— Опусти оружие, Лиан! — в голосе Зеврана, возникшего у выхода со взведенным арбалетом в руках было столько металла, что зеленоглазый ворон послушно опустил обе руки, одновременно резко поворачиваясь к так внезапно появившемуся мастеру.

— Зев?! Но как ты... — начал было он, но Араннай перебил своего ученика.

— Оказался здесь? Ты это хотел спросить? Помнишь, когда-то давно я говорил, что тебя ожидают разные испытания? Что ещё не раз придется доказывать свою верность Дому Воронов и мне лично? — в сузившихся медовых глазах Лиан читал сейчас только ярость и презрение.

— Да, говорил, — фаворит попытался улыбнуться. — Но разве я уже не доказал тебе свою преданность?

— Не перебивай меня! — оборвал его Зевран. — Это и было твоё последнее испытание, Лиан. Напомни, с какой целью я попросил тебя сопровождать Еву?

— Зев, но разве я...

— Ответь на мой вопрос! — снова оборвал его мастер.

— Я должен был помочь в поисках... вашего сына, maestro, — процедил зеленоглазый убийца.

— А как, по-твоему, называется то, что я здесь увидел? — спросил Зевран, продолжая держать Лиана на прицеле.

— Я... — молодой Ворон на мгновение смешался, но тут же поднял голову и прямо посмотрел в любимые глаза. — Я просто хотел исполнить твое желание, Зев, освободить тебя, помочь... Я ведь видел, как ты измучился, как устал разрываться между мной и женой, которая тебя не любит, и сыном, не уважающим отца. Ты ведь сам хотел этого!

— Что ты несешь? — глаза Зеврана удивленно расширились. — Я не отдавал тебе такого приказа!

— Словами — нет! — горячо воскликнул фаворит. — Но я видел твои глаза, Зев! Ты ведь хотел, чтобы я их убил, чтобы положил конец твоим мучениям! Я собирался сделать это ради тебя, ради нас!

— Ты сошел с ума, Лиан, — ярость в голосе мастера сменилась горечью.

Как только раздался отцовский голос, Летос бросился к матери, намереваясь оттащить её подальше от ворона, а Элайя быстро схватила тот самый кинжал гарлока. Сейчас они все стояли тесной группой: сын, обнимающий мать за плечи, и долийка, сжимающая в руке кинжал и прикидывающая, как бы поудобнее вонзить его в спину Лиана. А несостоявшийся убийца был полностью поглощен разговором с так вовремя появившимся Грандмастером Араннаем.

Ева была поражена вмешательством мужа ничуть не меньше — как он сумел отыскать их в этом лесу? Десятки вопросов одновременно возникли в голове чародейки, а покалывание в кончиках пальцев говорило о том, что магическая сила потихоньку возвращается. Можно даже попробовать сотворить самое простое заклинание... А между тем беседа Зеврана и его фаворита становилась всё занимательнее.

— А если я и лишился рассудка, то только потому, что люблю тебя! — Лиан бросил на камни оба своих клинка и шагнул к мастеру. — Ты ведь знаешь, что это так! Я не раз говорил тебе это, Зев... Я просто хотел освободить тебя от всего этого, — эльф небрежно махнул рукой в сторону Евы и Летоса. — Я предлагал ей уйти добровольно, остаться вместе с сыном в Ферелдене, но она не захотела... Она не оставила мне выбора!

— Лиан, — безуспешно пытаясь скрыть изумление, спросил Араннай, — а почему ты не поинтересовался у меня — чего хочу я? Или мои желания не учитываются?

— Я и так знаю, чего ты хочешь, — Ворон еще на шаг приблизился к Зеврану. — Знаю, потому что люблю тебя. Разве обязательно говорить вслух то, что можно прочесть вот здесь? — Лиан положил руку на своё сердце. — Ты знаешь, что я готов умереть ради тебя, я не раз доказывал тебе это. Но ещё больше я хочу жить ради тебя, с тобой... Но, если ты решишь иначе, если хочешь меня убить, пожалуйста, — он раскинул руки в стороны, а взведенный арбалет почти упирался в грудь фаворита.

Их глаза встретились: медовые, полные боли и разочарования Зеврана и зеленые, лихорадочно блестящие с огоньком надежды, вспыхивающим в изумрудной глубине. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Араннай опустил арбалет и отступил на шаг. Надежда в глазах любимца вспыхнула ярче и тут же угасла под ледяным потоком слов мастера.

