Утро четырнадцатого числа ознаменовалось, в основном, присутствием
Алексии везде, куда бы я ни глянула. Она руководила полчищами сов,
доставлявшими запоздавшие приглашения и такие же ответы на них, нещадно
гоняла домовиков на кухне, с которой в Министерский зал торжеств
доставлялись всевозможные вкусности, моталась с этажа на этаж в поисках
скрывающегося Грэгори, которого грозилась заавадить в наказание за
путаницу с цветами, украшающими свадебную арку. Я не понимала, какая
разница — розовые гиацинты или белые розы? Но, видимо, изначально
планировались белые гиацинты и розовые розы, как-то так. Гойла-младшего
было жаль, тем более переколдовать арку почему-то никто не смог, а
заказать мраморную громадину повторно не позволило время. Полагаю, это
судьба у него такая — лет до тридцати столовый этикет изучать.

На свою беду, пред ясны очи миссис Гойл попался Драко, крадущийся в
будуар с целью вручить мне фамильную диадему и слинять по-тихому.

— Какая красота, это сапфиры? Нет, ты точно уверен, что это сапфиры?

— Я уверен, конечно, но…

— Ждите здесь! — будто я могла аппарировать в Лондон и подождать там.

Мы с Драко уставились друг на друга, хотя это я уставилась на него, он
же смотрел только на платье. В нем все было «слишком»: слишком белое,
слишком пышное, слишком открытое, слишком дорогое, слишком украшенное,
слишком жизнерадостное. Если подытожить — наряд вышел не в меру
счастливым.

Наконец, парень пришел в себя.

— Держи, это прабабки, ты должна надеть, — и протянул мне миниатюрную
диадему из белого золота с непонятным узором, выложенным воистину
восхитительными сапфирами цвета синего неба.

Я опасливо покосилась на украшение:

— Это не руна там?

— Это точно не руна, это твоя паранойя! — сложно было с ним не согласиться. — То буква «М», расслабься…

В будуар, опрокинув на своем пути несколько пуфиков, влетела запыхавшаяся Алексия.

— Так, мне некогда, дел еще полно, так что вот, Драко, держи! Там есть
граненные прозрачные и матовые нешлифованные с насечкой, только не
перепутайте с кристаллами, у них блеск другой!

— Чего?! — обалдевание легко угадывалось на наших лицах.

— Сапфиры! Их по платью нужно выложить! Этого требует этикет — стразы и сапфиры не сочетаются!

Драко обиделся:

— Какие стразы?! Это бриллианты стоимостью двадцать тысяч галеонов! Я их сам покупал у Розье!

«Ой, мамочки! Я отколупнула тут один случайно, и куда же он закатился?
Если невеста залезет под кушетку, не пострадает ли пресловутый этикет?»
— мысли о потерянном бриллианте обеспокоили мою маггловскую душу.

— Тем более юноша, тем более! Раньше нужно было думать. И не отвлекайте
домовиков, они все заняты! — с этими словами она вылетела обратно, и
секунд через десять мы услышали её победный вопль, означающий поимку
несчастного Грэгори.

— Драко, не бери в голову, я и так на рождественскую елку похожа, сапфиры лишние.

— Ну, ты, понятное дело, не владеешь украшающими чарами, по тебе это всегда было видно, но тетя Белла…

— Нет!

— Опять это слово! Давай, ты его не произносишь, а я не зову тетку?

— Издеваешься?

— Конечно, могла бы уже и привыкнуть, — он заставил меня улыбнуться
впервые за все утро. — Ладно, этикет или дресс-код, или как его там,
дело важное.

Он критически осмотрел мое воздушное одеяние, обойти которое по кругу было не так-то просто, и изрек:

— Ты похожа на бешеную снежинку, а не на елку!

— Эй!

— Ладно-ладно! — он примирительно поднял руки и начал работать с
камнями, выяснив опытным путем, что заклинания «Отвались» и «Приклейся»
существуют, еще и прекрасно оправдывают себя в работе.

Пока он пыхтел в районе моего подола, и не подумайте чего плохого, я решилась вернуться в реальный мир и задать важный вопрос:

— Драко?

— Сто фебе? — мешочек с камнями в его зубах мешал моей серьезности, но я уже настроилась на тяжелый разговор.

