Возможность
переговорить с Северусом все никак не наступала, наступило лишь
Рождество. Наступило и прошло — быстро и незаметно. Еще недавно этот
праздник наполнял сердце приятным ожиданием чуда и предвкушением
чего-то счастливого, теперь же я изо всех сил старалась не заснуть
после четырех выпитых бокалов шампанского и осоловело разглядывала
нарядных степенных людей.

Да, Рождество в семье Малфоев было семейным праздником только благодаря
немалым, как я успела понять, усилиям Нарциссы. Теперь же, в самый
разгар рождественского вечера, я сидела за одним из множества красиво
сервированных столов в огромном бальном зале старика Эйвери и
чувствовала себя маленькой, покинутой и никому не нужной. Своему
приспешнику Лорд вернул все, что у того когда-либо изъяли или
арестовали, не поскупившись и на новое имение, но на миг подумалось,
что сладкое ощущение счастья Эйвери забрал именно у меня! Его
морщинистое лицо было таким по-детски радостным, что я еле сдержалась
от совета фотографу не фотографировать его персону в состоянии подобной
эйфории, ведь после праздника он наверняка одумается, и такие
колдографии ему по душе не придутся, как и тот, кто их сделал.
Какой-никакой, но товарищ самого Темного Лорда, а, значит, не должен
бегать с глупой миной между столиками и подливать шампанское гостям
вместо домовиков, вдобавок ко всему еще и высунув кончик языка от
старания! Старость и Азкабан сделали из него какого-то
неправдоподобного Пожирателя. Хотя, может, и я скоро буду казаться уж
слишком неправдоподобной Гермионой Грейнджер…

— Драко, мальчик мой, еще шампанского? — в ответ «мальчик» с набитым ртом замычал что-то отрицательное. — А вам, юная леди?

— Ик! — я хотела поблагодарить и отказаться, правда! Но шампанское в
моем организме высказалось категорично против моей вежливости. Напиток
мне нравился, но привыкла-то я больше к сливочному элю, или медовухе,
или еще какому-нибудь напитку волшебного мира! Никогда бы не подумала,
что приспешники Лорда и его идей чистоты во всем пили, в основном,
дорогущие маггловские напитки. И с чего я взяла, что они их пить не
должны? К счастью, икота в моем исполнении была истолкована верно, и
хозяин помчался дальше.

Драко, совсем не аристократично развалившись на соседнем стуле, поедал
ромовый пудинг. Перед пудингом был гусь с сухофруктами, перед ним
сладкий картофель и маринованный салат, перед салатом… ну и так далее.
Угрюмый Малфой-младший что-то усердно заедал. Грусть по матери? Дурное
настроение? Присутствие «мачехи»? Лично мне кусок в горло не лез.

«Что это за Рождество такое? Больше на деловой прием похоже», — мысли
лезли в голову, и я представляла себе, что же в этот момент делаются в
Норе, сколько там шума, сколько запахов … Была там, само собой, и
горечь, но все равно, плохое всегда отступало перед обезоруживающей
неподдельностью всех Уизли, разве только Рона вспоминать было
неприятно. Но фальшь вокруг душила сильнее, чем его злость.

Люциус стоял неподалеку и прямо с царственным видом объяснял что-то
кучке маленьких магов в строгих вишневых мантиях. Те слушали его,
подняв головы кверху и раскрыв рты. Тоже мне, общественный деятель… Я
опять зевнула и покосилась на жующего соседа. Снова с ним о чем-нибудь
поговорить? Но решив, что двух часов, прошедших в разговоре с парнем
вполне достаточно, тем более что ничего секретного из него вытянуть
невозможно, а историю своего семейства он мне уже пересказал раза три.
Больше не хочу! И я вновь принялась мысленно сокрушаться о внеочередном
отъезде Алексии к матери.

К нашему столику у маленького фонтана с русалкой, до неприличия вяло
шлепающей хвостом по воде, уверенным шагом подошел Теодор Нотт и
уставился на меня, широко раскрыв глаза. Полагал, что я в подземелье
удерживаться должна, что ли? Ну, справедливости ради, на меня так почти
все смотрели, когда думали, что я их не вижу, но ни один не посмел
говорить со мной неучтиво. Я — блажь Темного Лорда, а стало быть, меня
необходимо принять, наплевав на свои предубеждения и мое прошлое. Так
что дамских бесед по поводу недостатков новомодного заклинания Колоре,
меняющего цвет не только платья, но и кончиков пальцев его
произносящего, за вечер у меня было штук пять! Возненавидела я это
Колоре люто…

— У неё в зубах что-то застряло? — расположение духа у Драко был под
стать его одежде, то есть мрачное до черноты. В такие минуты даже я
глубоко прятала свой норов и забивалась в дальний угол.