— Уходи, Лиан. Я не хочу больше тебя видеть. Никогда. Ты не прошел испытание.

— Но... Зев... за что? — не веря своим ушам, спросил тот. — Ты же знаешь, что я не смогу без тебя... Это слишком жестоко! Лучше убей меня сразу!

— Была такая мысль, — невесело усмехнулся Зевран, — но... Во всем этом есть и часть моей вины, а потому... уходи. Я не привык повторять дважды. Чтобы ни было между нами, оно закончилось. Сегодня. Здесь. И, пожалуй, тебе стоит знать — если бы ты выполнил моё поручение, как подобает, всё завершилось бы иначе. И еще, если ты появишься в Антиве, тебя убьёт первый же встреченный тобой ворон, а потому поищи своё счастье в Ферелдене или где-то ещё.

Слушая эти слова, Лиан смертельно побледнел, но нашел в себе силы улыбнуться:

— Твоё желание было, есть и будет законом для меня. Ты позволишь мне забрать оружие?

— Да, это ведь твоё, — Араннай снова поднял арбалет и внимательно наблюдал, как ученик медленно подбирает меч и кинжал, забрасывает клинки в ножны, обводит их всех поразительно спокойным взглядом, разворачивается и направляется к выходу, не говоря больше ни слова.

И почти выйдя из шахты, Лиан стремительно развернулся:

— Я уйду, но заберу с собой жизнь твоей жены! — эти полные ненависти слова сопровождали пущенный сильной рукой стилет, который должен был пробить сердце Евы, но... застыл в воздухе, не достигнув цели совсем чуть-чуть. Пробное заклинание, которое успела сотворить чародейка, было магическим щитом, которым она прикрыла их всех, повинуясь некому внутреннему толчку, подсказке пришедшей словно извне. Как оказалось — удивительно своевременной.

А вот защищать самого Лиана было некому, и болт, выпущенный Зевраном, пробил грудь эльфа, отбросив того на пару шагов назад. Это был единственный раз, когда рука мастера Аранная слегка дрогнула, и бывший фаворит не умер сразу же. Впрочем, жить ему оставалось недолго. Кровь стремительно заполняла пробитое легкое и, пенясь на губах, стекала из уголка рта. Дыхание ворона было хриплым и прерывистым, но он не закричал, отчаянно борясь за каждый вдох, смотрел на приближающегося к нему мастера.

Араннай остановился рядом с лежащим на земле учеником, нацелил было арбалет в лоб Лиана, но тут же отбросил оружие в сторону. Даже сейчас мастер читал в этих зеленых, затуманенных болью глазах любовь, и осознание того, кто на самом деле во всем этом повинен, обрушилось на Грандмастера громадной, каменной глыбой. Он почти задохнулся и едва не закричал сам.

Это несправедливо! Создатель, почему так? За что? За какие прегрешения он должен расплачиваться такой вот ценой? Любимый ученик... Теперь Зевран знал, какое из этих слов было ключевым. Вот только понимание это пришло слишком поздно. Совсем скоро Лиана не станет, глаза закроются, а грудь прекратит судорожно вздыматься. Он и так удивительно долго цепляется за ускользающую жизнь.

Араннай опустился на колени перед своим умирающим фаворитом, рывком сдернул перчатку и провел кончиками задрожавших пальцев по щеке, пока еще теплой, убирая испачканную в крови прядь белокурых волос. Кому из них сейчас было больнее? Захлебывающемуся в собственной крови ученику или мастеру, с губ которого рвались слова, которые уже ничего не смогут изменить. Слишком поздно.

— Я... — попытался сказать Лиан, но не смог. Изумрудные глаза закрылись, хриплый, трудный вздох и... голубоватое свечение целительной ауры охватывает молодого Ворона и последнее, что он слышит — спокойный женский голос.

— Отойди, Зевран, ты мне мешаешь.

***

Когда Лиан снова открыл глаза, над ним всё так же склонялась чародейка, а вот раздирающей боли в груди уже не было, да и чувствовал он себя неплохо, если не обращать внимания на слабость, разлившуюся по телу.

— Лежи спокойно, — сказала магесса, от рук которой исходило приятное тепло. — Я почти закончила.

Он снова закрыл глаза, восстанавливая в памяти последние события и с ужасом думая, что теперь скажет Зеврану и что услышит от мастера.

— Ну, вот, готово, — Ева поднялась, опираясь на протянутую руку мужа.

— Благодарю, amora, — Грандмастер озадаченно вглядывался в уставшее, измученное лицо жены, словно видел её впервые. — Но поясни мне, зачем ты это сделала?