— Твой отец меня ненавидит? И ты? Вы все меня ненавидите? Очень сильно?
Или просто сильно? — камни с грохотом упали на пол, а парень вздохнул и
сел на перевернутый пуфик у моих ног.

— Рехнулась, что ли? Гермиона, мы не настолько слабы, чтобы девчонку в
заклятые враги записывать! Ты, скорее, наше наказание, и не в смысле,
что личность твоя наказание… Хотя и это тоже!

— За Дамблдора?

— И за него. Я должен был его убить, обязан!

— Ничего ты не обязан был!

Драко грустно засмеялся, а по коже у меня пробежали мурашки — этот смех показался мне смехом старика, а не молодого человека.

— Какие же вы все из себя хорошие и правильные!

Мои глаза чуть из орбит не вылезли. Это он Гарри, Рона и меня так назвал?!

— Почему?

— Потому что блаженные и наивные придурки! — стало легче, а то «хорошие
и правильные» испугали не на шутку. — Кару в твоем лице мы получили за
мать, а скорее, за её неосведомленность о моей персоне. Продолжать?

— Продолжай…

— Уверена, что не начнешь биться в истерике?

Такой уверенности я лишилась на всю оставшуюся жизнь, но вслух соврала, не покраснев.

— Вполне!

Драко поднялся и, вплотную приблизившись, уперся одной рукой в стену за моей спиной.

— Я убивал и раньше, на Дамблдора рука не поднималась по другой
причине. С душой моей ничего не случилось бы, но непреложный обет и
мама… Все так запуталось. Единственное, что точно известно — я
действительно должен был его убить. Понятно?

— Ты не мог убивать! Это невозможно, ты же всегда был на виду! Ты такой
высокомерный, ты такой… — подходящих слов, чтобы выразить своё
очередное потрясение я не находила. Это же хорек, что б его! Не мог же
он быть наемным убийцей Риддла? И метка не так давно у него…

— Трусливый? Нелепый? Банальный? Может, вы и считаете, что неплохо
разбираетесь в людях, но в жизни уж точно смыслите мало. Встретишь
Поттера, так ему и передай.

— Но Северус…

— Замолчи! — я содрогнулась от неистовой ярости в его тихом голосе. —
Не нужно про него, отец столько лет считал крестного другом! Повезло
еще, что про меня Снейп знал… недостаточно. У Малфоев много скрытых
талантов — специфика рода. Ты еще осмыслишь, не переживай.

— А Люциус?

— Что Люциус? Куда пропало твое красноречие, мямлишь что-то под нос!

— Он убивал?

Драко закачал головой и поднял руки к верху, словно призывая кого-то в свидетели моей глупости.

— Смешная, смешная и наивная! Ты будто про войну и не слышала ничего!
Да, убивал и учил убивать, жизнь у нас такая! И нам она нравится! Не
сами убийства, конечно, это крайняя мера, но… да ты все равно не
поймешь! — в сердцах он махнул на меня и отвернулся. Тягостно ему было
с Грейнджер подобные разговоры вести, но перед ним стояла сложная
задача — выполнить приказ и сделать меня если не другом, то хотя бы не
врагом. Чтобы выжить. Можно сказать, что общая цель на тот момент у нас
уже появилась.

— Она не может нравиться, ты просто не понимаешь, ничего не понимаешь,
ты запутался! — я все еще выискивала в людях хорошее, мне это было
жизненно необходимо, только вот чаще именно мне, а не тем, в ком я это
хорошее искала.

— Слушай внимательно — повтора не будет, если тебе когда-нибудь вдруг
померещится, что мы можем оставить Лорда или отказать ему в поддержке,
стало быть, это не мы! Не стоит обольщаться на наш счет, идет? Лучше
смирись, так безопаснее.

— Это угроза?

— Это предупреждение о грозящей тебе опасности, чокнутая! И исходить
она будет не от нас, начинай понимать, пока не поздно. Ты же обожаешь
все понимать!

Обожать-то я обожала, но с каждым днем у меня получалось все хуже, а вопросы накапливались в голове, образуя лавину.

— Что вам всем нужно от Риддла? Откуда такая верность? Во имя чего?!