— А?

— Не застряло? Может наоборот, чего-то не хватает? Например, палочки,
чтоб хорошенько по тебе прыщами пройтись! — он враждебно выставил
подбородок вперед, давая понять, кто тут правит балом.

— Да что…

— Я тебе говорю, а ты другим передай — кончайте пялиться!

— Да ладно, ты что, не в духе?

— Ты по делу, Тео?

Очередная странность в жизни Драко — отсутствие друзей. Многие хотели
бы его видеть в числе своих приятелей, но не тут-то было. Если в школе
он еще делал вид, что Крэбб и Гойл имеют к нему хоть какое-то
отношение, то в последнее время притворяться перестал и жестко удалял
от своей важной персоны почти всех старых знакомых, проводя время
неизвестно где. Хотя я догадывалась, что он и Люциус целые дни проводят
с Лордом. А то, что домовики нередко таскали еду в подземелья, стараясь
скрыть от меня этот факт, говорило о том, что подобные собрания часто
проходят в нижних этажах Малфой-мэнора, к которым мне было запрещено
даже приближаться. Но такой запрет меня совсем не расстраивал, если
честно.

— Хотел поздороваться!

— И тебе здрасьте! А теперь до свидания!

— Счастливо оставаться, учись с нормальными людьми общаться! — камень в мой огород, «нормальной» меня мало кто считал.

Нотт брезгливо передернул плечами и удалился вглубь зала.

По непонятной, совсем непонятной причине Драко, таким своеобразным
образом, за меня заступился. Поблагодарить или не нарываться на
колкости?

— Спасибо.

— Не стоит, еще успеешь и проклясть… — ничего себе реплика, по какой же такой причине я могла его проклясть?

Спрашивать не хотелось. Вдруг бы взял и ответил? Да и незаметно
подошедший Люциус пригласил на медленный танец, на протяжении которого
бубнил мне в ухо о необходимости намного более умеренного употребления
алкоголя. В ответ ему я только пьяненько угукала, нелепо хихикала и
пыталась поставить свой каблук на его лакированный туфель, чтобы
наступить побольнее. Каждый раз, когда такой маневр удавался, одной
рукой он сильно сжимал мою ладонь, а другой, лежащей на спине — талию.
После этого садистского танца муж без колебаний потащил меня к камину,
и уже спустя десять минут я сладко спала под мягким пуховым одеялом,
которое с недавних пор перестало сваливаться на меня в двойном объеме,
а в случае необходимости аккуратно складывалось рядом.

«С Рождеством нас всех!» — последнее, что я успела подумать, прежде чем
упасть в объятия Морфея. Наверное, мысль навеяло спиртное, кто теперь
разберет…

* * *

Жизнь текла своим чередом. Я изнывала от скуки, ежедневные заботы по
хозяйству веселее меня не делали. Библиотека потеряла свою
притягательность — не только ночную, но и дневную. Книги я теперь
читала преимущественно в спальне, не принимая во внимание слишком уж
активное шевеление Люциуса, которому и свет мешал, и отправить меня еще
куда-нибудь зачитываться научными трудами что-то не позволяло.

Никаких вылазок в «мир» у меня больше не было, радовало лишь то, что я
перестала стесняться богатства мужа, и все чаще магазин приходил ко
мне, а не я к нему. Я накупила всяких детских вещичек для будущего
ребенка Алексии и сына Флер, родившегося еще в начале марта. Мальчика
назвали Фред, в честь погибшего дяди. О его рождении мне написала Молли
и пригласила к себе в гости сразу же, как только у меня появится такая
возможность. Я чувствовала, что мне будет неловко держать малыша на
руках, учитывая его имя и мою новую семью. Еще я понимала, что всё это
глупости несусветные, ведь я всем Уизли жизнь спасла, но от неприятного
ощущения отделаться не могла.

Самое странное — я немного боялась встречи с ними. Что я буду говорить?
Они будут ждать от меня жалоб, а мне не на что жаловаться. Не на что!
Вспоминать сентябрьский день в Риме? Только на него есть смысл
наговаривать, ведь сейчас я абсолютно спокойна, хоть по этой причине и
сгораю со стыда и сама себе не верю. Я давно ни с кем из Малфоев не
ссорилась и не выясняла отношений. Я давно привыкла к этому огромному и
местами очень мрачному дому. Я обожала гулять с Алексией в саду среди
круглогодично цветущих роз и только-только завязавшихся подснежников.
Мы с ней не мечтали, столь прагматичным девушкам это не к лицу. Ну, это
она меня убедила в нашей прагматичности. Мы разговаривали о детях,
живописи, собрании трудов Руфуса Гойла на тему невербальных заклинаний,
далекого предка её супруга, обнаружившегося в моем доме. Да о разном мы
беседовали, не забывая при этом радоваться каждому лучику солнца!

