Солдаты - знакомые и чужие - торопливо расступились, явив за собой богато одетую женщину в сопровождении сенешаля. На лице Варела, торопливо обежавшего взглядом всех четверых, отразилось явное облегчение, и это согрело Натаниэля. Не так уж мало - знать, что за тебя волновались, пусть даже в числе прочих. На лице королевы - а никем другим эта женщина быть не могла - нельзя было разглядеть ничего, кроме предписанной этикетом доброжелательной вежливости.
Ее величество Анору Натаниэль видел впервые, хотя был наслышан, конечно - а кто не был наслышан? Славу первой красавицы Ферелдена она более чем оправдывала, что до ума - об этом не по лицу судить, хотя взгляд казался цепким и острым. Когда королева приблизилась, Элисса вместо реверанса - Натаниэль едва не засмеялся, представив реверанс в доспехах - преклонила колено, прижав кулак к сердцу и склонив голову. Впрочем, смиренным поклон не выглядел, скорее, полным достоинства и скрытой до поры силы. Натаниэль опустился рядом, маг поклонился, точно на балу, гном - коротко и резко, впрочем, ждать изящества от Огрена... Веланна не отреагировала никак, но хотя бы молчала, хвала Создателю. Язык ее, острый и бесцеремонный, успел изрядно утомить Натаниэля, о том, как общаться, если эльфийка переживет Посвящение, не хотелось и думать.
— Встаньте, - сказала Анора. - Мы волновались.
— Приношу свои извинения, ваше величество.
— Говоря "мы", я имела в виду не только себя. Сенешаль Варел был вне себя от беспокойства. Я поначалу решила, что руководство ордена не сочло нужным предупредить вас о моем приезде, но сенешаль заверил, что это не так, и он не понимает, что могло бы вас задержать. Мы уже начали организовывать поиски.
— Еще раз прошу прощения, - Элисса склонила голову. - В том числе и у вас, Варел. Я недооценила опасность. Не думаю, что розыски бы помогли, но от себя и своих людей - благодарю.
Они обменялись поклонами, Натаниэль хмыкнул про себя. Прямо высший свет. Впрочем, учитывая королеву, куда уж выше.
— Заметно, что вам пришлось несладко.
— Ваше величество желает подробный отчет?
— Нет, разве что в общих чертах и позже. Сейчас передо мной все Серые Стражи Башни Бдения?
— Да, ваше величество.
— Печально. - Анора задержала взгляд на Натаниэле, так что тот заволновался было, но вспомнил, что если он впервые видит королеву, то уж она тем более про него знать не знает. - Распорядитесь людьми как считаете нужным, вас же я жду через час. Понимаю, что этого мало для отдыха, но время не ждет. И без того полдня потеряли.
Она пошла прочь. Натаниэль покачал головой: час - это только-только закинуть в себя хоть что-то и сполоснуть грязь.
— Свободны, - сказала Элисса. - Андерс, представь Веланну помощнику сенешаля, Варелу сейчас явно не до того, и тоже свободен. А я пошла.
Она широко улыбнулась, отнюдь не выглядя раздосадованной. Похоже, у этих двоих вошло в привычку поддевать друг друга. Сперва королева не сочла нужным уведомить, потом Элисса не соизволила встретить ее величество - не по своей воле, конечно, но могла бы эти дни провести в башне, гоняя людей и полируя каждый угол в ожидании высочайшего визита. Теперь вот - час. Впрочем, наверное, это лучше, чем открыто вцепиться друг другу в глотки. Каково Аноре иметь дело с той, что зарубила отца у нее на глазах? Так что пусть лучше пакостит по-мелочи, чем начнет вешать кого ни попадя. Впрочем, он сам, наверное, предпочел бы видеть и знать доподлинно, что произошло, как и почему, чем перебирать противоречивые слухи и сплетни. И еще - услышать, что отец был убит в честном поединке, один на один, стало... Облегчением. Хотя гнома он все же порасспросит. Напоит как следует, и...
Впрочем, далеко Элисса не ушла. От забора отделился хорошо одетый человек, шагнул ей наперерез прежде, чем кто-либо успел его остановить.
— Где моя дочь?