— Что нужно? Да всё просто — власть, деньги и кое-что еще. Без всего
этого мое счастье невозможно! Я другой, Гермиона, во мне тебе нечего
разгадывать. Кто-то на стороне Дамблдора, а кто-то на стороне Лорда. И
не промывай мне мозги. Никогда! Мой тебе совет! — все это он почти
прокричал. Похоже, разозлила я его порядочно.

Совету я вняла и больше не интересовалась у него подобными вещами. Никогда. Могу, оказывается, быть послушной.

Драко собрался было снова заняться моим платьем, но задумался на мгновение и сказал:

— Он тебя не ненавидит. Некоторые свойства твоего характера ему даже
иногда по душе, ты ведь сильная, сильнее очкастого придурка. Но твоя
кровь, твои друзья, твой факультет, твоя неприязнь, твои принципы…

— Не продолжай, пожалуйста.

— Не буду. Да и все еще может наладиться, если ты изменишься, осознаешь…

— Я так не смогу, не смогу… Это предательство! — отчаяние вернулось с новой силой.

— Сможешь! Еще как сможешь! — сквозь внешнее спокойствие вновь
прорвался тщательно скрываемый гнев, но парень взял себя в руки и
заговорил спокойно: — Если понадобится помощь, в предательстве там, или
еще в чем, обращайся. Мы еще, конечно, не раз разругаемся, но ты мне
напомни о сегодняшнем дне, и я помогу, а если не я, то отец. Вы
поладите, молодая жена еще никого не печалила!

— Драко! — я одновременно расстроилась и страшно смутилась.

— Ну что ты как попугай: «Драко, Драко!» Давай лучше камни крепить,
черт дернул меня бриллианты купить. Приклеивайся, кому говорю! Ой, не
тот… Отвались! Тьфу ты, какая гадость эти сапфиры!

* * *

«Свадьба — как много в этом слове любви и неги сладкой, как много
чаяний развратных и…» — ну и так далее. Мне не предначертано было
испытать и первую часть, не то что «далее».

В атриум первого этажа Министерства я трансгрессировала вместе со всеми
Гойлами, Драко и, о ужас, Беллой. На лице Беллы, кстати, проступали
схожие эмоции, и мы шарахались друг от друга, словно прокаженные. Она
бы и рада была не присутствовать в моей жизни, но выбора ей не
оставили. С гораздо большим спокойствием я бы лицезрела на своей
свадьбе Темного Лорда. Вот до чего можно докатиться за столь короткое
время!

Такое весьма не праздничное прибытие было продиктовано соображениями
безопасности. Подходы к зданию охранялись всеми, кто был способен их
охранять. Еще вчера служаками Яксли зафиксировали большой выброс белой
магии и прорывы реальности в одном маггловском офисном здании
неподалеку. Проще говоря, кто-то готовил «двери», надеясь обойти
запреты на аппарацию, использование порталов и множество других
преград. Создание подобных проходов требовало соединения потенциалов
множества сильных волшебников, и Пожиратели объявили высший уровень
угрозы.

Это и был самый первый признак начала Большого Противостояния Света,
именно так вскоре будет называться сопротивление, которое возглавят
маги, до этого времени остававшиеся в тени Войны и не столь ярко
«засветившиеся» перед Волдемортом, как Гарри и остальная наша компания.
Они, само собой, тоже станут важными звеньями в БПС, но лишь через
несколько лет.

Возмущению миссис Гойл не было границ, и всю дорогу до зала с лифтами
она махала надо мной палочкой, очищая и так белоснежное платье. Я же не
обращала на её причитания никакого внимания и глазела по сторонам.
Количество людей, спешивших на церемонию, было невероятным! Фотографы,
журналисты, чиновники, деловая элита, директора школ во главе с
нарядной мадам Максим, представители гоблинов, кентавров и многих
других народов. Казалось, что все собираются на грандиозное
историческое событие, а не на свадьбу магглорожденной Грейнджер! Как
покажет жизнь, в какой-то мере так оно и было…