Когда меня по саду не сопровождала Алексия, её место частенько занимал
Люциус. В последнее время его взгляд подобрел, хоть и остался жутко
высокомерным. Он даже перестал меня отчитывать за то, что я забираюсь
на скамейку с ногами! Муж хмыкал неодобрительно, но ничего не говорил,
а просто продолжал сидеть рядом, теребя пальцами сорванную травинку, и
увлеченно рассказывал мне истории, абсолютно не связанные ни с чьим
прошлым или настоящим. Что-то о красоте Парижских соборов, магическом
происхождении египетских пирамид, чему я до сих пор мало верю, о
марокканских розах, посаженных его взбалмошной бабкой, и еще много
разных интересных вещей я узнала от Люциуса Малфоя, моего бывшего
врага. Именно бывшего. И пусть такие периоды затишья в моей жизни не
будут постоянными, а вышеописанный так и вообще очень коротким, но я
все равно навсегда растеряла свою ненависть. Я ощущала себя обычной
женщиной, самой обычной и немного слабой.

В глубине души я понимала, что такая моя расслабленность и почти нежное
отношение Люциуса исчезнет без следа, стоит мне только скинуть с себя
свой панцирь благополучия и узнать побольше о происходящем за пределами
замка, в суровом мире, где правит Темный Лорд, но я так не хотела
ничего знать…

Сидя в саду, я внимательно слушала красочный рассказ супруга о древней
методике написания портретов, позабытой сегодняшними, не столь
искусными мастерами, и представляла, как прикасаюсь ладонью к своему,
еще не высохшему изображению, отдавая ему частичку себя с помощью
длинного и запутанного заклинания. Именно оно, это заклинание и
отпечаток руки, позволяют написанным портретам сохранять с душой
умершего человека наибольшую связь, а не только двигаться и
воспроизводить некоторые черты характера.

«Интересно, — гадала я, — будет он когда-нибудь украшать собой стены этого дома или нет?»

Мягкий теплый ветер доносил к нам запахи свежей листвы, голос Люциуса
убаюкивал, и я поддалась сладкой неге, задремав. Разбудило меня
прикосновение осторожных пальцев — муж убирал с моего лица выбившиеся
завитки волос, щекотавшие мне губы. Не хотел, чтобы я просыпалась. Я не
шевелилась, мне было хорошо. Он осмелел и легонько потянул меня к себе.
Мое тело, все еще пребывая в легкой полудреме, легко поддалось, и вот
уже моя голова лежит у него на коленях. Он задумчиво и, как мне
кажется, немного грустно перебирает мои волосы, а я кляну себя за
неумение владеть леглименцией, но эта мысль словно не моя и уходит
очень быстро.

Где-то противно трещит птица, из подвального окна кухни позади нас
доносится грохот кастрюль и аромат тушеной свинины, громко хлопнула
дверь — это вернулся Драко. Ставни нашей с Люциусом спальни открыты и
оттуда доносятся глухие звуки ударов — Кисси, находящая волшебный
способ очистки неэффективным, выбивает наши подушки, положив их на
подоконник. Да, я привыкла к этим звукам, этим людям, да и вообще… Не
понадобилось и долгих лет терзаний, к которым я была готова, не
понадобилось! Осуждайте, сколько влезет, мне уже все равно.

— Ты не спишь?

— Не-а…

— Ха! И не сопротивляешься? — Люциус весело фыркнул.

Мне не то что сопротивляться не хотелось, мне хотелось вечность вот так
лежать на его руках и никогда больше его не бояться, хотелось, чтобы он
вот так всегда поглаживал мою шею и говорил таким незлым, уставшим и
тихим голосом. Наверное, Рон был прав, и у меня действительно короткая
память. У каждого свои недостатки, я вот, оказывается, быстро полюбила
размеренную жизнь без войны.

— Как видишь… Тебе идти нужно?

— Да нет, лежи еще, к обеду нас позовут.

— Хорошо…

В таком спокойствии прошло еще около получаса, пока тишину не нарушил
Драко, заоравший из распахнутого окна столовой, выходящего в сад:

— Эй, ну где вы там застряли?! Есть охота! — малолетний троглодит.

Я быстро поднялась, протерла глаза и потянулась, не преминув еще разок
зевнуть. Люциус смотрел на меня с легким прищуром и такой же, еле
заметной, полуулыбкой на бесстрастном, словно маска, лице.

