Ее величество покидала Башню Бдения ранним утром, едва рассвело. Разумеется, поглазеть на королеву – когда еще такого полета птицу увидишь, в Амарантайне-то – высыпали все незанятые обитатели крепости, даже те, кто и вчера успел на нее наглядеться от души. Серых Стражей в почетный караул не позвали – маловато народа оказалось для караула, тем не менее, Натаниэль все равно выбрался во двор. Дел вроде нет, сидеть в четырех стенах глупо, а спать все равно не дают – носятся, заполошно туда-сюда по коридорам.
В толпу Натаниэль лезть не стал, устроился, прислонясь к стойке колодезного ворота, поглядывая больше на небо, светлеющее за зубцами стен, чем на происходящее во дворе. Эка невидаль – карета в сопровождении караула. Выражения лица Аноры издалека все равно не разглядеть, и о чем разговор перед самым отъездом тоже не услышать, да и слушать, скорее всего, нечего, обычно подобные беседы оговорены протоколом от первого до последнего слова, все, что действительно важно, было решено за закрытыми дверями. Так что Натаниэль просто дождался, пока за высокой гостьей закроются ворота, а народ начнет разбредаться. Оставалось найти Элиссу, узнать, нет ли у той на сегодня планов, подразумевающих его участие – а там видно будет.
Натаниэль отлепился от ворота, качнулся назад, разминая застоявшиеся ноги, наткнулся на что-то, точнее – кого-то. Машинально извинившись, обернулся. Эльф, худой и сутулый, как большинство слуг, привыкших держать глаза долу и быть виноватыми во всем, включая дурное настроение господина. Лицо вроде бы и знакомое, а вроде и нет – кто и когда вглядывается в лица прислуги, скажите на милость. Да и едва ли тут остался кто-то из бывших – тем не менее, Натаниэль уставился в узкое морщинистое лицо, словно послушник в священное писание, пытаясь разглядеть… Что – он и сам не знал. Эльф торопливо залепетал, извиняясь, замер на полуслове, явно удивленный – никто и никогда не смотрит в глаза прислуге – проговорил, запинаясь:
— Мастер Натаниэль?
Садовник! Садовник, застигший его на дереве, когда Натаниэль впервые в жизни дорвался до вяжущих рот яблок, которым еще только предстояло налиться прозрачным янтарем. Запретный плод – мать не разрешала есть незрелое – оказался кислым, аж челюсти сводило, но Натаниэля тогда это не остановило. Он откусывал бок, жесткий и хрусткий, выбрасывал остальное, и тянулся к следующему яблоку, совершенно иррационально надеясь, что оно окажется слаще. Натаниэль едва не слетел с дерева, услышав, как кто-то внизу ойкнул, и второй раз – когда ствол тряхнули, и пообещали отходить крапивой. Впрочем, спустя миг внизу разглядели, что на ветвях сидит барчук, и тон из угрожающего стал смиренным. Эльф-садовник, волосы у него и тогда уже были белыми, глядя снизу вверх, уговаривал спуститься и перестать портить яблоки – потом, когда они станут сладкими и вкусными, будет есть сколько угодно, сейчас – не надо. А Натаниэль, мстя за первый испуг, швырял в него огрызками. Наконец, эльф ушел, сдавшись. Натаниэль соскользнул с дерева, каждый миг ожидая, что садовник все же притаился в кустах, и полбеды, если выполнит обещание про крапиву, может и матушке наябедничать – но все обошлось. До вечера, когда живот скрутило так, что Натаниэль решил, будто умирает, а ночью пришлось узнать, каково на вкус вонючее масло для прочищения нутра.
Потом он, конечно, видел этого эльфа множество раз и даже… его окликнул тогда кто-то из работников, как же его звали…
— Сэмюэль? Садовник Сэмюэль?
— Мастер Натаниэль! Это правда вы? Живой?
Старик протянул руку, точно желая потрогать и убедиться, что Натаниэль не растает призрачным облачком, остановился, неловко замерев, так и не дотронувшись.