Представителем великанов опять был Голгомаф, временно уменьшенный
кем-то до размеров Хагрида. Его лояльность Лорд купил, предоставив тому
своё содействие в свершении переворота. Да уж, изменников вокруг было
хоть отбавляй. Среди прибывающих через камины мелькнули фигуры Чжоу
Чанг и Мариэтты Эджком, лицо последней до сих выглядело неестественно.
Своей порчей я могу гордиться по праву! Подруги помирились давно, а
Чжоу простила Мариэтте предательство Отряда Дамблдора, тем более, что
теперь оно таковым не считалось. Родители обоих девушек переметнулись
на сторону Волдеморта, а отец Чжоу, как поговаривали, частенько
наведывался в замок Слизерина. Все две семьи сохранили свои дома,
сбережения и рабочие места, а миссис Эджком даже получила повышение и
теперь являлась не заместителем, а начальником Отдела Транспорта. Я
встретилась с Чжоу взглядом, но ненадолго — девушка пожала плечом и с
презрительной миной отвернулась.

«Ах да, я и забыла, что теперь сама являюсь гнилым фруктом…» — откровенно говоря, мысль меня позабавила.

Люди почтительно расступались, создавая, таким образом,
импровизированный коридор. Себе вслед я слышала восхищенный шепот —
нарочитый и льстивый. Они что, надеялись, я мысленный список составляю
— кто громче всех отвесит комплимент наряду? Внешность у меня как была
среднестатистической, так и осталась. Тем более, что от всех
переживаний я похудела до состояния супового набора. Если подобная
изящность Алексии вызывала у окружающих восторг, то моя — желание
подарить пирожок!

Наконец, все вошли в лифт, и тот несколько резвее, чем обычно, понесся
куда-то вниз, но перед самым Отделом Тайн резко взмыл вверх, а потом
вправо, после чего постоял в раздумьях и снова рванул вниз. В процессе
этого загадочного перемещения меня кидало, как листочек. Раза два
довелось стукнуться лбами с Беллатрикс, разочек обняться с Алексией,
отчего та взвизгнула и заголосила о важности внешнего вида невесты, и
после всего найти себе якорь в лице Гойла-старшего, на котором и так
уже висела супруга. Вывалились мы из агрегата довольно помятыми. У
выхода, прямо перед нашими лицами парило прозрачное объявление,
начертанное весьма коряво, написавший его явно катался во взбесившемся
лифте неоднократно. Оно гласило: «Приносим свои извинения за
доставленные неудобства! Это не техническая неисправность, а умышленное
сокрытие местонахождения Зала Торжеств в целях общественной
безопасности».

— Ну, конечно! Скорее лифты просто позабыли маршруты, это помещение лет
триста не использовали… — мистер Гойл тихо возмущался, пошатывался, но
уверено вел меня и жену к боковой комнате у главного входа. Драко с
теткой остались приветствовать гостей, то есть приветствовал Драко, а
Белла изредка фыркала и обреченно кивала.

В комнате, прислонившись к подоконнику несуществующего окна — мы все же
находились под землей — со сложенными на груди руками нас ждал Люциус.
Он резко выпрямился, когда заметил вошедших, но как только Гойлы ушли,
пообещав вернуться за нами к началу торжества, снова принял трагичную
позу. На мужчине был надет серебристый фрак, но настроение у него
оказалось мрачнее просто некуда.

— Сегодня самый страшный день в моей жизни, — надо же, заговорил первым и даже пальчиком не поманил.

— И в моей, — хоть что-то общее.

— Не выдумывай! То, что этот день для тебя вообще наступил — редкая
удача. Хм… — он окинул меня изучающим взглядом. — Ты снова в истерике
билась?! Потому такая помятая? Глупо, очень глупо, хоть тебе и
свойственно, — а сам он, что, на метле сюда спустился? Или его персону
лифт тревожить побоялся?

«Эх, высказать бы ему всё! Правда, зачем? Слова хотят выплеснуться, но
от них ни пользы, ни удовольствия… Люциус и Драко — совсем не то, что
Гарри и Рон!» — я в который раз сдержалась.

— Молчишь?

— Молчу.

— С днем рождения.

Я уставилась на него, ожидая дальнейшего развития событий, вроде
какого-нибудь проклятия в роли подарка, но ничего не происходило.