— Тебе здесь скучно целыми днями одной?

— Конечно! — ничего очевидней и быть не могло.

— Алексия предложила взять тебя управляющей в свое кафе. Само собой, за
тобой будет присматривать помощница, будет несколько запретов, но в
целом, если конечно захочешь, можешь там работать и … — договорить я
ему не дала.

— Ааааа! Хочу-у-у! — я запрыгала от радости вокруг супруга, как первокурсница в преддверии первого дня каникул.

Люциус терпеливо дождался, пока я вдоволь нарадуюсь, шагнул вперед, притянул меня к себе и недовольно сказал:

— Чего ты так радуешься, будто я в клетке тебя все время держал?! Я
тебе не угроза, я твой муж! Пусть это странно, пусть ты не совсем такая
женщина, к каким я привык, — такой деликатности я не ожидала, — но
пообещай, что постараешься нас не уничтожить? Просто пообещай, ничего
больше! Я знаю, что никакая магия тебя не остановит, если ты захочешь
это сделать. Я плохой, но сейчас я не твой враг. Не твой! Так вышло!
Понимаешь? — он несильно встряхнул мои плечи. — Со ты мной в
безопасности, с Драко ты в безопасности, в крайнем случае, с Лордом ты
в безопасности. Больше — ни с кем. Да не молчи, кивни хотя бы!

Страшным врагом я его уже не считала и кивнула, несмотря на то, что не
всему верила. Как это — ни с кем больше не в безопасности?

— Я обещаю.

— Непреложный обет не понадобится?

— Как хочешь, — я равнодушно пожала озябшими плечами, втайне надеясь, что никакого обета давать не придется.

— Обещания достаточно, я думаю.

— Люциус, ты все это хотел мне сказать тогда, в первый день у Гойлов? На диване?

— Примерно, — отрезал он. — Вот только мой глупый порыв был загублен с ошеломляющим успехом!

* * *

Всегда думала, что стану колдомедиком или работником Отдела Тайн и уж
точно не думала, что буду получать удовольствие, принимая заказы у
посетителей кафе «Бонбон», что в переводе с родного языка Алексии
означает «конфетка». Ну, мы предполагаем, а жизнь… сами знаете.

Теперь я вставала не к завтраку, а гораздо раньше. Сонная, я тыкалась
по спальне в поисках нужной одежды, придирчиво проверяла ее чистоту и
аккуратность, помогала Люциусу что-то завязать или поправить, торопила
домовиков, даже если те и так носились как угорелые. Ну, понравилось
мне командовать! После завтрака мы по очереди отправлялись по своим
делам, притом каждый хотел отправиться раньше другого, и возле камина
образовывалась пробка. Это были беззаботные часы, задававшие тон всему
дню. Частенько, в целях безопасности, к дверям кафе меня провожали. И
было приятно идти бок о бок с кем-нибудь из Малфоев по Косому переулку
и важно здороваться с прибывающими хозяевами близлежащих заведений.
Утренние лучи ласкали лицо, и казалось, что у меня все только-только
начинается…

— Привет, Гермиона, это снова мы! Ты уже открылась?

— Да, Блейз, проходите, для вас всегда открыто!

Блейз Забини со своей девушкой были постоянными посетителями и
приходили сюда каждый день ровно в половине девятого утра, а уходили
ровно в девять. Но даже за такое короткое время его новая пассия, та
самая полненькая продавщица из салона мадам Малкин, успевала съесть
порций пять огуречного желе. Признаюсь, большей гадости я никогда не
пробовала, но вслух ничего такого не говорила, мне хотелось не только
себя занимать, но и приносить какую-то прибыль! На моей памяти это уже
была третья девушка Блейза и явно не последняя. После второй парень
подошел ко мне и доверительно попросил не говорить о предыдущей каждой
последующей. Что-то в этом роде. Его экзотическая внешность, не
последняя должность у Яксли, благосостояние и многое другое просто
швыряло девиц к его ногам. Я часто засматривалась на этого необычного
красавца и не понимала, почему с ним не общается Драко, а Забини и
говорить не хочет о Малфое? И это при том, что косвенно ему
подчиняется? Кто из них не может дружить?

— Мисс, вам огуречное желе? Оно сегодня особенно ароматное! — надеюсь,
у меня получилось не поморщиться, вспомнив «аромат». Или не получилось?

— Спасибо, миссис Малфой, а ты, Блейз, что будешь? — Забини в этот
момент оценивал конспиративные достоинства своего столика, и так самого
дальнего от окна и специально для него затемненного. Ловелас, что
поделать.