— Отойдем? — чародейка указала рукой в сторону выхода и только сейчас заметила неподвижно замершего там молоденького мага.

Теперь ей стало ясно, как Зевран сумел их отыскать. Отследить ее амулет так просто, обладая даже минимальными познаниями. Летос и Элайя стояли неподалеку от Лиана. Девушка продолжала сжимать в руке кинжал гарлока, а сын вооружился тем самым мечом порождения тьмы, который магесса так и не успела тогда схватить. Оба они не сводили глаз с лежащего на камнях ворона, а на лицах было написано недоумение. Похоже, никто из присутствующих не понимал, почему Ева не позволила Лиану умереть.

— Дорогая, — Зевран взял ее за руку, но магесса осторожно высвободила пальцы. — Я жду пояснений. Почему ты это сделала? Он ведь собирался убить и тебя, и Летоса! И не появись я, вы были бы уже мертвы! Уверен, Лиан не стал бы долго раздумывать!

— Никто из нас не способен посмотреть на себя со стороны, Зевран, — тихо и грустно ответила она. — А я видела твои глаза, когда ты наклонился над ним. Ты никогда не простил бы себе его смерть. А я... Я слишком сильно, оказывается, тебя люблю, чтобы позволить страдать. В конце концов, во всем, что случилось, есть и моя вина, — она стиснула пальцы и глубоко вздохнула. — Мы все наделали слишком много ошибок. Некоторые можно ещё исправить, другие — нет...

— Но ведь Лиан собирался тебя убить! — повторил Араннай, все еще не понимая поступка собственной жены.

— Это так, но... Что было тому причиной? Ненависть ко мне или любовь к тебе? — Ева поправила на груди амулет и продолжила. — Он молод, горяч, безрассуден. Он привязался к тебе по-настоящему, как я могу обвинить его в любви, если сама когда-то поступила так же? Ты ведь тоже собирался меня убить, помнишь? Алистер и Морриган советовали мне прикончить тебя на месте, а я не послушала...

— И теперь жалеешь? — отрывисто бросил он.

— Нет, — так же односложно ответила чародейка. — Но давай оставим выяснение отношений на потом? Надо бы засветло вернуться в Амарантайн.

— Согласен, — кивнул Грандмастер и снова подошел к ученику, всё ещё не смеющему подняться. — Моё решение остается в силе, Лиан. Не советую больше искушать судьбу. Исцелять тебя ещё раз, я жене не позволю. Уходи. Тедас большой, а профессиональный убийца всегда сможет найти себе работу. Я освобождаю тебя от всех клятв и обязательств, данных Гильдии. С этого момента ты больше не принадлежишь к Антиванским Воронам и не имеешь права носить кольцо с печатью Дома.

Зевран протянул руку ладонью вверх, и Лиан медленно снял с пальца свой перстень и отдал Араннаю. Без слов. Они были сейчас лишними, и это понимали оба. Связь между ними оборвалась в тот момент, когда Лиан метнул свой кинжал. Если бы он этого не сделал, возможно, когда-нибудь Зевран и простил бы своего любимца, но теперь это было невозможно. Предательства Грандмастер не прощал. Никому.

Единственное, что останется от этих восьми лет — память. Но и та потускнеет с годами, образы поблекнут, а чувства медленно истают, как лед, на нежарком, весеннем солнце. Помедлив еще мгновение, Лиан поднялся и, опустив голову, покорно побрел к выходу, ни разу более не оглянувшись.

***

Когда Летос увидел замерший прямо перед чародейкой кинжал Ворона и понял, что мать от смерти спас только магический щит, ужас буквально приморозил юношу к месту. А когда отец выстрелил в своего фаворита, Летос вообще утратил дар речи. Он всегда считал, что Лиан значит для отца куда больше, чем они с матерью вместе взятые, а тут такое...

Но поступок матери, не позволившей убийце умереть, вообще выходил за грань понимания Аранная-младшего. Зачем она это сделала? Как может лечить убийцу? Того, что чуть не отправил в Тень их всех... Голова шла кругом, и больше всего хотелось оказаться подальше от всего этого: от отца, от матери, от Лиана. Возвращаться домой резко расхотелось, и Летос, озаренный внезапной мыслью, обратился к долийке.

— Эли, я могу попросить тебя об одолжении?

— Валяй, — эльфийка была не меньше его самого шокирована происходящим.