— Это правда я. Живой. – Он отвел садовника к скамье, где можно было бы спокойно поговорить. – А ты все время был здесь? Расскажи. Про… про всех. Мама, Томас, Делайла…
— Матушка ваша, узнав о кончине батюшки слегла. Весть о гибели Томаса ее доконала. – Сэмюэль затих. – Простите…
— Ничего. – Натаниэль вздохнул, коротко и неровно. – Я… догадывался. А Делайла? Как умерла она?
— Умерла? Леди жива!
— Как жива, – тупо произнес он. Натаниэль настолько привык чувствовать себя последним, что сперва даже не понял… — Жива?
— Она вышла замуж. Как раз после смерти вашей матушки. В Амарантайн, за торговца.
Натаниэль охнул. Жива. Но… Но до какой бездны отчаяния надо было дойти, чтобы…. торговец? Наверное, это лучше, чем нищета или… Додумывать до конца было страшно, и он не стал. Но если сестра жива…
— Как его имя?
— Не знаю, простите…
Не страшно. Если Делайла жива, он перевернет весь Амарантайн, но найдет ее. И…. Создатель, он совсем забыл, что теперь не волен ни в собственном времени, ни в делах. Но…
— Спасибо, Сэмюэль. – Он достал последний из двух оставшихся – его, собственных, — золотых. – Это тебе.
— Не обижайте, мастер Натаниэль, — старик выглядел так, будто его ударили. – Я же… со всей душой…
— Прости. – Он обнял садовника от чего тот, похоже, совершенно лишился дара речи. – А деньги возьми – у тебя поди, дети и внуки, порадуешь. Я не за добрую весть плачу. Просто…
Он едва ли бы смог объяснить, что имеет в виду даже самому себе, и тем более не знал, понял ли его эльф. Тот взял монету, поклонился – низко, но с неожиданным достоинством.
— Я вам так скажу, мастер Натаниэль. Всю жизнь я вашей семье служил, и хоть батюшка ваш напоследок сам на себя непохож стал, но ничего, кроме добра, я от него не видел. Так что вы мой хозяин по-прежнему, а не эти… стражи. Про них, конечно, ничего худого не говорят, но…
— Так ведь и я теперь Серый Страж, Сэмюэль.
— Правда? Выходит, что я по-прежнему вашей семье служу?
Натаниэль помедлил с ответом, оторопев. Потом покачал головой.
— Выходит, так.
А ведь и правда… Белобрысый маг-насмешник, вечно поддатый гном и даже Элисса — случись что с любым из них в той проклятой шахте, он бы горевал по-настоящему.
— Получается, так, Сэмюэль, — повторил он. – Спасибо тебе.
Во дворе Элиссы не было, не было ее и у сенешаля, и у мадам Вулси, не нашлось в харчевне, и – чем демоны не шутят – в библиотеке. Огрен благополучно дрых после вчерашнего, мага Натаниэль встретил в одном из переходов замка вместе с Веланной, которой тот «показывал, что где», полируя взглядом худосочные эльфийские прелести и слишком очевидно, на взгляд Натаниэля, старясь не прикоснуться. И правда, к такой девице руки без спроса протяни – без рук останешься. Но то, что все в замке, означало, что Элисса не сорвалась куда-то по очередному делу. Натаниэль сунулся в кабинет – заперт, вконец отчаявшись, толкнулся в спальню – то же самое, и только тогда, обругав себя последними словами, догадался справиться у вестового. Та отправила его к кузнецу, но и Вейд и Херрен в один голос заявили, что Страж-Командор только что обсуждала дела, но разговор закончен, и где она сейчас…
Натаниэль снова выругался. Казалось бы – какая разница, спросит позже, все равно глупо ждать, что Элисса, бросив все, помчится в Амарантайн разыскивать Делайлу, или отпустит его одного, несмотря на то, что дорога через лес Вендинг должна стать безопасней. Но остановиться и успокоиться не получалось, и Натаниэль снова пошел к вестовому.