— Мне как всегда, — ответил «конспиратор», продолжая вертеться.

Клиент не порадовал, «как всегда» — это черный кофе без сахара. Эстет,
чтоб его! В Хогвартсе лопал за обе щеки и не стеснялся! Я сама себя
развеселила и положила заказ в шкатулку на стойке, из которой он тут же
исчез, переместившись этажом ниже — на кухню, к двум рабочим домовикам
Алексии.

Зазвенел колокольчик, это зашел еще один посетитель — девушка-метаморф
с утиным клювом вместо носа и красными волосами. Клюв, конечно, не
предполагался — видимо какой-то побочный эффект. Она ярко напомнила мне
Тонкс, только вошедшая была уж очень грустной, и я посоветовала ей
«Веселый банановый пудинг». Веселящими свойствами он не обладал, тут
вам не «Шутилки Уизли», но само название мне нравилось. Помню, как
поздоровалась с опоздавшей Дженнифер — помощницей, приставленной за
мной следить, помню, как подошла к стойке, звонко стуча каблучками, и
как закружилась голова. Потом не помню ничегошеньки.

Что было дальше, мне долго и нудно рассказывала та самая Дженнифер, в
благодарность за то, что я отстояла её перед мужем и не дала уволить за
профнепригодность. Нет, официанткой она была хорошей, а вот цербер из
неё вышел никудышный и больше смахивал на пуделя. Образно выражаясь,
конечно, несмотря на то, что кудряшки у нее все-таки имелись. Говорила
ей мама, занимайся флористикой!

Грохот моего тела об пол привлек внимание Блейза, и тот бросился ко мне, позабыв о секретности.

— В Мунго, срочно! — это заявила молоденькая продавщица.

— Нет! Её никуда нельзя отправлять! — это инструкции Люциуса судорожно
вспоминала Дженнифер. Она в тот момент все никак не могла припомнить,
что важней — «не отправлять» или моя жизнь? И был ли такой вариант в
наставлениях лорда Малфоя? Или не было?

Блейз магией владел хорошо и просто решил меня из бессознательного
состояния вывести. Но то ли он владел все же не так уж и хорошо, что
вряд ли, то ли мой маггловский организм в сочетании с рунным кольцом
реагировал не по правилам, то ли еще что-то, но у него и его палочки
ничего не выходило. Стакан ледяной воды, заботливо вылитый на мою
голову любительницей огуречного желе, желаемого эффекта тоже не принес.

— В Мунго нельзя, ни в коем случае… — это уже Забини решил поразмышлять
и, как работник Отдела Безопасности, был абсолютно прав. В Мунго
столько магов и столько углов, за которыми могут прятаться враги, что
проверять и проверять! За такое самоуправство его бы по головке не
погладили. Ну, он же не знал, что и туда, куда он вот-вот аппарирует со
мной на руках, тоже нельзя! Люциус скорее бы согласился положить меня в
обычный маггловский госпиталь, чем в Хогвартс, где заправляет Северус
Снейп!

Дженнифер отчаянно заверещала:

— Нет-нет-нет! Куда же вы, мистер? У меня четкие инструкции!

— Хочешь нести ответственность за смерть жены самого лорда Малфоя?!
Лучше найди его в министерстве и лично передай, что его супруге стало
плохо, и мистер Забини переправил её в больничное крыло Хогвартса. Ясно?

— Да-а-а… — от расстройства чувств она захныкала.

— Обливейт! — и девушка с утиным носом, увы, уже не вспомнит нежного
вкуса «Веселого бананового пудинга». Однако девушка-любитель огуречного
желе не забудет его никогда, и тоже — увы!

* * *

Очнулась я от мерного жужжания над моей головой и чьего-то пристального
взгляда. Жужжание раздражало гораздо меньше. Звук издавала волшебная
палочка, которой вдоль моего тела водила мадам Помфри, все такая же
кругленькая, родная и уютная. Колючим взглядом меня награждал стоящий
рядом профессор Снейп, и уж он точно не был кругленьким и уютным. Со
времени, прошедшего после нашей последней встречи на моей свадьбе, где
он выглядел самым жутким человеконенавистником на свете, мужчина ничуть
не изменился. Может только похудел — видать, нелегка директорская доля.
Я ощутила радость, лицезрея летучую мышь Хогвартса, искреннюю радость!
Могла бы, обняла, честное слово!

— Деточка, у меня для тебя важная новость! Директор, вы нас не оставите на минутку?

— Нет! Мне почти сорок лет и я, как вы правильно подметили, директор! Могу услышать эту новость и не покраснеть!

Колдомедик удивленно всплеснула руками.

— Я не о вас пекусь!

