. – Кровь у нас тобой одинаковая… красная, или голубая, как тебе будет угодно. Возраст - почти одинаков, и воспитание – тоже. С поправкой на те годы, что ты провел в Вольной Марке, но…
Натаниэль сжал кулаки, шагнул вперед, нависая. Повторил:
— Да как ты смеешь!
Она не отвела взгляд, и как ни старался. Натаниэль не увидел в нем ни злорадства, ни ненависти.
— Смею. А вот как ты собираешься служить под моим началом – не знаю. Поэтому – нет, Натаниэль. Из моих рук чашу Посвящения ты не примешь.
Гнев схлынул так же резко, как появился, оставив лишь пустоту и усталость.
— Тогда зачем все это? – спросил Натаниэль. – Зачем было приводить меня сюда, возиться… спасать жизнь, в конце концов, тот… то…
— Гарлок, — негромко подсказала Элисса.
— Тот гарлок… он бы убил меня, если бы ты не вмешалась. Зачем?
Она очень-очень грустно улыбнулась.
— Потому что повернись все чуть-чуть по-другому, на твоем месте сейчас был бы Фергюс.
— Не смей равнять мою семью со своей!
— И правда. Окажись вместо меня здесь эрл Хоу, быть бы Фергюсу на дыбе, как тому мальчику, как его… сыну банна с Пика Дракона...
— Мой отец не продавал нас Орлею! – закричал Натаниэль.
— Мой тоже, – она снова вздохнула. – Но все равно ведь не поверишь.
Миг спустя Элисса выпрямилась, голос стал уверенным и жестким.
— Хочешь сражаться – в гарнизоне не хватает разведчиков. У них свой командир, на мою ненавистную морду любоваться не придется. Они вольнонаёмные – платят сносно, как кормят - ты уже видел, оружие и обмундирование за счет командования. Если чего-то стоишь – сделаешь себе имя и карьеру – я тут долго не задержусь, живой герой под боком никому не нужен. Но учитывая, что ты последний в роду – я бы посоветовала принять земли от ее величества и позаботиться о наследнике.
— Засунь себе свои советы, – сказал Натаниэль, прежде чем хлопнуть дверью.
Он сполз по стене, закрыв лицо руками в ближайшей нише за шпалерой – благо, в собственном замке помнил каждый укромный уголок. На что он рассчитывал в конце концов? На сострадание кровного врага? Что ему позволят – нет, не вернуть доброе имя, об этом он не мечтал – хотя бы умереть как человек? Про письмо королеве – наверняка ложь, чтобы убрать его с глаз долой, а если и правда – не нужны ему подачки от той, которая отняла все. И Натаниэль не был уверен, кого он сейчас имеет в виду – Элиссу или Анору.
Значит, все, что ему остается, если желает сохранить хотя бы остатки достоинства – вернуть одежду, которую ему здесь дали, влезть в свое – сырое, ну и ладно – и все-таки попробовать добраться до Денерима. Или сразу в Южный Предел? Эрл Брайланд был другом отца еще с войны. А там видно будет.
Впрочем, никакого «видно» не будет, – беспощадно поправил он сам себя, и кончится его путь в придорожной канаве, потому что у этой он не возьмет ни крошки, но даже если бы и вышел в дорогу с полным кошелем денег и еды, Натаниэль по-прежнему был один, а значит – законная добыча для тех, от кого купцы нанимали маленькие армии. Что ж, значит так тому и быть.
Он попытался подняться, но тело почему-то отказалось слушаться, словно на плечи сгрузили по мешку песка. Натаниэль оперся рукой о стену – и едва не закричал, увидев, как набухли и почернели вены, от которых по коже растекались черные же прожилки. Он все-таки заставил себя подняться, пошатнулся, вцепившись в шпалеру – та подалась, затрещав, но все же выдержала. Натаниэль побрел вдоль стены, сам не понимая куда – в глазах темнело Потом кто-то появился рядом, подставил плечо, на которое было так удобно опереться, куда-то повлек… оказалось так приятно вытянуться на… лавке, кровати – неважно, главное. что не надо было больше стараться устоять на ногах, и голос – знакомый, низкий, таким бы кавалеров соблазнять – о чем-то распоряжался, Натаниэль не вслушивался. Потом ему стало лучше, и голос белобрысого мага произнес.
— Надолго не хватит. Но если хочешь мое мнение…
— Не хочу, — отрезала Элисса. Склонилась – глаза в глаза.
— Натаниэль, это скверна. Сегодня, на дороге, рана – помнишь?
Он кивнул. Значит, вот почему она тогда встревожилась. Скверна – это смерть, это хуже смерти – превратиться в бездумное, бездушное…
— Есть только один выход – попытаться пройти Посвящение. Если ты его переживешь – будешь в безопасности. Три десятка лет, если повезет. Но можешь не пережить.
— Ты же не хотела, чтобы я стал Стражем, — нашел в себе силы усмехнуться Натаниэль.
— Да не плевать ли тебе на то, что я там хотела или нет! – взорвалась Элисса, и он со странным удовлетворением подумал, что все-таки ее достал. – Выбирай. Или я прирежу тебя прямо сейчас – потому что вурдалак в крепости Стражей – это слишком, или я приказываю провести Посвящение, а переживешь ли ты его – Создатель знает.
— Назло тебе не сдохну, – прошептал он.
— Вот это я понимаю, а то помирать собрался, – она усмехнулась. – Варел, ты слышал.
— Да, Страж-Командор.
— Вижу я нож в твоей спине, — протянул маг тоном уличной гадалки.
— О своей позаботься, — отрезала Элисса. – А я как-нибудь без советчиков разберусь.
Потом вернулся Варел с огромным кубком в руках, Натаниэль кое-как поднялся, хотя его никто об этом и не просил, но надо же хоть приличия соблюсти. Он честно пытался вслушаться в слова ритуала, но мерный речитатив набатом колотил в измученный разум, так что смысла было совершенно не разобрать, жидкость в кубке оказалась невероятной дрянью, а потом мир исчез.