— Давай мы в Антиву чуть позже поедем, а? Ты мне сначала свой клан покажи, да и мама твоя волнуется, переживает, её успокоить надо. А от замужества я тебя избавлю, не бойся!

— Как? — спросила Элайя.

— А я сам на тебе женюсь! — изрек Летос и, видя, что она нахмурилась, добавил. — Не по-настоящему! Это мы твоей маме скажем, что поженились, а потом в Антиву уедем, согласна?

— Я подумаю, — неопределённо ответила девушка, которой тоже не очень-то хотелось продолжать своё путешествие. — Позже поговорим.

Увидев, что Лиан покинул шахту, Ева и сама шагнула к выходу, призывно махнув рукой Летосу и долийке, которые шептались о чем-то с заговорщическим видом. «Красивая пара, — невольно подумала она, — но получится ли у них что-то? Или точно так же, как мы с Зевраном, они принесут друг другу больше боли, чем радости? Летос ведь далеко не подарок: самовлюбленный, дерзкий, язвительный... Сумеет ли он сделать счастливой эту девушку с подчеркнутыми тонкими татуировками карими глазами? Или точно так же, как Зевран, сначала околдует медовой сладостью взгляда, а потом наступит черед ложки дёгтя?»

Впрочем, в том, что Летос вырос таким, виновата только она сама, бывший Страж-Командор Ева Амелл. Это она избаловала единственного сына, стараясь сделать его жизнь похожей на сказку. Она давала Летосу все, забыв при этом самое главное — научить его быть человеком и думать не только о себе. Хотя, вполне возможно, всё происшедшее раскрыло сыну глаза? Этого она не узнает, во всяком случае — пока.

***

Они вошли в Амарантайн засветло. Как оказалось, Зевран снимал комнату в той же таверне, Грандмастер последовал за ними сразу же, потому что желал собственными глазами увидеть, чем же закончится задуманная им проверка преданности фаворита. Араннай надеялся, что результат поможет ему принять окончательное решение, выбрать, кто же ему на самом деле нужен...

Вот только Зевран почему-то не думал, что всё может закончиться вот так. Сердце не желало мириться с тем, что случилось, но ничего изменить было уже нельзя. Партия разыграна, все ходы сделаны, осталось принять результат. Неутешительный и горький, как первый кубок бренди, выпитый Араннаем очень-очень давно...

Сколько во всем этом его вины? Когда он совершил роковую ошибку, едва не стоившую жизни его жене и сыну? Ответ Зевран знал - в тот самый вечер, когда не выставил из палатки шестнадцатилетнего, влюбленного в него по уши воронёнка. Когда пошел на поводу у вспыхнувшего желания и не смог вовремя поставить точку. Нужно было еще тогда решать и делать выбор, а не растягивать всё это на восемь лет.

Безответная любовь не может жить долго, особенно когда влюбленный — юн. Не встретив взаимности, Лиан переболел бы своей страстью и рано или поздно забыл бы о ней. Получив такой подарок со стороны мастера, юноша только сильнее увяз в своей мании. Но, как бы то ни было, последнее испытание закончилось, можно возвращаться в Антиву и попытаться заново склеить осколки своей разбитой жизни. Да и дел за время его отсутствия накопилось немало, вряд ли Игнассио смог со всем разобраться сам.

Все эти мысли пронеслись в голове Аранная, когда он мерил шагами свою комнату, то и дело поглядывая на неподвижно застывшую в кресле жену. На ее лице сейчас отражалась только сильнейшая усталость, Ева смотрела прямо перед собой, но вряд ли видела сейчас что-либо. Зевран вздохнул и нарушил тягостное молчание.

— Итак, все закончилось, дорогая. Я не понимаю тебя и, похоже, никогда не пойму. Ты потратила уйму сил на того, кто собирался лишить тебя жизни... Вероятно, чтобы это понять, нужно быть женщиной. Но теперь всё это уже в прошлом! Сегодня же мы возвращаемся в Антиву, а там позабудем о случившемся, словно о ночном кошмаре, верно, mio caro? Как я понимаю, эта долийка — невеста Летоса? Несколько неожиданный выбор, но... Если желает, пусть берет её с собой, лично я не собираюсь диктовать сыну, кого ему любить.

— Зевран, — Ева остановила мужа жестом. — Здесь не Антива, а Ферелден, и твоя воля законом не является. Позволь мне самой решить, что делать дальше. Собственно, я уже решила. Я не поеду с тобой.

— Что? — ошарашено уставился на магессу Араннай. — Что ты сказала?