— И правильно, нечего меня опекать! — профессор начинал злиться и шипеть.

Пока обо мне вовсе не позабыли, необходимо было внести ясность.

— Я беременна?

Все уставились на «больную», а я улыбалась и хотела кричать от счастья!

— Вы как всегда все знаете и не даете высказаться другим, Грейнджер!

— Малфой… — его неожиданно громко поправила мадам Помфри.

— Надейтесь, чтобы я вашу фамилию не забыл, когда жалование подписывать
буду. Можете быть свободны! — я съежилась от этого его тона, но
вспомнила, что Зельеварение в прошлом и расслабилась.

Женщина резко развернулась на месте и быстро пошла прочь, но остановилась, снова подошла ко мне и ласково сказала:

— Милая, в тумбочке необходимые тебе зелья, не забудь их выпить. Хорошо?

— Не забуду, спасибо.

Она снова зашагала к выходу, и мне показалось, что я услышала её тихий шепот:

— Прихвостень змеиный…

— Вас не слишком здесь жалуют!

— Главное, чтобы я не жаловался. Как себя чувствуете?

— Голова немного кружится, но думаю, зелья помогут.

— Не помогут, — с тяжелым вздохом Северус подвинул к моей койке табурет
и присел. Да нет, он изменился — глаза совсем другие. Прежде в них была
просто вселенская загадка, а сейчас такая понятная печаль.

— Вы о чем?

— Как вас сюда занесло? Мистер Забини ошибся и перепутал Хогвартс с Мунго? Так и не набрался ума?

— Откуда мне знать? Я же была без сознания?!

— Ну ладно, начнем с главного. Ни в коем случае ничего не пейте из рук
Поппи! Ничего! Я надеялся, что новость о вашем интересном положении
останется тайной до самых родов, но вы как всегда все испортили!

— Покорнейше прошу простить мое тело за непреднамеренный обморок! — в
душе я смеялась, такая перепалка с профессором будто возвращала меня в
лучшие времена, но вот почему нельзя принимать те зелья в тумбочке — не
понимала.

— Не язвите! И слушайте внимательно. Прибывание здесь опасно для вашего
ребенка. Если уж так радуетесь по этому поводу, то впредь запомните:
вы-то, может, и не изменились, но кроме нескольких людей, включая меня,
об этом никто не догадывается. Вы жена Малфоя! Хоть немного знаете, что
происходит вокруг? Мадам Помфри вам уже не друг, — он вскочил на ноги и
начал быстро ходить взад-вперед, создавая своей мантией нешуточный
сквозняк. — Обратиться за помощью к Волдеморту было бы более
благоразумным, чем к ней. И я не шучу! — я и помыслить не могла, что
профессор вообще может шутить, во мне и без его предупреждений все
холодело.

— Вы с Люциусом сговорились, что ли? Да я и не обращалась к ней…

— Выходит, я не первый голос разума? Наверное, следует записать наши с
ним речи в тетрадку и зазубрить! Этот способ запоминания удается вам на
славу.

Я занервничала и сказала то, чего говорить не нужно было. Ну кто меня за язык тянул? Кто?!

— Пока за мной никто не пришел, расскажите хоть что-то, ведь мне почти
ничего не известно… — я старалась просить жалобно и надеялась, что
статус больной возымеет действие. — Одну-две новости и все, ну
пожалуйста!

— Новости? — Северус удивленно вскинул бровь. — Ну что же, слушайте ваши новости, раз хотите…

Впоследствии станет ясно, что ничего из того, что я вот-вот услышу, на самом деле я слышать не хотела.

Весь волшебный мир работал на Темного Лорда, каждый маг, каждое
мало-мальски работающее предприятие, каждая торговая лавочка — все
платили дань, официально называемую Временным Налогом. Зачем ему
столько денег? Вот тут и крылась угроза. Покорение этого мира для
Риддла — всего лишь первая ступень, стартовая площадка, возможность
выжать все соки для достижения главной цели — завоевания всего того на
этой планете, что завоеванию подлежит в принципе. Его служаки уже вовсю
внедрялись в различные сферы жизни магглов, и финансы были им жизненно
необходимы. Лорд мог многое, но творить деньги и золото из воздуха не
способен никто. Они готовили козни на медицинском поприще, посылая
неизлечимые болезни на людей, и препятствовали их излечению, внедряли
множество ярких магических личностей в маггловский шоу-бизнес,
политику, телевидение и с их помощью наводили массовый морок на целые
народы, натравливая их друг против друга. Готовили здесь и переправляли
туда различные дурманящие вещества и многое-многое другое, что
позволило бы незаметно подчинить себе все механизмы управления странами
и континентами. Только за последний месяц Лорд обрушил на головы людям
два урагана, одно цунами и три землетрясения! Но, главное, как сказал
Снейп, он предвкушал что-то грандиозное, что сможет перевернуть мир
кардинально, а не по крупицам.