В этот раз Элисса нашлась там, где и сказали – в кабинете. При виде ворвавшегося без стука Натаниэля встревоженно приподнялась из-за стола.
— Прости, – охнул тот, сообразив. – Я… Делайла жива.
— Правда?
— Да, я только что…
Он не договорил. Элисса вылетела из-за стола, повисла у Натаниэля на шее.
— Ох, ну это же просто здорово! – она ухватила за рукав, усадила на стул, сама устроившись на столе. – Рассказывай давай.
Натаниэль посмотрел на сияющее лицо и понял, что сам улыбается до ушей. И начал рассказывать.
— Так, — сказала Элисса, когда он закончил. – Завтра с утра я собиралась в Вендинг с солдатами – Вейд, когда услышал про сильверит, чуть сам туда не сорвался. Гони сюда вестового – выйдем затемно. Оставим солдат, оттуда вчетвером в Амарантайн – Веланна пусть после Посвящения отдохнёт, если… — Она на миг помрачнела. – Там заночуем, на следующий день вернемся. Устроит?
— Вот так просто?
— Она, вообще-то моя подруга, — хмыкнула Элисса. Миг спустя улыбка померкла. – Была. До того, как началась вся эта дрянь. Может, теперь вообще разговаривать не захочет…
Может, и не захочет, — подумал Натаниэль.
— Я объясню…
— Не надо. Она будет в своем праве. – Элисса вздохнула. – В любом случае, сперва нужно ее найти. Амарантайн большой, торговцев в нем немало.
Она слезла со стола, обошла его кругом, собираясь устроиться, как положено.
— Иди, отдыхай до завтра. Пока я это, — она с отвращением тряхнула пачкой прошитых листов, — разгребаю. Пропади оно все пропадом, как скроить из одной шкуры семь шапок – ума не приложу.
— Могу помочь? – сам не зная зачем, спросил Натаниэль. Впрочем, сколько можно «отдыхать».
— Ты уже помог, — улыбнулась Элисса, снова забираясь на столешницу. – Когда проверил все счета за Вулси. Я все никак не успевала сама выяснить, насколько она честна.
Натаниэль расхохотался.
— Выходит, это не ты мне одолжение сделала, подпустив к документам, а я тебе?
— Ну да, — хихикнула она. – Ты бы иначе не успокоился… а если бы что-то нашел, не преминул бы носом ткнуть. Раз не прибежал, пыхая огнем и потрясая счетами, значит, все в порядке.
Натаниэль фыркнул – надо было бы оскорбиться, но не получалось.
— Она честна. Пока.
— Многообещающе это «пока».
— Меня учили, что за управляющими всегда надо проверять. Слишком велик соблазн. Тебя – нет?
Она усмехнулась.
— Меня учили проверять за ключницей. Из меня растили жену знатного лорда, а не самого лорда, забыл? Получилось, правда, ни то ни се – образцовой леди, как видишь, тоже не вышло.
Может, и хорошо, что не вышло, — подумал Натаниэль. – Делайла должна была стать образцовой леди – и все, что она смогла, оставшись без поддержки семьи – выйти замуж, чтобы не умереть от голода. А та, кому ее приводили в пример, заставляет надменного лорда шарахнуться, лишь чуть изменив тон, а за спиной ее – сами, без принуждения, выстраиваются люди, готовые убить кого угодно по одному слову. Впрочем, не будь Мора и войны – это Делайла бы сейчас управляла каким-нибудь эрлингом, вместе с мужем, а пристроил бы лорд Брайс дочурку – еще неизвестно. Много найдется охотников иметь жену, у которой вместо балов и хозяйства – охота да оружие на уме.