Говорил он куда громче, чем следовало бы, и Натаниэль, который вовсе не собирался подслушивать, остановился - судя по тону, человек явно нарывался на неприятности. Не то, чтобы Натаниэль не был уверен, будто уставшая Элисса не способна их обеспечить, но приглядеть стоило. В конце концов, этот тип обращается в таком тоне к его соратнику, да и за спиной чужака, след в след, шагали люди с незнакомыми гербами. Встревать Натаниэль не стал, просто, словно невзначай, подвинулся ближе к Элиссе, оказавшись за правым плечом, и ничуть не удивился, увидев, как рядом вырос Андерс, а по левую руку мягко шагнул гном.
— Лорд Бенсли.
На месте лорда Натаниэль бы поискал погреб поглубже. Прямо сейчас, и не полагаясь на охрану. Имя казалось знакомым, и долго вспоминать не пришлось. Но разве леди Эйлин не вернулась домой? По правде говоря, Натаниэль совершенно не интересовался, что с ней стало. Не встречая девушку в замке, он решил, что отец забрал ее, а что сам он этого не видел – так он много чего не видел. В конце концов, он всего лишь один из Стражей, не пуп земли, вокруг которого вертится вся жизнь в Башне Бдения.
— Я требую объяснений…
— Нет, это я требую объяснений, – и голос и лицо Элиссы оставались спокойными, но лорд заткнулся разом, точно закончился воздух в легких. – Почему после письма из дома ваша дочь попыталась вскрыть себе вены столовым ножом? Хвала Создателю, девочка была не слишком осведомлена в такого рода вещах, и осталась жива.
Лорд побледнел.
— Я тут ни при чем.
— Правда?
— Я всего лишь указал своей дочери на то, что все случившееся – результат ее собственной беспечности, и что если бы она была более благоразумной…
— Мне очень интересно, - вкрадчиво начала Элисса, и Натаниэль подумал, что погреба, пожалуй, будет недостаточно. Лучше сразу куда-нибудь в Киркволл. – Как именно должна вести себя благоразумная дева, дабы избежать надругательства, если мерзавцев несколько и они заведомо сильнее? Боюсь, смиренной мольбы окажется недостаточно.
Нет, Киркволл – это тоже слишком близко. Этот лорд что, слепой? Видно же, как напряжены скрещенные на груди руки, еще чуть-чуть – и рванутся за спину, к клинкам.
— Если бы она сидела дома, как полагается благоразумной девице, а не покинула тайком поместье, чтобы встретиться с…
— Что сталось с юношей? – быстро перебила Элисса
— Какое это имеет значение, мы говорим о моей дочери! – лорд помедлил, нехотя добавил. – Она не добралась до места встречи. Ему я велел не писать и не появляться, если не хочет, чтобы мои люди затравили его собаками. Он не ровня леди Эйлин и если бы я узнал раньше…
— Ясно. Тогда, если позволите, последний вопрос, лорд Бенсли. – Элисса очень нехорошо улыбнулась. – Если я сейчас просто велю… нет, пожалуй, моих людей беспокоить не будем, сама справлюсь…
— А я, в общем, не прочь открутить ему башку, - прогудел гном.
— Да и я… - ухмыльнулся Андерс.
— Так вот, - Элисса словно бы их не слышала. – Если я сейчас просто перережу вам глотку, будет ли это означать, что все случившееся – лишь результат вашей собственной беспечности? Сидели бы дома, занимались делами, как положено благоразумному землевладельцу и…
— Вы не посмеете! – наконец, обрел дар речи лорд.
— А кто мне помешает? Ваши люди не успеют, – она чуть качнулась вперед, и лорд шарахнулся, затравленно озираясь, и даже его охрана попятилась. – Мой отец – да упокоит его Создатель – растил меня так, что любой, посмевший потребовать мою… благосклонность против воли потом очень долго разыскивал бы собственное мужское достоинство. Леди Эйлин так не умеет, потому что вы не захотели или не смогли ее этому научить – что ж, кто-то должен быть нежным цветком, а не сукой мабари, и тут не в чем винить ни вас, ни вашу дочь.