Что его так раздирало изнутри, для чего ему была такая необъятная
власть, которую ни один человек или даже существо постичь не сможет? Ну
непостижима она и всё! Эфемерна, пуста, ее можно высказать словами,
написать на бумаге, но удержать в себе и испытать её бескрайнюю силу и
мощь — невозможно.

Несмотря на откровенный грабеж, Волдеморт умудрялся задабривать
миллионы волшебников, отменяя понемногу свои мелкие санкции, введенные
им же еще прошлой осенью. Хитрый и умный гад, стоит отдать ему должное.
Насаждение темных искусств, ограничение рождаемости в «грязнокровных»
семьях, ограничения на палочках светлых магов, не валяющихся у его ног,
запрет на самостоятельное изучение магии, о котором я и не знала,
вседозволенность верхушки Министерства — все это и многое другое никуда
не делось, а только процветало. Зато Нимбусы теперь продавали всем,
отменили разделение квиддичных команд на чистокровные и не
чистокровные, вернули пенсии магглорожденым магам, а заподозренным в
содействии Светлой стороне разрешили отмечаться в Министерстве не два
раза в неделю, а один. Да много чего разрешили из того, что неспособно
влиять на ход истории.

Насколько я смогла понять из речи профессора, это и была главная часть
работы моего мужа — сохранять равновесие между запретным и дозволенным,
тем самым не давая выплеснуться наружу всеобщему негодованию. Как долго
продержится сама возможность масштабных волнений? Снейп думал, что
недолго — не больше десятка другого лет. Черная магия, изучаемая
поголовно и поощряемая всеми возможными способами, вплоть до денежных —
семьи, в которых больше магов были способны сдать экзамен по Темным
искусствам, облагались меньшим налогом, — очень скоро поглотит все
остальные стремления молодых волшебников. Единожды прикоснувшись к
манящему Темному миру, отказаться от него почти невозможно и опытному
человеку, не то что юному и зеленому. Мунго просто ломился от ребят,
сошедших с ума по этой причине.

Еще одна важная миссия мужа в обеспечении бесперебойности работы
сложного механизма под названием «Темный Лорд» — шпионаж. Если кто-то
знал или мог узнать что-то такое, что хотелось бы знать Волдеморту, то
он, так или иначе, пересекся бы с лордом Люциусом Малфоем, пусть и не
догадываясь об этом.

— А Драко? Он толком ничего не объясняет, отшучивается иногда… Чем он
занимается, вы знаете? К нему приходит столько посетителей!

Северус так резко остановился, будто натолкнулся на невидимую стену, и нахмурил лоб, словно больно им об неё ударился.

— Он действительно занимается деньгами, — сказал профессор и горько
скривился. — Отец учил его вести дела с раннего детства, он
образованный финансист, как ни странно. Но это не совсем министерский
бюджет. По большей части это тот самый Временный Налог и новое
объединение «Малфой и Ко».

— Что за объединение?

— Это вы бы мне рассказали, леди Малфой! Ну ладно, — он смягчился, — вы
же понимаете, что Волдеморту подчинились далеко не все? Было бы глупо
так считать. Многие не хотят ничего платить, не хотят славить его
проклятое великодушие, не хотят отдавать в его руки поколениями
выстраданное дело, да много еще чего не хотят! На таких людей
равняются, даже волшебники из очень далеких стран следят за их судьбами.

— А кто именно? Я знаю хоть кого-нибудь?

— Да сколько же можно меня перебивать?!

— Простите…

— Так вот, Драко оформляет отторжение имущества в пользу своего
объединения под разными предлогами: увеличение производительности,
уменьшение трудозатрат, банкротство владельца, да и просто объявляя
мобилизацию ресурсов в «помощь стране»! — он как-то даже сгорбился при
этих словах и снова присел рядышком, помолчал и вновь заговорил. — Я не
могу утверждать точно, да и не знаю слишком многого, но те, кто
отказывается или сопротивляется, в конце концов подписывают бумаги и…
исчезают. Не толпы, конечно, но и не единицы. Их не находят. Многие, —
он многозначительно посмотрел на меня, и стало ясно, что «многие» — это
БПС и, скорее всего, Гарри, — очень многие пытались отыскать хоть
малейший магический след, энергетики сбивались с ног. Да мы все
старались и что только не делали! Прочесывали даже маггловские районы,
где была хоть малейшая возможность найти пропавших — результат нулевой.
Ни тела, ни посмертных магических всплесков, был, и нет…

— Лорд?