— Мне что-то не хочется благодарить за поздравление, — истинная правда.
Я как чувствовала, что этого человека лучше вообще никогда не
благодарить — себе дороже.

Он вздохнул и подошел ко мне поближе.

— У меня уже все есть, Гермиона, а благодарность — вещь бесполезная. Но
вот сюрприз будет, — я насупилась, все еще опасаясь подвоха. — Послал
приглашение Уизли, может, откликнется кто?

В душе я ликовала и готова была расцеловать Люциуса, наплевав на его ко мне отношение, но как не выказать свои чувства?

— Всем? Они в списке приглашенных?! — мышцы лица меня выдали, непроизвольно растянувшись в широчайшую улыбку.

— В списке. Только не жди Поттера, у него фамилия неподходящая, — Люциус, странное дело, тоже был доволен и ухмылялся.

— Им здесь не грозит опасность?

— Я четко выразил в письме свою позицию. Да здесь тысяча людей и
столько же охраны, кому они нужны? А если вдруг и понадобятся, то легче
просто сходить к ним домой! Рассуждай здраво — это полезно.

Три недели назад примерно так я уже рассудила, и чем все закончилось?
Правильно — катастрофой. Но, все равно, я была уверена, что друзья
переступят свою гордость и придут хотя бы на минутку кивнуть мне
издалека. Как была бы я счастлива! Как же хотела увидеть Молли,
Джорджа, Джинни! Понятное дело, встретить в тот день Рона было бы
ужасно, но вот остальных! Может, я была эгоисткой? Только сейчас в
голове созрел столь простой вопрос… Или все же догадка?

Далее свадебный круговорот завертелся с бешеной скоростью. Вернулись
Гойлы и провели нас в зал. Мы торжественно, под руку, вышли к цветущей
арке в центре. Возле неё нас ожидал министерский работник — карлик в
смешном котелке и каком-то традиционном наряде. Он уколол наши пальцы
чем-то вроде маленького веретена и выдавил по капле крови в страшную на
вид, обожженную деревянную чашу, из которой пришлось глотать
препротивнейшую воду. Так состоялся кровный обмен — очень простой и не
столь притягательный, как его название. После него были танцы, обед и
поздравления. Последние выдержать было труднее, чем пять танцев с
Люциусом, вальс с Драко и гримсток с пятью неизвестными.

Мне все улыбались и говорили полную чушь, а супругу жали руку и,
зачастую, сочувственно хлопали по плечу. Хлопали именно Пожиратели,
собравшиеся в настолько полном своем составе, что стала очевидна первая
причина нашего поражения — их было очень, очень много! Не только лишь
ближайший круг Лорда соглашался с его идеями и носил метки. Сотням
людей просто было позволено находиться в тени и ждать звездного часа
своего правителя, а после уже выступить вторым фронтом и обеспечить
полноценное признание власти Волдеморта. Причем, это были люди самых
разных слоев общества, начиная от мадам Малкин и заканчивая отцом
когтевранца Майкла Корнера, члена Визенгамота. Все они носили на одежде
нашивки, такие же, как и на инаугурации в Колизее.

Несколько мужчин даже обняли моего мужа — нелицемерно и крепко. Четко
помню, что среди них были Эйвери и министр. Я была поражена до глубины
души, осознав, что и по эту сторону дружат, общаются, строят планы,
сочувствуют и радуются. Большинство, конечно, преступники, темные маги,
в массе своей плохие и спесивые люди со сбившимися, по моему мнению,
жизненными ориентирами, но люди же… Любопытно, клялись они друг другу в
вечной верности, сидя на факультетских кроватях в своих спальнях
долгими зимними вечерами и поедая ванильные тянучки? Помогали отстающим
по Зельеварению и Чарам, как я — Рону и Гарри? Надеялись ли уже тогда
использовать волшебство в преступных интересах? Хотя редкий человек
признает свои интересы преступными — у каждого своя правда.

Единственным светлым моментом в трехчасовой процедуре поздравлений и
вручения подарков, которые было разрешено вручать только проверенным
личностям во избежание недоразумений в виде проклятий и порч, стала
Флер. Девушка была немного испуганна, зажата и долго не решалась
подойти ближе, пока Драко лично не провел её ко мне сквозь толпу и даже
смог, извинившись перед очередным гостем, увести нас в сторону колонны,
где и оставил наедине.