И приключения. Это же Элисса тогда захотела забраться на скалу над рекой… года за два до его отъезда. Да, ему за неделю до того сравнялось двенадцать, точно. И полезла первой, а Натаниэлю пришлось карабкаться следом, чтобы не выглядеть трусом перед девчонкой. Правда, примерно на середине пути, когда корень, за который она ухватилась, вместо того, чтобы удержать, остался в кулаке, Элисса испугалась по-настоящему. Захныкала, что хочет назад – но, глянув вниз, Натаниэль понял, что назад не получится точно, остается только карабкаться дальше, а она застыла, прижавшись к скале и тихонько всхлипывая. Натаниэль пытался ее успокоить – бесполезно, тогда, разозлившись и на Элиссу, то не в меру храбрую, то не вовремя испугавшуюся, на себя, собственное неумение убедить и собственный страх, он обозвал ее трусихой. И плаксой. Добавив, что говорили же друзья – нечего связываться с девчонками, только и умеют, что сопли разводить. Элисса зыркнула на него – умей взгляды убивать, упал бы замертво – и полезла дальше.
Они таки выползли на эту скалу, и долго глядели вниз, переводя дух, не веря сами себе, что вскарабкались на этакую верхотуру. А потом долго искали обходной путь, чтобы вернуться, и едва не загнали лошадей, торопясь домой – только бы родители не узнали…
Кажется, с тех пор она разучилась хныкать на полпути.
Он вздрогнул, поняв, что Элисса окликнула – не в первый раз.
— Извини, задумался. – Сказал Натаниэль, и зачем-то добавил. – О том, как бы все оно было, если…
Элисса тихонько вздохнула.
- Я очень часто об этом думала… Особенно поначалу. Только… еще хуже делалось. Ничего ведь не вернешь. И никого.
Она опустила голову, разом став совсем юной и хрупкой – какой и была, на самом-то деле. И Натаниэль порывисто шагнул к ней, обняв. Элисса уткнулась ему в плечо, шмыгнув носом, Натаниэль гладил неровно обрезанные пряди, то и дело смаргивая пелену перед глазами, и думал о том, что уже и в самом деле ничего не вернуть. Отец. Мама. Томас. Тейрн Брайс и тейрна Элеонора. Орианна и Орен, которых Натаниэль никогда не знал, но услышал имена и запомнил. Долгие летние вечера, когда взрослые сидят на веранде в саду, а дети носятся, предоставленные сами себе, или жгут костры – под присмотром прислуги, после того, как едва сад не спалили. Визиты. Охоты. Балы, на которые детей не пускали, но Делайла мечтала, что вот еще несколько лет…
— Извини. – Элисса отстранилась, торопливо проведя по лицу рукавом. – Что-то я совсем плоха стала, расклеилась на ровном месте.
— Не за что извиняться, — сказал Натаниэль. – Так я могу чем-то помочь?
Она помедлила, напряженно размышляя.
— Тебя учили управлять войсками? Оборонять земли?
— Смотря что ты имеешь в виду, — сказал Натаниэль.
— Полководец из меня, как из мадам Вулси куртизанка. В Вейсхаупте что-то пытались втолковать, когда решили, что проще сделать меня командором и отослать обратно в Ферелден, чем ждать, как именно я наплюю на субординацию в очередной раз, но... – Элисса хмыкнула. – В общем, солдат мало. Эрлинг большой. Демоны с ним, с Амарантайном, у города стены есть, а у Эсмерель личная армия. Плюс стража. А вот сами земли… — она взъерошила волосы — У меня скоро голова от всего этого вскипит. Золото – ерунда, его всегда можно раздобыть. Люди… не хватает, хоть тресни.
— Выбери стратегически важные…
— Да учила я теорию! – перебила Элисса. – Толку-то! А на живых солдатах проверять, как когда-то на собственной шкуре дырки латала, по-настоящему драться обучаясь – этак никакого войска не хватит.
Натаниэль хмыкнул. Шагнул к шкафу, быстро оглядев полки – надо, же, не разграбили. Выбрал нужную карту, расстелил на полу – не поверх же кучи барахла, что на столе, кидать. Да и не поместится на столе. Плюхнулся животом прямо на карту, хлопнул по ней, приглашая Элиссу устроиться рядом.
— Давай сюда. Будем разбираться.