Лорд Бенсли дернулся, кажется, намереваясь перебить – не вышло.
— Мой отец, случись со мной такое несчастье, взял бы своих людей и… я видела, как он сражался, защищая наш дом, не думаю, что за дочь он сражался бы не так отчаянно. Вы не смогли – или не захотели этого сделать. Что ж, и в этом вас нельзя обвинить. Не всем дано благородное безумие, и меч покоряется далеко не каждому... Но я не знаю, кем надо быть, чтобы вместо утешения - обвинять?
— Должен же кто-то ей объяснить…
— Если я сейчас вас убью - это случится потому, что я так захотела – и смогла это сделать. Ваша глупость и ваши странные представления об отеческой любви окажутся лишь поводом. Причина всегда одна: кто-то захотел - и смог. – Она ухмыльнулась глядя на совершенно зеленую физиономию.
Натаниэль в который раз оглядел людей лорда. Не похоже, что они будут защищать своего господина от легендарных Стражей, тем более, что и за спину их четверке подтянулась Веланна, с вызывающим видом поигрывая посохом, а за Веланной тихонько начали выстраиваться солдаты Башни. Большинство не слышало начала спора и не представляла, из-за чего, собственно, раздор, но это не имело значения. Своего Стража-Командора они в обиду не дадут, права она или нет.
— Пойдите прочь, - сказала Элисса.
— Так что, мы ему башку откручивать не будем? – поинтересовался Огрен.
— Охота руки марать? – Она снова повернулась к лорду, повторила. – Пойдите прочь. К леди Эйлин я вас не пущу. Мои люди не для того рисковали жизнью, чтобы потом отеческое наставление заставило девушку полезть в петлю.
— Я объявлю, что вы ее удерживаете против воли.
— Можете начинать прямо сейчас. Угодно вам, чтобы ваши вассалы узнали, что вы неспособны защитить не только их, но и собственную дочь – кто я такая, чтобы этому мешать? – Элисса коротко поклонилась. – Прошу прощения, у меня много дел. Приказать проводить, или найдете ворота сами?
Лорд со своими людьми убрался. Элисса обернулась к солдатам, оглядела.
— Спасибо. Возвращайтесь к своим делам.
— Но если девушка и в самом деле вела себя неосторожно… - задумчиво протянул Андерс.
— Создатель, да кто в ее возрасте осторожен! - взвилась Элисса. – Скажи, тот храмовник, который будил тебя пинками, делал это потому, что ты был неосторожен и попался? Или просто потому, что ему это нравилось?
Андерс пристыженно заткнулся.
— Просто кому-то везет, он взрослеет и становится «осторожным». А кому-то… - Элисса взглянула на солнце, осекшись на полуслове, выругалась. – Время! Андерс, не забудь про Веланну, я побежала.
И она действительно побежала, продолжая поминать всех демонов разом.
— И что теперь будет? – поинтересовался Андерс, глядя ей вслед.
— Разберется, - хохотнул гном. – Уж точно этот лорд не страшнее передряги, из которой мы только что выбрались. Лучше вспомни, сегодня баню топят?
Натаниэль прикинул, когда должна была приехать королева. Если ее величество появилась день в день, а иначе и быть не могло, приехать раньше – чудовищная невежливость, застать принимающую сторону в разгар последних приготовлений – значит, топить должны были. Официальные приемы официальными приемами, но в замке слишком много людей, чтобы отменять обычные рутинные дела.
— Должны топить, - сказал Натаниэль.
— Тогда давайте сперва в баню, а? И по пиву… Жратва-то точно никуда не убежит.
— А давай, - сказал Натаниэль. – Андерс?
— Сейчас, только… Веланна, а, может, ты тоже хочешь?
— Я что, похожа на дуру – соглашаться пойти с тремя шемленскими мужчинами?
— Еще как похожа, - хмыкнул Огрен. – Я-то уж точно не человек.
— Женщин тут не меньше, и у них своя баня есть, – сказал Андерс. – Но не хочешь, как хочешь. Пойдем, – он махнул остальным. – Начинайте без меня, я скоро.