— Я повторю. Я не вернусь в Антиву. Во всяком случае — сейчас. Я хочу побыть одна и понять наконец, где же на самом деле моё место, — чародейка говорила это, спокойно глядя в янтарные глаза мужа. — Да и тебе тоже необходимо кое-что обдумать и определить, кто тебе нужен — я или Лиан. Я устала от всей этой недосказанности и лжи. Больше так не могу. Не хочу.

— Но, разве тебе непонятно, что я решил и кого выбрал? — прищурившись, спросил Зевран. — Я здесь, с тобой, а что будет с Лианом, меня не волнует!

— Зев, ты это сейчас кому сказал? — спросила она. — Мне или себе? Твоя близость с Лианом длилась восемь лет, это не восемь дней и даже не восемь месяцев. И только не лги мне и не говори, что этот юноша для тебя ничего не значил. Имен тех, кто был никем, я даже не знаю, а его имя столько раз срывалось с твоих губ. Я поясню, — предупреждая его вопрос, сказала магесса. — Когда мы спим, мы не властны над телом.... Вот тогда-то твои губы и шептали его имя. Слишком часто. И еще, Зевран, скажи мне, если бы Лиан выполнил это твое поручение так, как было нужно, остался бы ты со мной тогда? — Ева пристально посмотрела в глаза супруга, ожидая ответа. Его молчание было достаточно красноречивым, и она продолжила. — К тому же, есть ещё кое-что. Я — Серый Страж и, если ничего не изменится, через несколько лет я начну постепенно сходить с ума и превращаться в вурдалака, если, конечно, не погибну раньше. Я не хочу, чтобы кто-то из вас был рядом в это время. А потому, Зев, в Антиву я не вернусь. Мне вообще не стоило туда приезжать. Никогда.

— Ты окончательно это решила? — спросил для порядка Араннай, читая ответ в её темных глазах.

— Да, — кивнула она. — Еще никогда я не была так уверена в своей правоте.

— Значит, ты меня разлюбила, amora? В этом всё дело?

Остыла страсть, и больше нет желанья,
Друг другу нам отныне нечего сказать,
Но помни, губ твоих горячие лобзанья
Антивскими ночами я буду вспоминать! — продекламировал Зевран.

— Это тоже тебе посвящали? — усмехнулась она.

— Нет, это тебе. Я, — изящно поклонился эльф.

— Спасибо, ты всё и всегда делал хорошо. Я запомню эти строки, Зев, — Ева вздохнула. — Но ответить тем же не смогу, извини. И дело даже не в том, что я тебя больше не люблю... Просто нам обоим нужно время, слишком многое случилось сегодня, нельзя просто так через это переступить. А вот это, — магесса сняла с шеи серьгу, висевшую на тонкой золотой цепочке, — пусть пока побудет у тебя. До тех пор, пока ты не решишь, кто на самом деле достоин этого дара, — она положила украшение на стол и, не говоря больше ни слова, покинула комнату.

***

— Летос! — громко крикнул Грандмастер, хватая со стола серьгу и сжимая её в кулаке. — Собирайтесь, мы возвращаемся в Антиву.

— А мама? — спросил сын, появляясь на пороге, держа долийку за руку. — Она тоже вернется?

— Нет, твоя мать желает пока что побыть одна и предаться размышлениям, — коротко бросил Зевран. — Она вернется позже. Возможно.

— Вот как? Ну, что же, — юноша вздохнул. — Тогда я тоже тебя огорчу. Я не поеду с тобой, отец. Я должен проводить Эли к её матери, а там будет видно.

— Как галантно! — фыркнул Грандмастер. — Она что, сама дороги не найдет? В любимом лесу заблудится? Должен предупредить тебя, сын, на особое гостеприимство не рассчитывай! Долийцы и таких эльфов, как я, не жалуют, плоскоухими называют. А тебе, шемлену, особенно обрадуются!

— Я всё сказал, отец. Извини. Возможно, скоро я приеду в Антиву, и тогда мы поговорим, но не сейчас, — Летос слегка поклонился отцу и вышел, сопровождаемый молчаливой долийкой.

Оставшись в комнате один, Зевран некоторое время простоял неподвижно, потом медленно разжал кулак. На ладони лежала серьга. Та самая. Оказывается, Еве она не нужна? Eccellente! Ему она тоже ни к чему! Размахнувшись, Араннай швырнул украшение в камин, а потом наблюдал, испытывая при этом какое-то болезненное удовольствие, как теряет форму и плавится то, что столько лет значило для эльфа так много.