— Герми, дорогая, я думаю поздравлять тебя не с чем, но, как я посмотрю, все не так плохо… Правда?

Я не позволила себе вывалить на беременную женщину свой страх и постаралась улыбнуться как можно искренней.

— Конечно, мне подарили четыре самозаполняющиеся водой вазы и пять
учебников по генеалогии чистокровных! — Флер прыснула и прикрыла ротик
рукой. — А как ты себя чувствуешь, с малышом все в порядке?

— Да, все хорошо, только обстановка в доме, сама понимаешь… Мы с Биллом
планируем переехать на съемную квартиру, поближе к работе.

Мы еще несколько минут поговорили о том, о сем, избегая главного, но
дольше оттягивать момент было невозможно — Люциус плохо справлялся с
потоком жаждущих выказать свое почтение и уже дважды оглянулся на меня.

— Ты одна пришла, Флер? — девушка принялась расправлять несуществующие складки на своем простом платье небесно-голубого цвета.

— Одна. Муж работает, а остальным очень паршиво, Герми, они не могут
тебя видеть… с ним. Молли хотела пойти, но Гарри и Артур не отпускали и
меня, не то что свекровь. Не сердись на них, пожалуйста.

— Как же ты решилась?

— Билл настоял. Сказал, что раз уж Малфой так много слов потратил на
приглашение, то, скорее всего, это ты его допекла. Все назвали
предположение дурацким, но я вот захотела на твою свадьбу…

— А что он написал?

— Что-то про нелогичность убийства на его бракосочетании, будто на
чьем-либо еще оно логично! Ну, про твою неуравновешенность и
непостижимое для него желание видеть нас, про безопасность и запрет
подарков, еще парочку оскорблений и все, вроде. Но я письмо только
мельком видела. А что?

— Про мой день рождения не упомянул?

Флер отрицательно мотнула головой и прошептала:

— Да что же это, Гермиона, прости меня, я не вспомнила… И не сказал
ведь никто… Ой, прости еще раз! — кто-кто, а Флер просто не знала про
него, да и не обязана была знать. Я не была её подругой и не отмечала
его с ней семь лет подряд, как с некоторыми!

— Не волнуйся, прошу, не волнуйся! Тебе вредно… — мы обе были готовы
разреветься. Девушка поняла, что я сейчас чувствую, всем сердцем
поняла. Её нежное личико вытянулось, а золотистые волосы, казалось,
потускнели.

— Миссис Уизли, леди Малфой — улыбочку! — машинально мы повернулись к
фотографу и вымучено улыбнулись. Ох, и влетело Флер дома за такое фото!

Опираясь на свою трость, к нам подошел уставший Люциус. На его ухоженном лице блестели капельки пота.

— Будем заканчивать.

Конопатый фотограф заволновался:

— А семейное фото? Семейное фото обязательно! Я мигом всех соберу! — и умчался вглубь зала.

«Кого это — всех? Вот же Драко, рядом стоит!» — подумала я.

Тем временем Люциус обратился к Флер, надменно смотря на неё сверху вниз:

— Что же так, миссис Уизли, где же ваша многочисленная родня? Стесняется?

— Не ваше дело, мистер Малфой!

— Вы, как и они, манеры растеряли? Жаль, Шармбатон обычно уделяет воспитанию немало внимания…

— Люциус, хватит.

— Правильно говорить «довольно», моя дорогая супруга, — ему явно надоело все происходящее, и язвительность рвалась наружу.

После скомканного прощания с Флер и моих ей благодарностей за смелость
и честность, я отчетливо поняла, что в качестве подарка Малфой
умышленно преподнес мне не сюрприз, а тяжелый урок. Друзья жалели себя
больше, чем меня. Их благородные сердца не выдержали унижения моей
свадьбой. Гриффиндорцы… Обидно стало до чертиков!

«Да пошли они все! Переживу как-нибудь…» — во мне неожиданно заговорил внутренний голос, правоту которого докажет время.

Семейное фото вышло беспредельно абсурдным. На нем на века оказались
запечатленными четыре раздраженных особы: Люциус, я, Драко и Беллатрикс.