Именно то, что надо, - решил Натаниэль, устраиваясь на горячем полке. Гном был прав – еда не убежит. Зато до чего славно смыть с себя навязчивое ощущение скверны, кровь и – что уже перед собой- то стыдиться – страх. Завалиться в парилку – жаль, народа многовато, не растянуться, ну да ладно – и пока тело расслабляется под ласковым жаром, просто помолчать, пока Огрен наперебой с Андерсом напропалую хвастаются, рассказывая, куда они «подевались» - о том, о чем стоит умолчать, договорились еще по дороге. Не рвать душу воспоминаниями, не пытаться понять, что и как теперь – просто быть. А потом он даже умудрился поспать пару часов после обеда – и жить стало совсем хорошо.
Благостного настроения хватило до вечера. Когда Натаниэль все-таки заманил гнома в харчевню и, начал, вроде бы между делом подливать самогон. Как пить, точнее, изображать, будто пьешь, и не пьянеть, его тоже научили в Вольной марке. Хотя гном и без того сел за стол уже изрядно подогретым, начав сразу после бани, а через несколько кружек Огрену стало совершенно все равно, поспевает ли за ним собутыльник, и что именно он рассказывает. Все оказалось слишком просто – чуть-чуть поддразнить, мол, не верю, что вас всего четверо было, чуть-чуть удивиться – и рассказ полился сам собой уже не слишком связный, но вполне подробный. Настолько подробный, что Натаниэля снова едва не стошнило. Конечно, допрос с пристрастием – явно не отцовское изобретение. И, наверное, иногда без него не обойтись. Наверное. С этим можно было бы смириться – если бы его самого не так давно едва не сволокли на такой же допрос лишь затем, чтобы удостовериться, насколько он опасен. В конце концов, вчетвером едва скрутили, кто его знает, зачем он, такой, в башню полез?
Натаниэль хватанул самогона, не закусывая. Зря он это затеял. Элисса не обманула. Стоило оно того, чтобы узнать об истерзанных телах в подвалах – насчет «до потолка» Огрен, конечно, преувеличивает, как сегодня лихо врал про «дюжины и дюжины» порождений тьмы, но определенно много их было, если в той странной комнате в шахте гном сразу вспомнил про… Стоило ли узнавать, чем именно отец досадил королеве, и как ему теперь жить с этим знанием?
Огрен благополучно храпел под столом, Натаниэль таращился в стену поверх полной кружки, ощущая себя непозволительно трезвым.
— Что-то случилось?
Откуда взялась Элисса, он не заметил. Расшитый дублет вместо доспеха, в руках – миска с тушеной капустой. Девушка села на край лавки, чуть в стороне от храпящего Огрена, зачерпнула еду заученным, деревянным жестом до крайности уставшего человека.
— Случилось. Только не сейчас.
Она заглянула под стол, перевела взгляд на Натаниэля.
— Зря.
— Нет. Я хотел знать правду.
— И что, стало легче?
— Нет.
Она едва заметно кивнула. Потом сказала.
— Я могу уйти, если… Не единственный стол здесь.
Натаниэль пожал плечами:
— Смысл?
Допивать не хотелось. Думать тоже. Сколько можно думать о том, что все, услышанное здесь – правда? И о подвалах поместья эрла, и о том, что творилось в замке Кусландов. И о том, что гнусное убийство отца оказалось всего лишь справедливым воздаянием. Невозможно было об этом думать, и поэтому Натаниэль спросил.
— Что будет с леди Эйлин?
— Королева возьмет фрейлиной. Ее величество, когда позволяет себе не быть политиком – добрая женщина.
Натаниэль кивнул. Хорошо. Да и целители при дворе, наверняка, лучше, чем здесь, и сестры церкви, умеющие утешать.
— Еще – вот, - Элисса положила на стол бумаги из поясной сумки. – Мое письмо она получить не успела, но раз уж сама здесь… Поздно, конечно, Посвящение не отменить. Но…
Натаниэль пробежал взглядом документы. Восстановлен в дворянстве. Баннорн… не эрлинг. Впрочем, какая разница – теперь? Неделю назад он швырнул бы эти бумаги Элиссе в лицо. Сейчас просто криво улыбнулся.
— Смысл?