— Конечно Лорд! Что за вопрос, Грейнджер? Тренируйте иногда свои мозги,
не все же время… — он резко оборвал фразу, и я догадалась, что у него
чуть не вырвалось что-то вроде "детей делать" или что похлеще. Ну не
вырвалось, и на том спасибо. Тем временем профессор продолжил, как ни в
чем ни бывало. — Он и не подумал обзавестись приемлемой легендой, чтобы
как-то пояснить столько исчезновений. Ему это не нужно, ведь предъявить
все равно нечего. Даже портреты хранят гробовое молчание! Некоторые
идиоты решили, что промышленники как сквозь землю провалились по
собственной воле, чтобы «очернить» Волдеморта! Недоумки… — Северус
невесело ухмыльнулся и задумчиво посмотрел в окно, где вовсю палило
знойное солнце, так контрастирующее с его мрачной натурой и таким же
настроением.

— А что Поппи?

— А что с ней? Она так же верна Дамблдору, его идеям, своим друзьям,
поэтому теперь ей захочется вас убить. Я потому вас наедине и не
оставил, если не понятно.

— Что?! — я от удивления даже приподнялась на кровати, но почувствовала тошноту и снова упала на подушку.

— Вы до сих пор производите избыточное количество лишних движений! Лежите спокойно!

«Намекает на мою вечно поднятую руку во время занятий?» — мысль была теплой и приятной, несмотря ни на что.

— Я не намекал, я вспоминал — это разные вещи.

— Не лезьте в мою голову!

— Я бы и рад, но не могу. У вас срок уже около двенадцати недель,
неужели вы не замечали ничего? В таком состоянии ваши мысли сами лезут
в мою голову, поэтому успокойтесь и слушайте дальше, времени немного!

— Простите, — и почему в его присутствии я всегда извиняюсь?

— Первая причина такого непонятного, с вашей точки зрения, желания
мадам Помфри — Невилл Долгопупс. Не перебивайте меня! — я испуганно
вытянулась в позу оловянного солдатика и перебивать передумала. — Он,
как вы знаете, внук её ближайшей подруги. Вторая — Лорд раструбил на
весь свет, что ваш с Люциусом первенец станет его крестником.

— Что?! — больше меня ничто не могло успокоить. Я попыталась вскочить и
смахнула рукой графин с водой, но, вцепившись руками в мантию Северуса,
все-таки встала и, схватившись за быльце кровати, попыталась глубоко
вдохнуть. Стало только хуже: паника подобралась к самому горлу и крепко
его сдавила. Профессор поднял палочку и что-то прошептал — ноги и руки
отяжелели, я начала сползать на пол, но он проворно подхватил меня и
уложил обратно в постель.

— Это еще не все, крепитесь, Гермиона, — такие слова из уст профессора
успокоению не способствовали. — Почти все, даже ваши друзья, полагают,
что ребенок будет прямым наследником Лорда, — на душе не то что кошки
заскребли, по ней табун лошадей прошелся. Неужели они теперь все против
меня? Со мной не могло такого произойти, не могло!

Наивные мысли меня тогда посещали, вспоминаю и сама удивляюсь, даже жалко себя становится…

— А вы?

— Я так не считаю. Это не похоже на Волдеморта: заранее раскрывать свои
карты. Ваше дитя наверняка получит какой-нибудь «дар», но, скорее, для
отвода глаз. Готовьтесь к пророчеству на этот счет. Хотя, после таких
его заявлений, я почти уверен, что настоящий наследник обязательно
появится… — профессор, казалось, ушел в себя и перестал меня замечать.

— Можно поподробней о первой причине? — напомнила я о своем существовании.

— Полумна Лагвуд. Её больше нет.

— В каком смысле «нет»?!

— В прямом, к сожалению. Она убита.

Я зажмурилась и постаралась не закричать. Теперь уже явно не от
счастья. Что она такого сделала? Насолила кому-то рассказами о
мозгошмыгах? Что?! Голос профессора произносил слова, формирующиеся в
моей голове в предложения, понять которые было трудно. Складывалось
ощущение, что меня раздетой выгнали на мороз из уютного и теплого дома.
Дал бы мне кто тогда хроноворот — я бы ни о чем не спросила Северуса,
лишил бы меня кто памяти — я бы поблагодарила того человека. Но, к
несчастью, приятное неведение и любовно взлелеянный самообман был
содран с меня безжалостно и бесповоротно.

Еще каких-то два часа, и я уже никогда не смогу сказать ни себе, ни кому-либо еще: «Я ведь не знала…»