Я с трудом разлепил веки и уставился на серый потрескавшийся камень, на котором я имел неосторожность возлежать. Приподнявшись на руках, я сделал попытку принять более или менее удобное положение для осмотра окружающего мира.

Да-да-да, вот я даже врать не буду – я крякнул, пискнул и, вероятно, даже закричал, потому как где-то в глубине своей печенки я все же надеялся, что после смерти попаду на небеса к милашке Андрасте и ее приятелю Создателю, но надеяться на одно, а очнуться на клочке твердой поверхности, окруженной со всех сторон клубящимся багровым туманом – это совсем, я скажу вам, не радостное событие в жизни…хотя куда там – уже в смерти.

Распрощавшись со спасенными девицами я, разумно решив, что погоня может начаться и за нами, задал неплохой темп спасающегося от стада мышей мамонта, которому в довесок придавили хвост, укусили за ухо и отвесили хорошего пинка для скорости… короче мы быстро бежали.

- Кстати, красавица, - обратился я к своей подопечной. – В следующий раз ты пожалуйста внимательнее тяни в рот всякую фигню! А то денег у меня больше не осталось, а бесплатно тут никто не лечит!

Оказавшись внутри, я бегло огляделся. Небольшая комнатушка, освещаемая тремя факелами, у противоположной стены стоит конторка и два стула, справа от меня дверь, а в центре - два здоровых мужика нависли над маленькой девушкой в разорванной рубашке и с разбитой скулой, комочком лежащей на полу и злобным зверьком смотрящей на своих обидчиков.

Я расплатился с владельцем постоялого двора и поднялся на второй этаж. «Лучшая в городе комната» представляла собой четыре обшарпанных стены, одно малюсенькое окно, в которое смотрела бледная луна, и одну, сомнительного качества, кровать, а так же стол и два стула. Положив спящую Эйрилис поверх одеяла, я уселся за грубый деревянный стол и откупорил бутылку вина, купленную у хозяина за баснословные деньги.

Мы были в дороге уже второй день, и я, о ужас, начал привыкать к постоянной компании этой говорливой девушки. Ну, по крайней мере, меня это уже не так раздражало, и теперь я не подавлял ежесекундное желание придушить это существо.
Наш путь пролегал по холмистой местности, покрытой редким леском, и испещренной разнообразными ручьями и речками, через которые постоянно приходилось перешагивать, перепрыгивать, перескакивать и вообще различными способами преодолевать эти мокрые препятствия. Раз даже довелось соорудить мост через один из таких вот «ручьев», взалкавший стать полноправной рекой и не желающий пропускать мирных путников, идущих себе по своим важным путничьим делам! Поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как совершить кощунственный поступок превращения моего меча в топор лесоруба, с последующим срубанием нескольких тоненьких деревьев для строительства переправы.

Я проснулся от того, что мне под ресницы с наглостью мартовской кошки лезли солнечные лучи. Поморщившись и чуть не чихнув, я приоткрыл глаза и постарался осмотреться, попутно вспоминая, что же со мной произошло и где я нахожусь. Вспомнил.

Уютная комната была залита теплым утренним светом. Из приоткрытого окна в помещение проникал легкий свежий ветерок, и видимо вообразив себя котенком, игрался с лежащей на полу пушинкой, а на подоконнике сидел крупный сизый голубь и с интересом разглядывал вашего покорного слугу.

Я проснулся от того, что в моей голове раздавалось сильно довольное собой хихиканье. Открыв глаза, я обнаружил себя плотно завернутым в свой же плащ и обмотанным веревкой, мило завязанной бантиком на конце. Не определившись в своих дальнейших действиях: паниковать или материться, я решил для начала как следует оглядеться.

Нет, в том, что ты живешь на походных мешках иногда есть и свои плюсы - собирался я недолго. Самое сложное было пробраться в моем нынешнем одеянии через полгорода и проникнуть в свою комнату в таверне, не попавшись на глаза двум недавним «милашкам», которые приходили с той бешеной, в откровенном наряде.