— Служить борьбе с Мором можно по-разному. Например, управляя баннорном и выплачивая долю дохода в казну Стражей. – Она улыбнулась, но улыбка вышла усталой и горькой.
— Хочешь от меня избавиться? – ровным голосом произнес Натаниэль.
— Нет. Но чего хочешь ты?
Самому бы еще знать. Как просто все было еще неделю назад. Отец – мученик, он сам – несправедливо лишен всего, Элисса – зло во плоти. Как запутано теперь.
— Не знаю.
— Тогда оставь пока. Там управляющий от имени короны – так что время терпит, можно подумать.
Думай-не думай… Он последний в роду, толку-то пытаться чего-то исправить, если вместе с ним все канет в небытие. Двенадцать поколений Хоу, верно служивших короне. Отец, перечеркнувший все одним махом. Он был в Амарантайне и видел статую Андрасте на месте, где когда-то был памятник его прадеду. Тогда он тоже решил, что это происки командора Стражей.
— Пойду я, - Элисса поднялась, тяжело опираясь о столешницу. – Доброй ночи желать не буду – и так все ясно.
Натаниэль кивнул. И в самом деле…
Она начала выбираться из-за стола – и вдруг споткнулась, зацепившись ногой за Огрена, как раз в этот миг решившего раскинуться повольготней. Охнула, не удержав равновесие, попыталась встать и зашипела, снова опустившись на лавку. Натаниэль бы не поверил, что такое возможно – ловкий и гибкий боец, на ровном месте… если бы не видел несколько лет назад. Тогда человек, у которого он служил оруженосцем, вернулся с неудачной охоты – одного из друзей едва не стоптал насмерть бронто, а лошади разбежались, и господину пришлось тащить друга на себе, до основного лагеря, потом добираться в город – хвала Создателю, Натаниэля на ту охоту не взяли. Потом господин метался по дому, пока лекари не сказали, что все в порядке, и можно ложиться – и тогда, что называется, не глядя, он, будучи совершенно трезвым, не вписался в дверной проем, рассадив висок в кровь об косяк. Предельная усталость творит с телом страшные шутки.
Натаниэль огляделся – свеча на столе догорала, и в зале они остались одни, если не считать блаженно храпящего гнома. Элисса снова попыталась выбраться из-за стола, едва ступив на подвернутую ногу, зашипела.
— Давай помогу, - сказал Натаниэль.
Помог подняться – Элисса повисла у него на локте. В три ноги они выбрались из зала. Натаниэль посмотрел на коридор – а потом еще несколько лестниц – на Элиссу, и молча подхватил ее на руки. Та брыкнулась было, возмущенно шипя – но он лишь крепче прижал к себе. Возмутилась бы по-настоящему, и нога бы не помешала.
— Так быстрее будет, - сказал Натаниэль. – А то пока допрыгаешь…
Она шевельнулась и затихла. Прошептала куда-то в ключицу.
— Спасибо. Отвыкла…
Натаниэль хмыкнул, перехватил поудобней – такую неожиданно маленькую. Донес до спальни, отнюдь не походившей на девичью. Стойка с доспехом, стойка с оружием, узкая кровать, на которую Натаниэль опустил Элиссу.
— За лекарем сбегать?
— Да ну, - отмахнулась она. – Сейчас завяжу и зелье возьму. К утру пройдет.
Элисса взялась за шнуровку сапога.
— Бинты у тебя где?
— В сумке рядом с доспехом. Зелье там же.
Натаниэль подал ей сумку. Пригляделся – Элисса уже почти расправилась со шнуровкой, снимет, даже если щиколотка успела опухнуть.
— Спасибо, - повторила Элисса. – Извини. Угораздило же…
Он улыбнулся, рука сама потянулась взъерошить волосы – как когда-то.
— Сама справишься?
Она глянула снизу вверх, почему-то залившись краской, кивнула.
— Тогда доброй ночи.
Натаниэль закрыл за собой дверь, вернулся в обеденный зал, чтобы забрать бумаги и вытащить, наконец, из-под стола Огрена. Все время, пока он волок нелегонького гнома до спальни, а потом шел к себе, он улыбался, сам не понимая, чему.